Сказка про любовь
@Mollekylen просил небольшую лекцию о любви, но сам я больше люблю сказки. Прошу.
Каденс стояла на балконе кристального замка. Минуту назад мир привычно качнулся — это чувство было знакомо принцессе отлично, оно было с ней с момента получения кьютимарки и почти ни на минуту не ослабевало. И ему было совершенно неважно, что на дворе ночь. Родилась любовь. Еще одна, новая среди сотен тысяч здравствующих и постепенно затухающих чувств, она не осталась незамеченной для аликорна, вотчиной которой являлась.
Взгляд юной принцессы был помутнен — в нем можно бы было увидеть сейчас отголоски многих историй, блеск счастья, колыхание разочарования и боль от оставшейся пустоты, но никого не было рядом, чтобы разделить эти, не принадлежащие ей, чувства. Сама же она шла тропами мира, известного только ей; мира, в котором сходились множество нитей, столь же подвластных ей, сколь непокорных.
Нити создавали лабиринт, среди них нужно было продираться, как сквозь заросли кустарника, и на пути к цели невозможно не коснуться нескольких из них, а прикосновение всегда открывало суть.
Первая нить была белой, с едва заметным оттенком розового. Она напомнила Каденс о старшей тетушке, белоснежная шерсть которой порой отливала нежностью рассветного неба. И не только цветом. Эта любовь была уже немолодой и пережившей множество взлетов, а возможно и падений. Аликорн не видела истории, ей было открыто только настоящее: эти пони не испытывали страсти, их недовольство друг другом, осталось где-то за спиной, там же где и ожидания. Они были счастливы, когда были рядом, они были счастливы, просто глядя друг на друга и разговаривая, они были рады идти одной дорогой, пусть восторг от путешествия и остался позади — эта любовь была прекрасна. Она была похожа на любовь четы Кейков, которые были дороги друг другу, нежны и незаметны.
Следующая нить оказалась красной. Яркой, как пламя костра ночью, столь же энергичной, обжигающей. Те, из чьей связи она родилась, повстречались недавно и им всего было мало. Было мало друг друга, было мало поцелуев и ванильного мороженного, было мало времени и мало слов, которые они предпочитали заменять действиями. Они еще никуда не шли, только выбирали направление, путаясь в желаниях, что неудивительно, ведь пока они не хотели счастья друг для друга, а лишь восторга. Восторга для себя. И эта любовь была чудесной, как опьяняющая весна после долгой зимы.
Оранжевая. Как продолжение красной, но с другими героями. Эти двое уже поняли, что любовь — это отнюдь не каждодневная радость и не растянувшееся на всю жизнь удовольствие. Они научились не только обижаться, но искать компромиссы, не только получать, но и отдавать. И им еще многому предстоит научиться, понять, что слово “люблю" не решает проблем и не является оправданием. Но они ценят друг друга — и эта любовь прекрасна. Она основа.
Зеленая, грязно зеленая, будто смешанная с цветами боли и безысходности, названия которым нет. Эта пара выбрала неправильный, или не смогла достойно пройти выбранный верно, путь. Сейчас это, к сожалению, уже не имело значения. Нить истрепанная, перенесшая непонимание, злобу и крики, она все еще держится и, кажется, не собирается рваться. Он запутался, ослаб и сел на дороге, она — не желает жить на обочине и толкает его вперед, получая за это пинки и плевки. Но, ни смотря на все слова и на все проблемы, они хотят быть вместе, хотят засыпать в обнимку и слушать дыхание друг друга по утрам. Эта любовь больна, но всё-равно прекрасна. Она как доказательство собственной силы над всем остальным.
Багровая — полная ревности и недоверия.
Синяя — неразделенная любовь, что не способна согреть, но не может погаснуть.
Блекло желтая — перенесшая слишком много прощений.
Лиловая — чья суть в заботе.
Розовая — первая детская влюбленность, наивная и кажущаяся самой себе бессмертной.
И все они прекрасны, пусть каждая по-своему.
И наконец, новая нить, искомая. Черная. В ней любовь была одержимостью, потребностью, схожей с необходимостью есть и пить. Он должен был говорить “люблю" так часто, как только мог, но глядя на предмет своего обожания и вожделения он видел не саму пони, а лишь её отражение в собственной душе. И обнимая любимую, он утопал в чувствах к отражению. Но, как и в черном невозможно разглядеть других цветов, он был не способен увидеть другие нити, понять, что может быть иначе. Казалось, эта нить родилась не сегодня, казалось, она не способна к изменениям, но Каденс точно знала, что именно черная появилась последней. А еще она знала, что будет хранить её точно так же, как и остальные… ведь это тоже любовь, и как бы не было это грустно, она — прекрасна.
Принцесса кристальной империи шла по коридору, нынче своего, замка. Мир нитей остался позади, путешествие по нему было нелегким и всё, чего хотела сейчас аликорн — это быстрее оказаться рядом со своим кронпринцем, чтобы успеть хоть немного вздремнуть до утра. Возвращаясь в реальный мир, Каденс ни раз задавалась вопросом: а как выглядят миры её тетушек, за какие аспекты жизней своих подданных несут ответственность Селестия и Луна, что хранят они? Но этот вопрос никогда не будет задан, так как сама Каденс не была готова говорить о столь личной и глубокой части себя, как мир с множеством нитей.
Она потихоньку закрыла дверь спальни, неслышно подошла к кровати. Шайнинг улыбался во сне, а она не могла увидеть его нить, как сильно бы этого не хотела… так может она винить того, кто не способен увидеть черное, когда сама слепа в своей любви?
