Серия «Кинопересказы»

Посмотрели фильм «Гренландия» и он нифига не про белых медведей, не про китов и не про леммингов. Ну, хотя чуть-чуть все-таки про леммингов. Это фильм-катастрофа. Просто катастрофа.

Проблема фильмов-катастроф в том, что они ужасно нас расхолаживают. Смотрите сами: почти любой такой фильм на самом деле не о конце света, а об отношениях в семье главного героя, и отношения эти до катаклизма обычно прескверные.

За примерами далеко ходить не надо. «Армагеддон» — Брюс Уиллис палит из дробовика по парню своей дочери. «Падение Луны» — развод с женой и проблемы с сыном-наркоманом. «Вулкан» — развод с женой и сложные отношения с дочерью. «2012» — развод. «Разлом Сан-Андреас» — развод. Иногда кажется, что глобальные катастрофы — это стандартное наказание для мужиков, которые иначе просто не в силах вести себя нормально.

Суть же расхолаживания в том, что к концу фильма отношения неизбежно налаживаются, семьи объединяются, начинают ценить друг друга и обниматься в слезах. Ну те, кто выжил, само собой.

И все, значит, насмотрятся таких фильмов, и вместо того, чтобы в реальной жизни работать над отношениями, просто ждут, когда прилетит астероид и сделает всё за них. Почему вселенная должна вас спасать, у неё что, нет других дел? Ей надо расширяться вообще-то всё время! А вокруг ещё постоянно напирают другие вселенные.

Так же и в фильме «Гренландия». Главный герой Джерард Батлер на краю развода, у него ребенок, у ребенка стресс и диабет, а они с женой способны только на неловкое молчание. Джерард ходит мягкий, плечи вниз, взгляд блуждает. Иногда он вздыхает, губы всё время сложены в досадливом «да ёпт...». Если же он улыбается, то выглядит как Гарольд, скрывающий боль.

А потом в новостях говорят, что к Земле приближается комета Кларк, которая пролетит близко-близко, и Джерард начинает чаще обычного посматривать в небо. Мол, а вдруг?!

Вскоре у его сына случается день рождения. Надо все организовывать, жарить мясо, ехать за винишком, улыбаться соседям. Все собираются в доме Джерарда, чтобы праздновать, а заодно смотреть по телику, как куски пролетающей кометы будут сгорать в атмосфере, а один особенно большой кусок даже упадет в океан.

И все сидят, ждут. В новостях показывают океан, мол, вот сейчас кусок упадет прямо сюда. И диктор считает: десять, девять... И все у экрана тоже считают: семь, шесть... И Джерард: два, один... И пальчики скрестил. То есть пальчики не показывают, конечно, но понятно же — вся надежда на комету.

...Ноль! И-и-и-и-и...!

И ничего.

Океан голубеет. Небо голубеет тоже. Комета не падает.

И тут над домом Джерарда что-то шумит. Джерард оживляется и первым выскакивает из дома! На лице у него жизнь, он смотрит в небо, наслаждаясь кометным предчувствием.

Через секунду тугая ударная волна выбивает перья из пролетающей над Джерардом стаи птиц, а самого его роняет на газон. И даже для острастки разбивает одно стеклышко в его доме. Джерард сначала счастливо валится на газон, но тут же вскакивает и бросается в дом. Видимо, он хочет сразу объединиться с семьей, начать ценить друг друга и обниматься в слезах.

Но надо подождать.

Пока что в телевизоре показывают, как кусок кометы промахнулся по океану, а вот по Флориде попал. Флориде нехорошо. Ну, то есть, её теперь нет.

И тут же одновременно в телефоне и телевизоре Джерарда включается правительственное оповещение: Джерарду с семьей надо срочно собраться и приехать на военную базу для эвакуации. Происходит очень неловкое молчание. И соседи такие: «Кхем, кхе-кхе... Ну, мы пойдем по домам, посмотрим тоже в свои телевизоры...»

Да просто Джерард по профессии хороший строитель и будет потом из кусков застывшей лавы отстраивать цивилизацию. А соседи, видимо, сплошные ведущие дизайнеры, начальники крупных муниципальных образований и топовые блогеры, поэтому они остаются дома. Извинити.

Дальше примерно в течение часа наши герои суетятся и безостановочно рыдают вместе и поврозь: мама с сыном, папа с сыном, папа с мамой, мама без сына, сын без мамы. И только дедушка пьет пиво и играет в карты с друганами на пороге апокалипсиса, как и полагается настоящему мужику.

Примерно в середине этого часа есть одна экшен-сцена, в которой толпа людей, не приглашенных в секретный бункер, прорвала оцепление военного аэродрома и грубо — ну, как лемминги, я же обещал! — нарушила там технику безопасности. В результате чего все взорвались вместе с самолётами.

А Джерарду с семьей, которые спаслись лишь в результате собственной беспечности, теперь придется добираться до секретного бункера как-то ещё.

Каждый раз, когда по ходу фильма герои пробегают мимо телевизора, в телевизоре показывают прогноз апокалипсиса на завтра и рассказывают, как хорошо будут жить избранные в секретном бункере в Гренландии! И демонстрируют целый рекламный ролик секретного бункера. При этом секретность самого бункера не смущает вообще никого.

Герои узнают, что до бункера можно долететь немножко сбоку — из Канады. И мчатся в Канаду. Тем временем всё в фильме становится зловеще-оранжевым — как будто герои приехали в Мексику, а потом ещё раз в Мексику. Оранжевое небо. Оранжевое солнце. Оранжевые люди. Оранжевый Джерард.

По пути на героев падают осколки кометы. Осколки смотрятся омерзительно, а сама комета в небесах выглядит так, будто её нарисовали мелками на картоне. Надо признать, современные режиссеры окончательно разучились уничтожать Землю. К чему мы пришли? К нарисованным огонёчкам на рукаве Джерарда Батлера? Да, ничего нового особо уже не придумать, но раз уж взялись, чуваки, просто сделайте так, чтобы выглядело всё вдребезги и пополам.

А потом вдруг…

Вдруг…

Вдруг всё начинает идти как по маслу. На комфортном автомобиле герои доезжают прямо до взлетной полосы в Канаде. С полосы вот прямо сию секунду стартует малюсенький самолётик в Гренландию. Самолётик долетает до Гренландии и совершает, конечно, немного аварийную посадку, но гибнут в ней только пилоты, а остальные остаются в порядке.

