Начну с небольшого отступления - с того, что по линии деда у меня есть цыгане, и про них никто и никогда в нашей семье не хочет говорить. Если я и начинала что-то спрашивать, бабушка обрезала меня с таким омерзением в голосе, что я отступала.

— Что о них говорить?! Дедова мама не любила меня и мать твою принимать не хотела! Говорила, что не похожа на отца, нагулянная якобы. А как мать с возрастом-то стала похожа на нее, как две капли воды, так и давай ластиться к ней! Все Ириночка да Иришка! А Иришка-то всё, уже и в гости ходить не хотела.

Моя мама действительно была вылитая прабабушка. Даже седая прядь, волос украшавшая черную густую шевелюру, повторялась волосок в волосок. Эта седина досталась и мне. Правда, не локоном волос, а большой седой полоской в брови.

Прабабка умерла в силу своих лет, хотя большую часть жизни провела, сидя у окна – ноги отказали еще в молодости из-за хождения весной в холодной воде. Жила она в доме, который отстроили мои дедушка и бабушка. Какое-то время там вместе со мной жила и моя мама. О

Комнату прабабки Кати разделили дверью, что получилось так, что дом являлся двухквартирным. В первой квартире, в правой части дома, жила прабабушка, а во второй иногда собирались мы, когда проводились работы в огороде, или крупный субботний заезд в баню.

В живых я ее застала, иногда с дедом заходила к ней, а потом убегала играть с ребятами. О том, что прабабушка не ходит, мне напоминала только инвалидная коляска, которая стояла во второй полуразрушенной бане. Сам дом у нас очень большой с таким же большим крытым двором, из которого можно было выйти в огород. Огород находится на возвышенности и, кроме вскопанных участков, там можно любоваться зелеными горами и красивым таежным лесом, уходящим вдаль. Дед сделал красивую беседку с большой верандой, где можно отдохнуть, покачаться на качели, обозревая красивый пейзаж.

Красота, одним словом, но не для меня.

До 2014 года я не могла находиться в том доме, особенно одна. Спокойно я себя там чувствовала только с родными. Дело в том, что после прабабушкиной смерти она начала являться ко мне во снах. Причем в них она проявляла ко мне открытую ненависть, хотя при жизни она всегда относилась ко мне по-доброму. Прабабка появлялась в моих снах неоднократно. Начиная с детства, заканчивая 2014 годом. Первый раз я увидела ее не полностью. Только ноги. А сама я пряталась под кроватью. Она бродила и искала меня. Я видела, как она неспешно ступала босыми ногами по цветным вязаным коврам, от которых несло старыми тряпками, сырым полом и гнилью.

Потом во снах начал нарастать дикий необъяснимый страх во всем этом доме. Эти противные сны начали менять локации. Из дома меня переносило в крытый крышей двор. Возле перехода из двора в огород раньше у нас находился загон для скота и старая баня. Дед все это дело снес и оборудовал там большую, функциональную уборную. Так вот в том месте во сне мне постоянно начал являться этот «скотский загон». Но там не было коров. Там были жуткие грязные вепри с желтыми злыми глазами, от которых я убегала в огород и пряталась от них в новой бане. Если в баню ворваться не получалось, я со всей дури перемахивала через забор и неслась домой через соседние огороды. И во всех этих сновидениях главным было одно – необъяснимый животный страх, полный мрак и абсолютная безлюдность.

Потом все повторялось снова и снова – мрачный, ненавидящий меня дом. Мерзкие вепри, отдаленно напоминающие свиней, и прабабка. Иногда она появлялась в виде волка или огромной медведицы, которая гнала меня до самой двери или до бани, где пасла меня, покуда я не выйду. Я жаловалась на сны маме, бабушке, но они, как и всегда, не вняли моим словам. Отшучивались, мол, я насмотрюсь всякого.

Но ничего, что такая канитель с самого моего детства? Не буду высчитывать точно, но около 12 лет меня эти сны маяли.

А однажды я вспомнила одну ситуацию: как-то вечером я завозила велосипед во двор (сама я жила недалеко в квартире с бабушкой, а все свои самокаты и велосипеды загоняла во двор частного дома) и нечаянно краем глаза взглянула в окно прабабушки, увидев, как она, с трудом передвигая костыли, шла к кровати. Я подтянулась ближе к окну, не понимая, что так делать нельзя, продолжала подглядывать. Прабабушка кое-как села на кровать. Видно было, что это ей далось очень тяжело. С таким же трудом она закинула ноги и улеглась спать. Я рывком спряталась под подоконник, но поняла, что прабабка меня заметила. Мигом покраснев, я загнала велосипед и бегом улетела домой. Вспомнив этот отрывок из детства, я начала строить свои догадки. Я подумала, что прабабка злится на меня за то, что я подглядывала за ней и поэтому никак не может угомониться и всячески меня достает. Глупо, но это, на тот момент, было мое единственное предположение.

