Был он сыном какого-то профессора из Новосибирского университета, начитанный и в общем-то неглупый парень, который неожиданно решил отправиться на Севера́ в погоне за длинным рублём, необычными приключениями и неожиданными впечатлениями. Довольно типичная по тем временам история. И всё бы ничего, но был у Валентина один недостаток – он не мылся. Никогда. То есть вообще никогда. Была у него на этот счёт какая-то очень сложная теория, по которой выходило, что мыться ему никак нельзя: то ли какое-то тяжкое кожное заболевание, то ли гидрофобия (он и сам время от времени путался в своих душещипательных историях про страшную воду). В общем, подходить к этому чуду с засаленными волосами и лопающимися от грязи руками можно было только с наветренной стороны, чтобы не дай бог не задохнутся от «ароматов» давно немытого тела. Представляете, каково было жить с ним в одной палатке?

Итак, Андрей стоял на берегу реки в ожидании вездехода. Неожиданно он услышал в той стороне, куда ушёл Нафаня, какое-то ухание. «Наверное, вездеход не нашёл, дурень!» - решил Андрей и громко прокричал в ответ. Издали снова ухнуло.

– Да, что ты там ухаешь?! – разозлился Андрей. – Сюда иди уже!

Но вместо Нафани из леска, скрывавшего вездеход, выкатился… медвежонок! «Вот же, блин, попал!» – понял Андрей и начал судорожно искать, на какое бы дерево ему забраться, если из леса вслед за медвежонком выкатится его мамаша. Как на грех, поблизости от него торчали какие-то хилые берёзки да ивы, а медвежонок тем временем подбирался всё ближе и ближе к бедному студенту, довольно ухая и фыркая. К счастью за леском взревел вездеход и медвежонок, испугавшись громкого шума, рванул куда-то в сторону и очень быстро пропал из вида, оставив Андрея вытирать холодный пот со лба.

А на следующий день на медвежат наткнулась уже наша бригада, когда неожиданно заблудившись в лесу, наш вездеход практически врезался в здоровенную сушину, на верхушке которой восседали три медвежонка. Мы с Саней Черниковым выскочили из вездехода с фотоаппаратами наперевес и начали их снимать, как вдруг из кабины донёсся спокойный голос Якова Карловича:

– А ведь тут где-то мамаша ихняя ходит.

Тут-то мы все дружно сообразили, что на улице вечереет и нам просто позарез нужно ехать дальше!

– Женька, что ты стоишь! – заорали мы, заскакивая на вездеход, - Езжай быстрее!

А ещё через пару дней я ещё раз убедился в том, что наш мир очень тесен, поскольку мы встали лагерем буквально в полукилометре от лагеря геофизиков Зимнебережней партии, в котором работали Серёга и Лёхой – наши однокурсники, с которыми мы приехали покорять Архангельские болота. Естественно я тут же отправился к ним с дружественным визитом!

Занимались они также, как и мы электроразведкой, только не такой тяжёлой, а гораздо более лёгкой – одним из многочисленных частотных методов, основанных на том, что чем ниже частота электрического тока, тем глубже он может проникнуть в толщу земли. Собственно, в лагере они жили втроём с геофизиком. Днём ходили на работу, а по вечерам Лёха для всей Зимнебережней партии устраивал ночные концерты по рации: играл на гитаре и пел песни, которых он знал огромное количество. Естественно в то время, когда все основные и запасные сеансы связи заканчивались, чтобы не мешать работать радистам.

Вдоволь пообщавшись и настрелявшись из ружья, которое мне выдал Яков Карлович (всё же встреча с медведями не прошла даром), я вернулся обратно в лагерь – гости-гостями, но у каждого из нас свой путь по болотам.

А следующей точкой на профиле была река Мегра, на которой встала бригада Игоря. Ещё в самом начале работ Игорь прожужжал нам все уши, что вот на Мегре-то он нарыбачится вволю:

– А уж какие там хариусы… – тут Игорь закатывал глаза и разводил руки на всю длину, – Во! Да что хариусы, туда и сёмга, бывает, заходит. Царская рыба!

Всего лишь год назад нам уже довелось поработать на Мегре, и даже поблуждать по Мегорским болотам, вот только что-то не попадалась нам хоть какая-то рыба в ней… Но может я чего не знал?

