- Кого там черти принесли полпервого ночи? – спросил я дверной замок и открыл дверь, - Леха, тебя каким ночным ветром закинуло?

- Можно я у тебя переночую? – интересуется это чудо, - я тут даже снотворного захватил…

Коробка с Хеннесси. По-моему там дюжина. Или полдюжины. Ноль семь на двенадцать? Или все-таки на шесть?

- Переночевать или пожить неделю? А то судя по количеству снотворного уснуть сегодня не удастся.

- Это как пойдет. Но домой не пойду, там Ленка психует, разводиться хочет. Нашла в багажнике женские трусы, сказала, что не ее и психует. Я ж ей говорю, что это даже хорошо, что не твои, разве нормальная тетка станет мужу в багажник свои трусы класть? Они, между прочим, и не мои, я же не психую, это я ей говорю. А она еще больше разошлась. Ну я и ушел. Тем более все равно не знаю откуда эта фигня в багажнике завелась. Даже предположений никаких.

- Опять ты со своими бокалами, стаканов нет что ли? – это Леха на кухне уже, - давай я лимон порежу, а ты шоколад достань.

Разлили-выпили по первой. Не успели шоколадкой занюхать, как опять звонят. Только теперь по телефону.

- Привет, Лен. Ты на Леху не гони, это я у него машину позавчера брал, поразвлечься. Устал, понимаешь, от одиночества, - в общем-то я почти не вру.

- Пятый.

- Чего пятый-то, Лен? Так все и было.

- Не чего, а кто. Ты пятый за полчаса, кто у Лешки машину позавчера брал. Поразвлечься. Колька брал, Никита брал, Васька брал, Зиновий Петрович и тот развлекался в нашей машине, хотя ему третьего дня семьдесят два стукнуло. Нет, они-то ладно, но от тебя я этого не ожидала.

- Почему это не ожидала-то, Лен? Я вовсе не такой морально устойчивый, каким кажусь…

- Ты не кажешься, но тебя на службу водитель возит, а по выходным Танька. Потому что ты водить толком так со школы и не научился, у тебя права книжечкой еще картонной.

- Между прочим, водить машину для таких развлечений совершенно не обязательно. Достаточно иметь ключи и желание.

- Голову надо иметь, когда врешь. Леху позови, а то он телефон выключил. И не говори мне, что он водки выпил от нервного потрясения, спать лег, а ты его никак разбудить не можешь. Ты пятый ведь.

- Так нет его у меня, Лен. Ушел.

- Господи, какие вы все одинаковые, мужики. Передай ему, что я узнала чьи это трусы, пусть возвращается. Они у мамы из сумки выпали, когда Леха ее на вокзал вез. Когда Татьяна с Мальдивов возвращается, кстати? Или она на Азорские улетела? Через неделю? Приходите в гости. Отметим Лехин новый день рождения. Или похороны обмоем. Убью гада, если сей час же не вернется, так ему и передай.

Леха, конечно, домой пошел. Кому хочется, чтоб его убили ни за что ни про что. Мы по второй выпили и он пошел. А я сидел и думал:

- Какая все-таки у Ленки мудрая мама. Или забывчивая.

@

Часть первая - часть первая

Грандиозное зрелище - исполин "Владимир" выходит из дока ведомый маленьким буксиром "Друг". На причале люди, машут нам, прощаются. Стоим на палубе строем, небо разражается громом, это палят береговые орудия, они говорят "в добрый путь", белый дым застилает побережье. Звучит команда "по-местам", матросы разбегаются, заводятся дизельные моторы, морской гигант набирая скорость вжимается железным брюхом в воду всё сильнее, "Владимир" плавно идет по водной глади раздвигая ее и оставляя за собой бурлящий след. Вот уже берег едва виден с мостика, вот он и совсем пропал, кругом лишь холодная синева Баренцева моря. От соленого воздуха радуется душа, брызги, пена бьется о борта, хорошо ведь! Закуриваю. Ах как хорошо.

