Стихотворение не очень длинное, написано больше ста лет назад про дела давно минувших дней. На всякий случай, все совпадения случайны, намёки вам только кажутся. За наводку спасибо товарищу Реми Майснеру.
МИРОВАЯ СДЕЛКА
Стоят деревни по реке,
А мужики в них - все рыбак на рыбаке.
Тем лишь живет простонародье:
Наловят бедняки рыбешки в половодье,
Улов весь скупщикам богатым продадут,
С недельку попируют знатно
И впроголодь потом деньков осенних ждут,
Когда рыбешка вся с верхов пойдет обратно, -
Подладят малость животы
С осеннего улова
И - голодают снова.
Такой уже удел крестьянской бедноты!
У богачей своя основа:
Скупив у бедняков за полцены улов,
Где - взявши за долги, где - за аренду снасти
(Мереж, сетей и неводов),
Содрав с крестьян оброк - два пуда с трех пудов,
Купцы весь бедный люд в железной держат власти.
Зима настанет: бедняков
Голодный мор, как сено, косит, -
Смерть без разбору рыбаков
В могилу раннюю уносит.
Горюют мужики, собравшися на сход:
Какой-де выдался им год!
(Хоть был и прошлый год его подобьем точным.)
Всех громче голосом истошным,
Перекосивши хищный рот,
Орет на сходе... живоглот:
"Робята!
Причина всей беды, вы думаете где?
В свалившейся теперь на нас лихой беде
Соседняя деревня виновата:
Гореловцы, когда осенний шел улов,
В реке верховье все заставили сетями.
Спрошу я умных всех голов:
Какими ж рыба к нам могла идти путями?
Доколе ж, братцы, нам терпеть такой разор?
Когда ж гореловцев возьмем мы под надзор,
Чтоб русла впредь их сети
Не занимали больше трети?"
"Так!" - "Всё гореловцы, - раздуло б их горой! -
Они, злодеи, виноваты!
Они нам гадят, супостаты!"
У "супостатов" той порой
Свой мироед на сходе
Вел речь в таком же роде:
"Убыткам нашим кто, ребятушки, виной?
Не кто иной,
Как понизовские захватчики и воры:
Как рыба снизу шла весной,
Нееловцы ее поналовили горы,
Она у них, у псов, на берегу гнила,
А к нам сквозь сети их - верней сказать, заторы -
К нам только корюшка какая-то плыла!"
Ну, словом,
Как подошла пора с уловом,
Пошли средь мужиков дела!
Работа побоку! Все заняты войною.
На "супостатов" прут нееловцы стеною.
Гореловцы - навстречь. И вот на берегу
Бой, смертный бой идет. Пощады нет врагу!
Соседи всячески своих соседей славят
И невесть что про них плетут,
Хотя обычаи одни и там и тут:
Которые реку сетями всю заставят,
Которые тайком все сети изорвут,
Тем и другим сплошной убыток.
Друг друга режут без ножа.
Дошло - не то до грабежа -
До пыток!
Жизнь бедноте пришла, хоть караул кричи.
Подзуживают их на драку богачи:
"Робятушки, наддай! Наваливай, робята!
Мириться ноне нам с врагами не с руки.
И без того у нас деревня не богата,
А как прибавится за протори расплата,
Придется нам идти к соседям в батраки.
Коль мы воздержимся от мировой досрочной,
То сами их прижмем мы грамотой оброчной.
Кто заварухе был виной,
Тот и должон понесть за то... оброк тройной!"
Так призывая всех к борьбе "за справедливость",
То-бишь за более прибыточный улов,
Купцы под кучею высокопарных слов
Скрывали... к барышам купецкую ретивость.
Промеж несчастных деревень
Идет война не день,
Не месяцы, а годы.
"Что ж это, братцы, а? Не жизнь, а прямо ад!"
Пошел по деревням средь мужиков разлад,
Кончаться дракой стали сходы.
"Доколь же драться нам с соседями?
Доколь?"
"Пора мириться, братцы, что ль!"
"Довольно!"
"Засылай послов!"
"Пора мириться!"
На бедняка бедняк идти не хочет в бой.
То видя, богачи скорей промеж собой
Ссылаться письмами, пытаясь сговориться,
Как сообща им голь держать на поводу.
Ермил Кузьмич, кулак нееловский, на сходе
Захныкал: "Братцы, я, радея о народе,
С гореловцами сам, чтоб отвести беду,
Переговоры поведу!"
В Гореловке ж на сходе так же точно
Запел Гордей Фомич, свой, местный, живоглот:
Он, дескать, истинный для бедняков оплот,
И он их помирит, - и выгодно и прочно.
Свершилась встреча богачей,
Но толку нет еще от тайных их речей.
Они еще не сторговались.
Гордею, кажется, охота воевать,
Чтоб после более с нееловцев урвать, -
Хотя гореловцы уж так довоевались,
Что нечем у иных прикрыть и срамоты,
Но кой-какие все ж остались животы,
Так повоюют на остатки!
Ермил, видать, не прочь скорей уйти от схватки
И тщится всячески Гордея убедить,
Что ежли с миром погодить,
То будет хуже им обоим:
"Сознайся, старый плут, что мы друг друга стоим
И ежли беднота поймет свой антирес
И мимо нас учнет голь обниматься с голью,
То выйдет сразу нам зарез:
Придется нам с сумой идти по богомолью!"
*
Кулак ли поприжмет другого кулака,
Иль, столковавшись "честно",
Грабители начнут орудовать совместно, -
Не угадать пока.
Я после доскажу, что станет мне известно.
*
Друзья, мораль моя почти всегда проста,
Но не всегда она печальна столь, как эта.
Сковали мысль мою, мысль вашего поэта,
Одноязычные уста.
Хотел бы я сказать всей европейской голи,
Всем вашим братьям-беднякам:
Вот в басне образец печальной вашей роли.
Не уподобьтесь же несчастным рыбакам,
Не смеющим уйти из мироедской воли.
Решать судьбу свою не дайте кулакам,
Гоните прочь лихих злодеев,
Своих Ермилов и Гордеев,
Которые, вконец вас разорив войной,
Теперь торгуются за вашею спиной,
Чтоб, ослепивши вам глаза подачкой мелкой,
Мир честный подменить своей торговой сделкой
И с вас, ограбленных - в какой им нужно срок -
Согласно новому разбойному условью,
Снимать утроенный оброк:
Деньгами, потом, кровью.
*
Ай, братцы! Вот так фунт!
Писал я басню не вчера ли?
И вот: не кончил я морали,
Как уж газетчики повсюду заорали,
Что в Австрии народный бунт:
Прогнали короля и кокнули магната.
Ура! Нееловка восстанием объята.
Теперь подзуживать пришел уж наш черед:
"Товарищи, вперед!"
"Наваливай, ребята!"
1918
