Я, в принципе, с сочувствием отношусь ко всем, кто говорит что русские – ужасный народ. Слишком часто все мы наталкиваемся на непроходимую тупость и лень наших людей, порождающую, иной раз, ярость. Возникает соблазн говорить о том, что России «не повезло с народом», но лично меня останавливает аксиома: 150 миллионов, говорящих на одном языке, не могут быть хуже меня, любимого. В голову приходит толстовское сравнение русского народа с огромным кораблем, внутри которого, как в озерке, плавает лодочка с элитой.

Когда все тихо, создается впечатление, что эти люди руководят громадным кораблем, определяя его курс, но стоит подняться буре, как всем становится ясно, что корабль-народ идет своим «громадным ходом» и жалкая кучка умников в лодке ничем не управляет. Иными словами, я пришел к выводу, что если я вижу в русских что-то «не то», значит, что-то «не так» во мне самом.

За рубежом Россия – Мордор (скорее всего, Толкиен взял за основу иордановскую мордву – Mordens). И дело не только в нынешней антироссийской истерии. На Западе так думали всегда. Более того, так всегда писали учебники истории. Русские учебники. У Льва Толстого есть запись в дневнике: «Читаю историю Соловьева. Все, по истории этой, было безобразие в допетровской России: жестокость, грабеж, правеж, грубость, глупость, неуменье ничего сделать... Но как же так ряд безобразий произвели великое единое государство?» Этот вопрос и сегодня звучит в пустоту. Ведь у нас у всех такое же, как у Соловьева, пан-европейское образование.

Нет, мы, конечно, гордимся, что Россия – самая большая земля и самая большая сила, но еще никто не написал книгу, в которой бы рассказывалось о причинах географического расширения России. Таким образом, научного подтверждения нашему патриотизму нет. Все известные «истории России» наполнены событиями, которые напрямую не относятся обстоятельствам и последствиям территориальных присоединений России. Наши ученые-историки как бы стесняются развивать эти темы из патриотических соображений, и они попросту замалчивают факты русской агрессии.

Ведь они, как и мы, в курсе, что такое захват чужой территории Мировая история пестрит фактами: Наполеон только одних своих солдат в России оставил убитыми 200 тысяч, столько же населения было вырезано Циньским Китаем на территории захваченного им Зюнгарского ханства, убито турками на Кавказе в результате агрессии Османской империи в 1918 году. А колониальные войны? Испанцы, французы, англичане, голландцы в Северной Америке каждую пятилетку в результате войн с аборигенами аккуратно отправляли на тот свет, примерно, 200 тысяч душ индейцев. В итоге, по разным оценкам, было выкошено от 10 до 20 млн. человек. То же самое происходило в Индокитае и Африке – горы трупов, которые иллюстрируют любое завоевание европейцев, китайцев или турок. А Вторая Мировая? В войне против СССР на стороне немецкой армии участвовали все государства, кроме Греции и Сербии – в составе Вермахта и СС, кроме немцев, значилось 1.8 миллиона других европейцев! Вот почему вся Европа понесла ужасные жертвы в результате агрессии Гитлера! Историки все это знают, поэтому не хотят выпячивать «неблаговидную» сторону исторической деятельности России. А мне иногда кажется, даже знать не хотят об этом.

Но давайте приблизим глаза к реальным фактам российской агрессии! Возьмем, например, покорение Сибири. На севере, где жили племена охотников и рыболовов, находящихся на общинно-родовой ступени социального развития, Москва действовала исключительно силой, так как воеводы и не рассчитывали на взаимопонимание. Аборигены, не смотря на то, что видели зияющую пропасть между вооружением своим и русским, отчаянно сопротивлялись: якуты воевали 10 лет, буряты - 20, тунгусы – 25. И тем не менее, ни один из этих народов не был уничтожен! Наоборот, русские вывозили племенную элиту в Москву, где в почете и довольстве приручали к русской культуре, к государевой власти. Все делалось для того, чтобы получить новых подданных – людей, которые стали бы думать и говорить по-русски.

