21 сентября 1944 года в ходе кровопролитных боёв по освобождению Эстонии войска 2-й ударной и 8-й армий соединились в районе Тапа и разгромили 3-й танковый корпус СС, а также приданные ему три пехотные дивизии. При поддержке с моря соединениями Краснознаменного Балтийского флота под командованием адмирала В.Трибуца и с воздуха 113-й воздушной армии генерала С.Рыбальченко в этот же день началось освобождение Таллина от немецких оккупантов.

Первым на улицы столицы советской Эстонии пробился передовой отряд 8-го стрелкового корпуса под командованием полковника Василия Вырка. Почти одновременно с ними в Таллин пробились передовые отряды 117-го стрелкового корпуса генерал-майора Ястребова и 152-я танковая бригада полковника А.Ковалевского. Город был освобожден. 22 сентября 1944 года, лейтенант Йоханнес Лумисте поднял на башне Длинный Герман красный флаг.

В честь солдат и офицеров Красной Армии, павших в боях за Таллин, 22 сентября 1947 года в центре столицы Эстонии был сооружен Мемориальный комплекс, центральной частью которого стала бронзовая скульптура красноармейца, скорбящего по боевым товарищам, отдавшим свои жизни за освобождение города.

* * * 

Меня нашли в четверг на минном поле,

в глазах разбилось небо, как стекло.

И все, чему меня учили в школе,

в соседнюю воронку утекло.

Друзья мои по роте и по взводу

ушли назад, оставив рубежи,

и похоронная команда на подводу

меня забыла в среду положить.

И я лежал и пушек не пугался,

напуганный до смерти всей войной.

И подошел ко мне какой-то гансик

и наклонился тихо надо мной.

И обомлел недавний гитлер-югенд,

узнав в моем лице свое лицо,

и удивленно плакал он, напуган

моей или своей судьбы концом.

О жизни не имея и понятья,

о смерти рассуждая, как старик,

он бормотал молитвы ли, проклятья,

но я не понимал его язык.

И чтоб не видеть глаз моих незрячих,

в земле немецкой мой недавний враг

он закопал меня, немецкий мальчик.

От смерти думал откупиться так.

А через день, когда вернулись наши,

убитый Ганс в обочине лежал.

Мой друг сказал:"Как он похож на Сашку...

Теперь уж не найдешь его... А жаль."

И я лежу уже десятилетья

в земле чужой, я к этому привык.

И слышу: надо мной играют дети,

но я не понимаю их язык.

(С) А. Дольский

* * *

В 2007 года мемориальный комплекс уничтожен по приказу властей, а сам памятник перенесен на воинское кладбище.

Баяно-метр  жаловался на некоторые изображения.

Он проснулся, подошел к окну. Утро слеповато щурилось сквозь складки серого тумана. Во рту было сухо и как то сильно хотелось кофе. Вчерашний день помнился смутно. Вернее совсем не помнился. Особенно последние события. "Зачем я так напился?",- мысли звенели в голове и вызывали какую-то тягучую боль. Как будто их тянули из мозга с помощью железных крючков. А картина за окном вовсе не вызывала никаких радостных чувств. Да еще и эта гостиница. Как он в ней очутился? Маленькая комната. Старый холодильник. Телевизор, каналы на котором переключались исключительно с помощью плоскогубцев. Оцарапанный старый телефон с дисковым номеронабирателем. Список сервисных номеров на заламинированом листке бумаги. Запах. Запах такого -же старого секса. Иначе не скажешь. И среди этого всего репродукция Моне "Поля в Живеньи" криво вырезанная из древнего журнала для домохозяек. И венчало натюрморт в красках немытое окно в облупившейся деревянной раме. Бывает же так когда внешняя обстановка совершенно отражает внутреннее состояние.

Он открыл холодильник. Из его затхлых глубин на него одиноко пялился кефир в странной таре. Это не был пластиковый пакет, и даже не картонная коробка. Это была бутылка старого советского образца с крышкой из фольги. Давно исчезнувшая тара. Он достал кефир, вскрыл крышку проткнув ее пальцем, отпил. Кефир был свежий, жирный и что самое главное прохладный. Как раз то что ему было нужно. Сделав несколько глотков, он снова вернулся к окну. Тот же туман. Кисельный. Даже какой то неестественно плотный. Через него ничего не было видно вовсе. Даже звуки казались приглушенными. Вернее даже не звуки. С улицы слышались какие то голоса. Тихие, как шепот. Разобрать их было невозможно. Но их было много. Сливаясь вместе, они походили на шум далекого водопада.