А погода меж тем, продолжала пакостить дождями и была просто отвратительной. «15.08.89г. Дожди. Погода мерзкая. Солнца вообще не видать, вроде и не август вовсе!» - так было записано в моём дневнике по практике.

Мегра, напитавшись дождями, вспухла и с трудом катила к морю мутную от глины и грязи воду – какая уж тут рыбалка. Вся рыба попряталась от непогоды и клевать совершенно не собиралась. А что ещё хуже, из-за большой воды переправа через Мегру грозила стать весьма сложным испытанием. Или очень увлекательным приключением – смотря с какой стороны на это поглядеть.

Лагерь Игоря стоял на правом, высоком, крутом и при всём этом заболоченном берегу Мегры. В общем, спуск к реке был очень и очень сложным - вдруг вездеходу не удастся удержаться на крутом склоне? Так что съезд мы делали по всем правилам инженерного искусства. Попросту говоря, подрыли немного берег, сделав спуск чуть-чуть положе. Но мало спуститься к реке, её ещё предстояло форсировать! А поскольку Мегра – река весьма глубокая, то форсировать её мы могли только вплавь, благо наши вездеходы считались водоплавающими. Правда, никто не знал, как себя поведёт вездеход в бурном речном потоке – не снесёт ли его течением вниз по реке?

Первыми переезжала Мегру наша бригада. Сначала на другой берег переплыли мы с Яковом Карловичем на резиновой лодке. Следом за нами двинулся вездеход. Аккуратно скатившись по склону вездеход врезался в реку – и тут же зачерпнул в кабину воды через разбитое стекло! Вездеход весьма ощутимо накренился на левый борт.

Яков Карлович за моей спиной только громко зашипел сквозь сжатые зубы при виде нашего полузатопленного броненосца. Культурный всё же народ – немцы! Казалось что ещё чуть-чуть и вездеход пойдёт ко дну, но к нашей великой радости он всё же проплыл по реке и вскоре выкарабкался на левый берег реки.

Путь через Мегру был разведан!

Бригадам Марса и Игоря, которые прошли по этой переправе, было уже значительно легче – они прошли по проложенному нами пути уже без особых проблем.

Коло́к

Следующая после Мегры наша точка стояла на болоте, возле небольшого колка – так в Архангельской области называют островки леса посреди болота. Место, прямо скажем, очень неудачное, ни озера, ни ручья поблизости. Так что пришлось нам копать болотный колодец для воды.

Вы знаете, как берут воду на болоте? Для начала мы в нём выкапывали ямку глубиной в полметра. Иной раз приходилось выкапывать по три, а то и четыре ямки, прежде чем найдётся место, где вода не пахнет туалетом или помойкой. Ямка довольно быстро заполняется водой, правда мутной и грязной – пить такую воду можно только в самых тяжёлых случаях. Поэтому воду из колодца несколько раз вычерпывали, пока вода в нём не становилась относительно чистой. После этого на дно ямки укладывали три-четыре слоя марли. Её у нас всегда хватало – противокомариные полога в поле выдавались всегда в больших количествах. И вот только после всего этого шаманства воду из такого болотного колодца можно было брать: тёмную, как крепко заваренный чай и с непередаваемым вкусом мха, но хотя бы не мутную, без вони и плавающей грязи и мусора. Хотя пить её некипячёной я бы не советовал.

Вроде всё есть для счастья, но чего-то не хватает. А не хватает нам грибов – решили мы с Яковом Карловичем и прихватив вёдра отправились за ними в наш коло́к. Хоть какой-никакой, а всё же лес. Яков Карлович шёл по левой стороне колка, а я - по правой. Примерно через час мы с ним встретились где-то на дальнем конце леска. Начальник к этому времени нарезал уже полное ведро подосиновиков и собрался обратно в лагерь.

– Ну, и где дом, знаешь или подсказать? - с лёгкой ехидцей спросил он.

– А вон там! - махнул я рукой за спину. Я-то знал, что на самом деле Яков Карлович страдает топографическим кретинизмом весьма в запущенном виде, но сделал вид, что повёлся на его развод.

В моём представлении колок выглядел примерно как палка копчёной колбасы: вытянутый, длинный и довольно ровно протянувшийся с запада на восток. Поэтому возвращаться нужно было строго назад. Правда, я не учёл того, что колок оказался более сложной формы, чем я его себе представлял...