И падают они всего в километре от секретного бункера — а площадь Гренландии вообще-то два миллиона километров. Хотя бункер так рекламировали, что, может, это и неудивительно. Они спокойно по красивым видам приходят в бункер за полторы минуты до падения кометы. И их сразу пускают внутрь. И ворота за ними закрываются в штатном режиме. И на койках там новое постельное бельё. Вот где действительно фантастический фильм.

Комета ещё даже не упала, а Джерард с семьёй уже объединяются, начинают ценить друг друга и обнимаются в слезах.

Бум.

После продолжительного затемнения экрана показывают виды нескольких крупных городов. Городам не очень — они лежат. Становится понятно, что Джерарду после выхода из бункера пахать и пахать.

Очередное продолжительное затемнение экрана прерывается лучом света. Прошло девять месяцев. Мы видим впервые после катастрофы открывающиеся броневорота бункера. Внутри толпится народ, спеша поглядеть на мир, каким он стал.

Ворота открылись. За ними — обгорелый остов самолёта и каменистый пейзаж до горизонта, освещаемый закатным солнцем. «Боже, всё уничтожено...», «Ничего не осталось...» — раздаются из толпы голоса бункерных сидельцев.

Но если не считать отсутствия редкой зелени, то в пейзаже Гренландии вообще ничего не изменилось.

***
Все мои пересказы — в телеге Кинопус

Не всё мне смотреть изощренное кино про спасение мира, можно иногда отвлечься на дела семейные. Поэтому поглядел фильм «Вышка».

По скале лезут трое друзей. Курносая оторва, девушка с плаксивым лицом и её муж. Они скалолазы. Самый офигенный скалолаз — муж, он подбадривает жену и говорит: «Делай, как я!». «Давай!» — говорит. «Не бойся», — говорит. Сначала непонятно, зачем девушке с плаксивым лицо такое лицо, но через минуту муж срывается со скалы и аааа!.. Теперь плаксивое лицо ей как раз...

Следующий год плаксивая девушка плачет, заливает горе виски и не хочет жить. Дома на полочке лежит небольшая коробочка с мужем внутри, напоминая о разбившихся (в лепёшку) мечтах.

Через год в дверь стучит Оторва, которая сразу после отрыва мужа от скалы как-то оторвалась от подруги и уехала отрываться одна. Оторва предлагает сменить траур на верхотуру. Взять мужа с полочки, залезть куда-нибудь повыше и развеять его. И заодно самим развеяться.

Лучше виски, как известно, может быть только вышка. На которой ещё не бывал.

Вышка — это такая… вышка в 600 метров высотой посреди пустыни. Раньше она испускала какой-то там сигнал, но теперь у нее только лампочка наверху мигает, и все. Вышка выглядит как стальная ферма с лестницей внутри, которая потом переходит в толстый столб с лестницей снаружи. Наверху площадочка, а еще над площадкой торчит шест с лампочкой на пипке.

Плаксивая сначала отказывается, но идея развеять мужа прям цепляет её, поэтому она соглашается.

Девушки приезжают к вышке. Там уютно: никого нет, всё в ржавчине, у подножия грифы доедают козу. Курносая Оторва смело лезет первой. Плаксивая ссытся, подвывает, но тоже лезет и громко сопит от ужаса.

Я боюсь высоты, поэтому не очень понятно, кто именно сопит, Плаксивая или я.

Пока девушки лезут, вышка отчаянно скрипит, стонет всем телом, шуршит ржавчиной и теряет болты, которыми закреплена лестница. Когда героини долезают туда, где стальная ферма превращается в столб с лестницей снаружи, сопение автора становится сложно игнорировать. Оно буквально заслоняет собой сюжет.

Девушки, конечно, не игнорируют безопасность, поэтому используют страховку. Страховочной веревкой они сцеплены между собой и… и всё. К вышке они никак не присоединены, потому что это же очевидная глупость: как мы залезем наверх, если мы застрахуемся об вышку? Перецеплять карабины, что ли, каждый раз? Пф. Вот станьте сначала офигенными скалолазками, как мы, а потом других учите.

Девушки долезают до площадки, вскарабкиваются на нее и встают в полный рост, ни за что не держась.

По разумению пугливого рецензента, верхнюю площадку шестисотметровой вышки должно мотылять туда-сюда с амплитудой метров в десять в безветренную погоду. И это уже с учетом стальных строп, которые вышка растопырила и держится ими за землю.

Но площадка стоит, не шелохнувшись. Девушки радостно распыляют мужа, поочередно висят на краю площадки, держась одной рукой и фоткаются с квадрокоптера. Плаксивую прям не узнать, она улыбается вся.

Наступает время лезть назад. Плаксивая насчупывает лестницу ногой, потом насчупывает рукой. Лестница чувственно содрогается от прикосновений. Плаксивая пролезает один пролет вниз, но тут вконец смущенная лестница делает «Ах!» и отваливается по всей длине столба. Плаксивую снова прям узнать — она болтается на страховке, плачет и бьётся об вышку всем телом, как лягушка об дверь.

Поскольку страховка привязана снова не к вышке, а к Курносой Оторве, Курносая хватается там у себя наверху чем может за что попало. А потом начинает тянуть висящую товарку наверх. Не знаю, как можно затянуть куда-то шестьдесят плаксивых килограммов, болтающихся на тонкой альпинистской веревке, но она справляется. Женщина-лебёдка.

Важный сюжетообразующий элемент фильма — две антенны-тарелки, приделанные к вышке метров на пятнадцать ниже наших курносо-плаксивых героинь. Сейчас на этих антеннах лежит рюкзак с водичкой, который уронила туда Плаксивая в общей суете.

Теперь девушкам надо кому-то сообщить, что… их оставалось только двое на безымянной высоте. Нужно позвонить! Но телефон не звонит, сигнала нет, они слишком высоко. Но у подножия вышки сигнал был. Нужно скинуть сигнал вниз!

Они набирают сообщение и хотят мягко скинуть телефон. Для этого у Оторвы снимают кед и лифчик, заворачивают телефон в лифчик, а лифчик в кед, и бросают эротикоммуникационную конструкцию вниз. Но помощь не идет. То ли лифчик подкачал, то ли кед подвёл. Что делать?

Когда надоело им жаждой томиться, водички решили достать, чтоб напиться, которая в их рюкзачочке хранится, в том, который на антеннах лежит.

