Предлагаю вашему внимаю заключительную часть рассказа о будущем человека в мире роботов, под авторством довольно известного в узких кругах Ватоадмина. Внизу указаны ссылки на оригинал, а также на два двухчасовых стрима по этой теме. Приятно чтения!
Часть 1
Часть 2
Часть 3
Технологии вытесняют не низкоквалифицированных работников, а работников, выполняющих рутинные операции.
Впервые подтверждение этой гипотезы на статистических данных было предложено в работе "The Skill Content of Recent Technological Change" (Autor, Levy, Murnane, 2003). Формулировка авторов была следующей: не только в экономике в целом, но и "внутри отдельных отраслей, сфер занятости и образовательных групп компьютеризация была связана со снижением роли рутинного физического и умственного труда и ростом значимости нерутинного умственного труда".
Оказывается, что рутинный труд в первую очередь характерен для работников на среднем уровне квалификационной лестницы (к примеру, для бухгалтеров). В то же время многие профессии, не требующие высокой квалификации, практически не поддаются авто- или роботизации. Самый простой пример - работа сиделки: любому больному хочется ухода не от машины, а от живого человека, способного к эмпатии. Но сиделками дело не ограничивается. Обычный рабочий, делающий ремонт в вашей квартире, вряд ли будет заменён роботом в ближайшие десятилетия - ведь он сталкивается с таким количеством нюансов в своей деятельности, должен выполнить столько с трудом поддающихся программированию операций, каждую секунду анализирует такой объём графической информации, что ни один робот не сможет с ним сравниться. Ну а в наименьшей степени, по оценкам, роботизации подвержена работа... косметолога.
(Сделаем небольшое отступление в сторону. Ни один суперкомпьютер на свете не способен анализировать изображения с той скоростью, с какой это может делать наш мозг. Эволюция подарила нам десятки миллиардов нейронов и десятки триллионов синапсов не для того, чтобы мы могли решать арифметические задачки - здесь ни один человек на свете не сможет сравниться с калькулятором - а чтобы мы могли быстро обрабатывать графическую информацию (хотя одним этим функции мозга, конечно, не ограничены!). Для доисторического охотника эта способность была равноценна способности выживать в мире африканской саванны, где мозг был единственным преимуществом человека перед множеством крупных и опасных хищников. Поэтому, например, профессия пожарника останется востребованной ещё очень-очень долго: никакой компьютер не сможет за доли секунды заметить выбивающийся из-под упавшей балки шнурок детского ботинка, понять, что это именно шнурок и что под балкой может быть ещё живой ребёнок, и сообразить, как можно сдвинуть балку, чтобы крыша здания не рухнула окончательно).
По оценкам американского Бюро трудовой статистики, к 2024 году в США прибавится 800 тысяч сиделок, 700 тысяч медсестёр и их ассистенток, 350 тысяч официантов, 150 тысяч строительных рабочих; никакие другие профессии не могут сравниться с вышеперечисленными по размерам прироста. И всех их объединяют невысокие (кроме разве сертифицированных медсестёр) требования к квалификации и принципиальная невозможность автоматизации.
Если концепция RBTC верна, то её следствием будет поляризация занятости. Рынок будет требовать только два типа работников: низкоквалифицированных и высококвалифицированных, без "прослойки" между ними. И это действительно происходит. В работе "Job Polarization in Europe" (Goos, Manning, Salomons, 2009) авторы приходят к выводу, что в 1993-2006 гг. в странах Западной Европы доля работников со средней квалификацией снизилась на 8 процентных пунктов. Схожие результаты были получены для американского ("Measuring and Interpreting Trends in Economic Inequality - The Polarization of the U.S. Labor Market", Autor, Katz, Kearney, 2006) и японского ("Long-term Trends in the Polarization of the Japanese Labor Market", Ikenaga, Kambayashi, 2010) рынков труда.