Начальник отправился в указанном моим пальцем направлении, а я ещё немного побродил по лесу, добивая ведро грибами. Но настало время и мне возвращаться домой. Но пройдя метров пятьсот, я заподозрил, что иду куда-то не туда. Места вокруг были явно незнакомыми. Тогда я решил выйти на болото, чтобы подсечь вездеходный след и по нему вернуться в лагерь. Ходить по болоту в принципе удовольствие ниже среднего, а с полным ведром грибов в руках прогулка превращается в веселый аттракцион. Ведро норовит ударить тебя под коленку или зацепиться за куст вереска и высыпать всё своё содержимое в ближайшую лужу, пока ты судорожно пытаешься вытащить ноги из соседней. Но вот ты выскакиваешь из лужи на кочку, по инерции взмахивая рукой с зажатым в ней ведром... и тебя сносит в следующую лужу.

Пройдя, таким образом, по болоту метров 200-300 я убедился: мы здесь не проезжали. Не было вездеходного следа, да и болото было явно не похоже на то, по которому мы проезжали. Я заблудился. Как только до меня дошёл этот факт, я поставил ведро в болотину и уселся на него. Так я просидел на нём минут двадцать, чтобы успокоиться и обдумать свои дальнейшие действия.

Маленький совет. Если вы неожиданно заблудились, никогда не бегайте с криком по лесу – помочь это вам точно ничем не поможет, а вот заблудиться можно ещё сильнее.

Решение пришло довольно быстро - нужно подняться на самую высокую точку колка, там забраться на дерево повыше и осмотреться вокруг. Наверняка сверху можно будет увидеть дым от печки, да и сориентироваться проще. И я пошёл искать самую высокую точку колка. Знаете, как найти самую высокую точку? Очень просто - нужно всё время идти вверх по склону! Злосчастное ведро оттягивало руки и нещадно било меня по ногам. Очень хотелось наподдать по нему ногой, но большое зелёное земноводное внутри меня нашёптывало, что не нужно этого делать, ведь полное ведро-то...

Наконец я добрался до вершины колка. А там, на самой макушке стояла шикарная развесистая сосна, как будто специально выросшая здесь для удобства заблудившихся путников. Я быстро вскарабкался на неё, огляделся вокруг и...

... Практически под моими ногами я увидел нашу палатку. Тут я почувствовал себя сказочным персонажем по имени Иван, только вот совсем не Царевич. Мне очень ярко представилось, как вот прямо сейчас из палатки кто-нибудь выйдет и посмотрит вверх... Очень медленно и пытаясь не издавать при этом ни малейшего шума, я стал спускаться вниз. Соскочив с дерева, я привёл себя в порядок (всё же ползанье по деревьям пагубно сказывается на одежде) и с независимым видом зашёл в палатку.

– Что, заблудился, Сусанин? - встретил меня начальник, - А я из-за тебя только пять минут назад до палатки добрался!

В отличие от меня начальник, поняв, что его куда-то не туда послали, просто прошёл по краю колка и так вышел к палатке: колок же как остров – его легко по кругу обойти можно.

P.S. Прошу прощения за то, что пропал на целую неделю, но, как говорится, человек предполагает, а жизнь располагает. Очень уж эта неделя была для нашей семьи тяжёлой, совсем не до постов было...
В общем, читайте, пишите, комментируйте, спрашивайте - мне очень важны ваши комментарии, помогают писать лучше, да и просто придают сил для написания следующих историй. А их у меня ещё очень много!

***

А теперь, с позволения своих читателей, я немножко расскажу про то, что такое геофизика и с чем её едят. А то понаписал тут умных слов, понимаешь, а читателю теперь разбираться с ними. Ну а кому не очень интересно, тот может смело пропустить эту часть рассказа. Итак:

Когда-то давно предки нынешних геологов бродили по миру в косматых шкурах и время от времени натыкались на камни. Сначала они этими камнями кидались друг в друга и другую добычу, а потом обнаружили, что острым краем расколотого булыжника можно весьма неплохо нарезать мясо свежепойманной антилопы на кусочки, да и шкуру им срезать гораздо лучше. Со временем люди заметили, что не все камни одинаково удобны для работы: какие-то легко крошатся и ломаются, а какие-то, наоборот, фиг обработаешь, а некоторые вообще горят! Постепенно появились знатоки камней – первые настоящие геологи. Они разбирались в свойствах камней, знали, где можно найти подходящий булыжник для топора или кремень для наконечника стрелы. Хорошо им было, первым-то, полезные камни буквально под ногами валялись! Правда, со временем всё, что можно было легко найти, было найдено и использовано – наступило время шахт, шурфов и рудознатцев с рогульками. Точность таких поисковых работ была, прямо скажем, весьма условная, так что неизвестно, сколько подобных биолокаторов получило лопатой по голове за пустую шахту, пока кто-то из умников-учёных не заметил, что над железорудными месторождениями компас начинает вести себя неадекватно. А раз так, то это же можно использовать для поиска железной руды! Так появился первый геофизический прибор – магнитометр Тиберг-Талена, бывший, общем-то, обычным компасом, по отклонению стрелки которого судили о залегающих под землёй породах. Сейчас, конечно, магнитометры гораздо более продвинутые, но суть у них осталась той-же: разделение пород с разными магнитными свойствами.

Довольно быстро люди сообразили, что разные горные породы могу весьма сильно различаться и по другим физическим свойствам, а раз так, то этим непременно нужно было воспользоваться. К примеру, все наверняка знают, что-такое сила тяжести и что она на земном шаре везде одинакова. Так? Да не совсем так, не согласились геофизики и придумали науку гравиразведку: ведь над плотными породами сила тяжести совсем на чуть-чуть, но больше, чем над рыхлыми. А раз так, то это можно использовать, например, для поисков глубоко залегающих плотных рудных тел или нефтеносных ловушек.

Или сейсморазведка, она же сейсмика или сейсма. Кто не видел разбегающиеся по воде круги от брошенного камня? А это, между прочим, те самые упругие колебания, которые используются в сейсморазведке для поисков той же нефти или газа. Упругие волны в разных породах тоже ведь по-разному распространяются. Камнями, конечно, сейсмики по земле не бьют, но сам принцип остался тот же, а в микросейсмических исследованиях до сих пор используют кувалды в качестве источника упругих колебаний.

Ну и напоследок расскажу о своём самом любимом методе – электроразведке. Тут тоже всё довольно просто: все горные породы начинают сопротивляться, если сквозь них пропустить электрический ток, вот только какие-то, например, доломиты, вообще никакой ток не пропускают, а те же угольные сланцы не просто пропускают сквозь себя электричество, так ещё и сами начинают генерировать электрический ток! Естественно, породы с разными сопротивлениями можно довольно легко разделить между собой. Остаётся только в землю ток загнать. Для этого можно использовать обычную батарею: прикрутить к ней два электрода на проводах и воткнуть их в землю. Если теперь взять мультиметр и воткнуть его щупы в землю в центре установки, то мы увидим какое сопротивление имеют горные породы на глубине, равной половине длины между электродами.

А можно вместо постоянного тока использовать переменный ток, да ещё и разной частоты (чем ниже частота тока, тем глубже он проникает в землю). А если вместо батареи или генератора использовать энергию солнца, которая возбуждает электромагнитное поле в самой земле? Сплошная экономия и удовольствие получается. Вот так и появилось МТЗ – магнито-теллурическое зондирование, которым и занимался наш электроразведочный отряд.

На ручье Логоватом

Наш отряд двигался на восток вдоль реки Товы. Места эти, прямо скажем, не самые лучшие для работы, а если точнее – то для проезда вездеходов. Вообще-то в Архангельской области преобладают равнины, но долина Товы вся изрыта глубокими оврагами, так что в некоторых местах нам приходилось устраивать самые настоящие переправы.

Погода стояла мерзопакостная, практически всё время лил мелкий, противный дождь. Так что после расстановки датчиков и запуска станции в режим записи мы, т.е. Яков Карлович, рабочий Саня Черников и я играли в преферанс или читали книжки. Всем было хорошо, кроме нашего водителя – Женьки Козлова. Практически единственным его развлечением была рыбалка, да сбор грибов, но из-за дождей вся рыба в реке попряталась и ловиться не спешила. Так что оставалось ему или спать, или ловить музыкальные каналы на радиоприёмнике. Как-то раз, не выдержав долгого сидения, Женька подхватил удочки и сказал:

– Всё! Надоело! Пойду на рыбалку. Показывайте, где здесь речка!

