Помогите с оценкой!
Здравствуйте!
Найдено в Белоруссии. Помогите, пожалуйста, с оценкой - представляет ли вообще ценность? На котелке клеймо SMM 37, гильза-стопка, как я понимаю, "окопное искусство". Заранее всем огромное спасибо!
Здравствуйте!
Найдено в Белоруссии. Помогите, пожалуйста, с оценкой - представляет ли вообще ценность? На котелке клеймо SMM 37, гильза-стопка, как я понимаю, "окопное искусство". Заранее всем огромное спасибо!
"Никто не сможет сказать мне, что эти люди погибали со словами" Хайль Гитлер!" на устах. Умирают много, вопросов нет; но последнее слово -" мама ", или имя дорогого человека, или просто крик о помощи .. . "
Февраль 1943. Пленные под Сталинградом немцы и румыны (в высоких шапках). В советский плен попало около 107 тысяч нацистских солдат и их союзников. Только шесть тысяч из них выживут и вернутся домой до 1955 года.
Профессор истории опубликовала сборник писем солдат вермахта из Сталинградского котла.
Часть этих писем нашли на груди убитых в Сталинграде солдат вермахта. Они хранятся в музее-панораме «Сталинградская битва». Большую часть пожелтевших от времени посланий родным и близким с войны автор книги доктор исторических наук, профессор кафедры истории ВолГУ Нина Вашкау нашла в архивах Франкфурта-на-Майне и Штутгарта.
"Письма солдат вермахта показывают эволюцию сознания обычных «пешек войны»: от восприятия Второй Мировой как «туристической прогулки по миру» до ужаса и отчаяния Сталинграда. Эти письма никого не оставляют равнодушными. Хотя эмоции, вызванные ими, могут быть неоднозначны. Автор специально не стала включать в сборник письма отморозков-фашистов, с наслаждением писавших об изнасилованиях и убийствах мирных жителей Сталинграда. «Чтобы не шокировать общественность».
Как настоящий историк, откопировав все, что можно в архивах и библиотеках Германии, Нина Вашкау появилась на границе с чемоданом бумаг. Перевес составил восемь килограмм. Немецкий таможенник очень удивился, открыв чемодан и увидев там только кучу бумаг: «Что это?». Профессор истории объяснила. И … вот оно – уважение к истории в современной Германии! Строго соблюдающий букву закона немецкий таможенник пропустил перевес бесплатно.Как член Российско-Германской исторической комиссии по изучению новейшей истории России и Германии Нина Вашкау по приглашению немецкой стороны возила в Берлин группу студентов ВолГУ. Они попали на фотовыставку «Немецкие солдаты и офицеры Второй Мировой».
На черно-белых фото из семейных архивов улыбающиеся офицеры вермахта в обнимку с француженками, итальянками, мулатками из Африки, гречанками. Потом пошли хатки Украины и понурые бабы в платках. И все … «Как же так! А где Сталинград?! - стала возмущаться Нина Вашкау, - Почему нет хотя бы надписи на белом листе бумаги: «А дальше был Сталинград, в котором были убиты столько-то солдат, попали в плен – столько-то?». Ей ответили: «Это позиция куратора выставки. А позвать куратора не можем: его сейчас нет».
В письмах же из Сталинградского котла немецкие солдаты пишут о том, что война – это вовсе не веселая прогулка, как обещал им фюрер, а кровь, грязь и вши: «Тот, кто не пишет о вшах, тот не знает Сталинградской битвы».В 90-е годы музей-панорама «Сталинградской битвы» выставил письма немецких солдат и офицеров, что имеются в музейном фонде. «Меня поразило выражение лиц немцев, приехавших с Россошек на эту выставку, - вспоминает Нина Вашкау. – Кто-то из них прочел эти письма и заплакал». Тогда она и решила найти и издать письма немецких солдат из Сталинграда.
Несмотря на то, что солдаты знали о военной цензуре, некоторые из них отваживались на такие строки: «Хватит, мы с тобой не заслужили такой участи. Если мы выберемся из этой преисподней, мы начнем жизнь сначала. Хоть раз напишу тебе правду, теперь ты знаешь, что здесь происходит. Пришло время, чтобы фюрер освободил нас. Да, Кати, война ужасная, всё это знаю, как солдат. До сих пор я не писал об этом, но теперь молчать уже нельзя».
Главы книги названы цитатами из писем: «Я разучился смеяться», «Я хочу прочь из этого безумия», «Как может все это вынести человек?», «Сталинград – это ад на Земле».
А вот, что один из немецких офицеров вермахта пишет о женщинах Сталинграда:
«Поразительны моральные устои местных женщин, которые свидетельствуют о высоких ценностях народа. Для многих из них слово «Любовь» значит абсолютную душевную преданность, на мимолетные отношения или приключения соглашаются немногие. Они демонстрируют, во всяком случае, что касается женской чести, совершенно неожиданное благородство. Не только здесь на Севере, но и на Юге это так. Я говорил с одним немецким врачом, приехавшим из Крыма, он и заметил, что в этом даже нам, немцам, нужно брать с них пример….».
