78 лет назад – 17 мая 1942 года – продолжалось советское наступление в рамках Второй Битвы за Харьков.
По причинам, изложенным в предыдущих публикациях, формат этого наступления представлял собою «атаку больших масс пехоты на немецкие пулемёты», поддерживаемую в лучшем случае маленькими противотанковыми пушками калибром 45 мм.
Не было: поддержки с воздуха, эшелонирования боевых порядков, поддержки артиллерии, прикрытия от атак с воздуха, как и от сухопутных комплексных контратак всех родов войск противника. Формально была немногочисленная танковая поддержка, но и она, по своему формату, в тех условиях не могла привести к существенным результатам.
Я уже рассказывал в предыдущих публикациях, что наше главное оружие - крупная артиллерия - в 1941 году была изъята из действующей армии и вывезена за Волгу, «чтобы немцам не досталась». Соответственно и в бой она вступила с осени 1942 года, поддерживая 62-ю армию генерала Чуйкова в ходе эпического боя за посёлок Сталинград. А 19 ноября (1942 года) мы отмечаем как День её рождения – День артиллериста, в память о сделанном артиллерией переломном Сталинградском контрнаступлении.
А до Дня артиллериста - как воевать?
В сухих строчках военной литературы об этом говорится так: «… В приказе на наступление было подчеркнуто, что стрелковые части должны максимально использовать имеющиеся огневые средства и стремиться к рукопашной схватке, которую враг, как правило, не выдерживал». Видимо, без этого подчёркивания, «имеющиеся огневые средства», то есть винтовки Мосина, использовались бы не в полную силу. В остальном, победить злых немецких пулемётчиков предполагалось, как видим, приёмами рукопашного боя.
Естественно, что такое наступление захлебывалось возле каждого опорного пункта и узла обороны, хотя кое-где удавалось продавить и на несколько километров продвинуться в поле. Но немецкие опорники оставались неподавленными (самые известные – в Терновой, Маяках, Славянске, Балаклее, и десятки других) и продолжали молотить даже из полного окружения, подпитываемые боеприпасами по воздуху. Потом они стали плацдармами для немецкого контрнаступления, захлопнувшего стенки так называемого Барвенковского «котла» вокруг сотен тысяч советских солдат.
Были попытки внешней деблокады «котла», мы их рассмотрим позже, и попытки прорыва изнутри. Но все они, в свою очередь являются разновидностью наступления всё в том же формате, когда массы пехоты (по утверждению немецких источников – зачастую в нетрезвом состоянии) пытаются чуть ли не штыками опрокинуть пулемётные точки и танки противника. Отсюда и широко «рассекреченные» потери в Харьковском сражении, и в целом его военный результат.
Как же такое могло произойти? Почему страна, ещё до войны создавшая «Т-34» и «Ил-2», и легендарную «катюшу», весною 1942 года миллионами отправляла своих солдат с палками на пулемёты? Множество теорий пытаются объяснить этот факт, в том числе широко известные версии о предательстве генералов и умышленном уничтожении народного генофонда.
Те из читателей, кто застал в живых родственников – ветеранов войны, иногда сталкиваются с таким явлением, как нежелание ветеранов рассказывать о ней. Те, кто не застал – могли читать или слышать о подобном, широко распространенном феномене. Достаточно странном, ведь в других войнах, даже и в предыдущей Гражданской, есть стереотипный образ ветерана, охотно делящегося подробностями, и порою даже привирающего слегка.
А почему же не любят рассказывать ветераны о Великой Отечественной? Стандартное объяснение наша Пропаганда даёт такое: им неприятно вспоминать пережитые на войне кровь, ужас и боль.