Пока не уехала из Свердловской области в Питер на ПМЖ, сходила на кладбище, почистила там, немного прибралась у своих.

Я повздыхала на могилке прабабушки еще немного, смотрела на памятник и все думала, простит она меня или нет.

После поездки на кладбище сны прекратились. Я уже радовалась, но, как говорится, рано. После переезда в Питер мы какое-то время посещали с подругой церковь. Ставили свечки за упокой и за здравие. Когда я поставила свечку за упокой прабабки, тут-то все и началось по-новой, только уже в более жуткой версии.

Место, где я очутилась снова, не изменилось ничем. Та же мрачная местность и ни единой живой души. Я подошла к бабушкиному дому, повернула ручку массивной деревянной двери. Во дворе был тот же мрак. От всего дома веяло злобой и ненавистью, я чувствовала это каждой клеткой своего тела. Внутри меня шевелился дикий страх, но все равно, как и в предыдущих снах, я шла туда. Я поднялась в дом и прошла в большую комнату. Ничего особенного не происходило, дом пустовал, но мрачная энергетика продолжала выпирать из всех углов своей тяжелой ужасающей массой. Я уже собиралась повернуться к выходу, как неожиданно передо мной появилась женщина. Сказать, что я просто испугалась, значит - ничего не сказать. От неожиданности я вскрикнула и отпрыгнула назад, а повернуться к выходу уже не могла. Ноги стояли на месте, как и не мои вовсе. Я с ужасом вытаращила глаза на женщину, мысленно готовясь к смерти. Полностью ее образа я не запомнила, помню только бледное лицо и черные волосы. Потом у призрака в руке вдруг появился нож. Когда она взмахнула им, мое сердце замерло, в ушах появился звон, и все внутренности полетели к пяткам. Но тут женщина с размаху ударила кухонным ножом в себя. Без крика и без всяких эмоций на лице, она, как робот, наносила удары себе в грудь. Раз за разом, при этом не отрывая от меня своего взгляда.

Но тут не выдержала и заорала я. Не закрывая рта, я понеслась к выходу. Руки судорожно скребли по засову, который не открывался, дом не хотел меня выпускать.

— Помогите, — пищала я, захлебываясь слезами и царапая дверь.

Я не оборачивалась назад, а по спине бежал холод. Пытаясь безуспешно выбраться из этого адского дома, я рванула через двор в огород, надеясь, как в прошлых снах, перепрыгнуть через забор. Но дверь в огород была закрыта, я опять уперлась руками в деревянную дверь. Тяжело дыша и хрипя, я молотила кулаками, что есть силы, пока не услышала скрип открывающейся двери. Боясь глотнуть своим пересохшим горлом, я медленно повернула голову в сторону звука. То, что я увидела, вызвало у меня дикий животный страх. Ужас проник в меня и заполонил полностью. На месте туалета снова стоял загон для скота, и от открытой двери пахло влажным спарившимся сеном с примесью коровьего навоза, а посередине сидела босая девушка с теми же волосами и такой же бледной кожей, как та женщина в доме. Только лицо у нее было невероятно ужасным – вместо улыбки жуткая гримаса и огромные черные пустые глазницы зияли у нее буквально на пол-лица. Она сидела, широко раздвинув согнутые ноги и наклонив голову на плечо с вытянутой вперед рукой, из которой сыпались зерна. Девушка не двигалась, замерев, как статуя, а вокруг нее бегали желтые комочки, отдаленно похожие на цыплят.

— Цы-ы-ы-ып, цып, цып, цы-ы-ы-ып, — медленно и мелодично напевал голос из ее пасти. Она все так же не двигалась, а пустые глазницы вперились в меня. От страха по моей голове пробежала холодная дрожь, собравшись в ком возле позвонка и вонзившись в грудь. Рот застыл, пытаясь издать крик.

— Мама, — еле слышно прошептала я и рванула обратно к выходу.