Чем ближе к Рождеству, тем чаще немецкие солдаты пишут о том, как мечтают о домашних пирогах и мармеладе и описывают свой «праздничный» рацион:
«Сегодня вечером мы снова варили конское мясо. Мы едим это без всяких приправ, даже без соли, а околевшие лошади пролежали под снегом, может, четыре недели…».«Ржаная мука с водой, без соли сахара, как омлет, запекается в масле – превосходна на вкус».
И о «рождественских хлопотах»:
« Сталинград можно назвать адом. Мне пришлось выкапывать товарищей, которые поодиночке были захоронены здесь восемь недель назад. Хотя мы дополнительно получаем вино и сигареты, но я бы предпочел работать в каменоломне».
О близости советских солдат:
«Бряцают русские ложками о котелок. Значит, у меня есть пара минут написать тебе письмо. Затихли. Сейчас начнется атака…».
О духе и силе противника:
«Солдат Иван силен и сражается, как лев».
И под конец многие сожалели о своей погубленной неизвестно ради чего жизни, писали в прощальных письмах, что прятали на груди:
«Иногда я молюсь, иногда думаю о своей судьбе. Всё представляется мне бессмысленным и бесцельным. Когда и как придёт избавление? И что это будет — смерть от бомбы или от снаряда?»
"Мои любимые!
Сейчас сочельник, и когда я думаю о доме, мое сердце разрывается. Как здесь все безрадостно и безнадежно. Уже 4 дня я не ел хлеба и жив только половником обеденного супа. Утром и вечером глоток кофе и каждые 2 дня по 100 грамм тушенки или немного сырной пасты из тюбика — голод, голод. Голод и еще вши и грязь. День и ночь воздушные налеты и артиллерийский обстрел почти не смолкают. Если в ближайшее время не случится чуда, я здесь погибну. Плохо, что я знаю, что где-то в пути ваша 2-килограммовая посылка с пирогами и мармеладом...
Я постоянно думаю об этом, и у меня даже бывают видения, что я их никогда не получу. Хотя я измучен, ночью не могу заснуть, лежу с открытыми глазами и вижу пироги, пироги, пироги. Иногда я молюсь, а иногда проклинаю свою судьбу. Но все не имеет никакого смысла — когда и как наступит облегчение? Будет ли это смерть от бомбы или гранаты? От простуды или от мучительной болезни? Эти вопросы неотрывно занимают нас. К этому надо добавить постоянную тоску по дому, а тоска по родине стала болезнью. Как может человек все это вынести! Если все эти страдания Божье наказание? Мои дорогие, мне не надо бы все это писать, ноу меня больше не осталось чувства юмора, и смех мой исчез навсегда. Остался только комок дрожащих нервов. Сердце и мозг болезненно воспалены, и дрожь, как при высокой температуре. Если меня за это письмо отдадут под трибунал и расстреляют, я думаю, это будет благодеяние для моего тела. С сердечной любовью Ваш Бруно."
Письмо немецкого офицера, отправленное из Сталинграда 14.1.1943 г.
Дорогой дядя! Сначала я хочу сердечно поздравить тебя с повышением и пожелать тебе дальнейшей солдатской удачи. По счастливой случайности я опять получил почту из дома, правда, прошлогоднюю, и в том письме было сообщение об этом событии. Почта сейчас занимает больное место в нашей солдатской жизни. Большая часть ее из прошлого года еще не дошла, не говоря уже о целой пачке рождественских писем. Но в нашем сегодняшнем положении это зло понятно. Может, ты уже знаешь о нашей теперешней судьбе; она не в розовых красках, но критическая отметка, наверное, уже пройдена. Каждый день русские устраивают тарарам на каком-нибудь участке фронта, бросают в бой огромное количество танков, за ними идет вооруженная пехота, но успех по сравнению с затраченными силами невелик, временами вообще не достоин упоминания. Эти бои с большими потерями сильно напоминают бои мировой войны. Материальное обеспечение и масса — вот идолы русских, с помощью этого они хотят достичь решающего перевеса. Но эти попытки разбиваются об упорную волю к борьбе и неутомимую силу в обороне на наших позициях. Это просто не описать, что совершает наша превосходная пехота каждый день. Это высокая песнь мужества, храбрости и выдержки. Еще никогда мы так не ждали наступления весны, как здесь. Первая половина января скоро позади, еще очень тяжко будет в феврале, но затем наступит перелом — и будет большой успех. С наилучшими пожеланиями, Альберт.