Отряд 17 разместился в одном отсеке с боевыми пловцами. Здесь отдыхают еще пятеро диверсантов из команды подводников, поглядывают недоверчиво, следят за каждым нашим движением. Четверка младших боевых пловцов совсем пацаны, восемнадцать - девятнадцать лет, выглядят зашугаными, глазки бегают. Пятый, командир их, старый уже дед с рябым лицом и вовсе внимания не обращает на нас, читает из затертой библии псалмы, бубнит себе под нос. Расположились, распихали всё добро, едва места хватило, отсек превратился в склад. По дороге в гальюн столкнулся с рябым командиром пловцов, в узком коридоре не разойтись. Дед смотрит мне прямо в глаза пристально, губами шевелит без звука, терпеливо жду. Уступает дорогу, говорю спасибо и иду опорожняться. Перед ужином собираю ребят на нижней палубе в хвосте лодки, замасленный парнишка моторист увидав нас скрылся между дизелей.

- Пистолеты и ножи держать при себе. - говорю бойцам

- Обижаешь, командир.

- Ладно, ладно, за соседями приглядывайте. Особенно за главным, с корявой рожей, разойтись.

Благо мужички у меня смекалистые, опытные, вопросов лишних не задают, расходятся. Встречаемся у капитана. На ужин приглашены - я с отрядом и старший помощник капитана, вспоминали былое, решали насущное. Каюта капитана вызвала бурный интерес всех присутствующих, каких только диковин тут не было. Капитан ходил в море уже более тридцати лет и бывал в неисчислимом количестве ситуаций и передряг. Тут мы видели человеческий череп необыкновенной, арахисообразной формы, видели фиолетовый кристалл издающий слабое свечение и тепло. Кристалл этот со слов капитана был поднят им со дна Марианской впадины во времена его службы испытателем глубоководных плавательных аппаратов. Тут-же, рядом с кристаллом на полке увековеченное в эпоксидной смоле здоровенное насекомое, доселе невиданное, вселяющее ужас своим видом. Под стеклом угрюмо поблескивая серым металлом покоится личный пистолет кайзера Вильгельма с накладками слоновой кости на рукояти и фамильным гербом. Отдельные впечатления оставил просмотр фотоальбома капитана, кадры со всего света рассказывали невероятные истории - поедающие человечину папуасы, японские гейши ласкающие взглядом, кровожадные мексиканские аборигены, поднимающаяся из жерла вулкана кровь земли - магма, разбросанные взрывом экспериментального снаряда трупы, идущий ко дну крейсер "Кёнигсберг" и многое, многое другое. Вечер выдался насыщенным. Раздухарившись от пары бутылок шотландского, матерых офицеров армии и флота потянуло меряться калибром. Кителя и тельняшки полетели на пол. Настало время демонстрации боевых ранений! Оказалось что дырок от пуль, осколков, обломков техники и прочего на всю нашу компанию такое количество, что если их собрать, эти самые пули и осколки в единый снаряд да шахнуть им по "Владимиру", потонул бы "Владимир". Но самыми дырявыми оказались братья финны. На первый взгляд эти огромные скандинавы чуть менее чем полностью состояли из шрамов всевозможных форм и размеров. Пьём за них, пьём за флот, пьём еще.

И снится мне как иду я по ночной Москве, шумный концерт впереди манит огнями и музыкой, приятно веет шашлычком. Из толпы на встречу ко мне выходит Ксения, на ней красивое белое платье с голубыми цветами, русые волосы собраны на затылке. Ксюша улыбается мне открывая взгляду белоснежные зубы. Она берет меня за руку, мы входим в толпу. Люди вокруг испаряются становясь едким дымом, я задыхаюсь, кашляю, ничего не видно. Дым застилает всё вокруг, невозможно дышать, я падаю на колени отпуская руку Ксении. Кашель всё сильнее разрывает мою грудь, я вскакиваю в холодном поту на своей койке. Горит дежурная лампочка красного цвета, из темноты меня сверлит взгляд командира пловцов, не спит хрен старый, пялится. Тяжело дышу, с верхней койки опускаются ноги в ботинках, доктор-американец спрыгивает со своего спального места и внимательно смотрит на меня.

- Давно это у вас, комрад?

- Один раз было когда в Североморск летели, раньше никогда.

- Скверный кашель, не похож ни на что известное мне.

- Пройдет. - улыбаюсь доктору.

Доктор не выглядит веселым, открывает аптечку, выдает пилюлю.

- Благодарю вас, Макс.

- Попытайтесь поспать. - доктор запрыгивает на свою койку, подтягивает ноги и ложится почти без звука.

