В своих арсеналах спецслужбы накопили так много способов устранить неугодное им лицо – объект разработки, – что подстроенный ими инцидент вполне может привести к крушению карьеры компрометируемого. А громкие скандалы, устраиваемые КГБ, намного круче известных зарубежных мыльных опер.
Суть спектаклей по компрометации объектов, режиссерами которых выступали профессионалы из Комитета госбезопасности, состоял в том, что они раздувают незначительные на первый взгляд поступки, утаивая истинные причины и куда более серьезные дела, в коих замешан основной фигурант скандала.
В скрытом противоборстве спецслужбы всегда действуют отнюдь не в духе рыцарских турниров, а в соответствии с установкой гроссмейстера шпионажа Аллена Даллеса:
« На войне как на войне – для достижения результата все средства хороши, когда они наносят урон противнику, даже если на первый взгляд выглядят неэстетичными.»
ЛОВКАЧ ПО ПРОЗВИЩУ «ДУШКА ЧАРЛИ»
Чарльз Левен, человек неопределенного возраста: от тридцати до пятидесяти, находился в Бонне в качестве журналиста, представлявшего сразу несколько американских изданий.
Какие темы он освещал и на полосах каких изданий, этого никто не знал, однако поговаривали, что из-за своих снайперски метких публикаций он приобрел немало недоброжелателей, поэтому в последнее время вынужден был печататься исключительно под псевдонимами.
В журналистских кругах его звали «душкой Чарли», хотя злые языки утверждали, что Левен кадровый офицер ЦРУ, работающий под «крышей» журналиста. Однако пишущая братия к этому относилась весьма скептично, полагая, что это навет, распространяемый завистниками Чарльза. Да и вообще, многие иностранные репортеры, аккредитованные в Бонне, сочли бы за честь провести с ним часок-другой за кружкой пива, пытаясь выведать мнение всезнайки об очередной сенсации и скандале, касались ли они великосветских тусовок или событий в правительственных кругах Германии.
Буквально с первой встречи с Левеном подполковник Андрей Дубровин, сотрудник резидентуры КГБ в Бонне, сидевший «под корягой» – под прикрытием журналиста ТАСС, – стал к нему присматриваться, прикидывая, с какого бока к нему подкатиться и нельзя ли его завербовать.
Ведь такой «вездеход», каким был американец, мог бы стать украшением «гаража» любой спецслужбы!
Через свою агентуру Дубровин выяснил, что Левен всего полгода, как находится в Бонне. Это обнадеживало: вряд ли кто-то из конкурирующей синекуры, ГРУ (Главное разведуправление Генштаба), смог бы за шесть месяцев завербовать такого бойкого парня.
«Ну что ж, – решил Андрей, – почему бы не попробовать мне? Кто сказал, что «право первой ночи» должно принадлежать кому-то, а не мне?!»
ОТКРОВЕНИЯ «ДУШКИ ЧАРЛИ»
Под предлогом отпраздновать годовщину своего пребывания в Бонне Дубровин пригласил Левена в ресторан с русской кухней.
Блины с черной икрой, кулебяка, астраханская селедочка, соленые грибочки и водка, водка, водка сделали свое дело: Левен «поплыл».
Икая и сморкаясь в салфетку и едва не падая головой на плечо Дубровина, он сообщил подробности своего отъезда, а по сути, выдворения из СССР.
– Помнится, когда я работал в Москве, – осипшим от водки голосом начал свой рассказ Левен, – в качестве телерепортера «U.S.Inform», то в гостинице «Украина» твои землячки хватали меня за руки и за полы пиджака в вестибюле, в коридорах, везде, где бы я ни появлялся... А одна стерва, с которой у меня приключился мимолетный роман, вообще открыла на меня настоящую охоту, и тогда я узнал, как могут быть коварны ваши женщины!
То, что она со мной сделала, может совершить только человек с воображением пациента психиатрической клиники...