Оторва решает десантироваться на страховке до антенн, схватить рюкзак и сразу назад. Она свешивается, но чуть-чуть не достает. Как настоящая оторва, она отстегивается от страховки, раскачивается и спрыгивает на антенны.

Антенны скрипят. Ветер воет и ему в тон подвывает Плаксивая. Рюкзак добыт, но теперь надо как-то дотянуться обратно до страховки. В рюкзаке есть селфи-палка, с помощью которой оторва прицепляет рюкзак к страховке. А потом — ф-ф-фыщ! — прыгает и цепляется за рюкзак сама.

Время тянуть и лезть. Плаксивая наверху плачет и тянет Оторву. Оторва одновременно карабкается по веревке снизу. Когда дело почти сделано, у Оторвы скользит нога и она делает «ой!». Плаксивая от неожиданности тоже делает «ой!» и отпускает верёвку. Оторва отрывается.

Плаксивая с медленным ужасом глядит вниз — долетела там уже Оторва до земли или ещё не долетела. Но Оторва болтается на рюкзаке, потому что она цепкая. Плаксивая снова тянет, теперь уже до конца.

Еще сутки или двое девушки проводят наверху, придумывая всякие схемы. Плаксивую жизнь бьет снова и снова: сначала она разбивает спасительный квадрокоптер, потом узнает, что Оторва мутила с её мужем, потом её начинают кусать грифы, которые доели козу внизу и теперь прилетели отведать козу вверху.

На исходе сил Плаксивая предлагает Оторве повторить трюк с телефоном и кедом. Потому что у них на двоих остался один телефон и один кед. Но тут Оторва вдруг говорит, что кеда нет. Ну, то есть, кед есть…
— …но дать я тебе его не могу.
— Почему? — шепчет Плаксивая, холодея сразу вся.
— Потому что я… мёртваяяяя! Аааааа!
— Ааааааааа!
— Ааааааааа!

Тут Плаксивая вспоминает сразу всё. Как было на самом деле. Когда она тянула Оторву с рюкзаком и они сделали «ой!», Оторва оторвалась совсем и не повисла на рюкзаке, а упала на антенны и расплющилась. А Плаксивая просто с ума немножко сошла и думала, что всё нормально.

Теперь же Плаксивая смотрит вниз. Внизу висят антенны и на них — бе! — лежит Оторва. И кед у неё тоже такой — бе! — на сторону.

Плаксивая решается на план. Она быстренько доедает грифа, которого чуть раньше контратаковала и взяла на удушающий, собирается с силами, цепляет страховку, сползает по ней и прыгает на антенны. Там она достает телефон, печатает сообщение, кладет телефон в кед, а кед для мягкости засовывает Оторве прямо в ж...

Прямо в живот. Живот предусмотрительно проели грифы, чтобы сделать коммуникацию удобнее. Затем Плаксивая поднатуживается и отправляет некросмску вниз.

Чвяк. Дзыньк!

Ещё до рассвета возле вышки собирается столько полиции и вертолётов, будто там космический корабль упал. Самое удивительное во всём фильме — то, насколько долго у Плаксивой проработал телефон.

P.S. Все мои пересказы фильмов — в телеге «Кинопус»

Посмотрел новенький фильм «Самаритянин». Как водится у лучших кинематографистов — пока идут начальные титры, закадровый голос просто рассказывает половину сюжета.

Жили два очень сильных брата-близнеца. Стебать их в школьной раздевалке все опасались, поэтому за ними пришли с факелами и сожгли их дом вместе с родителями. Но братья были неуязвимые и выжили. Один из них вполне логично захотел убить всех людей, а второй, видимо, сошел с ума и стал людей защищать. Ну сами прикиньте, стали бы вы? Ну во.

В общем, злой логичный брат взял имя Немезида (боже, да прекратите использовать это слово в кино!), а добрый неадекват взял имя Самаритянин, что доказывает его невменяемость.

С тех пор они принялись драться между собой, а потом Немезида решил взорвать электростанцию, чтобы погрузить город в пучину анархии. Выключается свет — включается анархия. Но это ещё ладно, мог бы ведь и канализацию засорить!

Братья подрались на электростанции, взаимоубились и настала тишь да гладь, потому что всем известно: супергерой в городе — к повышенным расходам на ремонт инфраструктуры.

Но, конечно, в той давней битве Самаритянин убился не до конца и теперь он старый Сильвестр Сталлоне, который работает мусорщиком и чинит вещи. Это неожиданный сценарный ход — вы когда-нибудь видели, чтобы супергерои починили хоть один завалящий тостер или радио? Нет. А знаете, почему? Да потому что они их не чинят! Они кидают поезда в суперзлодеев и делают вид, что так и должно быть.

Первую половину фильма никаких событий не происходит. Просто вообще ничего.

Режиссер как будто снимает документалку про трущобы Нью-Йорка — район живёт своей жизнью, мелкие хулиганы хулиганят, жильцы считают гроши на квартплату, Сталлоне всё время куда-то идёт в пуховике поверх старой толстовки, постоянно хмурится и иногда кряхтит.

Но поскольку шило в Сталлоне не утаишь, однажды он проявляет суперсилу и это замечает соседский парень, который очень любит винтажных супергероев. Парень привязывается к Сталлоне, мол, ты Самаритянин. Как осёл в Шреке: «Давай, спасай! А ты уже спасаешь? А теперь? А сейчас?!»

Ещё треть фильма проходит в диалоге паренька и Сталлоне:

— Ты Самаритянин!

— Нет, я просто старик. *отбрасывает четырех громил на десять метров*

— Ты Самаритянин!

— Нет, я мусорщик и чиню вещи. *попадает под машину, ломается в десяти местах, но тут же встаёт, омерзительно хрустя*

— Ты Самаритянин, точно!

— Да нет же! *ломает кулаком стену, просто облокотившись на неё*

Но Самаритянин как истинный супергерой немножко дефектный. Супермен, например, испытывал слабость к отдельным минералам. Бэтмен слетал с катушек при каждом разговоре о родителях. А Самаритянин — тот греется. Если его как-то повредить, он в процессе восстановления начинает окутываться клубами пара. Перегревается. И ему надо постоять под холодной водичкой или съесть мороженое. Иначе у него взорвется сердце. Сейчас кажется, что это я прямо на ходу вам придумываю, но нет. Это сценарий, за него в Голливуде деньги заплачены.

Короче, пока что Самаритянин — старый скромный мусорщик с полным холодильником пломбира.