Это место начинало походить на завязку фильма ужасов. Сейчас придет тот придурок в хоккейной маске и сделает из него колбасную нарезку своей бензопилой, или что там у него в качестве инструмента. Представив эту картинку он улыбнулся про себя.

Включил телевизор. Черно-белый монстр неизвестной марки бодро затараторил голосом ведущего программы "Поле Чудес",- "… Черный ящик в студию!". Странно. Он давно не смотрел телевизор. А зачем? Новости можно посмотреть и в интернете. Собственно там же можно и фильмы посмотреть. Компьютер занял собой все ниши. И развлекательный и коммуникационный центр. Но она отчетливо помнил, что раньше эту передачу показывали по вечерам. Что то поменялось наверное. Ну и пусть. А вот человеческий голос в комнате как то согревал что-ли. А то эта тишина и туман за окном.

Внезапно раздался телефонный звонок. Старый аппарат затрясся от дребезжания мощного зуммера, а у него от неожиданности перехватило дыхание. Он снял трубку.

- Да?

- Антон Николаевич?

- Да.

- И правда кто это еще мог бы быть в номере 777.,- голос в трубке был скрипучим старушечьим и еще каким то, наглым что-ли.,- так вот Антон Николаевич. Вам назначено!

- Что назначено?

- Разумеется встреча. Вы же сами вчера тарабанили в ворота с требованием предоставить вам адвоката.

- Какого адвоката? Я что то натворил.

- Разумеется натворили, секундочку,- в трубке что то захрустело или зашелестело.,- вот... Вчера 12 дня месяца Авива, поминая Господа всуе, уснул в сугробе. С привратными стражами ругался по матери, требовал еще ликера и грудастую блондинку. Плевался и обзывал псами. После, обнаружив недюжинное рвение, сломал шкап красного дерева собственной головой, после чего был препровожден в номер до прихода в чувство…

- Позвольте, какими привратными стражами? Какой шкап? Какой ликер и блондинки? Вчера я был трезв!

- Ну знаете ли, если я каждому преставившемуся буду открывать на все глаза, у меня никакого терпения не хватит. Даже ангельского. В общем вам назначено! Выходите, вас ждут…,- трубка прерывисто загудела.

Замок в двери щелкнул и она со скрипом открылась. Он подошел и с опаской выглянул в коридор. Полутемный, он вовсе не выглядел привлекательнее комнаты где он находился. Затертая ковровая дорожка, до потолка выкрашенные темно зеленой краской стены.

"Суперприз- микроволновая печь!" срывающимся голосом заорал телевизор. "Черт!,- подумал он подпрыгнув от неожиданности,- дурдом какой-то!".

- Не дурдом, а дом ожидания,- Тихий тоненький голосок донесся из холла в конце коридора.,- присоединяйтесь ко мне, Антон Николаевич. Нам есть таки что с вами обсудить. Выходите уже из своей комнаты, ваша нерешительность ворует мое драгоценное время.

Он вышел, подперев дверь стулом, мало ли что еще может произойти в этом странном месте, и пошел в ту сторону откуда доносился голос. В холле на диване его ждал немолодой человек в ярмолке явно покрывавшей лысину и потертом полосатом пиджаке.

- Ну вот, вы таки решились!, привстав с дивана и протягивая к нему руку заговорил человек,- Разрешите представиться, Михаил.

- Антон,- он пожал суховатую руку.

- Ваше имя мне известно. И еще известно кое что. Но об этом позже. Как вам было уведомлено, я назначен вашим адвокатом. А дело нам предстоит то еще. Это уж поверьте, не фунт изюма на фунт мыла на Привозе сменять,- Михаил противно хохотнул,- хотя в свое время я еще не такие дела проворачивал. Помнится мне в двадцатом как я пощипал ту вдовушку. Песня… Я ей продал брагу под видом керосина. Знаете ли в то время керосин был в дефиците. А мне повезло. Вдовушка была напрочь лишена соображения. Она понюхала брагу и говорит, что это мол вы мне такое подсовываете, а я ей, новая разработка немецких химиков. Прямо из берлина контрабандой. Одного шкалика хватит чтобы ваш примус горел до второго пришествия, ну может конечно не настолько, но вот годов на пять хватит. Я сам только таким и пользуюсь. И поверьте. Такого гешефта вы еще ни разу не видели… Ну вот она и купила у меня это полведра в обмен на очень недурную брошь с аметистом.