Встаю, иду в гальюн, еще шатает от выпитого, но чутье работает безотказно. Спинным мозгом чую движение по-пятам. Крутой поворот коридора дает возможность для маневра. Резко делаю шаг влево и скрываюсь между трубами аварийной откачки воды, затаил дыхание. Опускаю руку в сапог, нащупываю нож. Шуршит одежда совсем рядом со мной. Ступаю назад на палубу и оказываюсь в десяти сантиметрах позади моего преследователя. Руки с хирургической точностью совершают навсегда вшитые в память движения, два удара в корпус справа и слева точно по почкам, от таких ударов у жертвы перехватывает дыхание и она не может даже пикнуть, удар под колено, прихватываю падающее тело за воротник, нож к горлу, теперь можно поговорить.

- Кажется у нас проблема? - жду, даю отдышаться.

Заглядываю сверху в искривленное от боли рябое лицо главного пловца, гримаса исчезает, выражение становится абсолютно спокойным и безмятежным.

- Зачем пошел за мной, почему следишь? - скручиваю воротник в кулаке, дед задыхается, рябая морда багровеет.

- В тебе чёрт сидит, майор. - хрипит он.

- Тем и ценен. - усмехаюсь, отпускаю воротник.

Встает кряхтя, смотрит тревожно. - Шутник однако, а знаешь кто еще видный шутник ?

- Открой секрет.

- Антихрист. - старик округляет глаза, смотрит филином.

- Кабы я был Антихрист, давно бы армией командовал, а не по подлодкам шарился в потьмах. Тьфу.

- Шути, шути. - дед держась за отбитые почки хромает назад откуда пришел.

- Куда? От меня-то чего хотел?

Старый не поворачиваясь отмахивается и удаляется. Стою призадумавшись пару секунд и иду дальше. Восседаю в гальюне, читаю висящую на стене газету. "Наше дело правое!" гласит заголовок статьи, под статьей фотография Молотова и Риббентропа. Да уж, друзья навек. Возвращаюсь в отсек, картина маслом - на полу у ящиков с оружием валяется один из пловцов, держится за живот, выражение лица жалостливое, изо рта течет кровь. Рядом с ним распластался без сознания белобрысый финн, второй финн в проходе, целится из пистолета в деда. Дед в свою очередь держит ствол у виска доктора, доктор лежит в койке смирно, руки по швам. Инженер, топограф и снайпер отсутствуют, так же отсутствуют оставшиеся трое пловцов.

Становлюсь рядом с финном, вынимаю из-за ремня трофейный маузер, держу дулом вниз. Обращаюсь к деду:

- В чем дело?

- Ты и твои бойцы покинете лодку .

- Бойцы где?

Смотрит на часы. - На мостике.

- И?

Молчание. Старый истово вращает глазами, видать думает. Начинает нашептывать молитву. Дуло его пистолета сильнее вжимается в голову доктора.

- Слышь! Деревня! В себя приди! Что делать-то будем? - громко обращаюсь к новоиспеченному террористу. - Ты под трибунал пойдешь, тебе это ясно?

- Не боюсь трибунала, мука вечная и геенна огненная - вот что страшно! - почти визжит дед, закатывает глаза. - Архангел Гавриил говорил со мной и низвергнуть тебя в ад приказал! - голова доктора уже прижата пистолетом к самой стенке, дуло срывает кожу на виске, течет кровь.

Улучив момент финн вышагивает вперед и подошва его ботинка сорок последнего размера таранит заходящегося в религиозном экстазе деда прямо в нос, старик кубарем катится назад, брызжет кровью и роняет пистолет. Подскакиваю к доктору, финн пытается поднять своего брата. Доктор спрыгивает с койки и опускается на колено рядом с братьями, аптечка уже в его руках. Сумасшедший смех режет слух, дед из-за пазухи вытащил гранату и воздев с ней руку вверх булькает кровавыми соплями издавая это отвратительное подобие смеха.

- Все к праотцам отправимся! - кричит, рвёт чеку и с гранатой в руке скатывается по лестнице на нижнюю палубу, к моторам.

- Hullu vanha kusipää! - матерится финн.

Хватаю финна за рукав, бежим вниз за дедом. Видим как тот ковыляет к открытому моторному отсеку, за дверью ходят вверх-вниз огромные шатуны дизельной установки "Владимира". Грохот ботинок по металлической лестнице привлекает внимание деда, оборачивается, скалится, рожа разбитая, нос сплющен, подлинный безумец. Пятится к моторам, ситуация патовая. Где носит команду этой чертовой лодки?! Позади деда возникает замасленный моторист и обрушивает на его седую голову тяжеленный гаечный ключ, старый теряет сознание и падает на колени, граната летит об пол.