Вот ещё выдержки из писем:
23 августа 1942 года: "Утром я был потрясен прекрасным зрелищем: впервые сквозь огонь и дым увидел я Волгу, спокойно и величаво текущую в своем русле… Почему русские уперлись на этом берегу, неужели они думают воевать на самой кромке? Это безумие".
Ноябрь 1942 года: "Мы надеялись, что до Рождества вернемся в Германию, что Сталинград в наших руках. Какое великое заблуждение! Сталинград – это ад! Этот город превратил нас в толпу бесчувственных мертвецов.… Каждый день атакуем. Но даже если утром мы продвигаемся на двадцать метров, вечером нас отбрасывают назад.… Русские не похожи на людей, они сделаны из железа, они не знают усталости, не ведают страха. Матросы, на лютом морозе, идут в атаку в тельняшках. Физически и духовно один русский солдат сильнее целого нашего отделения".
4 января 1943 года: "Русские снайперы и бронебойщики, несомненно, – ученики Бога. Они подстерегают нас и днем и ночью, и не промахиваются. Пятьдесят восемь дней мы штурмовали один-единственный дом. Напрасно штурмовали… Никто из нас не вернется в Германию, если только не произойдет чудо… Время перешло на сторону русских"
Солдат Вермахта Эрих Отт.
"Поведение русских даже в первом бою разительно отличалось от поведения поляков и союзников, потерпевших поражение на Западном фронте. Даже оказавшись в кольце окружения, русские стойко оборонялись".
Генерал Гюнтер Блюментритт, начальник штаба 4-й армии
"...Мы переживаем здесь большой кризис, и неизвестно, чем он закончится. Положение в общем и целом настолько критическое, что, по моему скромному разумению, дело похоже на то, что было год тому назад под Москвой".
Из письма генерал-лейтенанта фон Гамбленц жене. 21.XI.1942 г.
"...Три врага делают нашу жизнь очень тяжелой: русские, голод, холод. Русские снайперы держат нас под постоянной угрозой..."
Из дневника ефрейтора М. Зура. 8.XII.1942 г.
"...Мы находимся в довольно сложном положении. Русский, оказывается, тоже умеет вести войну, это доказал великий шахматный ход, который он совершил в последние дни, причем сделал он это силами не полка и не дивизии, но значительно более крупными..."
Из письма ефрейтора Бернгарда Гебгардта, п/п 02488, жене. 30.XII.1942 г.
"Во время атаки мы наткнулись на легкий русский танк Т-26, мы тут же его щелкнули прямо из 37-миллиметровки. Когда мы стали приближаться, из люка башни высунулся по пояс русский и открыл по нам стрельбу из пистолета. Вскоре выяснилось, что он был без ног, их ему оторвало, когда танк был подбит. И, невзирая на это, он палил по нам из пистолета!"
Артиллерист противотанкового орудия Вермахта
"Мы почти не брали пленных, потому что русские всегда дрались до последнего солдата. Они не сдавались. Их закалку с нашей не сравнить…"
"Последние несколько недель характеризуются самым серьезным кризисом, какого мы еще не испытывали в войне. Этот кризис, к сожалению, поразил ... всю Германию. Он символизируется одним словом - Сталинград".
Ульрих фон Хассель, дипломат, февраль 1943 г.
Из письма неизвестного немецкого солдата:
« Это письмо мне очень тяжело писать, каким же тяжелым оно будет для тебя! К сожалению, в нем нерадостные вести. Я ждал десять дней, но ситуация не улучшилась.
А теперь наше положение стало настолько хуже, что громко говорят о том, что мы очень скоро будем совершенно отрезаны от внешнего мира. Нас заверили, что эта почта наверняка будет отправлена. Если бы я был уверен, что представится другая возможность, я бы еще подождал, но я в этом не уверен и потому, плохо ли, хорошо ли, но должен сказать все.
Для меня война окончена…»
АУЛЮС О СТАЛИНГРАДСКОЙ БИТВЕ
[Сентябрь 1945 г.]
Комплекс Сталинград состоит из трех последовательных фаз.
1. Продвижение к Волге.
В общих рамках [второй мировой] войны летнее наступление 1942 года означало еще одну попытку достигнуть того, чего не удалось добиться осенью 1941 года, а именно победоносного •окончания кампании на Востоке (являвшейся следствием наступления на Россию, носившего характер нападения), чтобы тем самым решить исход всей войны.
В сознании командных органов на первом плане стояла чисто военная задача. Эта основная установка относительно последнего шанса для Германии выиграть войну полностью владела умами высшего командования и в обоих последующих фазах.
2. С начала русского наступления в ноябре и окружения 6-й армии, а также частей 4-й танковой армии общей численностью около 220 000 человек, вопреки всем ложным обещаниям и иллюзиям ОКВ, все больше осознавался тот факт, что теперь вместо «победоносного окончания кампании на Востоке» встает вопрос: как избежать полного поражения на Востоке, а тем самым проигрыша всей [второй мировой] войны?