На районе живет злой фанат Немезиды по имени Сайрус. Он тоже хочет анархию и тоже через отключение городского освещения. Сайрус грабит полицейский участок и вдруг находит там трофейные маски обоих супергероев и молот Немезиды. Молот Немезиды — это... ну, это молот Немезиды. Немезида сделал себе молот, которым можно покоцать Самаритянина. У Самаритянина, кстати, никакого молота не было — добро вечно отстает на длинной дистанции.

Молот выглядит вполне себе ничего. Не нелепая колобаха с короткой ручкой, как у Тора, а нормальная кувалда — длинная ручка, пропорциональное навершие, красный пылающий глаз сбоку для устрашения. Даже ремешок есть для перекидывания через плечо — очень эргономичный молот.

Сайрус надевает маску и говорит, что теперь он Бэтмен. То есть Немезида, не путайте меня. Затем Немезидозаменитель Сайрус хватает паренька, который симпатизирует Самаритянину, и вместе с толпой прихвостней укрепляется на какой-то фабрике. По всему городу у него заложены заряды, чтобы вырубить электричество.

Самаритянин решает действовать. Он садится в мусоровоз, мчится на фабрику и пробивает её мусоровозом насквозь. Сталлоне выбирается из мёртвого мусоровоза, крича «Аааа!» голосом Рэмбо.

Все стреляют в Сталлоне, но пули его не берут. В смысле, совсем — попадание пуль в Сталлоне вообще никак не визуализируется. Продырявливание старой толстовки главного героя в бюджет фильма не заложено.

Сталлоне начинает очень медлительно всех бить, а все падают на пол, одинаково перекувыркиваясь в воздухе через голову. Но тут на Сталлоне выходит Сайрус и начинает бить Сталлоне молотом, рассчитывая, видимо, что будет Сталлоне золотом.

Сталлоне сначала всё больше падает на пол и даже начинает локально кровить, но потом крепко берёт Сайруса за молот и зловеще шепчет, что он ему вообще-то не Самаритянин. А совсем даже Немезида.

— Чтоооо?! — кричит Сайрус.

— Чтоооо?! — кричит пацан.

— Чтоооо?! — кричат двести прихвостней с автоматами.

— Дзыынь! — звенит будильник, приделанный к бомбе, которую Сталлоне заложил внутрь мусоровоза. Бомба взрывается, ловко убирая из повествования почти всех лишних персонажей. Начинается пожар.

Сайрус хватает пацана и удирает на верхние этажи фабрики. Пыльный Сталлоне идёт за ними по пятам, нелепо и всё так же медлительно доубивая всех недоубитых. Сталлоне нравится — чувствуется, как он выпустил свою внутреннюю Немезиду погулять.

Сайрус приходит на верхний этаж и по рации командует оставшимся в живых прихвостнях включить анархию. Потом он снова надевает маску Немезиды и страшно кричит «Аааааааа!». Но в маске нет прорезей для рта, поэтому получается «Мммммммэээ!»

Через секунду после отключения электричества весь город уже в мародерах и пожарах — как будто жители дежурили у дверей с занесенными над головой монтировками и коктейлями Молотова. Тем временем Сталлоне всё идет вверх по этажам. В него не переставая стреляют, а сам он все-таки довольно старый, поэтому он постепенно устаёт и перегревается.

Прихвостни наконец заканчиваются, но к верхнему этажу Сталлоне доходит качаясь, сипло дыша и еле волоча свой молот.

Финальная схватка. В правом углу верхнего этажа — прикованный к трубе пацан. В левом углу — Сталлоне. Посередине и везде — пожар. Где-то в засаде — Сайрус Немезидыч.

Сталлоне ковыляет к пацану, шаркая по полу и выронив по пути молот. Молот подбирает крадущийся сзади Сайрус. Происходит особенно медленная драка: Сталлоне то получает молотом, то ползет по полу с сердечным приступом, то висит над огненной бездной, цепляясь пальчиками одной руки. Видно, как внутри Сталлоне во время всех этих процедур заканчивается охлаждающая жидкость. Вокруг Сталлоне густо клубится пар.

В самом конце он, превозмогая себя и термодинамику, берет и загибает рукоятку молота вокруг Сайруса. Сайрус валится на пол, опоясанный молотом и с прижатыми к корпусу ручками. Сталлоне поднимает его с пола, швыряет в огненную бездну, а сам валится, обессиленный, на пол.

На полу Сталлоне критически перегревается и дымит, хватаясь руками за инфаркт. Пацан освобождается и открывает пожарный гидрант, вода хлещет прямо на Сталлоне. Сталлоне шипит и извивается на полу, как варан, остывает и взбадривается.

Взбодрившись, Сталлоне встает, берёт пацана на руки, разбегается в стену, пробивает её собой и перелетает из горящего здания в соседнее, как метеорит. Или как Тринити в начале первой «Матрицы», только жопой вперёд.

Грузно встав, Сталлоне задвигает пацану речь из фильма «Рокки Бальбоа» и испаряется. Ну то есть, в смысле, не испаряется, а убегает. А пацан рассказывает полиции и репортёрам, что его спас Самаритянин, а про Немезиду ничего не говорит, маленький манипулятор.

Скрытно стоящий в толпе Сталлоне надевает капюшон толстовки и уходит в полную геройства и починки тостеров даль. Мы видим, что свою толстовку он всё-таки порвал.

Посмотрел фильм «Добыча». Фильм прекрасный, особенно для вдумчивого кинопересказа. Сразу к делу.

Вольный ветер американских равнин колышет траву и мохнатую жопку оленя. Олень смеется и убегает из кадра. В вигваме индейского чума просыпается индеица Нару. Она мечтает стать настоящим охотником, поэтому лицо у неё ещё с вечера намазано боевой сажей.

Нару встает, как настоящий охотник. Выходит из вигвама, как настоящий охотник. Вдыхает вольный ветер американских равнин, как настоящий охотник... И отправляется на сбор питательной ботвы и всякого топинамбура, как рядовая женская индеица. С нею верный пёс и верный топор или, как говорят индейцы — гавк и томагавк. Жирный промысловый топинамбур стоит на месте и не приносит охотничьей славы, поэтому настроение у Нару — говно.

Наконец Нару надоедает вся эта ботва с топинамбуром и она идёт в чащу, чтобы там метать томагавк в ёлки, представляя себя альфа-индеицей.