Вообще, эмпирические подтверждения RBTC весьма обширны. В статье "Has ICT Polarized Skill Demand?"(Michaels, Natraj, Van Reenen, 2014) авторы проанализировали рынок труда в США и ещё девяти развитых странах в 1980-2004: они обнаружили, что в отраслях, в большей степени подверженных внедрению информационных технологий, быстрее происходила поляризация занятости. Работники со средней квалификацией вытеснялись работниками с квалификацией высокой. В общем, всё сходится.
Впрочем, рутина встречается в работе не только работников с низкой и средней, но и с высокой квалификацией. К примеру, в докладе компании МакКинси отмечается, что "с использованием уже существующих технологий можно автоматизировать до 20 % трудовой активности топ-менеджеров". Но и эксперты МакКинси согласны, что в наибольшей степени грядущая автоматизация будет касаться людей с не самым высоким уровнем навыков и способности.
Конечно, концепция RBTC сталкивается с критикой. (Например, в работе "Revisiting the German Wage Structure" (Dustman, Ludsteck, Schonberg, 2008) авторы стремятся показать, что технологии стали причиной изменений в распределении доходов только среди богатых немцев, в то время как за увеличение неравенства среди бедных и среднего класса ответственны другие факторы). Возможно, существующие работы слишком сконцентрированы на информационных технологиях, развитие которых ведёт в первую очередь к отмиранию рутинной интеллектуальной работы, в то время как промышленные роботы замещают работников, выполняющих работу физическую (необязательно только рутинную). Быть может, роботизация, в отличие от компьютеризации, будет лучше описываться концепцией SBTC, чем RBTC?
По крайней мере, так считает директор по исследования International Data Corporation, базирующейся в Сингапуре, один из лучших в мире специалистов по робототехнике доктор Джин Бин Джанг: "К сожалению, автоматизация и роботизация в первую очередь окажут влияние на низкоквалифицированных работников. Я думаю, единственный путь адаптации к изменениям для них - не надеяться на то, что правительство защитит их рабочие места, а искать способы, которые позволят им переучиться. Никто больше не должен ожидать, что он будет заниматься одним и тем же всю свою жизнь. Так просто больше не будет".
Как бы то ни было, не стоит думать, что новые технологии угрожают только какому-то одному классу. Может оказаться, что одна из первых профессий, которая падёт под натискам роботов и нейросетей - это профессия врача, одна из самых высокооплачиваемых в развитых странах. В конце-концов, доктор ведь не должен проявлять креативность и экспериментировать над больными - напротив, он должен строго следовать правилам и выполнять чётко определённые инструкции, не позволяя себе самодеятельности; в таком случае, почему бы не заменить по крайней мере часть медиков машинами? Почему мы должны быть уверены, что робот сможет вырезать аппендицит, обнаружить опухоль на снимке и даже провести сложную операцию на головном мозге хуже, чем живой человек?
Давайте же теперь поговорим о том, сколько профессий смогут заменить машины.
11. В 2013 году два оксфордских исследователя - Карл Фрей и Майкл Осборн - провели оригинальное исследование под названием "The Future of Employment" (Frey, Osborn, 2013). Они попросили экспертов инженерного департамента (факультета) Оксфордского университета дать оценку, какое количество рабочих мест будет автоматизировано в ближайшие десять-двадцать лет в Соединённых Штатах Америки. Оценка оказалась шокирующей: 47 % американских работников могут потерять свои места благодаря автоматизации. Методология Фрея и Осборна была использована в других странах. Для Германии доля "рискованных" рабочих мест составила 59 % ("Die Roboter kommen. Folgen der Automatisierung für den deutschen Arbeitsmarkt", Brzeski, Burk, 2015), для Финляндии - 35 % ("Computerization Threatens One Third of Finnish Employment", Pajarinen, Rouvinen, 2014). Всемирный банк считает, что в ближайшие два десятилетия 57 % рабочих мест в мире могут быть автоматизированы (World Bank, 2016). Особенный интерес представляет прогноз Банка о том, что в Эфиопии могут быть автоматизированы 85 % рабочих мест (не стоит слишком плохо думать об экспертах ВБ - они говорят всего лишь о потенциальной возможности). Прайсвотерхаускуперс обещает исчезновение профессий, охватывающих 38 % рабочих мест. МакКинси считает, что в обрабатывающей промышленности США потенциально могут быть автоматизированы 59 % рабочих мест, а в общественном питании (речь идёт только о готовке еды) - целых 73 %.