Эта мысль пронизывала действий командования и войск 6-й армии, между тем как вышестоящие командные органы (командование группы армий, начальник генерального штаба сухопутных сил и ОКВ) все еще верили, или по крайней мере делали вид, что верят, в шансы на победу.
Поэтому взгляды относительно мер командования и методов {ведения военных действий], вытекающих из этой обстановки, резко расходились. Поскольку вышестоящие командные инстанции, исходя из вышеприведенных соображений, отвергли прорыв, являвшийся еще возможным в первой фазе окружения, оставалось лишь держаться на занимаемых позициях, дабы не допустить, чтобы в результате самовольных действий возникла дезорганизация, а тем самым произошел развал всей южной части Восточного фронта. В таком случае погибли бы не только надежды на победу, но в короткий срок оказалась бы уничтоженной и возможность избежать решающего поражения, а тем самым краха Восточного фронта.
3. В третьей фазе, после срыва попыток деблокирования и при отсутствии обещанной помощи, речь шла лишь о выигрыше времени с целью восстановления южной части Восточного фронта и спасения германских войск, находящихся на Кавказе. В случае неудачи вся война была бы проиграна уже в силу предполагаемого масштаба поражения на Восточном фронте.
Итак, поэтому сами вышестоящие командные органы оперировали аргументом, что посредством «упорного сопротивления до последней возможности» следует избежать того наихудшего, что грозит всему фронту. Тем самым вопрос о сопротивлении 6-й армии у Сталинграда ставился крайне остро и сводился к следующему: как представлялась мне обстановка и как мне ее рисовали, тотальное поражение могло было быть предотвращено лишь путем упорного сопротивления армии до последней возможности... В этом направлении оказывали свое воздействие и радиограммы, поступавшие в последние дни: «Важно продержаться каждый лишний час». От правого соседа неоднократно поступали запросы: «Как долго продержится еще 6-й армия?»
Поэтому с момента образования котла, а особенно после краха попытки деблокирования, предпринятой 4-й танковой армией (конец декабря), командование моей армии оказалось в состоянии тяжелого противоречия.
С одной стороны, имелись категорические приказы держаться, постоянно повторяемые обещания помощи и все более резкие ссылки на общее положение. С другой стороны, имелись проистекавшие из все возраставшего бедственного состояния моих солдат гуманные побудительные мотивы, которые ставили передо мной вопрос, не должен ли я в определенный момент прекратить борьбу. Полностью сочувствуя вверенным мне войскам, я тем не менее считал, что обязан отдать предпочтение точке зрения высшего командования. 6-я армия должна была принять на себя неслыханные страдания и бесчисленные жертвы и для того, чтобы — в чем она была твердо убеждена — дать возможность спастись гораздо большему числу камрадов из соседних соединений.
Исходя из обстановки, сложившейся в конце 1942 — начале 1943 года, я полагал, что длительное удержание позиций у Сталинграда служит интересам немецкого народа, так как мне казалось, что разгром на Восточном фронте закрывает путь к любому политическому выходу.
Любой мой самостоятельный выход за общие рамки или же сознательное действие вопреки данным мне приказам означали бы, что я беру на себя ответственность: в начальной стадии, при прорыве, — за судьбу соседей, а в дальнейшем, при преждевременном прекращении сопротивления, — за судьбу южного участка и тем самым и всего Восточного фронта. Таким образом, в глазах немецкого народа это означало бы, по крайней мере внешне, происшедший по моей вине проигрыш войны. Меня не замедлили бы привлечь к ответственности за все оперативные последствия, вызванные этим на Восточном фронте.
Да и какие убедительные и основательные аргументы — особенно при незнании фактического исхода — могли бы быть приведены командующим 6-й армией в оправдание его противоречащего приказу поведения перед лицом врага? Разве угрожающая по существу или субъективно осознанная безвыходность положения содержит в себе право для полководца не повиноваться приказу? В конкретной ситуации Сталинграда отнюдь нельзя было абсолютно утверждать, что положение совершенно безвыходно, не говоря уж о том, что субъективно оно, как таковое, не осознавалось, за исключением последней стадии. Как смог бы или посмел бы я требовать в дальнейшем от любого подчиненного командира повиновения в подобном же тяжелом, по его мнению, положении?
Разве перспектива собственной смерти, а также вероятной гибели и пленения своих войск освобождает ответственное лицо от солдатского повиновения?
Пусть сегодня каждый сам найдет ответ на этот вопрос перед самим собой и собственной совестью.