Объяснение это совершенно неудовлетворительное. Если ты выжил и победил, неужели тебе действительно не можется рассказать об этом? Найти компромисс между «неприятно вспоминать» и тем, что тогда внукам будет больше неоткуда об этом узнать, кроме как читая всякую ерунду от третьих лиц? У нас участники войны разделились на две категории: «штатные помнящие», которые фонтанируют воспоминаниями – в мемуарах, на собраниях и встречах с молодёжью, и все остальные – которые не хотят рассказывать об этом даже через 70-75 лет. А как же – «время лечит» (как и водка, рыбалка, баня с бабами), не пора ли нам пересмотреть это утверждение как ошибочное?
Очевидно, у ветеранов есть очень серьёзные причины для молчания. По этому поводу мы можем лишь строить предположения, и одно из них: им неприятно вспоминать и рассказывать о том, что их предали, причём недорого, что настоящие их палачи и убийцы сидят в Кремле, живут в московских хоромах и подмосковных дворцах, с охраной и прислугой, отдыхают на курортах, и даже их дальние родственники и челядь не знают – что такое ездить на метро или ходить пешком. И всё это – за счёт налогоплательщиков, то есть выживших под немецкими пулемётами, которым после войны по уровню благосостояния впору завидовать побежденным.
Чаще всего пропагандисты на это отвечают: «А что вы хотели? Это война, и там стреляют-убивают, а наши полководцы защищали Родину, посылая безоружных на пулемёты. Какие претензии? Можем повторить!». Мол, у них и не было особого выбора, потому что немцы начали войну и не спрашивали: готов ты или нет, хочешь ты или нет.
Вместе с тем, в предвоенное десятилетие весь «коллективный разум» Красной Армии, её генералитет словно бы умышленно готовил страну к поражению в войне, и потом недрогнувшей рукой повёл вверенные им войска «врукопашную на пулемёты». Те, кто в силу своего воспитания и остатков совести не мог и не хотел этим заниматься – те перед войной увольнялись из армии, а в начале войны – пускали себе пулю в висок, либо же шли под трибунал. Их имена известны, но вспоминать не принято: наложено древнее иудейское проклятие «Да не будет он помянут», я потом о таких расскажу подробнее. Сейчас – о тех, кто не застрелился, а с чистой совестью бросал людей в заведомо проигрышное сражение, а после войны жил долго и счастливо – за счёт тех, кого угораздило не быть убитым. Сами они, как правило, оставались в безопасности: командные пункты армий находились в десятках километров от передовой, а дивизий – в нескольких километрах. Хотя многие из них всё равно попали «под замес» именно на Харьковщине.
Вторую битву за Харьков 1942 года историки-журналисты иногда называют «Голгофой командного состава Красной Армии». Действительно, здесь погибло очень много лиц в звании генерала, а нижестоящих никто особо и не считал. Но очень много было и уцелевших, впоследствии – прославленных полководцев. Судьба их сложилась по-разному, некоторые даже погибли вскоре после Харьковской операции (как сказал поэт: «кто своими расстрелян, кто чужими убит»).
Зачастую это сражение сводят к Барвенковскому «котлу», что неверно. Это было симметричное наступление на Харьков с двух сходящихся направлений: три армии севернее райцентра Балаклея и три армии южнее. Соотношение между ними было примерно одинаковым: пехоты и танков больше было на юге, артиллерии – на севере, и брать Харьков должна была именно северная группировка, тогда как южная нацеливалась, на самом деле, на Днепропетровск. Сама Балаклея заслуживает не менее зловещей славы, чем Ржев или Севастополь: этот оборонительный узел мы взять так и не смогли (об этом я расскажу отдельно), и он в итоге стал плацдармом для немецкого контрнаступления. Которое привело к тому, что наши войска южнее Балаклеи были окружены и уничтожены, а севернее Балаклеи – с боями отступили, избежав «котла» (которых, соответственно, должно было быть два: так называемый Барвенковский и несостоявшийся – Волчанский).