Стояли мы лагерем неподалёку от ручья, который назывался Логоватым. И действительно, ручей протекал по глубокому логу с крутыми берегами, а вот сам он не представлял из себя ничего интересного. Собственно говоря, это был даже не ручей, а цепочка луж, кое-как соединённых тонюсенькой струйкой воды, с трудом пробивающейся по каменистому руслу ручья. Рыбачить там было откровенно негде: лужи размером 7-10 метров в длину и метра 3 в ширину – какая уж тут рыбалка! О чём мы и поведали Женьке.

– Да и фигня! – ответил он. – Всё равно сидеть в палатке надоело! Пойду хоть проветрюсь.

Покрутив на прощание пальцем у виска, мы отпустили Женьку на ручей и продолжили расписывать отложенную пульку в преферанс. Мизера́ ходили парами, распасы увеличивали наши и без того большие горы, как вдруг в палатку ввалился довольный как слон Женька.

– Во! – он поднял над головой кукан с нанизанной на него рыбой. – Наловил!

Отвалив челюсти до самого пола, мы с изумлением посмотрели на кукан. А на нём, переливаясь в свете лампы висели три крупных хариуса и одна кумжа - так в Архангельске форель называют.

– И где? В луже что ли? – оправившись от изумления, практически в голос спросили мы.

– Ага, в ней. – Женька горделиво улыбнулся. - А вы не верили, картёжники!

Похватав удочки, мы бросились к ручью. Увы, видимо Женька умудрился выловить всю рыбу, случайно застрявшую в ручье со времени весеннего половодья. Сколько ни бегали мы по ручью, ни одной поклёвки больше не было.

В общем, хороший рыбак и в луже добычу найдёт.

P.S. Следующую часть, наверное, к концу недели опубликую - её ещё написать надо ))) Так что не теряйте - третья часть уже в работе. Пишите, комментируйте, спрашивайте - мне ваши комментарии всегда писать помогают.

Дело в том, что об этой станции в те времена слышали даже не все преподаватели, не говоря о том, чтобы поработать на ней, а Борис Константинович к тому же писал учебник по электроразведке - глава о ЦЭС-2 в ней была бы совсем кстати. А мне оставалось только порадоваться – писать диплом у Бориса Константиновича считалось большой удачей. Хороший он был Преподаватель – именно так, с большой буквы. Полученные от него знания по интерпретации результатов электроразведочных наблюдений очень сильно выручали меня впоследствии.

В общем, учёба в университете продолжалась, с каждым днём приближая меня к новой производственной практике. Ну а пока я учился, сдавал экзамены и зачёты, попутно выступая на Студенческой весне в составе ансамбля самодеятельной песни «Сорванцы», данного по заглавной песне нашего коллектива:

– Здорово, сорванцы, с большой лесной дороги!
Побрили б бороды, помыли б себе ноги!
Щей похлебали – не концентратов,
Явились из лесу, как из моря пираты!

Так себе название, если честно, но оно как-то очень быстро прижилось и поменять его стало уже нереально, хотя бы потому что теперь нас знали именно под этим названием. Так и ездили мы по разным слётам самодеятельной песни, пока не закончился учебный год. Наступила пора преддипломной практики.

Снова Новодвинск

Город Новодвинск, как и год назад, встретил нас ароматами целлюлозо-бумажного комбината, доносящимися со всех сторон. И снова мы приехали на практику с Андреем, моим старым, добрым другом. К нам присоединились и два новых персонажа: Лёха и Серёга. С Лёхой мы пели в «Сорванцах», а Серёга был просто замечательным и компанейским парнем из нашей группы ГФ 1 – 85. Наш электроразведочный отряд Ненецкой партии к этому времени уже вовсю трудился в полях, так что пришлось нам ждать какого-нибудь попутного рейса в сторону деревни Золотицы, в районе которого они сейчас и трудились. Туда, правда, взяли только нас с Андреем, поскольку бригады к этому времени были укомплектованы и лишних людей брать уже не хотели. К тому же лишним людям на сделке вообще не очень-то рады. Так что пришлось Лёхе с Серёгой устраиваться на работу в Зимнебережнюю партию, что, к слову сказать, тоже весьма неплохо. Зимний берег Белого моря хоть и суровое, но очень интересное место: дикое но симпатичное. Да и северный коэффициент никто не отменял.