- Кто вы?

- Ну я же сказал вам. Я адвокат. А перебивать вовсе некрасиво. Разве ваша милая мамаша вам такого не говорила? Перебивать это значит не уважать человека. Помню вот в семнадцатом…

- Черт подери! Кто вы такой? Какой адвокат?

- Ну… тише,- Михаил оглянулся по сторонам,- вы про черта то осторожнее. А то мне сложно будет вас защищать в суде.

- Да в каком суде? Где я? Куда я попал? Что со мной? Хоть кто то мне объяснит что здесь происходит?

- А вы не поняли до сих пор? Вы умерли...

- Позвольте… Как это умер?

- Обыкновенно, насмерть умерли. Так все делают рано или поздно. В вашем случае получилось рано.

- Но как же? У меня еще столько дел. Во вторник встреча с издателем…

- Ну знаете ли, возможно что у вас действительно осталось много дел, но это уже не ваша головная боль. А вот вместо издателя, вам придется поговорить с Создателем. Хотя конечно не с ним самим, а его представителем. Ну знаете как это на земле бывает. Разделение ветвей власти. Исполнительная, законодательная и судебная.

- Бред какой-то… я не мог умереть.

- Молодой человек. Посмотрите на мои седые пейсы и удостоверьтесь, я давно живу. И уже давно здесь. И уже давно адвокат. Я видел разное проявление отчаянья, а ваше не самое плохое. Но все же я вам советую выпить пару глотков вот этого,- он протянул открытую серебристую флягу. Антон принюхался. Пахло ванилью, мятой и еще чем то неуловимым но манящим.

- Да не сомневайтесь. Это не самогон. Это Амброзия. Есть у меня один знакомец в Кущах. Там ее и производят. Он когда-то давно был моим подзащитным. Его дело было посложнее вашего. Он умудрился обворовать старушку, пока переводил ее через дорогу. Случай безнадежный. Судья бы его отправил вниз по лестнице навечно рвать себе волосы на груди от тоскливого завывания всяческих уродов. Но я его вытащил. Старушка то была квартирной хозяйкой. Алчной и бессовестной личностью. А мой подзащитный был беден. Он и здоровье свое поправил, а Создателю очень нравятся те которые следят за собой, и не дают себе умереть подольше, и выступил в роли карающего меча. Старушка давно заслуживала хоть какого-то наказания. В общем его впустили в Кущи, а он из чувства благодарности нет-нет да и перекинет мне флягу другую этого дивного напитка. А стражи, какими бы беспристрастными они не были, немного прикрывают глаза на это маленькое нарушение. А я имею возможность немного приводить в чувство новоприбывших. Пейте не бойтесь. Даже если это и отрава, то мертвее вы уже не сможете стать.

Он снова противненько хохотнул. Наверное он так часто шутил.

Антон пригубил флягу. Напиток был действительно ни с чем несравнимым. Он был настолько легким, что казалось ты не пьешь, а вдыхаешь потрясающий аромат. Один, второй вдох и становится так приятно. Просто неописуемо. Тепло и спокойно. И все проблемы, заботы, вопросы отходят на второй или даже на сорок четвертый план растворяясь в тумане снаружи, сливаясь и теряясь в многоголосии это странного места. Даже стены окрашенные до самого потолка перестают оказывать такое гнетущее воздействие.

- Эй, хватит вам пожалуй. Вы так все выпьете, а что мне потом делать? Таких как вы еще будет много… Как, вы немного пришли в себя?

- Какой чудесный напиток! Где вы говорите его делают?

- Я же вам говорил, в Райских кущах. И если нам удастся выиграть сегодня процесс, то вы сможете его вкушать там беспрепятственно. Еще там по желанию выдают или арфу или бубен.

- Для чего?

- Чтобы музицировать разумеется. Создателю нравятся музицирующие души. Но для этого нужно будет немного постараться. Хотя думаю с вами проблем не будет. Суд пройдет без сучка, без задоринки…

- Расскажите мне о каком суде вы говорите?

- Ну как о каком? Вы же умерли? Умерли. Сюда попали? Попали…

- А что это за место?