С севера Балаклею обходили: 28-я армия генерала Рябышева, весьма сильная по своему составу, которой ставилась задача взять Харьков. Её фланги прикрывали: справа – 21-я армия генерала Гордова, слева – 38-я армия генерала Москаленко.
С юга обходили Балаклею, с задачей развивать наступление на Днепропетровск через Красноград (это райцентр примерно в 80 км юго-западнее Харькова, и на таком же расстоянии северо-восточнее Днепропетровска): 6-я армия генерала Городнянского, наиболее сильная по своему составу, вместе с которой действовала так называемая «конно-механизированная группа генерала Бобкина», фактически – тоже армия. С юга их прикрывали две армии Южного фронта: 57-я генерала Подласа и 9-я генерала Харитонова. (остальные армии, указанные вышеотносились к Юго-Западному фронту).
Из перечисленных 4 полководцев, командовавших армиями южной группы, в Барвенковском «котле» погибли все, кроме Харитонова, но ему будет посвящена отдельная статья. Давайте же пока подробнее познакомимся с командующими «северной» группировки, кроме одиозного Москаленко: ему также будет посвящена отдельная статья, с целью раскрыть его зловещую роль в этой военной трагедии.
Вот, например, генерал Гордов, командовавший 21-й армией. Из его официальной биографии, на сайте Википедия, участие Харьковской катастрофе убрали вообще. Там сказано так:
«… в декабре 1941 г. — январе 1942 года 21-я армия под его командованием участвовала в Курско-Обоянской наступательной операции. В июле-августе 1942 года — командующий войсками Сталинградского фронта».
Очевидно, составители Википедии думают, что в 1942 году после января наступал сразу июль, поэтому и не отразили, в частности, майские события, которым посвящена данная публикация.
В остальном, действительно, после Харькова он пошёл на повышение – командовал Сталинградским фронтом. Отстранён как не справившийся, понижен обратно до командующего армией, № 33-й, и опять не справился. Как сообщает та же Википедия, тактично пропустившая Харьковский период (там, видимо, справлялся): «… В докладе комиссии от 11 апреля 1944 года был подвергнут прямой критике: «учитывая крупные ошибки генерал-полковника Гордова в командовании 33-й армией, а также ряд его неправильных действий, за что он был отстранён от командования 33-й армией, предупредить Гордова, что при повторении допущенных им ошибок в 33-й армии, он будет снижен в звании и должности».
Да, страшное наказание за то, что, как сказано там же: «командовал вновь неудачно: потери 33-й армии за пять месяцев составили свыше 50 процентов потерь всего Западного фронта, в армии было убито и ранено 4 командира дивизии, 8 заместителей командиров дивизий и начальников штабов, 38 командиров полков и их заместителей и 174 командира батальона». Как сказали бы сейчас: отделался помидорами. Если такое творилось в 1944-м, то страшно подумать, как «справлялся» этот товарищ в мае 1942-го.
Предупредив насчёт возможной потери одной звезды на погонах, ему в апреле 1944-го доверили командовать 3-й гвардейской армией, до конца войны. Разумеется, о том, как эта армия брала Глогау, в Википедии тоже ничего не упоминается (там он с Сандомирского плацдарма сразу «перескакивает» в Верхнюю Силезию), хорошо что я уже рассказывал об этом ранее.
И вскоре после войны, в 1947 году генерал Гордов арестован, осуждён трибуналом и в 1950 году расстрелян по целому букету статей, в том числе 58-1б (покушение на измену Родине) и 58-11 (создание контрреволюционной организации). Историки-журналисты утверждают, всё на том же сайте Википедия, что на самом деле его якобы расстреляли чуть ли не за то, что «он резко критиковал обстановку в стране и политику её руководства» (видно, забыл как сам руководил войсками). Разумеется, что после победы возглавляемого Хрущёвым контрреволюционного госпереворота, его полностью реабилитировали как невинно убиенного.