Но чем быстрее старалась я бежать, тем медленнее у меня получалось. Слезы брызнули из глаз, а холод и мерзкий ужас нарастали еще больше, не отпуская меня. Мои ноги бежали муравьиными шагами, и я боялась, что это существо настигнет меня, что оно вот уже близко, за моей спиной. Я вытянула вперед руки и начала загребать ими воздух, как пловец, пытаясь добраться до выхода как можно быстрее. Вдруг мои ноги как будто что-то отпустило, и я пулей, как из рогатки, долетела до двери. Я уже без труда открыла ее и вырвалась наружу. Вокруг дома уже собрались все мои родные. Они смотрели на дом и не понимали, что происходит.

— Там… Там… Оно… Там это! — не в силах связать целое предложение, заикалась я. Меня трясло дикой дрожью. В мысли крутилась церковь и то, что нужно освятить дом, но от огромного необузданного страха мои мысли кружились в урагане хаоса.

— Юля, ты что там буянишь, где ты была, поехали в квартиру. Сейчас дед машину поставит и… — начала было бабушка, но я не дала договорить:

— Поп!!! Священника вызывай! — истошно заорала я ей в лицо. Бабушка попыталась меня успокоить, все родственники сбежались ко мне. Кто-то цепко схватил меня за руки, не давая пошевелиться.

— Священник! — срывая голос, уже визжала я, пытаясь вырваться из крепких рук дедушки, — не верите, зайдите сами! Освятите дом! Воду святую!!! Священник!!!

Меня потащили к машине. Я извивалась, как змея, пытаясь высвободиться, но тут кто-то вскрикнул, и все уставились на окна дома. Я посмотрела туда же, куда и остальные, и весь ужас со страхом снова волной цунами накатили на меня.

В правой части дома, где раньше жила прабабушка, на все окно расплылось громадное лицо – без глаз, коричневого цвета, а рот шевелился, как бесформенное пятно. Оно расползалось по всему окну, а сам дом начал деформироваться в нечто мрачное и ужасное. Я тут же вырвалась из ослабевшей хватки деда и подбежала к окну. Не теряя ни минуты, я вскинула руки и, читая молитву, я начала осенять окно крестом. Послышался жуткий вой вперемешку со свинячьим визгом. Меня окатила холодная дрожь, но я не останавливалась. Я стояла так до тех пор, пока все не прекратилось…

Потом я проснулась с тем же страхом, что и во сне. Он не покидал меня до тех пор, пока не выглянуло солнце. Я не удержалась и написала бабушке с мамой, чтобы они освятили тот дом, потому что явление прабабки ко мне ночью и наведение на меня дикого страха уже очень мне надоели. И что вы думаете? Меня проигнорировали, опять списав мои сны на ерунду. Я ставила повторно несколько раз за упокой свечи в храме, и после этого таких ужасающих снов больше не повторялось, но все равно временами тот дом мне все еще снился.

Потом жуть повторилась, когда бабушка с дедушкой отдали квартиру тете и переехали в этот дом.

Это было еще ужасней. Я была уже с дедушкой во сне, и на нас выпрыгнула та самая женщина, которая в ранее описанном сне тыкала себя ножом в грудь. В этот раз я начала ее осенять крестным знамением и говорить какие-то молитвы, после чего эта женщина на глазах стала меняться: лицо высохло, покрылось морщинами, кожа приобрела коричневый цвет, а зубы пожелтели и стали... как бы... лошадиными, что ли; у нее и руки-ноги вытянулись, и она начала передвигаться как краб. Это было ужасное зрелище... Вдобавок ко всему она стала издавать странный натянутый и громкий звук, похожий на скрип двери.

Я не переставала молиться, пока в итоге она, бочком-бочком, сильно скрипя, не убралась восвояси...

Об этом сне я своим не рассказывала,  а позже бабушка обмолвилась, что дом они освятили.

В 2015 прабабушка мне приснилась последний раз. Во сне я была в доме одна, потом пошла в баню. Когда зашла в предбанник, то увидела на лавке три стакана (почему, интересно, три? Только на ум одно приходит, что я не одна, а у меня две сестры есть, т.е нас трое), три яйца вареных, три огурчика. Три кусочка хлеба накрывали стаканы. Почему-то я схватила это все и начала есть, и услышала голос: "Опять она! Опять она!".

Смотрю в окошко, а в огороде прабабка ходит. Только беленькая вся, в беленьком платочке. Чистенькая.

Я дождалась, когда она уйдет, выбежала из бани и, по многолетней традиции, убежала прочь через соседские огороды.

И все, минул 2016, 2017, идет 2018... и прабабка меня больше во снах не терроризирует.

Мне интересно узнать, что же это было такое?