- Ну кто как его называет. Кто говорит что это преисподняя, кто еще как. Мне больше нравится место ожидания. Сюда все попадают сначала. Здесь всем дают адвоката, и назначают суд. А на суде уже принимают решение чего с тобой делать. Или вниз, жалеть себя и других, или вверх пить амброзию и музицировать.

- А мой суд когда? Сегодня. В этом месте всегда сегодня…

- А ты то кто?

- Ну что вы опять? Я адвокат.

- Но вы же не там не там.

- Ну да. Есть такое дело. Как говорила моя мама, Шлимазл, неудачник. Моя книга жизни потерялась. Я в концлагере помер. А те которые так замучены были несправедливо становятся адвокатами. Кому как ни нам, прошедшим столько мук при жизни иметь право оправдывать человеческие проступки. Да, молодой человек. Застрял я здесь и похоже навечно. Но тоже ничего. Зато я всех знаю и внизу и вверху.

- А там внизу ад?

- Ну так говорят. На самом деле там нет ни сковородок ни чертей. Есть правда один, который против воли Создателя решил построить свою вотчину. А как этот мир разделить? А вот никак. Теперь он там внизу вроде как главный.

- И что там происходит?

- Да ничего особенного. Воют. Им там постоянно кино показывают про то как наверху с титрами почему они не попали туда. Вот и воют. А что в комнате неслышно было?

- Ну да я слышал какие то голоса.

- Так это они и есть. Там тоже что-то вроде амброзии и арф. Только они называются водка и балалайка.

- А как проходит суд?

- Обыкновенно. Когда преставившийся готов, его приводят к воротам. Петр, ну тот который по эту сторону ворот вроде как главный открывает книгу жизни и читает.

- Что все читает?

- Да нет. Тут ни у кого терпения не хватит. Читает только самое интересное. Самое противное что ему покажется. А подсудимый, то есть его адвокат, за него оправдывается. Бывает иногда очень интересно. Да не бойтесь вы так. Юношеский онанизм не обсуждается. Также как воровство по необходимости и даже убийство по случайности. Пошутить на эту тему конечно может. Тоже ведь человек.

- А я уж переживать начал.

- Но вы то ведь никого не убивали. С барышнями бывало, да и по шалости зубную щетку из магазина утащить. Нечего вам переживать. Пройдете вы ворота. Потом же про меня не забудьте только. Мне то чего. Флягу- другую амброзии…

- А как узнать готов ли я к суду?

- Да позовут вас. Им там все виднее. Хотя не понимаю почему.

А потом они еще долго болтали. Михаил все норовил рассказать какую-то скабрезную историю из своей бурной молодости. А Антон думал о своем делая вид что очень внимательно слушал. Сколько времени прошло… Пожалуй нисколько. Не было тут времени вовсе...

А потом за ними пришли. Какой то здоровенный афро кто-то в белом балахоне на манер КуКлуксКлана. Грянул гонг афро кто-то гаркнул что-то неразборчивое и их повели по коридору к выходу. Коридор был не то что не длинный, казалось что выход сам приближался навстречу идущим. Прямо как в фильмах. Сияющее нечто заполняло пространство в конце коридора настолько что кроме ослепительного света ничего не было видно. А потом они вышли на небольшую площадь перед воротами. Ворота были огромными. Уходящие в туман ажурной вязью кованной стали поверх массивных шоколадного цвета дубовых досок. Ворота стояли сами по себе. Никакой ограды не было. Туман справа и туман слева.

У ворот стояли такие же темнокожие стражники с пылающими мечами на изготовку.

- Кто это,- тихо спросил Антон

- А, это ангелы,- в полный голос ответил Михаил,- не бойся при них говорить, они все равно ничего не понимают в человеческой речи.

- А почему они черные?

- Ну это старая история. Знаешь ли, рядом с Создателем постоянно какое то сияние. Ну это или для того чтобы быть таинственным, или он и вправду не хочет своего лица никому показывать, чтобы с него образов не рисовали. В общем ангелы в начале были белые, как на рисунках их изображают. А потом загорели. Текли века от сотворения, и этот загар так и прилип к ним навечно. Вот и ходят как чумазые.

- А почему они не понимают человеческую речь?

- Да просто для того чтобы такие как ты по пьяной голове сюда попавшие, не дразнили их своей руганью.

- Я ругался когда сюда попал?

