https://news.tut.by/society/612687.html?crnd=14920

Гуляя по малюсеньким улочкам исторического центра города Уэска (да ни абы где, а на задворках городского собора), можно наткнуться на всякое интересное. Собственно, вот:

Скульптурная композиция на древней стене (а стена эта построена мусульманами в IX веке на развалинах еще римских построек). Если кто не разглядел:

Вот такой коллега сидит в нише на уровне глаз. Пропорции явно пикабушные, хотя сам персонаж может быть отсылкой к яркому тамплиерскому прошлому Уэски (кольцо Саломона, демон Асмодей и всё такое), но это не точно, потому как у нас от тамплиеров только названия остались. Ну или просто языческо-ведьминский фетиш. Этому другану регулярно красят член, видимо, чтобы его тщательно потерли муниципальные работники во время чистки,  ибо никаких других вандальных актов против него не случается.

Отсылки к языческим богам плодородия и тем же языческим ритуалам можно встретить по всей Европе, и Испания не исключение. Пару лет назад на побережье во время местного праздника сфоткала такого красавца из папье маше (его и еще несколько скульптур потом радостно сожгли):

зы: о клубничке не может быть и речи -- это искусство.

В детсадовском возрасте меня одолевала зависть к талантливым людям - например, к детям, которые могли за считанные секунды, даже не запыхавшись, взобраться по верёвке или верёвочной лестнице и не менее резво спуститься, а также тем, которые пели, танцевали и выступали по телевизору, что мне самому было совершенно недоступно. Годам к пяти, впрочем, у меня всё же обнаружился один дар, которому я тогда не придавал значения - заключался он в умении не только легко и непринуждённо читать и запоминать любые объёмы художественного текста, но и писать без ошибок, ориентируясь на стиль письма прочитанных ранее авторов.

Неудивительно, что первые три года в школе показались мне раем - дневник пестрел пятёрками по русскому языку и чтению, и мне уже начало казаться, что так будет всегда. Но ничто не длится вечно. Всё резко переменилось в пятом классе (четвёртого у нас не было), когда в моей жизни появилась она - третья и последняя школьная учительница русского языка и литературы, которую мы, собираясь на семейные посиделки, до сих пор вспоминаем с невесёлым смехом. Я не пытаюсь сказать, что она не знала своё дело - отнюдь. Но, кроме кучи грамот и призов, был у неё и ворох отрицательных черт, на которые мне очень скоро предстояло наткнуться. Так, например, у этой дамы на любой случай было своё собственное мнение, спорить с которым было не только непродуктивно, но и опасно для успеваемости. Невзлюбила меня наша учительница сразу и всерьёз, едва выяснив, что, хотя её ученик (я) и пишет грамотно, ему совершенно не даются формальные правила русского языка (сказать по правде, я и сейчас едва ли смогу разбить слово на части, объяснить, есть ли в нём нулевое окончание или же оно там в принципе отсутствует, а упоминание склонений имён существительных и спряжений глаголов не вызывает у меня ничего, кроме головной боли) - и это повергало её в самый настоящий ступор. Нужно ли говорить, что сдвоенные оценки за диктанты, состоявшие из двух частей (письмо под диктовку и так называемое "грамматическое задание") у меня всегда колебались на уровне от 5/2 до 5/3? Дальше было хуже, особенно на уроках литературы. Так, однажды она с видимым удовольствием устроила мне выволочку перед всем классом за то, что текст "Песни о вещем Олеге", принесённый мной на урок, оказался, с её слов, "каким-то пересказом для самых маленьких, а не настоящим текстом". Мои робкие попытки доказать ей, что оный текст - классический пушкинский от первого до последнего слова, который наборщик книги "Хрестоматия для внеклассного чтения" зачем-то втиснул в книгу сплошной строкой, а не в привычном формате стихов, ни к чему не привели. Ещё, к примеру, по итогам проверки домашнего задания по русскому языку на тему "безударные гласные, проверяемые ударением" она запросто могла снизить оценку лишь за то, что ученик подставил букву "е" в слово "разд...ваться", проверяемое словом "разд...ться", в то время как (по её собственному мнению) там предполагалось наличие буквы "а". С сочинениями по классике русской литературы дело обстояло не лучше - как я уже говорил, для этой суровой мадам существовало ровно два мнения - неправильное и её собственное, а я, неся домой тройки, раз и навсегда уяснил для себя, что грабителя кораблей капитана Турнипа ни в коем случае нельзя называть злодеем, а сопереживать и сочувствовать безобидному лентяю Обломову - вообще преступление. В общем, это были долгие и незабываемые семь лет.

На выпускном экзамене по русскому языку в одиннадцатом классе она, покачав головой, сказала, что мои знания всё так же пребывают на уровне между двойкой и тройкой, посулила, что ничего путного из меня не выйдет, после чего с видом человека, делающего величайшее в своей жизни одолжение, поставила в ведомость четвёрку и отпустила непутёвого ученика во взрослую жизнь.

После этого было ещё много всякого. Через месяц начались интенсивные подготовительные курсы по русскому перед поступлением в институт, где новая незнакомая преподавательница уже после второго-третьего занятия стала вручать мне кипу работ других абитуриентов для проверки на наличие ошибок и сказала, что доверяет как самой себе. Был высший балл за вступительный экзамен, был диплом, была работа на ниве настольных игр, пиком которой стало издание красочного артбука с художественными текстами по миру игры и моей фамилией, скромно примостившейся на последней странице. Один экземпляр этого артбука я, признаюсь, хотел даже отправить той самой учительнице с дарственной надписью "Уважаемой [персональные данные] от ученика, у которого вы, несмотря на все старания, так и не смогли отбить любовь к русскому языку и литературе", но всё же решил, что это будет перебор.

Сейчас в моей жизни есть работа корректором и по совместительству методологом по разработке и внедрению нормативных актов (да, перед вами тот самый человек, который может заставить вас почувствовать себя двоечником, но, увы, скорее всего не сможет объяснить, почему), переводы с английского и японского, а также редактура чужих текстов. И, сдаётся мне, благодаря подобным ей преподавателям, некоторым из которых выдалось учить наше поколение, у таких, как я, всегда будет работа.