Очередная история из воспоминаний бывшего следователя районной прокуратуры будет посвящена «залету» представителя одной из самой нелюбимой населением категории сотрудников органов внутренних дел, а именно инспектора ДПС. Так сказать, немного разбавлю легкой «чернухой» благостную картину состояния законности в правоохранительных органах, которая могла сложиться у читателей моих рассказов. История эта произошла в середине 90-х годов, но, к сожалению, «залеты» подобного рода имеют место до сих пор, и способов раз и навсегда побороть подобные явления до настоящего времени так и не выработано.

Еще эта история напоминает мне по масштабам жертв и разрушений низкобюджетный российский блокбастер, и в процессе изложения вы поймете, почему.

Итак, как пелось в популярной в своё время в определенных кругах песне, «это было весною, в зеленеющем мае…», причем в субботу. События для меня, в то время старшего следователя прокуратуры сельского района, начались часов в двенадцать ночи, как обычно, со звонка дежурного райотдела, который сказал, что по сообщению из ЦРБ (центральной районной больницы, если кто не в курсе), к ним доставили труп молодого человека с огнестрельным ранением в области печени.

Как положено, была собрана следственно-оперативная группа, которая выехала в ЦРБ и там установила, что труп молодого человека, назовем его Игорь, доставили два его приятеля, пусть будут Коля и Витя. Разговор с ними оказался не самым простым занятием, поскольку они были на хорошей «кочерге», эмоции перли у них чрез край и понять о чем они хотят рассказать, перекрикивая друг друга, было сложно. Одно было ясно с их слов сразу: Игоря застрелил сотрудник ГАИ из табельного пистолета.

После этого следственно-оперативная группа, прихватив с собой Витю и Колю, на двух машинах выдвинулась в деревню Сосновка, расположенную в пятнадцати километрах от райцентра, потому что именно там, по словам Коли и Вити, всё и произошло. Отъехав от райцентра километров пять, на обочине дороги в поле мы увидели лежавший на боку автомобиль ЗИЛ с цистерной, на которой имелась надпись «Молоко». ЗИЛ был перевернут, и видимо только что активно горел в районе кабины, потому от неё еще шел дым, а рядом стояла пожарная автомашина. Мы, конечно же, остановились и вышли спросить, в чем дело. Тут Витя ошарашил нас известием о том, что это они с Колей перевернули этот ЗИЛ, когда везли Игоря в больницу, и что ПМ, из которого застрелили Игоря, лежит в кабине этого ЗИЛа. Оставив «шоху» с опером уголовного розыска и начальником УР Петровичем доставать ПМ из кабины ЗИЛа, вся остальная группа на УАЗике продолжила движение в Сосновку.

Дальнейшие час-полтора были посвящены поискам по деревне участников инцидента, которых по мере установления я допрашивал, сидя в дежурном УАЗике. Конечно же, все они еще были в большей или меньшей степени алкогольного опьянения, воспоминания некоторым в силу этого давались непросто. Спустя некоторое время в Сосновку приехал Петрович, который привез найденный им в кабине ЗИЛа ПМ, с явными следами воздействия огня, даже с частично оплавившейся рукояткой, но без магазина. По рации в дежурке мы пробили ПМ по номеру, оказалось, что он был закреплен за инспектором ДПС Большаковым, который, судя по графику, в тот день был на выходном. Этот Большаков был молодой парень, лет двадцати пяти, служил в милиции относительно недавно, всего три года. Также выяснилось, что на смену в тот день заступили два инспектора ДПС – Середкин и Мальков, им обоим было уже под сорок лет и оба были уже старослужащие. Причем Мальков жил в той самой Сосновке, где мы собственно и находились. Поехали на адрес, где жил Мальков, его дома не было, хотя служебная «шестерка» с «люстрой» стояла во дворе. Жена Малькова сообщила, что он часов в одиннадцать вечера приехал пьяный домой с Середкиным, поставил служебную машину, а сам вместе с напарником ушел к соседу пить водку. Там мы их обоих и обнаружили. В итоге картина вырисовывалась следующая:

В тот день вечером, часов в восемь, группа молодежи 20-25 лет из Сосновки собралась немного отдохнуть. Понятное дело, что под благообразным термином «отдых» скрывалась, как это у нас в России водится, заурядная пьянка. Компания состояла из пятерых парней, трое из которых были с женами (либо подругами, не суть важно), а у двоих жены остались по домам. Поскольку погода позволяла, то расположились они на окраине деревни, на территории заброшенного футбольного поля, где развели костер и расселись вокруг него. Один из компании – тот самый Игорь, подъехал позже, на рабочей автомашине ЗИЛ с цистерной, на которой перевозил молоко, поэтому в дальнейшем она будет именоваться «молоковоз». «Отдых» продолжался часа два, и единственное, в чем расходились показания присутствовавших, так это в точном количестве выпитой водки (что, впрочем, было весьма типично для подобных случаев).