Противоположная ситуация с генералом Горбатовым, который в те дни командовал 226-й дивизией (сначала она была вот в этой 21-й армии у генерала Гордова, а как раз перед Харьковской операцией передана в 38-ю армию генерала Москаленко): его, наоборот, судили до войны, а не после. Статья та же, 58-я («контрреволюционные преступления»). За что конкретно – не говорят, якобы просто побили и заставили подписать бумагу. Но перед войной выпустили и восстановили в армии.
У Горбатова точно такой же пробел в Википедии: «1 октября 1941 года в Харькове был назначен командиром 226-й стрелковой дивизии. Отличился в ходе оборонительных боёв под Харьковом, а затем в зимних наступательных боях, где неоднократно предпринимал дерзкие рейды по тылам противника с разгромом его гарнизонов. 25 декабря 1941 года было присвоено звание генерал-майор. С июня 1942 года — инспектор кавалерии Юго-Западного фронта».
То есть такая безделица, как май 1942 года, упорно пролетает мимо биографии уже второго великого полководца. После Сталинграда, с июня 1943 года и до конца войны — командующий 3-й армией, потому их часто путают с вышеупомянутым Гордовым: номера армий одинаковые, но у Гордова была «гвардейская».
Потом Горбатов до глубокой старости служил Родине, собрал массу положительных рекомендаций от других великих полководцев и историков. Ещё бы, ведь он, как сообщает Википедия, «в своих мемуарах одним из первых в СССР в 1960-х годах подробно рассказал о репрессиях 1930-х годов».
И я позволю себе привести ещё один пассаж из Википедии, имеющий прямое отношение к нашей теме:
«… Насчёт резкости и прямолинейности А.В.Горбатова имеется легенда. В декабре 1941 года своему непосредственному командиру Кириллу Москаленко он заявил, что глупо бросать наши полки в лобовую атаку на немцев, если для этого нет объективной необходимости. На ругань ответил жёстко, заявив, что не позволит себя оскорблять. Когда Сталину доложили об этом инциденте, тот усмехнулся и сказал: «Горбатова только могила исправит».
Очевидно, восторженно цитирующие этот эпизод, понятия не имеют – как было организовано наступление дивизии Горбатова в составе армии Кирилла Москаленко в мае 1942 года.
Не менее интересен «сосед» Гордова и Москаленко, действовавший в центре между ними, т.е. командовавший 28-й армией генерал Рябышев. Родился он в 1894 году на хуторе Колотовка Цимлянской станицы (Область войска Донского). То есть – из казаков.
Современному читателю, не заставшему монархическое общество, это абсолютно ничего не говорит. А между тем, казаки – это было отдельное сословие, как и дворяне, выполнявшие свою роль в пищевой цепочке Российской Империи. Это генетические каратели и палачи, чьё основное жизненное призвание – топить в крови народ, взбунтовавшийся против своих рабовладельцев. Не случайно подавляющее большинство казаков, в Гражданскую войну воевали за «белых», а в Великую Отечественную – за Гитлера, им лишь бы против простого русского народа.
Но малая часть казаков, наиболее продвинутых, вовремя смекнули, что коммунисты и есть – новые рабовладельцы, ещё страшнее прежних, и перешли к ним на службу, найдя себя в армии, милиции, внутренних войсках, в охране мест заключения. Далее, о Рябышеве, Википедия с удивлением и восхищением пишет: «несмотря на отсутствие военного образования, в Гражданской войне проявил себя хорошим кавалерийским командиром». Казаку военное образование – это как крестьянину сельскохозяйственное, всё равно что удивляться: надо же, Академий не кончал, а знает – что хлеб не косят, а жнут серпом (в отличие от наших авторитетных историков).
В начале Великой Отечественной войны, Рябышев командовал 8-м механизированным корпусом, отличившимся в знаменитой танковой битве под Луцком, Дубно и Бродами. Корпус был разгромлен, на базе управления корпуса было сформировано управление 38-й армии, а сам Рябышев повышен в должности до командующего этой армией. В августе 1941 года снова повышен уже до командующего фронтом, Южным, который вёл оборону по Днепру от Кременчуга до Херсона.
