Бездымное пламя. Глава четвёртая. Хактыранский инцидент⁠⁠

Бездымное пламя. Пролог.

Бездымное пламя. Глава первая. Необходимое зло.

Бездымное пламя. Глава вторая. Следы медведя.

Бездымное пламя. Глава третья. Последствия.

Бездымное пламя. Глава пятая. Сделка.

Бездымное пламя. Глава шестая. Безбилетник.

Голоса слабо отзывались внутри пустой, лёгкой, как сахарная вата, голове. В пасти чудовища было тепло, вязкая слюна создавала вокруг прочный кокон, напоминающий мягкую и тягучую паутину. Василиск заглотил Арвина по случайности, это стало понятно исходя из того, что говорил человек за пределами видимости. Сейчас алхимик просто валялся на холодном и глядел в неисправную лампу, похожую на больничную. Уж очень странно она моргала.

– Другой, другой нужен! Не видишь? А-а-а-а… – человек со злости ударил по чему-то металлическому, на пол со звоном полетели хирургические инструменты, – не тот! ЕМУ нужен другой, который угрюмый, не мальчишка! Специально, да? На зло ведь… Чего башкой бестолковой мотаешь?! Отвечай! Ах, да, уже доотвечалась…

Зал наполнился тихими всхлипами. По ощущениям, они находились глубоко под землёй, и сквозь густую пелену дремоты, Арвин чувствовал запах влажной почвы. Видит ли он бетонные стены взаправду или это часть сна?

– Не хнычь! Прекрати! Развела тут…  Слезами проблемы не решаются, Мелания! Исправь оплошность… Не хочешь? Жалко парня? Эгоистка… Выходил тебя, вырастил, а ты вот, значит, как… Сдохла бы от ран, а селяне бы добили, ага, – последнюю фразу мужчина растянул, погружаясь в воспоминания, – хотели видеть в тебе чудовище, получите-распишитесь… Так что не томи, приступай!

Слова эхом разнеслись по многочисленным коридорам, отзываясь ломящей болью в голове Арвина. Сколько прошло после? Неизвестно. Видимо, слюна василиска оказывала влияние на мозг. Но спустя минуту или даже вечность, свет лампы загородил силуэт. Сотканный из пряных запахов, он, наконец, приобрёл выразительность, превратившись в худенькое девичье лицо. Мокрые ресницы блестели от слёз. Спутанные волосы угольного цвета коснулись щёк Арвина.

– Какая… красивая… – успел сказать алхимик, а после с головой ушёл в глубину тёмных глаз, источающих мягкий янтарный свет.

Щёки девицы покраснели.

Бесплотным духом он парил над дикими лесами Приамурья. Недавно выпавший пушистый снег застелил тайгу сплошным ковром, мешая густые краски хвои с молочной белизной. Меж двух рек брели охотники в оленьих шкурах, направляясь в лагерь, где возле полуземлянок клубились костры. Арвина унесло дальше, к погоне, что продолжалась уже очень долгое время.

– Сгинем. Чую, в этих лесах и сгинем. Колдовство здесь обитает, чужое всё, всяк зверь говорить может, а человек твари подобится… – группа вооружённых луками людей в мехах быстро двигалась по краю сопки, растянувшись в стройную колонну.

– Рот поганый прикрой, Ерофей. С нами бог наш, всепрощающий и всевидящий. И цель благая. Далеко сучий пёс варяжий не уйдёт. Лес его, может, и бережёт, да только света господнего всяк нечистый боится, – идущий впереди крупный мужчина погрозил собратьям маленькой книжицей в потёртом кожаном переплёте.

Сальные волосы и неухоженная борода лидера группы говорили о том, что погоня продолжалась слишком долго.

– По всей Руси, братцы, гоним, а силёнок уж нет…

– Молчать! Если не мы, то кто? – рявкнул лидер группы. – Мистивир последнего идола живого несёт… На себе, через все земли наши! Не остановим – кто знает, что нехристь вытворит с ним. Ха, последний настоящий язычник… Пора смести сор с избы, дабы во Христе пребывать с добром и любовью!