Фридрих Паулюс,
генерал-фельдмаршал бывшей германской армии
«Paulus: "Ich stehe hier auf Befehl"». Lebensweg des Generalfeldmarschalls Friedrich Paulus. Mil den Aufzeichnungen aus dem Nachlass, Briefen und Doliumerrten herausgegeben von Walter Gorlitz. Frankfurt am Main. 1960, S. 261-263.
Жандармы показывают бойцу вермахта дорогу. Франция, до 1944-го года. А потом они с какого-то перепугу держава-победитель.
Грохот орудий. Мерзкий, устрашающий, смешивающий воздух с землёй, а землю с кровью. Уже четвёртый день он постоянно сопровождает меня. Лежу и пытаюсь уснуть, но не судьба. Новый взрыв – и я уже по уши в земле. Матерюсь, на чем свет стоит, и принимаюсь рыть. Сейчас мной овладевает лишь одно желание – не чувствовать почву своим телом. Я копаю. Копаю голыми руками, срывая ногти до мяса, отплевываясь от чернозёма, попадающего в рот. Вокруг меня вакханалия из криков и скрежета металла, от которого сводит зубы. Наконец, вырываюсь из капкана и оглядываюсь вокруг. Блиндаж наполовину завален, но над раскопкой выхода уже работают несколько бойцов. Ещё двое помогают выбраться бедняге, ноги которого передавило балкой, которая удерживала крышу блиндажа. Подбегаю к ним и вижу, что ситуация – дерьмо. Кричу солдатам, чтобы оставили раненого и пошли раскапывать выход, но они будто не слышат меня. Если я оставлю их с раненым – то мы все закончим тут своё существование. Решение в таких ситуациях принимать безусловно тяжело, но от него никуда не деться. Беру за плечи обоих, и толкаю их к выходу. Они безумным взглядом смотрят на меня, а я на них. Это длится меньше секунды, и вот, мы уже у выхода, и в полном безмолвии, которое прерывает лишь вопли придавленного солдата, копаем. Рядом с нами рвется ещё один снаряд – и выход снова заблокирован. Камерады, находясь в изнеможении, роют, и я вместе с ними. Наши усилия не бесполезны, и спустя несколько минут, которые казались вечностью, мы оказываемся на свободе.
С трудом выползаю в окоп и тут же подхватываю винтовку у лежащего рядом бездыханного парня с частично отвалившейся нижней челюстью, которая висит на окровавленных лохмотьях. Правда, кровь уже давно стала настом на его лице. Мороз в –40 творит страшные вещи с любыми жидкостями, и кровь – не исключение. Дрожащими пальцами в рваных перчатках я вставляю в винтовку пять патронов. Каждый из них может забрать одну жизнь. Одну жизнь тех, кто забирает наши жизни.
- Эй, оберефрейтор! Вебер, сукин ты сын, живой! – ко мне, пригибая голову под свистящими над окопом пулями, подбежал лейтенант Ланге.
- Так точно, господин лейтенант! С трудом вылез из блиндажа… У нас большие потери.
- Это мне и без тебя понятно было. Слушай меня, сейчас не до разговоров, бегом на правый фланг и принимай командование тем, что осталось от отделения Мердера! Ему снесло башку гранатой пару минут назад, и я безумно рад тому, что достойная замена так быстро нашлась. Сейчас Иваны пытаются прорваться по всему периметру, и ответственность за оборону правого фланга ты берешь на себя. Подкрепления нет, и не будет! – он хлопнул мне по плечу и побежал дальше, а я отправился к своему новому отделению…
- Добрый вечер, дамы! И сколько вас? – отдышавшись от марафона под бесконечным русским огнем, я, испуская изо рта пар, обратился к с виду пустому и темному окопу, из глубины которого вскоре выполз зашуганный парнишка чуть ниже меня ростом, с бегающими маленькими глазками.
- Четверо убиты, ещё трое ранены, но в состоянии вести бой, и три человека, включая меня, полностью боеспособны, герр оберефрейтор. А вы, как понимаю, наш новый командир?
- Верно говоришь. – я кивнул. Оберефрейтор Иоахим Вебер. А сейчас проведи меня к отделению, быстрее!
- Слушаюсь. – промямлил он. Я сплюнул на землю, и пробежал за ним, попутно застегивая шинель на все пуговицы и поднимая ворот. Холодно. Адски холодно. Мы находимся в аду льда и огня…
- Отделение, стройтесь! – скомандовал я. – Раненые и контуженные, шаг вперед! – как и говорил тот парниша, раненых было трое. Первый – ничего серьезного, поцарапало голову осколком, второй без пальца на левой руке, а третий, еле стоявший на ногах, с набухшем от крови бинтом на плече.
- Ладно, возвращайтесь в строй. Что по вооружению и боеприпасам? – обратился я к знакомому мне бойцу.
- На каждого по винтовке и примерно 50-60 патронов, кроме того, есть один МП и три магазина к нему, 8 гранат и даже МГ-34, примерно… - солдат прервался, чтобы взглянуть на схрон с оружием, - примерно 250 патронов, герр оберефрейтор.