С обороной фронт не справился, и Рябышева понизили обратно до командующего армией, № 57. Весной 1942 года эту армию возглавил упомянутый выше генерал Подлас, а Рябышеву дали новую 28-ю армию, о чём в его биографии по Википедии сказано лаконично: «… которая в мае участвовала в наступлении под Харьковом».
А дальше, сразу же «… с 28 июня армия вела оборонительные действия в ходе Воронежско-Ворошиловградской оборонительной операции. За допущенную растерянность в руководстве действиями армии, следствием чего явилась потеря управления дивизиями, за самовольную смену командного пункта, Д. И. Рябышев был отстранён от занимаемой должности и до марта 1943 года находился в резерве. Сам он с этим отстранением категорически не был согласен и своей вины не признал, о чем направил несколько докладов и объяснений на имя И. В. Сталина и Г. М. Маленкова, но ответа на них не получил и в личном докладе ему было отказано…».
Нет, его не расстреляли, а сначала поставили заместителем командующего 3-й гвардейской армией (не к Гордову, ею тогда командовал ещё Хетагуров и потом Лелюшенко). В феврале 1944 Лелюшенко дёрнули командовать 4-й танковой армией (вместо тяжело раненного Баданова), и Рябышев два месяца был временно и.о. командующего 3-й гвардейской, а потом уже его сменил Гордов. А сам Рябышев потом до конца войны командовал стрелковым корпусом – это составная часть армии (армия состоит из 3-4-х корпусов). Ну и после войны, служил Родине и писал мемуары.
А про Москаленко, самого выдающегося во всей этой истории, будет рассказано отдельно.
Итак, под руководством вот этих полководцев, северная группа армий в ходе наступления, стартовав 12 мая 1942 года, за несколько дней упорных боёв смогла продвинуться километров на 20, и до Харькова ей оставалось ещё 20 (там всего было изначально до 40 километров, мы в 1945-м за сутки больше проходили).
В литературе эти события отражены, например, так: «В 6 часов 30 минут 12 мая на участке прорыва северной ударной группировки артиллерия нанесла первый огневой удар по опорным пунктам противника. Артиллерийская подготовка продолжалась ровно час. За двадцать минут до ее окончания советская авиация совершила массированные налеты по районам огневых позиций артиллерии и узлам сопротивления врага в его главной полосе обороны. В 7 часов 30 минут в атаку устремилась пехота. Вместе с ней действовали танки. Артиллеристы приступили к огневой поддержке атаки»
Что здесь не так? Дело в том, что выжившим полководцам при написании мемуаров тяжело было бы пояснить, почему, условно говоря, в 1941 и 1942 мы наступали совсем не так, как в 1945-м. Потому везде идут шаблонные фразы о «артподготовке ровно час, и мощных ударах авиации». На самом же деле это описание характерно для 1944 года – когда у нас, например, впервые появилось понятие «тактика огневого вала» (артиллерийский огонь катится впереди наступающей пехоты и бронетехники). А как могли под Харьковом «артиллеристы приступить к огневой поддержке атаки», если у нас не было самоходной артиллерии как вида оружия, и у пехоты не было радиостанций? Просто несколько противотанковых пушек калибром 45 мм катили в боевых порядках пехоты.
Напомню озвученную в предыдущих публикациях плотность артиллерии: в полосе 28-й армии генерала Рябышева – 60 орудий на километр фронта, в наступавшей южнее Харькова, самой сильной 6-й армии – 32 орудия, а у 38-й армии генерала Москаленко – 19. Напомню, позже Москаленко брал Киев при плотности 300 орудий на километр фронта, а в 1945-м в районе берлинского Тельтов-канала мы поставили все 615.