– А слыхали? Молва гуляет – жёнку варяга за ворожбу вздёрнули! Могилы родни освятили – он кричал, что опохабили, проклятья сулил!

– Так ему и надо, выродку, – гаркнул старший.

Перелетев дальше, Арвин увидел преследуемого. Костлявое лицо, сплошь заросшее блёклой от страданий рыжей бородой, и такие же, словно выцветшие, грязные волосы, бьющиеся на северном ветру. Серо-голубые глаза варяга горели яростью, настоящим огнём, и он пёр по тайге, не останавливаясь, даже понимая, что вскоре будет убит. На спине скитальца, привязанный верёвками, покоился тот самый идол. Грубый, вырубленный из эбенового дерева, он отличался суровым взглядом. Во мраке и серости, лишь руны на идоле горели золотом. На секунду их дёрнула пелена, и Арвин сумел прочитать слово «Freyr».

Выбиваясь из сил, варяг упал на колени. Над тайгой пронёсся крик, полный страдания. Той, которую можно понять только внутренним чутьём, а не разумом. Скорбь об утраченной жизни, о людском непонимании и минувших годах, когда всё действительно было лучше. Арвин погрузился в вязкую тьму, а вынырнул в другой сцене. Он находился за спинами у мужей, что нагнали варяга. Жадно глотая воздух, тот скалился, сидя на снегу. Арвин заметил отсутствие нескольких зубов и свежий шрам на щеке.

– Здесь подохнешь, падаль безбожная, – голос христианского воина дрогнул, но оставшиеся в живых соратники наложили стрелы, – на чужой земле!

Варяг продолжал хищно улыбаться. Медленно, изнемогая от боли, он поднял окровавленную ладонь и закрыл правый глаз.

– Это вы погибнете в чужом краю… я же среди друзей. Всегда здесь духи правили, и человек свободный ходил. Вы, предатели, всю твердь умерщвили! Вместо жизни выбрали тление… Ничего не осталось больше у меня! – Мистивир крепко стиснул зубы. – Богов опозорили, духов изгнали – кто вы теперь, и что ждёт такой народ в грядущем?

– Молчать! – заорал лидер. – Не нужны нам твои духи, не нужны сущи природские!

Он с презрением сплюнул и сделал шаг вперёд.

– Гори в огне, прошлое. Теперь единый бог! А остальных утопим. Приготовиться!

– Одноглазый, Высокий, Брат Вили… слышит мою клятву! Не будет покоя живущим, покуда из Смерти я не вернусь!

Израненный человек зашёлся безумным хохотом, который разнесло по всей тайге. Засвистели стрелы, навсегда пригвоздив ладонь варяга к его же лицу. На белый снег потекли ручейки крови. А затем раздался гул. Задрожала земля. От идола, стоящего за спиной мёртвого варяга, расползлись в разные стороны толстые корни. Один из воинов поспешил исполнить крест, но в этот момент отросток разорвал его сердце. Испуганно взвыл стоящий рядом с ним черноволосый мужик. Кашель раненого окрасил лица товарищей алыми каплями, и те в момент попадали. Арвин видел, как они хватались за горло, разрывая плоть, и как катался по земле лидер – бородатый мужчина быстро обретал вид свиньи, точно сбежавшей из ада: мех сваривался с человеческой кожей, а неведомая сила ломала пальцы, кисти с хрустом становились копытами.

«Так началось моё нисхождение во Смерть и продолжается до сих пор» – в голове птицей пролетели слова высохшего мертвеца, всё ещё сидящего у идола. Затем Арвин провалился во тьму.

Он шёл в вязкой, как гудрон, черноте уже битые сутки. Сутки? Что вообще из себя представляют сутки? А кто он? Вроде… вроде, Алхимик. Пространство вокруг оставалось бесконечным. На сияющем бездной потолке возникла электрическая люстра. Её свет почти полностью съедался, однако мягкое тепло игриво подмигивало бредущему в темноте парню. Она перемещалась по потолку, ведя за собой. И Алхимик пошёл за светом. Что же это? Люстра играла с ним, превращаясь то в уличный фонарь в викторианском стиле, то в зелёный аптечный крест, а иногда быстро изменяясь на скачущую по земле вспышку. «Оно живое!» – сообразил Алхимик.

