Это был обычный осенний день. Четверг, если быть точным. Практически ничем не отличавшийся от прошедшей среды или грядущей пятницы кроме расписания в университете. За окном то тут то там бродили опаздывающие студенты и преподаватели, а ветер срывал уже засохшие листья с деревьев, завывая при этом, словно огромное сказочное чудище, завидевшее легкую добычу. У доски вяло бубнил препод, на соседней парте два парня залипали в телефоны, а в конце аудитории компания девчонок обсуждала очередного смазливого голливудского актера. Именно в такой серый рутинный день мне нужно было посетить банк, поскольку из-за собственной лени я этого не сделал раньше.
Покинув пределы университета, я направился как можно быстрее в банк. На то было две причины: погода на улице заметно ухудшилась и я хотел как можно быстрее с этим закончить, так как от всей бюрократической банковской суеты у меня пропадает аппетит, а в общежитии меня ждал свежий борщ собственного приготовления, который мне не терпелось отведать.
Добравшись, с горем пополам, до нужного мне учреждения, я, неожиданно для себя, обнаружил в нем достаточно большое количество людей. К каждому из 5-ти сотрудников банка выстроились очереди, количеством от 5 до 7 человек, что достаточно сильно меня огорчало, так как это говорило о том, что мне придется провести тут больше времени, чем я рассчитывал. Поэтому, я выбрал самую «свободную» из сотрудниц и стал в очередь. На удивление, эта очередь продвигалась куда быстрее, чем любая другая и уже спустя 5 минут передо мной оставалось лишь два человека. Кто-то, исходя из такого положения вещей, мог бы сделать выводы о высоком профессионализме сотрудницы, кто-то списал бы все это на удачу, но понаблюдав немного за девушкой, одетой в белую полосатую блузку и юбку карандаш, предусмотренные дресскодом предприятия, можно было ясно понять, что, на самом деле, у людей были пустяковые вопросы, ответы на которые у опытного работника занимали каких-то 30 секунд. Однако, так как спрашивающими были люди преклонного возраста, а очередь собралась у терминала, предназначенного для безналичных операций с картой, на ответ требовалось немного больше времени.
Обдумав все это, я стал разглядывать помещение банка и вслушиваться в разговоры между сотрудниками и клиентами, пытаясь почерпнуть что-то новое и, возможно, полезное, для себя. Но разговоры велись весьма скучные и чересчур заумные. Краем глаза я заметил, что очередной клиент был свободен и моя очередь должна была продвинуться, однако стоящие впереди меня мужчина с женщиной лишь поменялись местами, перекинувшись каким-то словами, что свидетельствовало о том, что они, как минимум, знакомы. Я остался стоять на своем месте и попытался снова погрузиться в свои мысли. Но снова этому не суждено было сбыться. По прошествии трех секунд после того, как в очереди произошли изменения, ко мне обернулась женщина и сказала:
-- Молодой человек, вы не могли бы не стоять за моей спиной? – В голосе женщины слышались явное негодование и некоторое оскорбление в свою сторону, которые дублировались на её лице, что делало его куда старше реального возраста обладательницы. Ростом она была чуть ниже меня и на вид ей было около 35-38 лет. На лице, к моему сожалению, не было ни капли макияжа, который мог бы смягчить впечатление о стоящей передо мной особе. Дающие отблеск засаленные волосы, говорили о некотором пренебре-жении к личной гигиене, а изрядно поношенная куртка и потертые джинсы в тандеме с грязной и весьма состарившейся обувью могли сказать о двух вещах: либо у моей вынужденной собеседницы есть ребенок и она все сбережения тратит на него, либо у неё явные финансовые проблемы, что неким образом объясняло её визит в банк.
-- Так это Вы встали передо мной. Я тут уже несколько минут стою практически неподвижно, -- ответил я, придя в себя спустя несколько секунд после неожиданно предъявленной мне претензии.