И тут олень! Нара как настоящий охотник начинает бежать за оленем с топором и азартно метать топор в оленя, промахиваясь раз за разом. В результате погони олень убегает, а верный пёс Нару попадает хвостом в железный капкан. Капкан, как мы чуть позже узнаем, поставили первопроходцы, к тому моменту уже приплывшие в Америку. Первопроходцы одеты в бороды, меха и ружья, и почему-то похожи на гномов из «Властелина колец». Но пока Нару просто бьёт капкан камнем и освобождает пса.

И тут облака! Нару смотрит вверх и слышит ды-ды-ды-ды-ды-ды-гы-гы-у!... В облаках над ней происходит что-то, что выглядит как несварение атмосферы.

Нару рассказывает своему токсичному охотнику-братцу о том, что она видела грозовую птицу! «Спазм облаков» правда звучит довольно глупо и не по-охотничьи, а вот «грозовая птица» — вполне. Брат, разукрашенный как вампир на детском хеллоуине, не верит Нару. Он чувствует покушение на свою гнилую самцовую сущность, напыщенный индюк.

И тут Индюк! В смысле, тьфу, Хищник, а не индюк. Ведь несварение облаков — это был, конечно, космический корабль, из которого высаживается грозный инопланетный пришелец. Он издает утробное цы-цы-цы-цы-цы! — и исчезает, потому что у него есть исчезательный костюм. Мы понимаем, что Хищник тоже прибыл на охоту.

Стороны конфликта определены. Охотятся индейцы, охотятся первопроходцы в мехах, охотится невидимый Хищник. Кровь на снегу и пятна красные флажков, та-та-та-та.

Хищник сначала разогревается на животных. Имея исчезательный костюм, броню, стальные когтищи и самонаводящийся грави-арбалет, Хищник умудряется получать повреждения в каждой схватке. Его обязательно кто-то кусает, царапает, протыкает и бьёт. Закрадывается подозрение, что Хищник не столько сам прилетел на Землю, сколько его просто насильно тут высадили, чтобы он у себя на планете перестал всё портить и мешаться под ногами. После каждой схватки покоцанный Хищник капает зелёной кровью на траву, втыкает себе в бедро шприц-аптечку и дико воет.

Дальше начинается действо, которому больше всего подошла бы музыка из шоу Бенни Хилла. Если вы его видели, то вспомните, что там обязательно был фрагмент в каждой серии, когда играет клоунская музыка, а Бенни Хилл в ускоренной съемке гоняется за стайкой полуголых девиц. И они пробегают через кадр то слева направо, то справа налево.

Тут то же самое.

Сначала вправо пробегают индейцы за львом. Потом влево пробегает лев за сокращенным составом индейцев.

Вправо пробегает Хищник за Нару, влево пробегают первопроходцы за Хищником.

Вправо пробегает Хищник от индейцев, влево пробегает Нару от медведя.

Вправо пробегает Хищник за окровавленно волочащимися первопроходцами, влево пробегает брат Нару за Хищником.

Потом Нару просто сама бегает то вправо, то влево, страшно крича и размахивая топором и пистолетом.

Но если погрузиться чуть глубже в основные боестолкновения, то дело было так. Нару понимает, что дело серьёзное. Она сплетает себе верёвку из сосновой коры, привязывает верёвку к верному топору и изобретает новое оружие — верёвкогавк! Она бросает топор в дерево, а потом дергает за верёвку и топор возвращается. Вдоволь натренировавшись, Нару укрепляется в мысли, что теперь она грозный охотник.

И как грозный охотник, она смело подкрадывается на восемь метров к гигантскому медведю. С наветренной стороны. Медведь спокойно ловил рыбу в реке, но тут внезапно почуял, что вместо холодной скользкой рыбы на обед будет тёплая индейка.

Нару хочет стрельнуть в большого медведя из своего маленького лука, но незадолго до этого она как настоящий охотник грозно и умело тонула в болоте, поэтому тетива размокла, сделала тленьк! — и порвалась.

В следующем кадре Нару бежит по реке от медведя. На её черном от боевой сажи лице отчетливо видны вот такие вот глаза. Нару ныряет под бобровую плотину. Она хочет, чтобы её спасли бобры! Видимо, у бобров с индеицей есть какая-то договорённость, потому как иначе это объяснить нельзя.

Но бобров нет дома. Поэтому Нару лежит внутри плотины, как Нуф-Нуф в домике, а снаружи лезет медведь. И вот он уже почти её достал, как вдруг к медведю подходит Хищник и тыкает его своими невидимыми когтями в зад. Не знаю, на что рассчитывал Хищник, но медведь разворачивается и удивительно метко кусает невидимого противника за башку. Хищник верещит и бьётся, невольно отвлекая медведя на себя.

Нару выпрыгивает из плотины, как лосось, и кубарем сплавляется вниз по реке, подальше от схватки.

Долго побегать Наре не удается — их с братом ловят первопроходцы и используют как наживку для Хищника. Они находят самый туманный лес во всей Северной Америке, сажают посередине связанную Нару, а сами прячутся вокруг.

Но чего первопроходцы не учли, так это выраженной мизогинии Хищника. Он с большим аппетитом убивает любого мужика, но очевидно брезгует Нарой каждый раз, когда она оказывается в зоне поражения.

Поэтому из очень туманного леса не выходит ни один первопроходец. А выходит только Хищник, опять раненный во все места. И Нара с братом, которые еле ноги унесли. Впрочем, насчет первопроходцев я соврал — полтора человека всё-таки выжили. Причем буквально полтора — не все свои ноги им удалось унести. Но их потом быстро прикончили, поэтому ошибка невелика.

Пока Нару наблюдала за истреблением первопроходцев, она поняла, что у Хищника на башке есть костяной щиток с прицелом. Куда прицел показывает, туда и вонзятся смертоносные дротики из его грави-арбалета на предплечье.

Скрывшийся в чаще Хищник использует последний шприц-аптечку и воет. По тому, как лихо он каждый раз подставляется, мы понимаем, что это, наверное, какой-то немножко умственно отсталый Хищник. И его не просто высадили на Землю, а, метафорически выражаясь, сбросили со скалы, как в Древней Спарте.

Подозрения крепнут, когда чуть позже, убивая брата Нары, Хищник сначала получил от него копьё в спину и несколько стрел. Брат в тот момент просто вошёл в режим берсерка, и кажется, завалил бы Хищника, не дожидаясь конца сюжета, если бы тот не вспомнил про исчезательный костюм и не сныкался. А потом — хрясь! — не нашёлся у брата за спиной вместе со своими когтями.