В общем, так. Я работал в Москве от одной американской крупной частной телерадиокомпании, входящей в систему «U.S.Inform». В гостинице «Украина» снимал трехкомнатный номер-люкс. Гостиная служила телестудией, где стояли юпитеры, телекамера, стол, словом, все, как в настоящей студии. Вторая комната была моим рабочим кабинетом, ну а в третьей я отдыхал.
– С русской подругой?
– Не без этого. Более того, я позволил ей сделать дубликат ключа от своего номера. Конечно, все мы умны задним умом, сейчас, после того что случилось, я бы никогда не приучил ее приходить ко мне, когда ей вздумается... Но с другой, чисто практической стороны, мне это было удобно. Ну ты ж знаешь, какая у нас работа. Волка ноги кормят, и я денно и нощно мотался по Москве в поисках тем для репортажей. Спрашивается, когда уж мне было думать о том, чтобы постирать, погладить?! А так, я возвращаюсь – все выстирано, отглажено, ужин на столе: Наташа была отменной хозяйкой.
Три раза в неделю русская редакция моей компании через спутники связи транслировала мои репортажи из Москвы. На все про все у меня было десять минут, поэтому ровно без двух минут одиннадцать вечера по московскому времени – в три по нью-йоркскому – я должен был сидеть за столом.
Но случилось так, что в один прекрасный день я понял: дело зашло слишком далеко, и Наташа уже считает меня своим мужем, и ждет не дождется, когда я увезу ее в Штаты. С того самого момента я попытался дать задний ход.
Начал с того, что перестал оставлять ее у себя на ночь. Дальше – больше. Завел интрижку с новой русской подружкой и специально приглашал ее к себе в гости, когда в номере, по моим расчетам, должна была находиться Наталья.
Что тут началось! Скандалы, слезы, мольбы, угрозы. Я ни на что не реагировал и упрямо гнул свою линию. Однажды девицы даже подрались в моем присутствии и мне пришлось выпроводить восвояси обеих.
Повторяю, дело происходило летом – это принципиальный момент.
Окна в номере в ходе трансляции репортажей, как ты понимаешь, должны быть закрыты наглухо, шторы задернуты – требования звукоизоляции. Кондиционеры в ваших гостиницах вообще, а в «Украине» – особенно, едва холодят, поэтому жарища в помещении стояла жуткая – не продохнуть. Хорошо было моим ассистентам – они за кадром и всю работу могли выполнять в одних плавках. А каково мне в накрахмаленной рубахе и галстуке, да под юпитерами?!
Но ничего, нашел способ.
Сверху, значит, рубашечка, галстук – все, как требовал шеф, а под столом ничего, кроме трусов и таза с холодной водой, куда я окунал ноги. Ниже пояса тебя все равно не показывают.
Вот этим и воспользовалась Наташа, нанеся мне удар в буквальном смысле слова ниже пояса. Свободно ориентируясь в расписании, когда я выхожу в эфир для передачи репортажа в США, она загодя проникла в номер и спряталась в платяном шкафу. Дождалась, когда я начал трансляцию, подползла под стол, приспустила мне трусы и...
Нет, ты можешь себе такое представить: верхняя половина моего тела – в кадре, на виду у миллионов телезрителей, а под столом мне взахлеб делают минет?! Да и не как-нибудь, а с причмокиванием, охами и стонами, переходящими в звериное рычание!
Со слов ассистента и техника, у них было впечатление, что под столом тигр забавляется с сахарной косточкой.
А я?! Я не мог сосредоточиться, строчки текста плясали у меня перед глазами, я растерялся...
Потом я увидел себя на контрольном мониторе: весь пунцово-красный, пот катит по лицу в три ручья. Я чувствовал, что меня вот-вот хватит апоплексический удар, но сделать что-либо не мог – оплаченное эфирное время пошло. Что такое сорвать его – тебе известно.
Вот так, под сладострастные вздохи и завывания Натальи, я и прокомментировал выступление на совещании партхозактива вашего бывшего председателя КГБ, а в июне 1983 года генерального секретаря ЦК КПСС Юрия Андропова. Постулаты коммунистической схоластики звучали в откровенной эротической аранжировке, и все это происходило на глазах телезрителей шести американских штатов, представляешь!