Позволю себе процитировать Капелюшникова. "Как полагают Фрей и Осборн, современный мир вступил в полосу беспрецедентно высокой технологической безработицы. Под влиянием технологических изменений знания и навыки, имеющиеся у работников, будут устаревать с такой скоростью, что ни их переквалификации, ни повышение уровня их образования не смогут исправить ситуацию. Все дело в том, что автоматизация начнет активно вытеснять людей не только из рутинных, но также и из нерутинных видов деятельности, будь то вождение автомобилей или услуги, предоставляемые вспомогательным юридическим персоналом (paralegals). Технологическая безработица не грозит только тем профессиям, где автоматизация наталкивается на инженерные «узкие места», поскольку задачи, выполняемые в рамках таких профессий, пока не поддаются переводу на язык кодифицированных правил".
Так что же, пора бить в набат, паниковать, уходить в тайгу и принимать буддизм? Или, напротив, веселиться, радоваться неумолимой поступи технического прогресса и воздавать хвалу богу Вулкану? Вполне возможно, что приведённые выше оценки сильно завышены.
Во-первых, инженеры имеют привычку слишком оптимистично смотреть на будущее технического прогресса. Если собрать вместе все предсказания о скором и неизбежном появлении летающего автомобиля, появлявшиеся в последние семь десятков лет, получится неплохая библиотека; однако до сих пор подобным автомобилем не смогли обзавестись даже Бэтмен и Джеймс Бонд. К примеру, оксфордские мудрецы пообещали в ближайшее время роботизацию профессии мастера по ремонту велосипедов. При всём уважении к древней цитадели знаний, такого рода прогнозы вызывают сомнения - приходилось ли высоколобым инженерам хотя бы раз в жизни заменять спицу в велосипедном колесе?
Во-вторых, избавление от рутинных функций не означает отмирание профессий. Профессор Университета Гумбольдта в Берлине Александра Спитц-Ойнер в работе 2006 года "Technical Change, Job Tasks, and Rising Educational Demands" (Spitz-Oener, 2006) показала, что на 99 % избавление от рутинных задач происходило в рамках уже существующих профессий, и только на 1 % приводило к исчезновению профессий как таковых. Как подсчитал Бессен, из 300 самых распространённых профессий, существовавших в США в 1950 году, к 2010 отмерла (да и то не полностью) только профессия оператора лифта (хотя в некоторых гостиницах двери в лифтах до сих пор закрываются не автоматом, а живым человеком). Из 37 профессий, смерть которым сулили Фрей и Осборн - например, ряд профессий в финансовой сфере, таких как аудиторы, профессии курьеров и других - не автоматизирована (и вряд ли будет автоматизирована в ближайшее время) ни одна.
Развитие систем электронных платежей, появление банкоматов, интернет-банкинг должны были уничтожить профессию банковского кассира. На практике их число в США выросло с 400 тысяч в 1990 году до 450 тысяч в 2016. Численность вспомогательного юридического персонала, судьбу которого Фрей и Обсорн также сочли предрешённой, за те же годы выросла с 85 до 280 тысяч.