Окрепшие подозрения переходят в уверенность, когда Нару умудряется в упор стрельнуть Хищнику из пистолета в затылок, и у того только костяной щиток слетел, а мозги не пострадали.

Подобраться к затылку Хищника удалось не просто так. В перерывах между копанием топинамбура и желанием стать охотником Нару учится готовить лекарства. Например, она знает, как приготовить анабиозящую календулу. Если её съесть, то кровь натурально стынет в жилах. Очень удобно против кровотечений и инопланетных пришельцев с тепловизорами. Поэтому Нару жрёт календулу и буквально исчезает с радаров.

Пока Хищник собирает по земле свои мозги и впечатления от североамериканских индеиц, Нару ворует у него щиток с прицелом и убегает в лес готовить полосу препятствий.

Наступает время финальной жестокой мести за пренебрежительное отношение к женщинам! И заодно — за других индейцев, хоть они и тоже были все сексисты.

Холодная Нару поджидает Хищника в холодной ночи, бьёт томагавком в трёх местах, кусает собакой, заставляет самому себе отрубить руку, вырывает ему его собственный клык, втыкает в его собственный глаз и заманивает в трясину. Теперь мы твёрдо знаем, что это был Хищник-имбецил.

Одноглазый, однорукий, беззубо фепелявяфий инопланетный дурак получает от Нару ещё несколько оплеух и скрывается в трясине. Кажется, всё кончено.

Но нет, Хищник как-то поднимается обратно из трясины, а мы ждём от него финальной глупости. Она наступает сразу.

Хищник поднимает оставшуюся руку, взводит свой инопланетный арбалет и направляет его на Нару. То, что у него на голове нет щитка с прицелом, нимало его не смущает. Видимо, из-за того, что механизм работы прицела остался среди не подобранной с земли части мозгов, а глаз остался всего один, Хищник не понял и не увидел, что щиток Нару укрепила в сторонке на камушке, а сам он стоит на линии прицела.

Хищник стреляет.

Дротик летит.

Нару несёт голову Хищника обратно в поселение.

Нару довольна: женщины Земли отомщены, а ей больше не надо собирать топинамбур.

***
Все мои кинопересказы: Кинопус

Кажется, сейчас будет самое насыщенное кино в моей коллекции пересказов. Фильм «Земное ядро». Держитесь крепче, мы будем пробивать дно!

Хорошее кино следует начинать со зловещих предзнаменований, поэтому через полминуты фильма посреди города Нью-Йорка синхронно умирает куча людей. Мороженщик падает как подрубленный, клоун сползает на детскую карусель и волочится, водители нажимают лбами клаксоны и врезаются. Ещё секунду назад заряженный на успех бизнесмен ложится, как это говорят у бизнесменов, на стол переговоров. Кто-то истошно кричит.

Мы переносимся в университетскую аудиторию, где Аарон Экхарт рассказывает студентам о магнитных полях. Аарон изучает всякое геомагнитное, он перспективный учёный. У Аарона волевой подбородок размера XXL и шальные искорки в глазах.

Тут в аудиторию заходят мрачные люди из правительства и ведут геомагнитного Аарона прямо в морг. Раз генерал сказал «В морг!» — значит, в морг. На пороге морга Аарон встречает своего друга Сержа. Серж фrанцуз и перспективный ядерный специалист. Они давно не виделись и весело разговаривают посреди морга, пока вокруг лежат покойники.

Приходит генерал и спрашивает Аарона, почему все покойники мёртвые. Они все были здоровенькие, а потом одновременно крякнули — отвечай, Аарон! Аарон думает пять секунд и отвечает, что у них были кардиостимуляторы и случилось что-то очччень магнитное. И это правильный ответ! Генерал впечатлен тем, какой Аарон умный, и временно отпускает их с Сержем из морга.

Надо сказать, что в сцене со зловещим предзнаменованием замертво рухнул примерно каждый десятый человек. Как-то многовато для кардиостимуляторов, а, американские люди? Вы вообще заботьтесь о своём здоровье-то!

Тем временем на Трафальгарской площади совершенно мирные городские голуби вдруг начинают беситься и падать прямо вниз, вонзаясь в прохожих. Голуби густо падают. Это голубиный дождь, аллилуйя! Нам почему-то показывают красный двухэтажный автобус, который несется сквозь голубей, а они прямо дырявят его, дырявят. Наконец автобус драматически падает на бок и испускает дух. В него вонзается контрольный голубь.

Любой другой мог бы подумать в этот момент, что у голубей сломались кардиостимуляторы, но только не Аарон! Стоило ему увидеть новость, как страшная догадка пронзила его мозг, словно голубь автобус. Судорожно посидев над выкладками, он собрал папку с ужасами и понёс её доктору Зимски — заслуженному учёному с гнусным лицом.

Доктора Зимски играет актёр по фамилии Туччи. Туччи, а-Туччи, а-Туччи, а Туччи как Зи-и-имски! Простите, мы продолжаем.

Доктор Зимски-Туччи сначала не поверил Аарону, но потом посмотрел в папку с вложенным ужасом и поверил. И гнусно, по-зимски, прищурился. Становится понятно, что у него есть двойное дно.

В общем, у Земли заглохло ядро, а Аарона вместе с Зимски-Туччем позвали на военный совет, рассказывать суть проблемы.

— Ну понимаете, у Земли есть тонкая кора, под ней толстая магма, а под магмой двухслойное ядро — оно снаружи жидкое, а внутри твёрдое. И вот жидкое ядро вращается, трётся спиной о земную ось, и у Земли вырабатывает магнитное поле. Магнитное поле защищает нас от солнечной радиации и прочих неприятных вещей. И вот ядро остановилось, нам всем конец! — машет подбородком Аарон.

— То есть как это ядро остановилось? — переспрашивает туповатый военный совет.

— Ну остановилось. Миндальное сердечко нашей рафаэлки больше не бьётся! Косточка нашего персика больше не прорастёт!

— Так надо раскрутить его назад, едрить, и всех делов! — военный совет вошёл в режим политбюро со своими «ночью полетите».

Аарон кое-как объяснил, что ядро начинается с трёх тыщ километров вглубь Земли, а человечество пока продвинулось только на одиннадцать. Километров. Это вам не дурацкие астероиды брюсвиллисами сбивать. Ну то есть совсем всё пропало.