Был ли у северных племен Сибири шанс развиваться без русского вмешательства? Вопрос выглядит риторическим. Если бы Михаил Романов в начале 17 века не запретил под страхом смерти вход в Обскую губу всем иностранным судам, то «самоеды» имели бы дело не с русскими, а английскими или голландскими колонистами. Те, следуя за русскими кочами, уже освоили маршрут Архангельск-Мангазея и искали путь внутрь материка, чтобы основать свои колонии на Оби. Им нужна была пушнина без русского посредничества. Ведь в Европе за одну-единственную шкурку сибирского соболя давали дом и стадо овец в придачу!

Во что бы вылилось появление европейских колоний для самоедов (ненцев)? Скорее всего, рачительные англосаксы выгоняли бы охотников в тайгу охотиться на соболей, оставляя в залоге их семьи. Со временем, в низовьях Оби сложилось бы высокоорганизованное государство типа ЮАР, которое уже давно бы освоило местные природные богатства, впечатляя мир уровнем своего развития. Надеяться на то, что там существенную роль играли бы потомки выживших аборигенов не приходится. Вместо этого сейчас мы имеем Ямало-Ненецкий округ и практически нетронутую глухомань.

Завоевания юга Сибири не было вовсе. После того как султанат Кучума (нынешняя Тюменская область) был отобран Москвой, «царевы люди» вышли на границы более крупного государства – древнего каганата, хозяева которого имели русскую внешность и русскую письменность. Они называли себя теленгетами и взимали налоги с многочисленных подданных: ойратских и тюркских племен, кочевавших по территории современного Алтайского края, Кемеровской и Новосибирской области. С этим государством Москва со времен Бориса Годунова установила официальные дипломатические отношения. Были, конечно, пограничные стычки, даже пара войн, которые прилично сдвинули пограничную Межу, но это не имело ничего общего с отношениями индейцев и ковбоев. Никто за скальпами не охотился – это были отношения равных с равными. И так продолжалось сто лет.

Сто лет! А в начале 18 века военный народ «белых калмыков», следуя своей присяге, отправился на «четырех тысячах телег» защищать джунгарского тайшу, где и сложил свои головы в войне с китайцами. Огромную страну свою теленгеты передали Акинфию Демидову, который в 1727 году организовал здесь Колывано-Воскресенский горный округ (до времен Елизаветы Петровны это было частное владение). В итоге историкам не остается ничего, как только констатировать факт: русская колонизация Южной Сибири проходила без конфликтов с местным населением (бывшими подданными «белых калмыков»)! Хотя до этого землепроходческое движение «встречь солнцу» осуществлялась исключительно методом обтекания границ Телеутской землицы. Ее хозяев боялись как огня.

На Кавказе война с абреками шла, если кто забыл, не за горы, а за долины. При всей сложности отношений Российской Империи с народами Кавказа, существенным элементом, предопределившим военное развитие событий, были набеги горцев, которые не имели навыка покупать. Более того, приобретение без боя для правоверного уорка было позором. Сложилась ситуация, когда маленький гордый народ привычно грабил скотоводов долины, хотя те уже были подданными Российской Империи. Конфликт носил, прямо скажем, безнадежный характер: горцы отличались верностью своим традициям, что ставило русские власти в тупик. В подобных ситуациях англосаксы попросту истребляли «дикарей» под корень, но русские не были бы русскими, если бы не пытались найти другой выход. И он был найден! Генерал Ермолов стал сселять роды горцев в долину, и боевые действия стихли.