Но и эти «60 / 19 орудий и миномётов на километр фронта», были калибром максимум 122 мм – об этом уже сказано выше, крупная артиллерия вся отстаивалась за Волгой.
Что касается «массированной поддержки авиации», то в каждой армии было закрепленное за ней количество самолётов, например такое: в 38-й армии «11 истребителей, 4 бомбардировщика, 12 легких бомбардировщиков», в 6-й армии «31 истребитель, 13 бомбардировщиков, 12 легких бомбардировщиков», а в подчинении командующего фронтом – ещё «21 истребитель, 11 штурмовиков, 14 бомбардировщиков, 35 легких бомбардировщиков».
Немцы, напомню, в ответ выставили одних только бомбардировщиков более 700 штук.
Танковая поддержка: на стрелковую дивизию, где штатная численность порядка 10 тыс чел., выделялась танковая бригада (два батальона, по 22 машины в каждом, один батальон на лёгких танках, второй на средних и тяжёлых). Немцы ответили несколькими дивизиями по 180 машин, не считая бронетранспортеры, которых у нас не было и до 50-х годов.
Тем не менее, на правом фланге 21-я армия Гордова начала довольно успешно. Еще вечером 11 мая специально подготовленные отряды из частей первого эшелона 76-й стрелковой дивизии неожиданно для противника форсировали Северский Донец и захватили на его левом берегу два небольших плацдарма. Туда по решению командира дивизии полковника Воронина ночью переправились главные силы. С этих плацдармов и перешла дивизия в наступление, вклинившись к полудню в оборону немецких войск в полосе до 5 км по фронту и на 3–4 км в глубину. Её успех умело использовали части соседней 293-й стрелковой дивизии.
Менее успешно действовали соединения 28-й армии генерала Рябышева. В полосе ее наступления развернулись тяжелые, кровопролитные бои. Противник, как выяснилось, хорошо укрепил этот участок обороны, создав высокие тактические плотности и подготовив населенные пункты к круговой обороне. И только воинам 13-й гвардейской стрелковой дивизии под командованием генерала Родимцева удалось прорвать оборону врага и разгромить его в опорном пункте Перемога. В этом им помогли гвардейцы 90-й танковой бригады.
Наибольшую результативность имели бои в полосе 38-й армии генерала Москаленко. «Лучше всех действовала 226-я стрелковая дивизия генерал-майора Горбатова, усиленная 36-й танковой бригадой полковника Танасчишина, – вспоминал потом в мемуарах генерал Москаленко. – Она в короткий срок прорвала тактическую глубину обороны гитлеровцев и перешла затем к преследованию разбитых подразделений 294-й и 211-го полка 71-й пехотных дивизий. После короткого, стремительного боя дивизия овладела важным узлом сопротивления противника в населенном пункте Непокрытое, продвинувшись за день на 10 км. Успех сопутствовал и 124-й стрелковой дивизии полковника Берестова, совместно с которой действовала 13-я танковая бригада полковника Клименчука. Эта дивизия форсировала реку Большая Бабка и двумя ударами – с востока и (используя успех соседа справа) с севера – овладела селом Песчаное, где противник создал крупный опорный пункт на своем переднем крае».
Уровень взаимодействия танков, способных развивать скорость 50 кмч, с пехотой, идущей «на своих двоих», виден из такого, например, фрагмента:
«В этих боях 1-й танковый батальон под командованием капитана М.Д. Шестакова во взаимодействии со стрелковыми подразделениями и артиллеристами получил приказ форсировать р. Большая Бабка и атаковать противника, укрепившегося на высоте с отметкой 199,0. Враг был ошеломлен, когда краснозвездные боевые машины огнем и гусеницами стали уничтожать его огневые точки и живую силу. Выделив для конвоирования пленных один из экипажей, командир батальона устремился к селу Непокрытое».