- Отлично! – я искренне обрадовался. Я думал, что дела здесь обстоят хуже. – Бойцы, слушайте меня. Пулеметчик жив?
- Никак нет, убит ещё позавчера. – отозвался один из солдат.
- Ладно… Как тебя зовут?
- Мартин, господин оберефрейтор.
- Так, Мартин, хватай пулемёт, пару гранат, бери себе раненного в плечо, как второго номера, и бегом на позицию. – я прервался, чтобы достать свою флягу со спиртом. – На вот, дашь раненному, а то он совсем плох…
- Яволь! – парень вскочил, взвалил на плечо пулемет, подхватил своего второго номера, и вышел в мороз.
- Остальные – распределите оружие и боеприпасы, а так же гранаты, и встаньте по периметру! Ни один Иван не должен пройти здесь! Парень, твоё имя? – кивнули вы на зашуганного мальчишку, который встретил вас первым.
- Альфред.
- Хватай МП-40, Альфред, и возьми гранаты для меня! Держись рядом. Лейтенант сказал, что подкрепления не будет, поэтому если меня убьют – я оставлю вас под его командование! – вы показали на Альфреда. Всем всё ясно? - в ответ последовало вялое «Так точно!». - И дамы, не лезьте! Каждый из вас здесь ценен!
- Кровь за кровь! – прохрипел Альфред.
- Марш! – отозвался я, перехватил винтовку поудобнее и вместе с остальными ребятами покинул блиндаж. Выбравшись из него, я посмотрел на часы – на циферблате, который светился тусклым зеленым светом, время показывало без пятнадцати четыре утра. Ровно шесть минут я потратил на знакомство и дальнейшие указания. Много. Нам очень повезло, что русские пока что не принимали здесь попыток прорыва.
- Альфред, проверь, как там наш пулеметный расчет, и доложись мне.
- Есть! Одна нога здесь, другая там!
- Знаешь, в Сталинграде лучше так не говорить! – засмеялся я впервые за вечер. Вскоре Альфред вернулся и доложил, что пулемёт готов, а второй номер, после моего спирта, как он сам сказал, «будто во второй раз родился». Такие новости не могли не радовать. Но было слишком тихо. Тишина и лютый мороз – лично для меня это не совместимые вещи. Будь проклята эта земля, эта погода, эта зима, да в конце концов, этот фюрер со своими генералами, и со своим чёртовым Сталинградом! Ладно. Отвлекаться не стоит. Прислонившись к окопу, я впивался глазами в крайние домики в деревне, которая стояла за полкилометра от наших позиций, но не видел абсолютно ничего. Ясное дело, что эта деревня принадлежала красным. Вскоре тишина сменилась на ставший привычным вой снарядов.
- Всем быть наготове! Иван попрёт с минуты на минуту!!! – заорал я что есть силы в темноту окопов. Вскоре со стороны деревни начали появляться первые фигурки, а после до моих ушей донесся жуткий гул. Это красные начали наступление, поднимая криком «Ура!» свои войска. Когда этот крик подхватывал каждый человек по ту сторону фронта, получался действительно внушающий ужас звук.
- Не стрелять! Подпустите их ближе, не тратьте зря патроны! Особенно относится к пулемётчику! – отдав этот приказ, я дослал патрон, прижался к окопу и посмотрел на Альфреда. Его лицо сейчас не выражало абсолютно ничего – он лишь сидел, скрипел зубами, и бессмысленным взором смотрел на неминуемо приближающихся Иванов. Над вашими головами снова засвистели пули. Пора.
- Отделение, открыть огонь!!! – вокруг меня тут же загрохотал целый оркестр, дирижер которому – Бог. Взяв на прицел бегущего большевика, я не задумываясь нажал на спуск – пуля тут же достигла своей цели. Передернув затвор, я перевел винтовку на другую цель, и вот – Иван уже лежит на земле, сжав ППШ в безжизненных руках. Несмотря на усилия моего отделения, большевики были всё ближе. Их больше, чем нас. У них – число, у нас – качество единицы. Не всегда можно выиграть числом, но и не всегда качеством. Вот, одному из русских удалось заткнуть нашего пулеметчика, но мои ребята не собирались сдаваться живьем – краем глаза я заметил, как второй номер приготовил гранату и взорвал себя вместе с Иванами, успевшими залезть в окоп. Мои пальцы примерзли к спусковому крючку, а глаза и уши искали русских, и раз за разом я вгонял в них смертельную порцию свинца.