Особенности русской колониальной политики не ускользнула от внимания соседей. Понимая, что русское подданство не грозит национальным унижением и тем более - уничтожением, в свое время царь Грузии принял свое знаменитое решение, чтобы защитить свой народ от турок. Так же действовал архиепископ Нерсес Аштаракеци, добиваясь вхождения Восточной Армении в состав Российской Империи. Только со времен Ивана Грозного в состав России добровольно (то есть без применения оружия) вошли Чувашия, Украина, Башкирия, Грузия, Армения, Абхазия, Осетия, Северный Казахстан, Тыва, Бурятия, Горный Алтай…

Россия – единственное в мире государство, в котором страны и народы спасали себя от агрессии мировых империй. (Самый свежий пример – Крым). Но и прямой военный захват Россией чужих провинций на поверку оказался никаким не захватом. Например, Киев был выкуплен за 146 тыс.рублей по договору с Польшей от 26 апреля 1686 года. Договор закрепил за Русским царством Смоленщину, Левобережную Украину с Киевом, Запорожье и Северскую землю с Черниговом и Стародубом.

Конечно, европейский взгляд на прошлое России исключает вышеописанное видение ее роли в мировых процессах. Более того, наши историки волнуются, не верят, что такое может быть в принципе, и выискивают данные, которые бы подтверждали привычную точку зрения. И находят! Например, известная петровская фраза "а басурман зело тихим образом, чтоб не узнали, сколько возможно убавлять" проникла во многие современные сочинения как историческая улика, доказывающая геноцид, который творили русские на захваченных территориях.

Речь идет о русском завоевании 1723 года, когда войска полковника Матюшкина захватили Дербент и Баку, принудив персидского шаха уступить эти города со всеми "им принадлежащими и по Каспийскому морю лежащими землями и местами". Вот как выглядит интересующий кусок письма Петра Первого полностью: "армян призывать и других христиан, если есть, в Гилянь и Мазандеран и ожилять (расселять – авт.), а басурман (мусульман - авт.) зело тихим образом, чтоб не узнали, сколько возможно убавлять, а именно турецкого закона (суннитов – авт.)".

Как можно видеть, Петр говорит о том, что единоверцев надо привлекать на заселение на новых российских территориях, а "басурман турецкого закона" (то есть не всех мусульман, а только суннитов) "убавлять зело тихим образом". Дело в том, что сунниты симпатизировали османами, которые были их единоверцами и тоже имели виды на этот регион. Сунниты вели проповедь в пользу Османской Империи, провоцируя мятежи против России. Удивительно ли что оккупационные власти России рассматривали суннитов как турецких шпионов? Против этого и предостерегал Петр. По нормам тогдашней морали никого бы не удивило, что бунтари раскачиваются на столбах, но первый российский император (кстати, не отличавшийся особой чувствительностью - мог запросто целовать в губы только что отрубленную голову), почему то не хотел, чтобы даже враждебные сунниты чувствовали себя под властью России неуютно. Вот почему он рекомендовал Матюшкину не при бегать к публичным казням, а действовать аккуратно («сколько возможно»), методами спецслужб («чтоб не узнали»).

Положа руку на сердце: можно ли привести документ более щадящего отношения к населению завоеванной страны? Наполеон, например, после того как в 1798 году подавил восстание жителей Каира, показывал, кто здесь хозяин без всяких церемоний: «несколько дней шли массовые показательные казни» (А.Самсонов). Похожим образом действовали все. Кроме России. Суворов, после подавления восстания Костюшко, въезжал в мятежную Варшаву, выкрикивая одно слово, адресуя его дрожавшим от страха горожанам: «Покой! Покой!» (польск. «мир»).

Впрочем, не всегда спасательная миссия России была связана с оккупацией. Некоторые государства, никогда не входившие в состав России, получили возможность выжить только благодаря ее поддержке. Так было, например, с Грецией, с Сербией, с Кубой… Лидер Ливии Муамар Каддафи в телевизионном выступлении по поводу бомбардировок его страны силами НАТО так и сказал: «Будь ещё в мире Россия, настоящая Россия, единая и великая Россия, защищавшая слабых, вы не посмели бы».

Выходит, стремление России к захвату новых территорий, имеет не только европейское объяснение? Почему эта точка зрения не представлена в отечественных учебниках истории? И пристало ли нам стесняться своих завоеваний? Очевидно, официальная история России, должна отдельно по каждому куску территории рассказывать, как происходило его завоевание, какими были особенности оккупации, что в итоге получилось? Из таких сюжетов сложилась страна, о которой мы гордостью говорим, что она «самая-самая» по территориально-природному богатству.