В ожидании попутного вертолёта мы заселились в гостиницу «Уют» – маленькую, не очень-то уютную, да к тому же единственную гостиницу города Новодвинска с видом на памятник Ленину,. Днём мы ходили в экспедицию на работу, где получали рабочую спецодежду и заказы для партии, а по вечерам болтались по расплодившимся по всему городу видеосалонам, где за рубль можно было посмотреть какой-нибудь боевичок или комедию. А в гостинице до полночи резались в преферанс – как раз в то время у нас в группе началось повальное увлечение этой игрой.

Прошла неделя ожидания и нас повезли в аэропорт Васьково, откуда нас вместе с рабочими Зимнебережней партии, должны были перебросить вертолетом на место дислокации нашего отряда. И вот на лётном поле аэропорта началась самая веселуха. Работяги оказались очень даже подготовленными к заброске в поле. В том смысле, что в преддверии длительного и «сухого» полевого сезона они постарались выпить как можно больше разнообразных горячительных напитков, поэтому к моменту посадки в вертолет на ногах практически не держались. Заталкивали мы их в вертолёт вместе с начальником Зимнебережней партии в основном при помощи громких и не очень приличных выражений и грубой силы. Наконец нам это удалось сделать. Но не успели мы утереть трудовой пот со лба, как подошёл бортмеханик и попросил всех освободить борт – что-то там в нём было не так.

Следующие полчаса мы занимались вылавливанием расползающихся, как тараканы, по всему лётному полу работяг: то ли они пытались пойти за догоном, то ли алкоголь в их крови требовал приключений. При этом один из рабочих всё время старался доказать нам, студентам, что через пару лет мы и сами станем такими же. Поле, мол, всех сломает. Наконец разрешили вылет, но к этому времени начальник Зимнебережней партии уже совсем охрип, а значит в нашем арсенале на одно средство воздействия стало меньше. Но мы всё же сумели загрузить работяг в вертолёт, закидали туда их вещи и наконец-то забрались в него сами. Следующей нетривиальной задачей было выгрузить их по полевым лагерям. Впрочем это оказалось гораздо проще, чем загружать, поскольку в вертолёте их окончательно и бесповоротно развезло. Поэтому когда вертолёт садился на площадке, то начальник тыкал пальцем в двух-трёх человек, и мы вываливали их из вертолёта в руки встречающих, заодно скидывая рюкзаки по числу людей.

– Кидайте, какие под руку попадутся! – кричал нам начальник. – Потом сами разберутся, где чьи вещи.

Наконец подошло и наше время. Вертолёт приземлился на берегу речки Товы и мы с Андреем, подхватив свои вещи, десантировались из него в руки встречавшего нас Якова Карловича – нашего начальника, у которого мы проходили производственную практику в год назад, когда с работой проехали на вездеходах более 200 километров по просторам Архангельской области. В этом году нас ожидала та же самая работа – магнито-теллурическое зондирование Земли при помощи цифровой электроразведочной станции ЦЭС-2.

С геофизиками, начальниками трёх бригад, мы были знакомы по прошлому году. Это были всё те же Марс, Игорь и Яков Карлович. Андрея забрал к себе Игорь, а я снова ушёл в бригаду Якова Карловича – мы с ним ещё в прошлом году очень хорошо сработались. Помимо нас с Андреем в бригадах было ещё четверо рабочих, теперь нас получилось по два рабочих в каждой бригаде. А ещё в каждой бригаде был свой вездеход ГАЗ-71, он же ГТС с водителем. Вездеходы наши были весьма необычными: мало того, что они были списаны из погранвойск и переданы в Ненецкую партию в состоянии чуть более, чем полностью «убитыми», так ещё на базе партии на них были установлены дизельные двигатели. Так что теперь они стали не такими прожорливыми и чуть более мощными.

Начался мой новый, четвёртый, полевой сезон 1989 года.

P.S. Ну вот, наконец-то я созрел до новой серии историй про свою работу геофизиком, муза наконец-то вернулась. Видать, в отпуск сгонять успела ))) Как вам начало? Пишите, комментируйте, спрашивайте, ругайте - ваши комментарии очень здорово помогают писать лучше!