– Да, дорого тебе обошлось занятие «французской любовью». Ну и как отреагировал владелец телерадиокомпании на твое выступление в сопровождении минета? – участливо поинтересовался Дубровин.
– Как-как? Выгнал! Выгнал без выходного пособия! В общем-то я его понимаю: по моей вине разразился скандал на всю Западную Америку! На штаб-квартиру компании в Сан-Франциско в тот день обрушился шквал телефонных звонков. Звонили тысячи людей.
Кто-то возмущался, кто-то недоумевал, кто-то злорадствовал, а кое-кто и веселился. А я... Я оказался идеальной фигурой и для битья, и для бритья. Для одних – мишенью для критики, для других – идейным наставником, советчиком-первопроходцем, овцой, с которой стригли политические дивиденды. Как ты помнишь, мой репортаж был посвящен выступлению Юрия Андропова. Так вот, нашлись остряки, которые предложили следующий сюжет: во время следующего репортажа показать Папу Римского читающим проповедь в публичном доме на фоне обнаженных фигур, которые занимаются групповым сексом.
А один телезритель из Сиэтла потребовал с компании возмещения убытков. Оказалось, что мой репортаж он принял за новое секс-шоу и поспорил со своим соседом на сто баксов, что в заключение выступления Андропов вместо носового платка вытрет лоб ажурными женскими трусиками... Ну и, конечно, проиграл! Этот сутяга решил, что в зале Кремлевского Дворца съездов проводится не совещание, а сеанс группового секса, и в качестве доказательства ссылался на услышанные им в ходе передачи звуки...
Кое-кто решил, что это – новая форма подачи политических новостей, эксперимент, устроенный, чтобы выяснить, как доводить серьезную информацию до рядовых американцев.
Были и такие, кто настаивал, чтобы и впредь все события, происходящие на советском политическом олимпе, подавались именно в такой, непристойной аранжировке.
– Ну и чем все закончилось?
– Чем-чем... Американского посла в Москве вызвал к себе министр иностранных дел Громыко и отсношал по первое число, после чего МИД СССР направил в Госдеп США ноту протеста.
Это в итоге и решило мою судьбу как представителя «U.S.Inform.»...
В общей сложности карусель крутилась целый месяц, после чего я еще месяца два искал работу.
ШПИОНСКИЕ БУДНИ «ДУШКИ ЧАРЛИ»
«Откуда мне известны факты, изложенные Чарльзом? – пришло в голову Дубровину. – Что-то очень близкое и знакомое... Сдается мне, что я уже где-то это слышал... или читал, но где?!»
И вдруг Андрея осенило. Почти два года назад Пятым управлением КГБ была блестяще проведена операция по компрометации Левена. Иностранец, кадровый офицер ЦРУ, работал в Москве под прикрытием репортера американской частной телерадиокомпании, а на самом деле являлся связником между своими работодателями и советскими диссидентами.
Долго советские контрразведчики охотились за ним, однако все никак не удавалось подловить его – чрезвычайно ловким был объект. Оперативная разработка цэрэушника так и называлась: «Неуловимый».
Доказательная база вмещалась в нескольких томах, но все то были оперативные данные – в суд представить нечего. Тогда-то и решено было подставить объекту «ласточку» – агентессу «Алиса» – и с ее помощью скомпрометировать наглеца.
Вслед за блестяще проведенным мероприятием Комитет госбезопасности «слил» сенсационную информацию в центральные печатные органы Союза, которые не замедлили раструбить на весь белый свет, что американец занимался в СССР деятельностью, несовместимой со статусом журналиста.
Таким образом, руководству компании «U.S. Inform.» пришлось самому решать судьбу Левена. То есть формально советские власти псевдожурналиста не выдворяли. Боже упаси!
Контрразведчики с помощью СМИ сумели выставить Чарльза в таком свете, что руководство телерадиокомпании было вынуждено само отозвать его из Союза. Что и требовалось Комитету госбезопасности.