Например, 1720 год. В истории России этот год славен викториями, грохот которых известил всему миру, что Россия «прорубила окно в Европу». Итогом Северной войны, согласно Ништадскому договору, стало право Московского государства выкупить территории Ингрии (Ижоры), Карелии, Эстляндии, Лифляндии (Ливонии) Между прочим, Петр Первый выложил за них, ни много ни мало, 2 млн ефимков.

Но в этом же году Россия «прорубила» еще одно «окно», только не в Европу, а в Азию. Да и не «окно», а «дверь». Не многие знают, что у озера Зайсан русский отряд из 440 человек принял бой с 20-тысячной ордой зюнгар («джунгар» европейских хроник), неудачно наткнувшись на нее во время разведывательной операции. Двухдневное сражение завершилось переговорами и разрешением для крохотного войска уйти на почетных условиях (с оружием в руках). По дороге домой эти воины возвели Усть-Каменогорский острог. Символ московской власти встал на входе в обь-иртышское междуречье, не добавив этому краю привлекательности в глазах хищных соседей России. Наслышанные дерзким поведением русского батальона, они стали думать, что огромная территория уже находится под рукой русского царя, и утратили к ней интерес. Постояв несколько лет бесхозными, земли будущего Алтайского края и Омской области, а так же части современных Томской и Новосибирской областей были постепенно заселены подданными российского императора.

Если поставить рядом итоги 20-летней войны за Балтику и плоды военного десанта в Монголию, то в территориальном и экономическом отношении плоды Зайсанской битвы, пожалуй, перевесят плоды Полтавской баталии. Таким образом, фигура гвардии майора Ивана Михайловича Лихарева, который командовал зайсанской экспедицией, в российской истории должна занимать видное место. Подросток, прочитав этот сюжет, должен не только погрузиться в эпоху, но и получить нравственный урок, поняв, как на самом деле делается история. Он должен разглядеть исторический смысл подвига казаков и их бесстрашного командира.

К сожалению, если вы наберете в поисковике «сражение у озера Зайсан», то информированный Интернет ответит вам молчанием. Точно так же он будет реагировать, если вы попробуете отыскать сведения еще о нескольких десятках сражений и миссий, в результате которых Российская Империя обрела те контуры, которыми она поражала весь мир в конце своего существования.

Русские – природные специалисты по приручению народов. Если европейские, турецкие или китайские завоевания всегда имели цель избавиться от аборигенного населения или поработить его, то Россия стремилась совсем к другому. К чему? Достаточно сказать, что на протяжении всей тысячелетней российской истории - ни одного признака «национального вопроса». В стране, которую глупый де Кюстини назвал «тюрьмой народов», не было ни одного бунта или восстания, которые бы носили характер национально-освободительной борьбы! Ни одного!

Исключение – советский период. По сути, это была одна из наиболее жестких попыток европеизации России, к населению которой впервые была применена насильственная национализация. Узбеков, таджиков, казахов, татар и другие «советские национальности» большевики создавали, чтобы все было как в Европе. Часто это было на ходу, искусственно, без учета этнических особенностей племен, объединяемых на живую нитку в новую «национальность». Например, Узбекистан был образован в 1924 году из туркестанцев, бухарцев и хорезмийцев, куски территорий проживания которых советская власть произвольно объединила под именем дешт-и-кипчакских узбеков. По этой же схеме появились многие другие советские национальности, которых объединяло не только мгновенное рождение на базе разноплеменных и разноязыких родов, но и то, что на момент создания СССР им выпало жить по соседству с какой-либо русскоязычной окраиной. Последний фактор и определял кажущуюся, на первый взгляд, хаотичность объединения разношерстных племен и народов в единую национальность. Ведь национальные республики для того и создавались, чтобы, по мере возможностей, заключать в себе куски России, а там, где требуемого соседства не было, проводилась политика добровольно-принудительного переселения русских. В первые годы существования СССР, например, в Грузии доля русских была увеличена с 3,6 до 10,1%, в Азербайджане — с 9,5 до 13,5% (в 1939 г. она поднималась до 16,5%), в Казахстане — с 20,6 до 42,7%. Распределение русского населения по «национальным квартирам», осуществленное большевиками в 30-х годах, - это прямая причина того, что после распада СССР за рубежом оказалось сразу 18 % русского населения страны. Такого вообще никогда ни у кого не было.