Пересмотру результатов Фрея и Осборна посвятили свою работу "The Risk of Automation for Jobs in OECD Countries" (Arntz, Gregory, Zierahn, 2016) исследователи из Центра европейских экономических исследований (Мангейм). Они пришли к более скромным выводам: в развитых странах в ближайшие годы может быть автоматизировано в среднем 9 % рабочих мест. Но возможность автоматизации не означает неизбежность: в некоторых случаях роботы будут слишком дорогими и не выдержат конкуренции с низкооплачиваемыми рабочими (помните про автоматизацию 85 % рабочих мест в Эфиопии?), в других - внедрение автоматов будет сталкиваться с непреодолимыми правовыми препятствиями и общественными протестами. Так что, уверены исследователи, разговоры о скором и неминуемом исчезновении 80 % рабочих мест - не более чем страшилки на ночь.
12. Инновации могут влиять на рабочие места совершенно неожиданно.
После того, как в 1997 компьютер IBM "Deep Blue" смог победить Гарри Каспарова в шахматном матче, реальные доходы лучших в мире шахматных игроков снизились. Пародоксально, но одновременно с этим само по себе умение хорошо играть в шахматы превратилось в доходную профессию. Родители, стремясь отвлечь своих чад от компьютерных игр, готовы платить большие деньги шахматным тренерам. Часовая зарплата международного гроссмейстера легко может превышать тысячу долларов в час - богатые родители готовы тратить деньги, лишь бы их дети с детства приучались к логическому мышлению, способности быстро оценивать обстановку и умению запоминать сложные комбинации.
В своей статье от 5 февраля 2018 года профессор Гарвардского университета Кеннет Рогофф пишет об одной из отраслей американской экономики, которая больше других нуждается в инновациях - о высшем образовании. "Какой смысл каждому из колледжей в США предлагать студентам свои собственные лекции по таким ключевым предметам, как базовая математика, базовая экономика, история США, какой смысл каждый раз заново читать эти лекции в аудиториях, где иногда может присутствовать больше 500 студентов?... По крайней мере когда речь касается вводных курсов, почему бы студентам не смотреть хорошо сделанные записи лекций лучших в мире профессоров - ведь мы же смотрим записи музыкальных выступлений и спортивных мероприятий?... может появиться конкурентный рынок, который уже существует на рынке учебников, рынок, в каждом из секторов которого будет с дюжину игроков... Профессора могут разбавлять записи живыми выступлениями на любимые темы, чтобы образование не становилось слишком скучным".
Если Рогофф прав, означает ли это, что нас ждёт отмирание профессии университетского профессора? Наоборот! Избавившись от рутины чтения лекций, вузовские преподаватели смогут уделять максимум времени индивидуальной работе со студентами, раскрытию их сильных сторон, направлению по индивидуальному треку обучения. А ведь в будущем, возможно, именно обладание уникальными навыками, умениями, знаниями будет давать человеку шанс обогнать машины в неравной гонке.
По оценкам уже упоминавшейся МакКинси, только 4 процента трудовой деятельности в США - заметим ещё раз, в стране-оплоте технического прогресса - требуют креативности на медианном человеческом уровне (require creativity at a median human level of performance). "Хотя само по себе это открытие свидетельствует о печальном положении с нашими нынешними рабочими местами, оно в то же время говорит и о возможности быстрого роста объёмов содержательной работы. Возможно, автоматизация вытеснит рутину и позволит работникам сфокусироваться на задачах, требующих креативности и эмоциональности".
Если скорое исчезновение большинства существующих рабочих мест на поверку оказывается малореально, это не значит, что оно не может произойти в отдалённом будущем - возможно, не через одно, а через три, четыре, пять или все двадцать десятилетий. А вот способность создавать принципиально новые идеи и, да простит меня читатель за избитую формулировку, новые смыслы - эта способность ещё нескоро, если вообще когда-нибудь, станет присуща машинам.
13 Заключение. Какие выводы из всего вышесказанного можно сделать? Простые ответы бывают только на простые вопросы. Мы не будем пытаться делать выводы вместо читателя; предложим ему поразмышлять самостоятельно.
Заметим только одно: никакие новые технологии ещё долго не смогут (или даже не смогут никогда) заменить нам друзей и родных.
Наверное, иногда стоит об этом вспоминать.