Рядом со мной закричал и обмер Альфред – МП вывалился из его рук, и остался висеть на ремне, перекинутом через шею. Практически в тот же момент в моем окопе оказался русский, с дикими, горящими от ярости глазами. Я заставил его глаза потушится, пустив в его сторону очередь из машиненпистоля, который успел сорвать с трупа Альфреда. Почувствовав присутствие сзади, я схватил саперную лопатку, резко присел и развернулся на полоборота, размозжив неудачливому Ивану подбородок. Достав из-за пояса гранату, я онемевшими пальцами открутил крышку снизу, подготовил её, и кинул чуть дальше своего окопа. Спустя секунду на мою позицию прилетело то, что раньше было человеком. Отбрасываю пустой машиненпистоль, достаю с плеча винтовку и тут же беру на мушку очередного русского солдата. Я даже успел рассмотреть его лицо – обычный мужчина, лет сорока, смотрел на меня через прицел своей винтовки. Поздно. Я чувствую жгучую, всепоглощающую боль в сердце. В глазах темнеет, а палец остается на спуске. Это моё последнее движение в этой игре – я навечно закрываю глаза, а свинцовая месть достигает своей цели. Сорок градусов ниже нуля, но горячо пылают орудия в аду Льда и Огня…
Автор: grabenkampfer aka Иван Вебер
---Изменяя идеалам---
Расовая политика нацизма сводилась к идеи о исключительности и превосходстве немцев-ариев над всеми остальными народами.
Естественно для народов немецкого-нордического типа (например скандинавы, голландцы) были "определенные поблажки". Французы, бельгийцы, итальянцы и т.д. входили в полу-нордическую расу.
В труде «Моя борьба» вождь Рейха пишет о том же превосходстве германских элементов над славянскими в истории имперской России.
Общие принципы политики нацистов в отношении СССР и населяющих его народов были определены в 1920-е – 1930-е годы. СССР рассматривали в качестве пространства для немецкой колонизации ("Ostraum").
Нацисты официально разрешили представителям всех славянских народов, кроме поляков (немцы уничтожили до 2 млн поляков ), служить в СС.
Еще одна характерная черта политики - борьба против цыган, евреев (по данным Нюрнбергского процесса уничтожен 6 млн.), а также "отсталой" негроидной расы, арабов, (они были объявлены низшей расой), нападки на азиатов (исключение - японцы-арийцы востока).
Вопрос расовой политики очень глубок и объемен, однако на практике "деление народов" по классам зачастую менялось и служило только целям Рейха в определенный период.
С легкой руки пропаганды итальянцы превратились из "людей с подпорченной кровью" в "избранных потомков древних римлян."
---Привлечение народов---
Как привлечь на свою сторону народы? Нужно обещать им национальную независимость, либо избавление от другого гнета. Пропаганда нацистов и министр пропаганды Йозеф Геббельс работали "на отлично". СССР получила неблагозвучный эпитет "тюрма народов". Рейх предлагал и призывал из неё вырваться. Вместо рейхскомиссарита, который должен был управлять территорией предлагали "национальное государство". На радость Рейха, анти-большевизм стал движущей силой многих национальных борцов мира.
20 декабря 1941 года Гитлер дал разрешение на создание в составе немецкой армии вооружённых подразделений из бывших граждан СССР неславянских национальностей.
---Дивизии и легионы---
Со многими мы уже познакомились в части 1.
Голубая дивизия (250-я дивизия испанских добровольцев).
Испанский диктатор Франко при сохранении нейтралитета послал дивизию на Восточный фронт. Создана июле 41-го . Командовали испанцы.
Была изменена присяга присягали не фюреру, а борьбе против коммунизма.
Ветераны Гражданской войны желали отомстить СССР за его посильную помощь в конфликте.
В подчинении вермахту дивизия воевала на Северо-западе (Ленинград, Тихвин).
Франко 20 октября 1943 принял решение о выводе дивизии с фронта и расформировании соединения. Часть испанцев организовала Голубой легион (более 2000 чел). Многие перешли под немецкое командование.
Между 1941 и 1943 около 50 000 испанских солдат, приняли участие в различных сражениях.
Латышский легион СС (из 15-й и 19-й дивизий).
-Название "добровольческий" можно оспорить из-за принудительной мобилизации под угрозой расстрела.
в 42-м Латвийская администрация предлагала Германии легион из 100 тысяч человек в обмен на признание независимости, но получила отказ.
После поражения под Сталинградом и нехватки живой силы появился приказ фюрера о формировании легиона ( от 10 февраля 1943). В легион также вошли латвийские части, сформированные ранее.
Численность: 87 000 в боевых частях + 23 000 во вспомогательных частях вермахта (на 1 июля 1944).
В феврале 1944 года оккупационные власти и местное латвийское самоуправление активизировали новую мобилизацию. Наименование «добровольческий» (нем. Freiwilligen) было заменено на «Waffen».
Остатки легиона сражались в Берлине до мая 1945.
20-я гренадерская дивизия СС (1-я эстонская).