В это время к костру подъехал служебный автомобиль ВАЗ-2106, в котором сидело трое сотрудников ГАИ в форме. Это были инспекторы ДПС Большаков, Серединкин и Мальков. Малькова все присутствующие хорошо знали, так как он тоже был жителем Сосновки. ГАИшники уже были явно выпившие и их пригласили к костру «отдохнуть» вместе с компанией. Буквально через полчаса иссяк стимул для дальнейшего отдыха, то есть закончилась водка. Все стали просить Игоря, чтобы он сгонял на «молоковозе» до деревни в бар и привез горючего. Но к всеобщему изумлению Игорь отказался садиться за руль, сославшись на то, что он уже сильно пьяный. Продолжение «отдыха» было под прямой и явной угрозой, но всех выручил добрый инспектор Большаков, который сказал, что без проблем съездит и привезет водки, лишь бы кто-то показал ему дорогу. Вызвался сам Игорь, Большаков сел за руль «молоковоза» и они уехали. Вернулись гонцы через полчаса и привезли с собой три бутылки, что позволило без проблем «отдыхать» дальше.

И всё бы ничего, но инспектор Большаков и Игорь продолжали спор, начавшийся, судя по всему, у них еще в «молоковозе» по дороге. Общеизвестно, что «по синьке» русские люди способны спорить о каком угодно предмете, причем начиная с ситуации в мировой политики, переходя на проблемы освоения целинных и залежных земель, касаясь особенностей ремонта карбюратора системы «Озон» и заканчивая тем, у кого отец служил в самых крутых войсках. Спектр предметов спора в таких случаях настолько широк и многообразен, что не поддается какому-либо научному прогнозированию. В описываемом случае спор пошел о борьбе «самбо». Со слов Большакова и Игоря свидетели сделали вывод о том, что оба в юности занимались этой борьбой, и сейчас происходило выяснение очень важного для обоих вопроса: кто их них лучший борец. Большаков предложил провести практический эксперимент, то есть побороться. Они вдвоем отошли метров на десять от костра, повозились там минуты три, и, хотя оба были примерно в одной весовой категории, в итоге Игорь поборол Большакова. Вернувшись к костру, местные поздравили его с победой и даже выпили в честь такого события. Большаков насупился и сидел молча.

Но минут через пятнадцать он предложил Игорю побороться еще раз, мол, в прошлый раз он был не совсем готов. Игорь не возражал, и борцы снова отошли на десять метров от костра. Однако в этот раз за схваткой никто особо не следил, потому что в этот момент к костру пришла жена Игоря и сказала, что сейчас заберет его домой. Все стали хором уговаривать её посидеть с ними, ну или хотя бы оставить Игорю еще часок на «отдых». И тут раздались выстрелы. Все повернулись в сторону отошедших Большакова и Игоря, и увидели, что Игорь расположился спиной к костру, Большаков стоял к нему лицом и стрелял Игорю под ноги из пистолета ПМ. Всего было пять или шесть выстрелов, тут показания, понятное дело, расходились. После последнего выстрела Игорь повернулся лицом к костру, постоял секунд десять, и упал на землю лицом вверх.

К Большакову тут же бросились Витя, Коля и инспектор Серединкин. Они скрутили Большакова и отобрали у него пистолет. Сначала ПМ был у Вити, но находившаяся там же у костра его жена сразу взяла пистолет себе с формулировкой: «Не хватало еще, чтобы ты кого-нибудь застрелил». О Большакове все тут же позабыли, поскольку все внимание было обращено на раненого Игоря. Он был без сознания, но еще хрипло дышал. Все решили, что его надо сочно везти в больницу. И именно в тот момент бывшие на месте деревенские заметили, что ГАИшников Серединкина и Малькова на поле уже нет, нет и служебной «шестерки», причем куда и когда те уехали, никто сказать не мог. Большакова тоже уже не было. Но проблема транспортировки раненого оставалась насущной, и для её решения из средств передвижения доступен был только «молоковоз». Коля сказал, что в принципе он может доехать на ЗИЛе до райцентра. Не мешкая в «молоковоз» погрузили Игоря, Коля сел за руль, с ними поехал также и Витя. Пистолет Витя забрал у жены, сказав, что сдаст его в райцентре в милицию, однако магазин с тремя патронами мудрая не по возрасту жена на всякий случай оставила себе.