То есть конвоировать пленных всё-таки вынуждены были танковые экипажи, хотя «на бумаге» рядом с ними идёт толпа наших пехотинцев. Отчего бы тем не конвоировать пленных?
В итоге первого дня наступления войска северной ударной группировки прорвали главную полосу вражеской обороны, продвинувшись на глубину от 6 до 10 км. Но затем противник подтянул резервы с других участков (почему-то никем не атакованных) и: «… с подходом на волчанское направление двух немецких танковых и одной пехотной дивизии, соотношение противоборствующих сил изменилось не в нашу пользу. С 14 мая советские войска утратили инициативу действий на этом направлении. 28-й армии генерал-лейтенанта Д.И. Рябышева и правого фланга 38-й армии генерал-майора К.С. Москаленко пришлось отражать контрудар немецких танковых дивизий на подступах к железной дороге и шоссе Белгород – Харьков».
Всё, наступление закончилось. Началась оборона от наседающего противника, и отступление на исходные позиции. А позже, с 10-го июня, враг ударил по этому участку – и уже прямо на Воронеж и потом на Сталинград. Плохое управление войсками 28 армии со стороны генерала Рябышева нашло отражение в литературе.
Вообще-то об этом говорилось ещё перед операцией, если верить мемуарам Москаленко, который приводит фрагмент своего разговора с маршалом Тимошенко, якобы сказавшим следующее:
«… Все время думаю о предстоящем наступлении. Беспокоит меня ударная группировка на старосалтовском плацдарме, руководимая штабом 28-й армии. Ударная группировка должна стремиться только вперед, не оглядываясь на свои фланги. Сможет ли? Справа ее действия прикроет Гордов. Фронт у 28-й армии широкий, штаб молодой, не сколочен, не имеет опыта руководства войсками в наступлении...».
Поэтому, мол, слева пусть прикрывает Москаленко. Последний с задачей не справился (но о нём – позже), отступил и таки подставил 28-ю армию Рябышева под удар слева.
На второй день (13 мая) войска северной группировки продолжили атаки на прежних направлениях. В полосе наступления 21-й армии генерала Гордова,76-я и 293-я стрелковые дивизии соединились на западном берегу Северского Донца, образовав плацдарм, достаточный для накапливания сил и средств, способных прорваться вглубь вражеской обороны. Тимошенко дал указание Гордову ускорить продвижение войск на запад и овладеть опорными пунктами противника в Графовке и Муроме. «Однако организация наступления в полосе действий этих двух дивизий оставляла желать лучшего. Им не удалось преодолеть упорное сопротивление врага». Правда, соседняя 227-я дивизия, действовавшая на левом фланге 21-й армии, обошла Муром с юга, продвинулась на 12 км, овладела важной в тактическом отношении высотой у поселка Высокий.
На направлении главного удара соединения 28-й армии утром ликвидировали упорно оборонявшийся гарнизон в Варваровке, но выбить противника из Терновой не сумели. Тогда Рябышев по указанию Тимошенко форсировал наступление своих левофланговых соединений в юго-западном направлении, учитывая успех 226-й и 124-й дивизий соседней 38-й армии генерала Москаленко. Целью было овладеть опорным пунктом врага в селе Покровское, поставив эту задачу 224-й и 13-й гвардейской дивизиям. При поддержке 57-й и 90-й танковых бригад они с упорными боями продвинулись еще на 6 км.
В целом, к исходу дня соединения 28-й армии вышли на подступы к Харькову, на линию высот, обступавших город с востока.