Советский период лишний раз доказал, что политика национальной дезинтеграции является абсолютно чуждой для тысячелетней истории России. Не случайно до 19 века здесь считалось недопустимым, чтобы кто-либо мог позволить себе требовать уважения к собственным национальным обычаям или традициям. Такое поведение клеймилось исконно русским словом «свобода» (притяжательная «сво»+индоевропейское «body»), которое вслух старались не произносить (Владимир Даль не смог найти ни одной народной пословицы или поговорки с участием этого слова).

Как в учебниках истории отражено эта особенность организации межэтнических отношений? Ее там нет! Все российские историки, за исключением разве что Андрея Лызлова, были продуктом европейской культуры, в которой напрочь отсутствует сам спектр наднациональных отношений. Европейцы не могли видеть явление, у которого нет названия, поэтому на сердцевину мироощущения русских, которую Ф.М.Достоевский назвал «всечеловеческой» (речь на смерть Пушкина), никто из историков внимания не обратил. Суть российской истории осталась не описанной. Между тем, даже поверхностный анализ использования Россией присоединенных территорий показывает, что она действовала иррационально. Все ее колонии были убыточными! Отечественные историки хором объясняют причину этого явления бездарностью российских правителей, но разве не таким должен быть начальный период присоединения новой территории? Ведь «новичков» сначала надо ввести в состав тяглового сословия, а для этого необходимо, чтобы они научились языку, деньгам, порядкам. Их надо расположить к новой власти, чтобы они не бунтовали. Какие в этой ситуации могут быть доходы? Правда, если исходить из «культурной», то есть европейской точки зрения, то прибыль, не дающее покоя нашим историкам, может быть получена сразу. Так оно и было - за счет геноцида, который нельзя рассматривать как безрассудную свирепость, потому что это была самая рациональная форма колониального хозяйствования. Вот почему европейские метрополии, в отличие от России, сказочно богатили за счет своих колоний.

Вся европейская культура – это продукт европейской истории, которая представляет собой непрерывную чреду межнациональных войн (термин «нация» ввел, кажется, Генрих Птицелов, понимая под ним то, что мы сегодня называем «поколением»). Поэтому надо понимать, что для среднестатистического европейца геноцид – это не больше чем радикальная форма того, что считается чем-то само собой разумеющимся. Именно с этой точки зрения Майн Рид или Фенимор Купер описывали войну американских колонистов против индейцев, впервые переосмысливая колониальный геноцид как следствие низменных поступков конкретных людей. В таком - романтизированном обличье (как действия «плохих парней») колониальный геноцид европейцев попал в русское сознание. Теперь обман рассеялся.

Очевидно, Россия не должна ассоциировать себя с Европой, тогда и отечественная история станет такой, какой мы ее хотим видеть: формирующей в гражданах России представления, отвечающие ее планетарной миссии. Ведь ценность любой «национальной идеи» определяется мерой ее способности отвечать глобальным вызовам, с которыми сталкивается человечество. Например, евроамериканская идея потребления привела к тому, что через 20 лет закончатся леса Амазонии, а дикая биосфера Земли перестанет существовать еще раньше. Так говорят серьезные ученые. Так что планета Земля (читай – все ее народы) спит и видит, когда ее захватят русские.

© Федор Григорьев, генеральный директор компании АОС «БЮРО ПРОПАГАНДЫ» (1991 год начала деятельности), Новосибирск.