- Граната! Ложись!

Моторист исчезает среди гремящих моторов. Дед словно в последней молитве стоит на коленях в проходе, голова и руки безвольно повисли, его медленно кренит вбок и наконец он заваливается прямо в работающий мотор. Шатун подхватывает обмякшее тело и беспрепятственно затягивает туловище между движущихся шестерен перемалывая его в фарш. Кровавый душ орошает мотор. От рябого остаются лишь ноги в штанах зацепившихся ремнем за выступ на шатуне. Ноги подлетают вверх-вниз в такт работы мотора. Вспышка. Взрыв. В ушах свист - контузия. Воет сирена. Пожар. Поднимаю финна, лыбится акульей улыбкой, рукой зажимает живот, из-под пальцев сочится кровь. Моторы останавливаются, в дыму отважный моторист сражается с огнем, бегут на подмогу подводники, пожар сдается и наконец совсем потушен. Вижу рядом своих бойцов, вся команда здесь, подхватывают на руки, несут наверх. В глазах темнеет, отключаюсь.

Открываю глаза, первое желание - снова отключиться, в голову бьёт тараном контузия, боль адская. Перед глазами всё плывет, вижу расплывающийся фиолетовый кристалл слабого свечения и богомерзкую тварь в эпоксидном прозрачном кубе, я в каюте капитана. Капитан сидит за столом, суровое лицо его сосредоточено, скрипит по бумаге перо. Рядом на стуле скучает доктор Макс. Пытаюсь пошевелиться. Боль прибивает голову к подушке тысячетонным прессом.

- Как вы, комрад?

- Подыхаю.

- О, об этом не беспокойтесь. - доктор берет лежащий наготове рядом с ним шприц и без церемоний вводит его содержимое мне в вену. Огонь заполняет меня изнутри. Боль уходит, картинка стабилизируется.

- Пресвятая, ох, хорошо то как! - собираюсь с мыслями. - Доложите обстановку.

- Осколочное ранение в живот и контузия у капитана Корхонена, жить будет, у младшего Корхонена сотрясение мозга, у капитана Насонова перелом левой лучевой кости, остальные в полном порядке. Так-же не критично ранен помощник моториста. Двое пловцов мертвы, остальные нейтрализованы. Я иду к Корхоненам, вы отдыхайте.

Сажусь на койке. Держусь за голову, еще гудит, но уже не так сильно.

- Макс, подожди. С тобой пойду.

- Есть разговор, - говорит капитан лодки.

Смотрю на доктора: - Позже подойду, - доктор выходит из каюты.

Серые глаза капитана внимательно изучают меня, смотрит поджав губы.

- Заварил ты кашу, майор.

- Я заварил? Твои ящеры! Устроил секту в трюме. - Повышаю голос на капитана, тут же остываю, вдыхаю глубоко. - Мы с тобой не пацаны, капитан, оба понимаем что моей вины тут нет. Что дальше?

- Побило взрывом проводку, один двигатель надо ремонтировать, стоять нам сутки, к нам уже идет корабль, везет запчасти, заберет арестованных, тебя приказано доставить в пункт назначения.

- Пункт назначения тот-же?

- Да.

- Когда прибудем?

- Если никого больше по моторному отсеку не размажет, три недели.

- Видел, да? Спятил дед.

- Но профессионал был высшего класса.

- Выпить надо.

Капитан достает пол-бутылки шотландского, льет по железным кружкам, пьем. Встаю, жмем руки, выхожу из каюты. Останавливаюсь у лестницы ведущей на крышу рубки, на улицу. Люк открыт, в проёме - звездное небо. Поднимаюсь, морозный воздух отрезвляет, вахтенный матрос шмыгает носом, смотрит через бинокль в бездну ночи, заслышав меня отвлекается от наблюдения, кивает мне, угощаю его папироской, курим. Шумит безмятежно море, купол ночного неба усеян блестящими звездами. "Владимир" слегка покачивается. Я смотрю на звезды и все кажется не важным.

