По мотивам одноименной песни группы "Канцлер Ги".
***
Снег крупными хлопьями мягко опускался на землю. Город давно спал, погрузившись в благодать рождественской ночи, и только в одном окошке на чердаке ветхого особнячка горел тусклый огонек.
Пламя свечи освещало заваленный бумагами стол, бросая изломанные тени на стены. Скрип пера да редкие постукивания о чернильницу, когда его макали в черную жидкость, смешивались с треском единственной свечки и лишь изредка перемежались вздохом или старческим кряхтением.
На этот раз мастер Гофман засиделся допоздна, силясь закончить свою историю и только поставив последнюю точку, он отложил перо и откинулся на спинку кресла.
Он устал, очень устал, но был доволен проделанной работой. Сказка получилась доброй и милой, с обязательным счастливым концом, который так любят дети.
- Теперь можно и отдохнуть, - прошептал мужчина уже не в силах бороться с закрывающимися глазами. Морщинистые веки дрогнули еще пару раз, и опустились, погружая мастера в царство Морфея.
Свечной фитиль тихо фыркнул и погас. Топоток маленьких лапок послышался в дальнем углу, затем прошуршал по скомканным, забракованным и выброшенным листам. В квадрате лунного света на полу мелькнула чья-то тень…
Прыжок, и мохнатое тельце с тихим шорохом приземлилось на стол. Длинный лысый хвост зацепил свечу, и та упала, прокатившись почти до края.
Усатая мордочка любопытно склонилась над исписанными страницами и неодобрительно покачала головой.
- Кто так пишет? – пропищал зверек. – Я-то помню, все не так было!
Взяв в лапы перо, оставленное в чернильнице, крыс принялся выводить кривые строчки, исправляя исходный текст, что-то вычеркивая, что-то, наоборот, дополняя.
- Я всю правду расскажу, - бормотал он, увлеченный восстановлением справедливости. – Перепишу как надо!
Серой тенью он метался по столу, разбрасывая листы и выискивая любые несоответствия.
- Он стоял на каминной полке, а не в шкафу! – возмутился крысеныш, поражаясь авторской глупости. - Кто поставит щелкунчика в шкаф, если дети постоянно таскают его, чтобы колоть орехи?!
Изменив шкаф на полку, крыс продолжил тихую болтовню:
- Хотя я бы вообще убрал его куда подальше, такую-то страхолюдину… брр, жуть, как вспомню, так вздрогну, - и действительно, по пушистой шубке пробежала легкая дрожь.
- Но должен признать, когда-то он был редкостным красавцем! Ну еще бы, принц ведь! А потом влезла наша королева…
Перо усиленно скрипело по бумаге, аккуратно выводя всё новые строки.
- И вот чем он ей не угодил? Я так и не понял, - крыс печально вздохнул. – Жалко парня всё же. Уважаю я его – обрекли быть игрушкой, а он спокойненько так стоит себе на полочке, глядит без гнева… молодец, мужик!
Старик в кресле громко всхрапнул и пошевелился, устраиваясь поудобнее. Зверек замер испуганным столбиком. Сердце билось, как сумасшедшее и он невольно подумал, что и щелкунчик, наверное, в ту ночь чувствовал себя точно так же.
Наверняка, ворох зловещих предчувствий не давал ему покоя и подсказывал, как всё может закончиться. Но что он мог сделать?
Куранты отбивали полночь, и каждый удар был словно гвоздь в крышку гроба заколдованного принца. Позвать на помощь не имелось возможности – игрушки ведь бессловесные вещи – да и ждать этой помощи было не от кого.
Принцессу убили накануне…
- «Он был изгрызен и переломан», - написал крыс последние слова истории и опустил перо обратно в чернильницу.
- Вот, как всё было на самом деле. Никакого счастливого конца, мастер Гофман.