-- Я стою рядом со своим мужем! – резко отрезала мадам, тем самым обезоружив меня. Мне ничего не оставалось, как сделать два шага в сторону, оставаясь при этом в очереди и выполнив категорические требования моей оппонентки. Бросив беглый взгляд на мужчину, которого она гордо назвала своим мужем, мне даже стало его несколько жаль. Он был одет примерно так же, имел залысину на макушке и выглядел так, словно не понимает, как тут оказался. Если вы когда-нибудь доводилось видеть человека человека, уснувшего в одном месте, а очнувшегося в другом – вы сможете представить себе этого 40-ка летнего мужчину. Он делал все, что ему говорила и жена, и сотрудница банка, боясь обронить при этом лишнее слово или непроизвольный жест. Он был скован в своих движениях, как пятиклассник, стоящий перед директором школы, словно намекая на то, что в их семье главный явно не он.
Переместившись на новое место, я пытался придумать достойный ответ, хоть уже и было поздно что-либо говорить, ведь это свидетельствовало бы лишь о моем невежестве и ни о чем более. Я решил придерживаться выражения известного американского писателя*, подарившего миру такого замечательного персонажа, как «Том Сойер», («Никогда не спорьте с идиотами. Вы опуститесь до их уровня, где они вас задавят своим опытом» (с) Марк Твен) и не вступать с ней в даль-нейший спор.
Внезапно, передо мной выросла та же знакомая невысокая фигура и ситуация вот-вот должна была принять комический оттенок. Я, хотел было спросить, отойти ли мне снова от её спины, вспомнив на сей раз цитату Александра Македонского «Лучшая защита – нападение», но так как я человек больше творческий, нежели военный, я придерживался своего предыдущего заключения, ожидая продолжения импровизированного представления, в котором мне по неволе довелось поучаствовать и которое не заставило себя долго ждать. Собрав, видимо, все свое терпение и выждав на этот раз около пяти секунд, моя новая знакомая, обернувшись настолько резко, что мне стало страшно за её позвоночник, молвила все тем же оскорбленным и негодующим голосом, но в этот раз с оттенком раздражения:
-- Молодой человек, я же просила вас не стоять у меня за спиной! – некоторые клиенты банка, видевшие первый акт продолжения комедии Мольера «Мещанин во дворянстве», носившее теперь название «Дворянка во мещанстве» обратили свой взор в нашу сторону и ожидали развития действий. Кто я такой, чтобы заставлять публику ждать?
-- Ну так я и отошел, -- сухо ответил я, с трудом сдерживая смех.
-- Вы хотите сказать, что это я стала перед вами? – обиженно процедила оппонентка, чье лицо понемногу начинало приобретать багровый оттенок. Сидящие вокруг зрители начинали посмеиваться над ситуацией.
-- Так и было, -- так же безразлично констатировал я.
-- Я стою рядом со своим мужем!
-- Но вы стоите рядом со мной. Выходит, я Ваш муж, упаси Господи?
Женщина, явно неожидающая такого поворота, опешила. Её поднятые до предела брови, максимально раскрытые глаза и рот – все говорило о том, что в ней сейчас преобладали две эмоции: гнев и растерянность. Поэтому я готовился сразу к двум возможным продолжениям: пощечине и гневной тираде, которая должна была поразить слух окружающих своей громкостью, превышающей, вероятно, громкость взлетающего самолета. Находящиеся в помещение люди, к слову, начали уже смеяться, не стесняясь. И тут нашу героиню прорвало. Она начала сыпать гневными и крепкими словцами и словосочетаниями, словно фермер зерном во время посева. Её горе-муж пытался успокоить избранницу и увести из банка, на что был послан по всем известному направлению и упрекнут в том, что не может её защитить.
Игнорируя разбушевавшуюся фурию, я справился у улыбающейся сотрудницы по беспокоившим меня вопросам и направился было к выходу. Как неожиданно в меня откуда-то позади прилетела скомканная бумажка. Я обернулся, дабы найти «отправителя», и увидел в конце зала свою оппонентку, с красным от злости лицом и, выжигающими все живое, глазами. Бросив взгляд по сторонам, я заметил, что все, кто находился на тот момент в банке, без исключения обратили свой взор на меня, ожидая, очевидно, завершения представления. Я медленно наклонился, поднял бумажку, многозначительно осмотрел её и произнес:
-- О! Это, видимо, наше свидетельство о браке? Как удачно, что оно упало так близко от урны. Всего доброго, дамы и господа! – с этими словами, я выбросил бумажку в урну, сделал жест, имитирующий приподнимание шляпы и исчез в дверях, под смех и аплодисменты благодарных зрителей.
На улице сияло солнце, пели птицы, а завывающее сказочное чудище, осталось где-то позади.