Спасательная команда на ЗИЛе полным (насколько это возможно) ходом двигалась в сторону райцентра, и не доехали они всего около пяти километров, когда Коля, толи в силу отсутствия должных навыков, толи в связи с солидной степенью опьянения, не справился с управлением и ЗИЛ улетел в кювет, перевернувшись. Коля и Витя, не получившие при этом практически ни царапины (хранит все-таки Бог пьяных русских людей) успели вытащить Игоря из кабины, прежде чем она загорелась. На их удачу в это время по дороге проезжал местный мужичок на «копейке», который остановился, привлеченный бесплатным увлекательным зрелищем разгорающегося пожара. Им удалось убедить мужичка в том, что им нужно очень срочно доставить раненого в больницу, они погрузили лежавшего на обочине Игоря в «копейку» и доехали-таки на ней до ЦРБ. Однако в приемном покое дежурный врач сообщил им, что всё было зря, и что Игорь уже мертв.

Потом был осмотр бывшего футбольного поля в предрассветных сумерках, в ходе которого старый сыскарь Петрович умудрился найти в проросшей уже траве три гильзы 9 мм, а я всего одну. Ну и в целом вся обнаруженная там картина полностью соответствовала показаниям свидетелей.

Большаков нашелся только на следующий день, часа в два дня. Кто-то позвонил в дежурную часть и сообщил, что по обочине дороги в противоположную от райцентра сторону идет человек в ГАИшной форме, но без обуви и головного убора. Начальник районной ГАИ сам съездил туда, километров за десять от райцентра, и привез Большакова в прокуратуру. О том, почему он в носках и куда он вообще шел Большаков пояснить ничего не мог. По его показаниям выходило так:

В тот самый день он был на выходном, но часов в 12 утра к нему домой в деревню, расположенную достаточно далеко от Сосновки, заехали Середкин и Мальков, которые были на службе. Они позвали его с собой в другую деревню, где жил Середкин, чтобы помочь с ремонтом середкинской машины. Большаков согласился, одел форму, взял закрепленный за ним ПМ и поехал с ними. Часам к пяти вечера они закончили с ремонтом и поехали работать на трассу. Мы все, конечно же, догадывались, как именно они там на трассе «работали», потому что ни одного протокола об административном правонарушении составлено не было. По итогам работы они заехали в одну деревню, где взяли в магазине ящик пива и бутылку водки. Всё это они употребили внутрь в лесу неподалеку от той деревни, а потом поехали в Сосновку, в гости к Малькову. Подъезжая к Сосновке, заметили на старом футбольном поле костер, присоединились к компании, выпили водки. Также Большаков подтвердил, что когда он ездил в деревню на «молоковозе» с Игорем за водкой, у них возник разговор о борьбе самбо, который потом перешел в спор. Большаков не отрицал, что Игорь в первый раз поборол его, и что спустя некоторое время он сам предложил Игорю побороться еще раз. Ну а дальше со слов Большакова начались чудеса. Когда они с Игорем второй раз отошли от костра, то к Большакову якобы стали приближаться местные парни в количестве пяти человек, которые потребовали от него отдать им пистолет. Большаков якобы в целях самозащиты стал стрелять им под ноги, но они накинулись на него, стали пытаться выхватить пистолет, и в процессе борьбы Большаков непроизвольно нажал на спусковой крючок, в результате этого выстрела был ранен Игорь. Дальше у Большакова, по его словам, отобрали пистолет, и местные стали кричать, что Большакова надо тут же убить и утопить труп в болоте. Он побежал от местных в лес, и еще как минимум полчаса слышал, что за ним гонятся несколько человек. Потом он заблудился в ночном лесу и только днем вышел на трассу, где его и подобрал начальник ГАИ.

Такова была линия защиты Большакова, впрочем, полностью опровергавшаяся показаниями Малькова и Середкина, которые пояснили, что до того, как Большаков выстрелил в Игоря, никто на него не нападал и пистолет не отбирал. Поэтому я без всяких сомнений задержал Большакова в порядке статьи 122 действовавшего в то время УПК РСФСР, а в понедельник с санкции прокурора района избрал ему меру пресечения в виде заключения под стражу.

Какой-либо сложности расследование в общем-то не представляло, и в двухмесячный срок уголовное дело в отношении Большакова ушло в суд по статье 103 УК РСФСР, где он был осужден к шести с половиной годам лишения свободы. Еще в процессе следствия он, а также Середкин и Мальков, были уволены из органов внутренних дел за совершения проступков, порочащих честь сотрудника милиции.

В областной газете этот случай даже был удостоен небольшой заметки в разделе «Криминал», вырезку с этой заметкой я сохранил на память, и прилагаю её к этом рассказу. Кстати, совершенно непонятно, откуда в этой заметке взялся второй раненый гражданский, но это уже вопрос не ко мне, а к журналистам.