Даже в детстве этот мультфильм вызывал много вопросов в части: неблагодарности главного героя, алкаши-маргиналы.
Смысл такой, что народ неблагодарный? Не может оценить помощь, которую Запад оказывал, поэтому живи в грязи?
Осенней прохладой наполнятся ноздри.
Вся яркость холодного солнца в листах.
Деревья бросают одёжку на ветер.
И в медленном танце есть вся красота.
Как в школу когда-то спешил спозаранку.
Как с гаражей прыгали в кучу листвы.
На памяти каждого помнится разным.
Вдох первых намёков скорой зимы.
Про похороны и традиции, вспомнилось.
Мы девочки-школьницы лет тринадцати-четырнадцати, идем в гости к однокласснику. Идем конечно при полном параде, по моде конца девяностых - футболки с Ди Каприо, челки с начесами, залиты сахарной водой, джинсы, в которых собственноручно наковыряли дырок, и туфельки на каблуках.
Заходим в подъезд, на встречу нам бабушка, за нею следом гроб несут. А у бабушки в руках узелок. Узелок по традиции нужно первому встречному вручить, помин значит. Вот мы этими первыми и оказались. Отказаться пытались, но бесполезно. Традиция же, отказываться никак нельзя, не хорошо, ни по-людски, усопшего уважить надо, и вообще, что за молодежь пошла. Бабулька кремень, настояла, взяли мы узелок, а процессия дальше по своим делам направилась.
И вот стоим мы, все такие красивые, с этим узелком, смотрим друг на друга и начинаем хохотать. Сначала было как-то неудобно заявиться к парню с таким приданым, но потом появился гениальный план - переадресовать ему помин первой встречи.
Момент вручения яркой картинкой остался в памяти. Как сейчас вижу быструю смену эмоций на лице одноклассника - любопытство, удивление, шок, возмущение. Кто ж ожидает получить от милых девочек платок с чашкой, нитками, хлебом, носками и конфетами?
Спустя некоторое время совершенно случайно выяснилось, что одноклассник этот приходится мне братом, четвероюродным правда. Но это уже другая история.
Ой, да ладно. Я первый комп в 1995 купил, мне 15 лет было. И никого рядом, кто мог бы мне полсказать, что к чему. Всё методом научного тыка. Никакого ютуба с обучающими видео. А игры все на английском языке. Моя первая игра была фулл тротл. Ни хрена не понятно было, но очень интересно. А денди с играми на китайском? И разбирались, куда нажать надо было, чтобы сама игра запустилась. Интернет модем сами подключали, настраивали. Да любое железо, программу сами ставили, разбирались с английским мануалом. Находили литературу, методом проб и ошибок. А разогнать Пентиум с 120 частоты до 133? БИОС настроить? Для нас в то время это было как фантастические устройства из книг сошедшие. По кайфу было копаться и разбираться. И славливали все на лету. Поэтому не хрен)
Навалил экспромтом так сказать.
Ностальгия девяностых, это кола, жвачка, телек,
Черепашки-ниндзя, денди и конечно же Дисней,
По средам нас звали в джунгли,
А на даче мы из реек,
С дедом делали теплицу -
Помидорам чтоб теплей.
Сникерс мы делили вместе,
Разрезая как колбаску -
Чтобы каждый мог покушать, этот сладкий вкус США...
Ну а бабушка в то время уже ставила закваску,
Чтобы квас стоял домашний,
Его пили вместо колы- денег было ни шиша.
А родители пахали, по дешевке доставали,
Всё, чтоб нас детей кормить...
Банды в комерсов стреляли и друг друга убивали,
И шприцы везде в подъездах,
В общем страшно было жить.
В моем детстве не было рекламы в мультиках, у нас была программа передач на неделю, обводишь ручкой все мультики аж в трех телевизионных каналах (это примерно штук 6 минут по 10 в среднем) и ждешь считая дни и часы.