Капитан Корхонен сидит в постели, ест крекер, крошки сыплются на перебинтованный живот, полукругом сидят напротив него остальные разведчики, галдят, радуются. Вхожу в отсек как раз когда здоровенный финн активно жестикулируя и плюясь крошками в подробностях рассказывает товарищам как мотор перерабатывает человеческую плоть. Народ охает, кто-то кривится. Прислонившись плечом к деревянным ящикам, стою, слушаю, Корхонен замечает меня, вскакивает с койки, держась за живот шагает ко мне, хохочет, сгребает меня в кучу медвежьей хваткой, стоим обнявшись. Команда аплодирует. Обнимаемся, делимся подробностями. Парни рассказывают - пловцы с появлением их старшего поднялись с кроватей с оружием в руках, взяли в прицел спящих. Из моих не спали братья Корхонен, бдили, как было приказано. Один из пловцов получил от лежащего в койке финна удар ногой в живот такой силы, что у него лопнула селезенка, пловцу помочь не успели, умер от внутреннего кровотечения. Лягающийся финн был отключен ударом приклада. Второй Корхонен, старший, успел встать в проходе с пистолетом, он видел как по очереди пловцы увели инженера, снайпера и картографа на мостик к капитану, дабы прямо оттуда высадить их на резиновой лодке в море, а потом обезвредив оставшихся, тоже высадить их в лодку. Что-ж, пловцы сильно просчитались. Позже, от арестованных мы узнали, что рябой давно двинулся на всём божественном и смог внушить свои мысли молодой команде диверсантов, убивать нас не велел, грех на душу не брать. После допроса с пристрастием стали известны новые подробности. Избавившись от нас, пловцы планировали взять в плен капитана и завладеть "Владимиром", вскрылась измена еще нескольких матросов, фанатичная паутина опутывала команду лодки ловко и коварно. Послали якута к капитану лодки, долго ждать не пришлось. Появление капитана сильно напугало арестантов, один обмочился, один заплакал, третий чуть не потерял сознание.

- Говори, сучий сын. - капитан за шею поднял сидящего на полу связанного пловца, того который заплакал, спустя мгновение плачущий моряк уже не доставал ногами пола, казалось капитан прожжет в несчастном юнце дыру своим взглядом. - Червяк! - капитан два раза стукнул болтающегося у него в руке пловца затылком о металлическую стенку.

Отряд 17 затаив дыхание наблюдал за происходящим.

- Зачем судно хотели захватить?! Говори убогий! - трясет морячком как тряпкой.

- Мы. М-м-мы.

- Крысеныш!

- Старик хотел лодку через Гибралтар провести. - от испуга и удушья заплаканные глаза пловца выпучиваются как у тропического зверя долгопята.

- На кой вам в Африку? - рычит капитан.

- В Турцию! - жалобно пищит паренек.

- В Турцию?! На кой вам в Турцию?! Отвечай!

- Господи, что ся умножиша стяжающии ми? Мнози востают на мя, Господи, почему умножились теснящие меня? Мнози глаголют души моей несть спасения eму в Бозе eго! - без памяти тараторит морячок.

Капитан отбрасывает ополоумевшего пловца в сторону, будто тот сделан из папье-маше. Хватает следующего диверсанта, так же легко вздымает его над полом, со штанов висящего в воздухе парнишки капает моча. Капитан едва сдерживается, что бы не вырвать трахею несчастному.

- Обосцаный весь. - шипит сцепив от гнева зубы и швыряет обосцаного поверх молящегося.

Третий пловец повисает в воздухе против разъяренного капитана.

- Что в Турции? - немного поуспокоившись задает вопрос капитан.

Бледный моряк поводит взглядом на своих товарищей и язык его развязывается:

- Оплот мусульманского отребья, в Турции-то, враги господни там живут, пируют толстопузые, вонючие. Товарищ капитан первого класса, по плану был прорыв в порт Анкары и подрыв судна у берега.

Капитан становится серого цвета, отпускает расколотого диверсанта, стеклянным взглядом обводит нас и говорит:

- Больные какие-то. - уходит.

Конец второй части.

Решил написать, мало ли кому интересно впечатления со стороны.

Если кратко: поездка не первая, всё не без прикола, но не так плохо. Можете мне не верить, но дороги, особенно междугородние, у вас год от года улучшаются, но всё равно есть куда расти. В России они шире и прямее, но в Эстонии качество асфальта получше. Красивых девушек в России больше. Небольшие города имеют своё очарование.

Теперь подробнее.