Численность: 11 000 чел (1942), 3 000 (май 1945).
В августе 41-го эстонцам было разрешено служить в вермахте. Создавалась внутренняя полиция: на 1 октября 1942 года все полицейские силы Эстонии составляли более 10 000 чел.
с минимальным вмешательством немцев-наблюдателей (500).
1 октября 1942 года был создан Эстонский легион СС - один из предшественников дивизии.
в 1944 3-я Эстонская добровольческая бригада СС (1-я эстонская) превратилась в 20-ю гренадерскую. Нехватка сил позволила начать мобилизацию в февр 44-го и привлечь на передовую около 30 000 чел.
В январе 45-го окружена Красной Армией.
---Восточные легионы---
Неудача блицкрига сподвигла руководство Рейха на большую гибкость и в ноябре — декабре 1941 г. Гитлер одобрил формирование 4 национальных легионов — Туркестанского, Грузинского, Армянского и Кавказско-магометанского.
Армянский легион вермахта.
Восточный легион, состоял из 11-ти батальонов, сформированных из военнопленных в Польше. Численность: 18 000.
22 декабря 1941 года Высшее командование вооруженных сил издает приказ о создании четырёх легионов из восточных народов, среди которых и армянский легион.
Легионеры прошли подготовку в учебных лагерях инструкторами СС. На пропагандистком уровне им обещали независимость Армении.
Участвовал в сражениях на Кубани, Кавказе, в Южной Франции и Бельгии (разные батальоны). В июле 44 г. часть легионеров во Франции, "сменила сторону". Большинство членов легиона сдались англо-американским войскам.
Грузинский легион вермахта.
Состав: Эмигранты и военнопленные. Из Грузинов, а также абхазов, черкесов, кабардинцев, балкарцев, карачаевцев.
Численность: 14 000 чел. Грузинам была обещана независимость.
Легион начал боевые действия осенью 1942 года. Грузины часто перебегали к партизанам,
поэтому рейхминистру восточных оккупированных территорий Альфред Розенбергу пришлось решать вопросы реорганизации. В мае 1945 оставшиеся грузины подняли восстание в Голландии против немецких частей.
Азербайджанский легион вермахта.
Существовал: 1942-1945. Официально появился в марте 1942 года в Едлино (Польша).
До 22 июля 1942 азербайджанцы служили в составе Кавказско-мусульманского Легиона.
С увеличением доли азербайджанцев легион был переименован.
Исмаил Акбер в своей записке от 1951 года «Азербайджанские легионеры в борьбе за Независимость во второй мировой войне» приводит цифру почти в 40 000 чел. на 1 октября 1944 года (большинство именно этом легионе).
Разные батальоны участвовали в боевых действиях в Эльзасе, на Кавказе, Украине, в Крыму, Беларуси и Польше.
Свыше 700 азербайджанцев участвовало в обороне Берлина от советских войск в 1945.
---Адольф Гитлер о восточных легионах---
«Я не знаю, как эти грузины будут вести себя. Они не принадлежат к тюркским народам. Я считаю надёжными только мусульман. Всех остальных я считаю ненадёжными. На данный момент я считаю формирование этих чисто кавказских батальонов очень рискованным, в то время, как я не вижу никакой опасности в создании чисто мусульманских формирований… Несмотря на все заявления Розенберга и военных, я не доверяю также армянам.»
Туркестанский легион вермахта.
Состав: туркмены, казахи, узбеки, туркмены, киргизы, уйгуры, татары.
Численность: 11 000 чел.
Сотрудничества с тюркскими народами («недочеловеки») немцы изначально не планировали. Но нелояльность многих жителей Средней Азии Советской власти позволило рейху обещать им независимый "Большой Туркестан" с исламским вероисповеданием, а самим планировать новый рейхкомиссариат.
Уже в 1941 в лагерях началась агитация среди военнопленных. Формировались первые соединения из "туркестанцев". Добавились беженцы и сбежавшие из Турции.
Приказ о создании Туркестанского легиона был издан 17 декабря 1941 г., в легион принимались туркмены, узбеки, казахи, киргизы, каракалпаки. Как мы уже знаешь, через 3 дня Гитлер разрешил "неславянские" формирования в немецкой армии.
В агитации помогал узбекский националист Вели Каюм-хан.
13 января 1942 года было утверждено решение о создании Туркестанского легиона, который был укомплектован азербайджанцами и северо-кавказцами.
Весной 1942 года первые 2 туркестанских батальона завершили обучение.
Батальоны сражались у Туапсе, у Астрахани, под Сталинградом.
В конце 44-го на базе легиона открылась "школа мулл".
Некоторые батальоны были отправлены в Западную Европу после неудач на Восточном Фронте.
P.s. Будет и 3-я часть.
Одна вакансия, два кандидата. Сможете выбрать лучшего? И так пять раз.