ПЫ.СЫ. конечно большинство были кукольными
В воскресенье утром я долго валялся в постели, отвернувшись к стене и водя пальцем по ковру, покрытому разноцветным лабиринтом узоров. От него пахло пылью и чем-то еще, что невозможно было уловить, но этот запах я запомнил на всю жизнь. Я чувствовал себя маленьким, потерявшимся в узорчатом переплетении линий, забытым и несчастным. Голова гудела и пульсировала изнутри. Во рту поселилась отвратная гадость. Хотелось отстегнуть язык и прополоскать его в мыльной воде. Пальцы потряхивало, но мне было на все это глубоко наплевать.
Карина перестала быть для меня недостижимым идеалом. Она превратилась в выжженный на металле силуэт с призрачными чертами лица. В том месте моего сердца, где она росла еще недавно, заботливо подкармливаемая моими фантазиями о ней, теперь зияла дыра. Из нее медленно сочилась алая кровь, скапливаясь где-то внизу, темнея и становясь густой.
Образ Максима яркой вспышкой возник перед внутренним взором, и я ударил кулаком подушку. Меня вдруг охватила такая злоба, какой я в жизни не испытывал. Я осознал, что начинаю ненавидеть друга и испугался, подскочил и кинулся умываться. Пока я тщательнее, чем обычно, чистил зубы, старался думать о чем угодно, только не о Карине и Максе. По телевизору начиналась «Подводная одиссея команды Кусто», и я стал прислушиваться, лишь бы заглушить все остальные мысли. Закончив завтракать, я оделся потеплее (на улице валил мокрый снег) и побежал к Венерке.
Его не оказалось дома. Мама Веника сказала, что он ушел с какой-то девочкой гулять. И действительно, от его дома по свежему снегу тянулись две пары следов. Почувствовав себя Коломбо, я побежал их искать. Конечно же, той девочкой была Юля. Кто же еще? Не Карина ведь.
Ее образ больно ударил в кровоточащую рану, что я обнаружил утром.
Минуту спустя боль утихла (во многом благодаря направлению, в котором ушли Венерка и Юля – они отправились на вертолётку).
Так у нас называли вертолетную площадку в лесу сразу за поселком, куда в начале девяностых привозили вахтовиков или забирали их перед вахтой. Теперь они уезжали на поезде, но вертолетка – шесть бетонных плит, уложенных одна к другой – осталась.
От нее следы повернули в бурелом. Тут начиналась тайга.
Не заботясь о скрытности, я пошел за друзьями. Минут через пять я услышал громкое сопение Венерки и голос Юли. Эти двое копали землю на небольшой поляне, и уже вырыли яму два на два метра, глубиной по щиколотку. Вокруг нее валялась сырая земля, мох и сосновые ветки. Заметив меня, они обернулись, а потом снова взялись за лопаты.
– Привет! Вы чего тут?
Друзья поздоровались, стараясь не глядеть на меня.
Я подошел ближе, осмотрел плоды их трудов с видом прораба на стройке.
– Это зачем?
– Ну-у, – протянул Венерка, утирая пот со лба своей шапкой, – кто-то же должен подумать о будущем.
– В смысле?
– Мы землянку строим, – отрапортовала Юля. – Укрытие.
– Зачем?
– Будем здесь конец света ждать, – Веник нахлобучил шапку и взялся чистить лопату от прилипших комьев земли.
– А-а.
– Забыл уже, значит?
– Забыл, – честно признался я.
– Оно и видно.
Затея показалась мне глупой, ведь если на самом деле настанет конец света, никакая землянка нас не спасет. Почему-то это фатальное событие представлялось мне в виде огненных шаров, падающих с неба, или разрушительного землетрясения.
– Можно с вами?
– Да мы вроде и так справляемся, – Венерка поплевал на непривыкшие к тяжелому физическому труду ладони, на которых уже соскочили мозоли, и вонзил лопату в землю.
– Держи, – Юля протянула мне свою. – Я устала.
Она отошла в сторону, где у дерева лежал пакет с бутербродами и чаем в термосе, налила себе кружку и села на корточки перекусить. Я молча взялся за работу.