- А тебе не говорили? Ругался как сапожник. Я сначала когда услышал, подумал что снова какой то моряк попал. Тут бывают частенько. Кого в драке порежут, а то и целой коммандой во главе с капитаном. Так они от шока такие слова привратникам говорят, что если бы не ворота через которые звук не проходит, то небеса бы в трубочку свернулись. А ангелы, они хоть и бесполые, но у некоторых нервишки за тысячелетия стояния при вратах поизносились. В былые времена, пока у них способность понимать людей не отобрали, рассказывают что они с мечами даже на землю приходили. Мертвые им наговорят гадостей. А что ты им сделаешь? Вот на живых и вымещали свой гнев. Характер то у них такой же как у Создателя. Крутого норова ребята. Почти у каждого народа на земле остались истории про эти набеги. Где города пожгут, где потоп устроят где голод или чуму какую. А потом все эти толпы, образовавшиеся в результате подобных походов стоят тут под воротами. А бюрократия как ты понимаешь здесь та еще. Пока по одному вызовут, пока книгу прочитают… Вот тогда и гостиницу построили, в которой мы встретились. А у ангелов отобрали возможность человеческую речь понимать. Теперь как кто лезет с руганью, того сразу в комнате запирают. А комнаты сами под человека подстраиваются. Обстановка там и все такое… Ну чтобы и комфортно было ждать ну и чтобы не расслаблялся.

- У меня был холодильник и кефир в нем.

- Вот и я о том же. Кому кефир, кому воды, кому еще чего подсунут чтобы легче было.

Тут провожатый что-то проорал и открылась маленькая калитка в воротах. Оттуда вышел пожилой мужчина среднего роста.

- Ну что, уважаемый,- он обращался явно к Антону,- начнем потихоньку. Или как вы там на земле сейчас говорите.

- Вздрогнули,- непроизвольно ответил Антон.

- Я Петр. Ну или апостол Петр. Еще меня называют первым Папой, только я этого не люблю. Просто Петр будет приятнее. А вот и ваша книжица,- непонятно откуда Петр достал книгу, натянул на нос круглые очки в тонкой оправе и принялся листать…

Перечень разнообразных грехов, грешков и просто шалостей, выуженный Петром был внушительным. Михаил зря успокаивал Антона по поводу юношеского онанизма. Петр выудил и ее. Оправдывал Антона действительно Михаил. Сам Антон стоял как в оцепенении не в силах проронить не слова . Большинство оправданий было типа, С кем не бывает, почтеннейший господин судья. И как ни странно оправдание принималось. От списка маникюрными ножницами отрезалась очередная полоска бумаги с очередным грехом и не успев долететь до земли сгорала даже без пепла.

- А вот скажите мне любезнейший, чем вы можете оправдать недописанный роман? недолюбленную жену и недостроенный дом?

- Так не было у подсудимого дома, и жена ушла давно. И роман он дописал. У него встреча с издателем должна была случиться, а он вот к нам попал.

- Ай-яй яй… Выходит что и не сделали вы ничего такого выдающегося! А я уже и с Тарковским здесь договорился что по роману этого самого Антона нужно срочно снять фильм. А то сюжет больно интересный. Да… Роман то на самом деле не дописан. Там троеточие в конце. И никак не допишется.

- Позвольте, господин судья, для того чтобы дописать, такое сильное пережить нужно.

- Да. Незадача… Что скажете Антон Николаевич? Что делать то будем?

- Отпустите меня назад,- Уста Антона внезапно разомкнулись. И действие амброзии резко закончилось. Пропало чувство безмятежного покоя и пришел липкий страх.,- У меня встреча с издателем, нельзя мне умирать.

- Никуда я вас не могу отправить, - Петр с хлопком закрыл книгу, - вниз, ничего вы такого не сотворили, да и вверх вы тоже недотягиваете. Отправляйтесь обратно. У вас есть девять дней. Допишите свой роман как положено, потом и поглядим. А еще… Не забудьте дожить уже что ли...

Петр поклонился, повернулся и скрылся за калиткой.

Антон взглянул на Михаила.

- А что… Бывает. Я вот помню был тут один прохожий. Раза три его судили, все никак не могли определить. Все на землю отпускали. Так поди и живет сейчас где то в тибетских горах. Волосами оброс. Говорят стал Снежным человеком. Никакой он был, понимаешь? Вообще никакой. Так вот за третьим разом отправили его насовсем. Мается видать сильно. Идите домой Антон. Решение вы слышали. Доживите уже что-ли...

(с) Antti