И вот, 13 часов 13-го мая (случайные время и дата?) маршалу Тимошенко позвонил генерал Москаленко и доложил, что противник при мощной поддержке авиации крупными силами танков наносит контрудар в направлении Старого Салтова во фланг его наступающим войскам. Как выяснилось позже, немецкое командование в течение ночи и первой половины дня 13 мая сумело сосредоточить две подвижные группировки. Одна из них включала 3-ю танковую дивизию и два полка 71-й пехотной дивизии, в другую группировку вошли 23-я танковая дивизия и полк 44-й пехотной дивизии, оборонявшей Балаклею. Каждая из группировок насчитывала по 150–200 танков. Такого сильного удара массы танков с пехотой при мощной поддержке авиации дивизии 38-й армии не выдержали и отошли на восточный берег р. Большая Бабка.
Тимошенко немедленно распорядился передать из резерва 28-й армии Рябышева в распоряжение Москаленко 162-ю стрелковую дивизию полковника Матвеева и 6-ю гвардейскую танковую бригаду, которой командовал подполковник Скуба. С этими силами, 38-я армия генерала Москаленко должна была прочно закрепиться на восточном берегу Большой Бабки, не теряя локтевой связи с соседней 28-й армией.
При этом, из-за отхода армии Москаленко, выдвинувшийся вперед южный фланг 28-й армии Рябышева оказался обнаженным. Одновременно с танковым контрударом по Москаленко, немецкое командование укрепило свою оборону перед Рябышевым, усилив 79-ю и 294-ю пехотные дивизии. Для этого в районы населенных пунктов Липцы и Веселое в течение 13 мая немцы перебросили два пехотных полка.
Как все эти «внезапные немецкие контрудары» выглядели с точки зрения простого человека? Вот, например: «… Трудно пришлось нашим автоматчикам, которые не успели отрыть хотя бы мелкие окопы. Используя складки местности и воронки от взрывов, бойцы Трофименко залегли. На них двигались 25 машин. Политрук первым метнул гранату в головной танк и поджег его, бойцы подбили еще три. А к месту неравной схватки спешили еще полтора десятка машин. Вся группа автоматчиков погибла под гусеницами вражеских танков, не отступив ни на шаг ...».
То есть наши автоматчики героически отражали гранатами удар танковых частей – это всё что надо знать об организации взаимодействия родов войск в наступлении.
Тем не менее, вот такими героическими усилиями, положение на смежных флангах 28-й и 38-й армий нормализовалось, прорыв вражеских танков удалось локализовать, спасая репутацию Москаленко от крупных неприятностей. И в целом за этот день (14 мая), 28-я армия Рябышева продвинулась еще на 6–8 км и вышла к тыловому рубежу противника, проходившему по правым берегам рек Харьков и Муром. Это означало, что наступил момент ввода в прорыв подвижной группы, состоявшей из 3-го гвардейского кавалерийского корпуса под командованием генерала Крюченкина и 38-й стрелковой дивизии полковника Доценко. «Однако из-за плохой организации управления войсками штабом 28-й армии, эта подвижная группа не успела своевременно сосредоточиться в указанном районе».
А в полосе 21-й армии генерала Гордова, противник по-прежнему удерживал опорные пункты Графовка, Шамино и Муром. 76-я и 293-я дивизии пытались взять эти узлы сопротивления фронтальными атаками, но безуспешно. Тогда маршал Тимошенко приказал генералу Гордову прекратить бесполезные атаки, частью сил наступавших дивизий блокировать опорные пункты, а главными силами развивать наступление на северо-запад.
В целом, после 15 мая атаки советских войск на северном участке выдохлись, но и «котла» (в мае) здесь удалось избежать: контрнаступление противника было остановлено, по крайней мере до 10 июня.
На южном же участке, где наступление развивалось по похожему сценарию, и даже более успешно, тоже нашёлся свой Москаленко, пропустивший отсекающий контрудар противника с юга. В данном случае это был командующий 9-й армией генерал Харитонов, о нём мы поговорим в следующий раз.
Интерактивная карта боевых действий на северном участке:
https://yandex.ua/maps/?um=constructor:446473585ed1a79a4271517ce3f6fa8b7105f2ded77cf1a6d94d6a8b2afa4f8a&source=constructorLink