– Эй, – почему-то шёпотом позвал Алхимик, – ты случайно не… х-м-м-м… Тётин-обакэ?

Лампа-фонарь-вспышка запульсировал ярче. Точно! Тётин-обакэ! Но почему здесь? Мозг пронзило воспоминание – Тында.  Алхимик беззаботно идёт в компании широкоплечего бородатого друга. Да это ж Хугин!  А он… Внезапно дорога закончилась возле ветхой избы, провонявшей дымом. Алхимик приоткрыл дверь, и… тьма выплюнула его, как кусок мяса, который не смогла пережевать.

Внутри, при дрожащем сиянии свечей, сидела та самая черноволосая девушка с точёным лицом. Изба тонула в оранжевых оттенках, напоминающих о лете в деревне у бабушки. Только у Алхимика никогда не было такого лета – жизнь он провёл внутри стен, пахнущих ушедшей эпохой, ингредиентами и серостью. Девушка едва заметно улыбнулась, перебирая локоны тонкими пальцами. Небольшая винтажная лампа, в которую обернулся Тётин-обакэ, ласково подмигивала на стене.

– Как тебя зовут? – голос такой благозвучный и тихий, что даже пламя не дрогнуло.

Алхимик вспомнил, именно сейчас. Всё происходящее за последнее время и то, что случилось ранее.

– А-арвин… – не в силах стоять, он опустился на лавку.

– Мелания. Ты… сказал, что я красивая…

– Ну-у-у-у… да. Это же очевидно, – Арвин почувствовал, как перехватило дыхание от накативших внезапно эмоций, – на самом деле… плохо понимаю… мы с Хугином сражались против василиска, а потом…

– Очевидно? – девушка покраснела и отвернулась. – Арвин, ты очень добр ко мне, по-настоящему… несмотря на то, что я чудовище…

– Нет… ну, как же…

– В лесу…  скользкая тварь… Ва-си-лиск… так ты сказал? Это я…

– Подожди… – сердце заколотилось быстрее, Арвин догадывался, но сложить в целостную картину не выходило, – бред какой-то…

Ведь василисков не существует. А оборотней василисков тем более.

– Послушай… Идолу был нужен Хугин, но я перепутала – сбил тот магический порошок… Не знаю, зачем, но таково желание папы, а папа слушает Идола. Из-за ошибки ничего не вышло, и отец приказал превратить тебя в бродячку, – на последнем слове Мелания всхлипнула, еле сдерживая слёзы.

– Бродячку?

– Оболочки… м-м-м-м… сохраняющие некоторые привычки людей, носивших их. Просто остатки, живущие на границе мира. Вся суть съедается Смертью. Той чернотой, по которой ты шагал…

Тётин-обакэ засветился ярче, и Мелания прикоснулась к стеклянной поверхности.

– С помощью этого бесстрашного малыша, что шёл за тобой от большого города, и моих способностей, удалось всё исправить, но на то, чтобы вернуть душу в тело, потребуется время.

Наконец-то Арвин совладал с собственным дыханием. Выходит, тётин-обакэ привязался к нему ещё с Тынды и помог выйти из Смерти. Да уж, действительно безрассудный малый. Но почему? Иногда духи ведут себя так, как им хочется, и человеку, даже оккультисту, остаются не ясны причины. Особая логика, характерная существам с «той» стороны.

– Спасибо… что не дала сгинуть…

– Ты единственный, от кого я почувствовала тепло… – Мелания осторожно прислонилась головой к плечу парня.

– Почему Идолу нужен Хугин?

– Не знаю. История древних времён, видел же… Много веков назад язычник по имени Мистивир принёс Идола на амурские земли. Ненависть к людям, предавших старых богов и саму природу, помогла ему остаться на границе. Пребывая во Смерти, Мистивир изменял мир вокруг. Никто не селился рядом – ни человек, ни зверь, ни дух.

