Без изменений
Все, что мы могли бы об этом узнать, содержалось на двух распечатанных листах A4, лежащих под толстым стеклом на стенде в центре города. В первые дни показа подобраться к ним ближе, чем на несколько десятков голов, вперед не было возможности, но сейчас - спустя всего (сколько лет?) с его появления - вокруг стеклянной коробки спокойно проходили люди, не было даже малейшего намека на столпотворение, на любопытство разгадать Великий Шифр. Им занимались ученые со всего света. Занимаются и сейчас. Но в первые дни всем казалось, что это некий знак, который обязательно должен привести к невероятным разгадкам, к всемирной идее появления человека на этой планете. И всего живого, в частности.
Но тщетные попытки приблизиться, даже сдвинуться с мертвой точки, постепенно сходили на нет. Люди начинали возвращаться к своим обедам, пробежкам, работе. Появление большого количества религиозных фанатиков, сумасшедших с плакатами к концу первого года убавилось, а к началу второго – вернулось к обычному состоянию.
На улице по-прежнему ноябрь. И время по-прежнему не движется. Оно остановилось n-количество лет назад после появления Шифра в провинциальном крошечном городке на юге нашей страны. Именно там кто-то откопал его. Или нашел среди затерянных коробок на чердаке. Или кто-то оставил его на салфетке в баре. И после этого все стало по-настоящему.
Никто не растет. Никто не умирает. Никто не рождается. Никто не стареет. Все стабильно.
Иногда кажется, что ветер меняет направление, но стоит взглянуть на ветки, на снег, падающий и падающий с неба, теряющийся где-то на земляной пелене и ни на сантиметр не прибавляющийся, как возвращаешься обратно в ноябрь двадцать пятого числа в семнадцать двадцать пять.
Я подхожу ближе к стеклянному ящику. И наклоняюсь над ним. Видно мое лицо, обезображенное взрывом газовой плиты. Мне постоянно кажется, что эта боль всегда была со мной, с самого рождения. Я смотрю на чернеющую левую часть лица и скалюсь.
Мимо проходят люди. Может быть, кто-то из них испытывает подобное. Может быть, все мы теперь должны испытывать подобное.
Я смотрю на этот Шифр. Он состоит из двадцати пяти рисунков и трех длинных черт в конце.
Я слышу, как позади меня сморкается человек. Интересно, сколько он потратил на носовые платки за все эти годы?
И вновь обращаюсь к Шифру. Мне почему-то кажется, что именно сегодня я найду подсказку. Найду тот ключ, что сможет изменить что-нибудь в этом мире. Хоть что-нибудь. По-крайней мере, для меня.