Поездка началась с пятичасового пересечения границы. Очередь была именно на российской стороне. Спросил почему, ответили, что сегодня очень много европейских машин (машина не из таможенного союза требует оформления и разрешения на временный ввоз). Очереди создают латыши, половина номеров их, и чего им в Латвии границу не переходится? Не обошлось и без людей про которых и без мата сказать нельзя. Российские и европейские машины делятся уже на самом таможенном пункте, но на въезд все стоят в общей очереди, но нашлись деятели, которые объехали очередь по полосе для грузовиков и под красный сигнал светофора ринулись на въезд на российскую границу. По словам пограничницы прежде, чем объезжать и нарушать они должны были сначала спросить, а пропускают ли их, и уж точно не ехать на красный сигнал. Спрашивать разрешения начал только четвертый водитель, респект ему. Делаем вывод, что 25% адекватные люди, что по-моему опыту не мало. Ну а поехавшие наверно и по обочинам щемятся, и номера бумажкой закрывают и про знак тротуара у "СтомХама" спрашивают, и ж**у без мыла лезут. Гандоном-агитатором был один А700УН178, остальные, как я понял, поддались на его уговоры.

Сами дороги в Псковской, Новгородской, Тверской и Московской областях были нормальными, в Новгородской, пожалуй, чуть похуже. Не понял приколов: зачем ставить знак 110км/час для легковушек и метров через 200 отменять его (перекрестки со второстепенной), я даже разогнаться не успею? Где-то то ли перед Шимском, то ли перед Сольцами в какой-то деревне с каждой стороны знаком по 20 с интервалом метров 10 знаки главной дороги. Зачем? Кто-то психанул?

В Великом Новгороде повезло с погодой, все было красиво, исторично и атмосферно. Есть в небольших российских городах очарование: центральные парки,площади с администрацией и Лениным, теплоходы на речках и царит какое-то спокойствие и умиротворение. В общем, мне не объяснить понятно. В небольших эстонских городах тоже спокойно, но как-то спокойно нордически, по-другому. Мне кстати в России (на теплоходах и в пути в машине) начала нравится советско-российская попса 80-90х. Это нормально или я так старею?

А тут красиво.

Чем ближе к Москве по М10, тем плотнее движение, так что воспользовался М11) норм.

В самой Москве ожидал худшего, но постоял всего лишь на паре перекрестков, хотя опять призадумался о машине на автомате. В полосы меня пускали, перестраиваться давали, может видели иностранные номера, навигатор-телефон на лобовом, и чувака с диким взглядом: "Где, бл*дь, моя полоса? Когда мне поворачивать?" и оттого снисходительно пропускали. Как показалось, в Питере движение более агрессивное. Но я что в Питере, что в Москве на машине был только по разу и то "до отеля и обратно", так что мало статистики делать какие-то выводы.

В метро в Москве понял, что не все музыканты в переходах раздражают, здесь мелодия "Сиииськи и дракооны навсегдааа!" тронула моё сердце.

На Тверской, кстати, через стекло в кабинке милиции видел сложенные 10-15 шлемов. Улыбнуло, но сфотографировать я зассал. Привет школоте Овального.

Самым запоминающимся в Москве был визит в стриптиз. За несколько часов, проведенных там,  пообщался с девушками больше, чем за несколько лет здесь. Отчего и обидно. Видимо там было настолько хорошо, что был пьян общением, а теперь вот наступило похмелье и очень-очень печально.

На обратном пути удивило, что вдоль дорог продают не только яблоки, грибы, ягоды, но шкуры зайцев, лисиц, волков, медведей и даже их чучела. Это законно? И кстати, кто-нибудь покупает веники в пути? Зачем их продают?

Ну и пересечение границы на обратном пути не обошлось без прикола. Второй раз попадаю на какую-то дополнительную проверку. Жду минут 5-10, меня дополнительно спрашивают отчество (в паспорте его нет, в миграционку соответственно не пишу) и место рождения, куда-то звонят, получают звонок в ответ и пропускают. Первый раз было года 1,5 назад, вообще на измене был, теперь вот сегодня. На вопрос почему, прямо не отвечают: "проблема не в вас, а в вашем документе" в первый раз, и во второй "конкретно у вас все замечательно". Подозреваю, что какой-нибудь российский преступник является моим тезкой. Другого логического объяснения нет.

Кстати, зачем вообще нужна миграционная карта, если есть виза?

З.Ы. Извиняюсь за грамматические и стилистические ошибки. Чукча не писатель.