– Но ведь построили небольшой рабочий посёлок! Хактыран, вроде… – Арвин припоминал то, что рассказывал Хугин, но информации о проклятом Идоле никто не располагал, в клубе даже Главный оставался не в курсе.

– Я из Хактырана. Была… Прошло много времени, дошли обрывочные суеверия… народ разве бы стал слушать? Тем более, складывали уже первые избы. Спустя годы… люди ощутили зло, кружащее в воздухе. Дети рождались мёртвые, по ночам тени ползли в дома, душили… Вызвали учёных, и те быстро сообразили, в чём причина. Местных успокаивали, рассказывали про высокий уровень болотных испарений в воздухе и врали, врали, врали…

– Они пытались взять действие Идола под контроль?

– Наверное… решили, что смогут обуздать силу. Профессор Туров и ассистент Бражников обрубили корни Идола, а после перенесли артефакт в возведённую подземную лабораторию. Тогда стало ещё хуже… Чёрные дни Хактырана… меня обвинили в колдовстве, а потом… – Мелания не выдержала, слёзы потекли по бледным щекам.

– Всё хорошо, – аккуратно, будто боясь спугнуть, Арвин гладил девушку по голове, – это в прошлом…

– Сожгли дом, пытали…. Отрезали язык… Чудом сбежала и Бражников нашёл меня… он тогда уже возглавил исследование, профессора Турова не стало… всё трещало по швам, проект хотели закрыть.

– Бражников – тот тип, что был в лаборатории, когда ты погрузила меня во Смерть? Не слишком-то хороший человек…

– Больше никого не осталось! Степан Константинович единственный, кто позаботился… из-за Идола его семья тоже пострадала!

– Мелания… Бражников же… превратил тебя в василиска, да? – голос Арвина предательски дрогнул.

Наступило молчание. Ответ и так был очевиден. Арвин слышал про подобные проекты, да всерьёз не воспринимал, думал, больше страшилки. После развала СССР многие данные засекретили, часть лабораторий уничтожили, про другие забыли. В клубе имелось крайне мало информации, причём не для всяких любопытных.

– Иначе умерла бы от ран… – еле слышно прошептала девушка, – Степан Константинович не плохой…

– Прости, не пониманию. Из-за безрассудных действий долбаных профессоров ты и пострадала! Бражников как минимум соучастник! – Арвин до боли стиснул кулаки.

– Нет-нет, всё не так! Анна Васильевна обезумела, себя и детей сожгла, одна девочка только уцелела… малышка вовремя сбежала, но где теперь – никому не известно.

– И всё? Бражников хоть тогда-то понял, что пора заканчивать? Нет, чёрта с два! Что дальше случилось?

– Не знаю…

– Скажи… просто скажи…

– Хактыран… после трагедии с семьёй… все жители превратились в бродячек…

– Вот видишь! – кровь запульсировала в висках, и Арвин ощутил, как сгибается пространство вокруг. – Уверен, опять учёные вмешались. Бражников обманывает тебя…

– Уже не имеет значения. Ведь Идол нашёл то, что нужно…

Мелания посмотрела на Арвина, и её глаза вспыхнули янтарём. Изба начала изменяться, быстро превращаясь в пепелище. Сыпалась крыша, на пол летели куски кровли. Брёвна в момент почернели. Неизменными остались только грустная девушка и Тётин-обакэ, который по неведомой причине увязался за Арвином. Реальный мир стремительно утягивал сознание назад.

– Я пыталась помочь, честно! Передала документы людям, но стало только хуже! – голос Мелании звучал отдалённо. – Папа узнал и был страшно злой… нельзя спасти Хугина, но я могу спасти тебя… Прости за всё… Беги как можно дальше, когда проснёшься!

Девушка снова заплакала, но ментальная связь осталась позади. Арвина вынесло в суровую реальность. Там, где от тяжести тела товарища отсохли руки.