Но тут Зимски-Туччи снова прищуривает глаз — у него есть план. Кадр сменяется.

Вся компания прилетает в пустыню, посреди пустыни стоит ангар, из которого глядит сквозь очки бывший зимскитуччевый коллега, афронегр раннего предпенсионного возраста по имени Бразз.

Бразз изобрёл ультрадолдонящую пушку. Это важно. Она выглядит как многоствольный пулемет, только очень большой. Стволы раскручиваются, из них бьёт ультразвуковой луч и безжалостно долдонит в пыль самую прочную скалу на много метров вперёд. Но сама по себе пушка ничего не стоит, потому что для спасения нужен план! И он есть. Нужно достичь жидкого ядра Земли и подвзорвать там бомбу помощнее. Тогда ядро встрепёнется и планета внутри себя опять завертится, круглая, круглая!

Что ж. Ультрадолдонящая пушка для сверления планеты есть, с бомбами у Америки вообще никогда не было проблем, теперь нужен гигантский пассажирский червь, чтобы умчаться на нём вглубь Земли. Очень удачно, что свободное от изобретения УД-пушки время Бразз тратил на специальный, не подверженный долдонингу материал. По виду и текстуре материал похож на декоративную плитку для ванн.

Из этого материала, а ещё из научного энтузиазма, жажды жизни и кучи денег наши учёные собрали подземного червя. Главная фишка червя в том, что чем выше внешнее давление, чем червь прочнее и злей. Главный червестроитель Бразз подумал о безопасности, поэтому червь состоит из нескольких отсеков, которые при повреждении отстреливаются.

Силуэт стального подземного мега-червя стремителен. И горделив. И, как бы это сказать, непокорен. И в общем как ни обходи эту тему, больше всего напоминает гигантский дилдо. У него даже на конце специальная дырочка для долдонящей пушки. Дырочка полностью завершает сходство.

То есть, ещё раз. Спасители планеты сядут внутрь неотличимо похожего на член паровозика с вагончиками, сделанными из декора для ванной, и долдоня раскалённый грунт впереди себя ультразвуковой пушкой, прорвутся в жидкие недра ядра, бахнут там ядерную бомбу — и сразу назад!

План? План!

Остается последнее — кто-то должен всё это пилотировать. И тут из космоса прилетает Хилари Свонк. На самом деле она, конечно, Суонк, но чтобы вы каждый раз не делали лицом «су-о», пусть будет Свонк.

Хилари летит из космоса вторым пилотом челнока и отвечает за телеметрию при посадке. Но поскольку ядро Земли своими магнитными полями тоже отвечает за их телеметрию, при входе в атмосферу оказывается, что Хилари вместе с первым пилотом летят прямо на город Лос-Анджелес. Когда ты летишь из космоса и у-тебя-проблемы-хьюстон, промахнуться мимо города Лос-Анджелеса вообще очень сложно — об этом знает каждый американский герой.

Хилари героически сажает шаттл в бетонированное русло реки, ловко лавируя между мостами. В НАСА её сначала ругают за попорченный шаттл и грозятся уволить, но потом торопливо хвалят обратно и назначают пилотом подземного червя.

Итак, команда в сборе. Геомагнитный Аарон, гнусный доктор Зимски-Туччи, ультрадолдонный изобретатель Бразз, забавный француз Серж, насовская Хилари Свонк и её первый пилот Боб, который умрёт первым. Для старта нужно только одно — придумать глубиноходному дилдо достойное имя. Его называют Вергилий, как проводника в ад. Хотя гораздо более подходящим кажется имя Виталий.

Старт назначен непогожей ночью с плавучей платформы над Марианской впадиной. Ну правда, им нужно продолдонить три тысячи километров, так пусть долдонят на десять километров меньше, почему нет?

Объявляют старт. Стальной червь Виталий срывается со стапелей и ухает в пучину. Пробултыхнув пучину, он включает пушку и со всей силой научного прогресса вдолдонивается в дно.

Путь состоит из череды сплошных неприятностей. Не успели герои продолдонить и семисот километров, как впереди на радаре возникло что-то чёрное и большое. Очень скоро выяснилось, что чёрное — это огромное пустое яйцо внутри Земли. Червь Виталий умеет только долдонить землю, а летать он не умеет, так что он протыкает скорлупу яйца и падает плашмя ему на дно. Кажется, что словосочетание «положить болт» выглядит именно так. При падении Виталий заклинивает себе здоровенным сталагмитом носовую дырочку, из которой пушка долдонит ультразвуковым лучом.

Команде нужно выйти наружу и отпилить сталагмит, чтобы освободить Виталия. Они надевают скафандры, выходят и видят, что всё яйцо изнутри усеяно кристаллами как огромный желудок ворсинками. Им красиво, поэтому все говорят «ёОго!» и начинают пилить кристалл.

Тут из продолдоненной ими дырки в потолке яйца начинает хлестать магма. Все суетятся, быстро ломают кристалл и бегут назад в червя. Первый пилот Боб тоже бежит, но сосулька с потолка летит на упреждение и ударяет его прямо в темя. Боб падает в лужу магмы и растворяется. Минус Боб.

Виталий печально ныряет в магму и удолдонивает из подземного яйца дальше вниз.

Неприятности продолжаются. Аарон с Сержем заряжают ядерную бомбу и просят Хилари не дергать рулём. Вокруг червя начинают кружить исполинские непродолдониваемые алмазы, поэтому Хилари не слушает их и дёргает. Но самый острый кончик алмаза по эту сторону экватора всё же впивается Виталию в бок! Задний вагончик нашего дилдо-паровозика поврежден и начинается неприятно сминаться. Надо ли говорить, что детонаторы к бомбе хранятся именно там. Забавный француз Серж бросается за детонаторами и в последний момент просовывает их под дверью гибнущего отсека. А сам остаётся сминаться.

— Серж сминается! — кричит Аарон Хилари. — Открой отсек, а то он совсем сомнётся!!!

Но Хилари не открывает, потому что контролирует общий процент сминаемости экипажа.

— Я сминаюсь! — кричит Серж в камеру.

— Серж, не сминайся! — кричит ему Аарон. — Всё будет хорошо! Ты не сомнёшься и мы поедем в Париж. Даже не сминайся, то есть, тьфу, не сомневайся!

В этот момент повреждённый отсек отстреливается и миллион атмосфер показывает нам, что значит сминаться по-настоящему. Аарон возвращается в кабину.