Мышцы проснулись после забытия. Раньше я и не подозревал, что они у меня есть, а тут каждая оказалась на своем месте и работала с такой невероятной отдачей, что я принялся копать яму с удвоенной силой. Венерка заметил это и тоже ускорился. Он пыхтел, обливался потом, но не уступал мне. А я получал небывалое удовольствие. Вся моя злоба, все мои обиды сначала перешли в мышцы, а потом и в лопату, став кучей земли, раскиданной вокруг ямы.
– Все, хватит, – Веник бросил лопату и подошел к Юле. Руки у него тряслись от напряжения. – Перекур.
Он взял бутерброд, налил чаю и сел там, где недавно сидела Юля. Она пошла посмотреть на результат наших стараний.
– Такими темпами мы до конца октября ее достроим.
Мы с Венеркой не ответили.
– Чего ты злишься? – я подошел к другу и сел рядом.
– На кого? На тебя что ли? – он шумно отхлебнул чая, запивая батон с колбасой.
– Не знаю, на кого. Может, и на меня.
– Ага, – он презрительно хмыкнул.
– Мы тебя ждали сегодня, – Юля подошла к нам, и теперь смотрела сверху-вниз, как мы дуемся друг на друга. – Ты же обещал кассеты принести для проекта. Ну и землянку хотели обсудить.
– Я это… Короче, не будет никакого проекта. Если хотите, давайте без меня.
Они округлили глаза. Венерка даже перестал жевать и на время забыл, что злится на меня.
Я вкратце рассказал им, как прошла дискотека. Юля слушала с живым интересом, но когда дошло до Макса и Карины, лицо ее потемнело, а потом сразу стало непроницаемым, будто она испугалась, что мы увидим ее мысли.
– Если честно, – Венерка со вздохом встал, – к этому все и шло. Я уже пару раз видел, как они болтали на переменах. Макс говорил, что про кассеты у нее спрашивал для конкурса, но я не поверил.
– А что же ты мне не сказал?!
Я подскочил и чудом удержался, чтобы не толкнуть друга.
– Шушукались, наверное, за моей спиной, посмеивались, какой я дурачок – втюрился в подружку Максимочки!
Меня понесло. Исхудавшая после физической работы утренняя злоба вернулась, приведя с собой толстую подружку. Теперь их стало две, и бороться с ними оказалось не в моих силах.
– Да вы с Максом задрали уже со своей Кариной! – проорал Венерка. От его крика Юля вздрогнула. – У нас, если ты забыл, есть дела и поважнее!
– Какие? Дурацкую яму в лесу копать?
– Эй! – обиженно воскликнула Юля. Идея землянки, судя по всему, принадлежала ей.
– Дружба! – Веник топнул ногой. – Вот какие дела! Наша дружба! Твоя, моя, Юли и Макса!
Он ткнул в нас пальцем по очереди.
– Что с вами стало? Вы же меня совсем забыли! Носитесь со своей Кариночкой, по своим дискотекам, – теперь Венерка чуть не плакал. Юля испуганно смотрела на него. – А нам проект скоро сдавать! И, если ты забыл, мы вообще можем не пережить этот Новый год.
Я не нашел, что ответить. Толстая подружка злобы поспешно сдулась и забрала с собой худышку, когда в дверь моего сознания вломился стыд. Он принялся бушевать, расшвыривать вещи и бить стекла.
– Мальчики, – жалобно произнесла Юля, – вы чего? Не ссорьтесь.
– Мы не ссоримся, – уже спокойнее ответил ей Веник. – Просто он должен знать…
Что я должен знать, я так и не понял. Венерка замолчал и больше не проронил ни слова. Он отвернулся, заметил лопату и пошел копать яму. Мокрый снег тяжелыми хлопьями ложился ему на спину.
– Да пошел ты! – бросил я ядовито.
Десять минут спустя я уже жалел, что сказал это. Прежде чем развернуться и уйти, я успел заметить, как застыл друг.
Книга целиком здесь.
На пикабу публикую по главам.