— Серж смялся. Из-за тебя! — он указывает на Хилари.

— Может быть, ты предпочел бы тоже смяться, как Серж? Хочешь, чтобы мы все смялись? — парирует Хилари.

Аарон не хочет сминаться. Слегка потерявший в длине червь Виталий продолжает долдонить планету. Хилари бодро рапортует в Центр управления долдонингом, что они додолдонились до жидкого ядра. Казалось бы, это ура, но нет. Жидкое ядро оказалось слишком жидкое, поэтому когда они взорвут бомбу, ударной волны не хватит и ядро не раскрутится.

Всё пропало. Боб проткнулся напрасно. Серж смялся зря.

Доктор Зимски-Туччи как главный гнус экипажа говорит, мол, ну что, ну всё, едем домой тогда. А все ему говорят, что не едем и будем подвзрывать как есть, авось всё-таки сработает.

Но Зимски-Туччи фирменно щурится и передает наверх, чтобы переходили к Запасному Варианту. Как говорится, если в первом акте на стене висит двойное дно, то в последнем оно должно выстрелить.

Оказывается, что у правительства есть планетарная сейсмо-бумбоксящая колотунья для направленных на врага землетрясений! Конечно, враги тоже делали свою колотунью, но мы опередили их и засейсмобумбоксили первыми! Правда, ядро Земли остановилось, но блин, кто ж знал, что так выйдет. Сорян.

Теперь генерал хочет забумбоксить Землю ещё раз, вдруг она заработает. Происходит жаркий спор: мы что же, столько долдонили, просто чтобы в конце забумбоксить?!

Тем временем на поверхности тоже происходит неприятное. Магнитное поле истончается и сквозь него прорываются солнечные лучи. Куда они ударят — вполне понятно, учитывая, что в Нью-Йорке все уже поумирали с кардиостимуляторами, на Лос-Анджелес сел шаттл, а Вашингтон в отпуске. Конечно же, это Сан-Франциско. Жирный солнечный луч вперивается в залив и ползёт по нему, шкворча морепродуктами, к мосту Золотые Ворота. Он пережигает мост пополам и автомобильная пробка на мосту рассасывается в прямом смысле этого слова.

— Так, хватит! — заявляет генерал — Мы начинаем бумбоксить!

— А мы будем долдонить дальше! — передразнивают его из Виталия.

Победит ли долдонинг бумбоксинг? Шанс есть, потому что у обитателей Виталия есть наверху крот. То есть Крыс. Это специальный длинноносый тщедушный персонаж, который отвечает за хакерство. Ему поручено найти и тайно саботировать бумбоксящую колотунью.

Генерал командует зарядить колотунью. Где-то на Аляске колотунья делает «Птю-ю-у-у!..» и заряжается.

— Бумбоксь! — командует генерал. В этот момент Крыс находит у колотуньи вилку и вытыкает её. «У-у-у-пти-у...» — делает колотунья и выбывает из игры.

Пока Крыс саботировал колотунью, внутри Виталия разработали новый план. Раз одна бомба не возьмёт ядро, надо разделить бомбу на кусочки, разложить по ядру там и сям, а потом подвзорвать последовательно, и взрывные волны разгонят друг друга. Чтобы разложить бомбы, нужно разобрать Виталия по вагончикам.

Но вагончики сначала нужно расцепить, а Виталий этого не любит. Он отбрасывает только вялые засохшие вагончики, а крепенькие хранит, потому что сами посудите, кому нужен короткий Виталий? Чтобы отключить Виталию удержание вагончиков, кому-то из Аарона, Бразза и Зимски-Тучча придётся пройтись по технологической уретре Виталия и в конце повернуть ему рычаг. К сожалению, в уретре 5000 градусов. Но к счастью, есть скафандр. Но к сожалению, скафандр держит 2500 градусов.

После недолгого обсуждения решено: кто Виталия собирал, того и пустим по уретре! Бразз одевается в скафандр и идёт по техуретре к рычагу, шкворча и укорачиваясь с каждым шагом. Прежде чем геройски запечься, он поворачивает рычаг. У Виталия включается недержание вагончиков.

Немногочисленные оставшиеся мужчины в количестве одного Аарона и одного Зимски-Туччи раскладывают боеголовки по вагончикам и отстреливают их. В предпоследнем вагончике они неожиданно понимают, что финальный заряд должен быть мощнее остальных. От изумления стоящая посреди отсека бомба лишается чувств и падает на Аарона.

— Уходи, я её подержу! — кричит Аарон из под бомбы.

— Ну! Ну ладно, подержи! — кричит Зимски-Туччи.

Тут Хилари закладывает вираж и бомба-истеричка бросается с Аарона на грудь Зимски-Туччи.

— Теперь я подержу! — кричит Зимски-Туччи. — А ты уходи. Только добавь к последней бомбе наш топливный элеме... — Зимски-Туччи не успевает договорить и отстреливается вместе с вагончиком.

Аарон идет в реакторный отсек, в котором жарко торчит топливный элемент. Аарон надевает скафандровые перчатки и хватает жаркий топливный элемент. Слышно, как Аарон шкворчит. Видно, как он дымится. Топливный элемент жжёт Аарона. Тот пузырится и шипит, но тащит. Последний вагончик с усиленной бомбой успешно отстреливается.

Оставшийся короткий кончик Виталия полностью обесточен и дрейфует в жидком ядре, Аарон обнимает Хилари жареными руками. Пути назад нет, всё пропало.

Это конец.

Нет, это не конец. Нужно просто запитать Виталия от обшивки, которую греет снаружи ядро. Аарон приваривает к Виталию изнутри огромные провода. И-и-и Виталий привстаёт!

Позади всё взрывается. В Центре управления долдонингом все смотрят в мониторы. Ядро трогается и разгоняется, но никому это не интересно — все глядят, чё там у Хилари. Хилари берётся за штурвал и короткий лёгкий Виталий начинает долдонить, как в последний раз. Поскольку фильм уже достиг предельного минимума персонажей, обратный долдонинг занимает полминуты и Виталий успешно выплёвывается обратно на поверхность.

Так локальный ультра-долдонинг превзошёл планетарный сейсмо-бумбоксинг, ядро снова бешено вращается, а Хилари смотрит на Аарона так, будто у него скоро будет секс.

***
Спасибо, что прочли. Все мои пересказы: Кинопус