Жена сегодня малыша нагуляла, руки, ноги не ходют))) Лежит, зайка, отдыхает... Говорят, ротвейлеров надо часами гулять, не всегда они с этим согласны)

Первая  часть:  Гость волшебного мира. Книга первая. Незнакомец

ПРОЛОГ Тишина

Июньская ночь сияла лунным светом над просторами диких полей – забытых, заброшенных, буйно заросших. Неопрятных, если смотреть днём. И сказочно преобразившихся теперь - под бледными лучами. Траву окутывал туман, покрыв зелень молочным налётом. Иван-чай придавал ему лёгкий сиреневый оттенок.

Узкая же, ровная река меж полями стала похожа на зеркальную ленту. Звёздная россыпь Млечного Пути искрилась в тёмных водах.

По дремлющей речной глади неспешно плыла лодка. Она тихо скользила сама по себе - без паруса, без вёсел. Пять силуэтов, пять молчаливых фигур на её борту не делали никаких движений. Просто сидели вразброс, кто где.

Трое в чёрных мантиях с наброшенными капюшонами, располагались сзади. Один из них, крепко сбитый, держался рукой за корму, хотя лодка шла спокойно, не качаясь. Две другие чёрные фигуры занимали места по краям. Они заметно отличались от своего собрата - были гибче, тоньше. И явно, моложе.

Ну, а последние двое устроились на лодочном носу – с виду, обычные трудяги средних лет, одетые в робу. Только у одного измятая, изжёванная, в прорехах, затёртая настолько, что не понять, то ли коричневая, то ли цвета хаки. У другого же - серая, новенькая, точёной строгой формы. Лунный свет ещё и добавил ей эффекта - роба отливала воронёной сталью, как доспехи.

Его напарнику луна лишь слегка посеребрила спину и плечи.

А вот мантии у тех троих оставались непроницаемо чёрными, ни единого блика. Словно, каждый укутался в частицу тьмы – такую неуместную сегодняшней волшебной ночью.

И она, действительно, была чудесна!

Кругом царила безмятежность – ни ветерка, ни всплеска. Лишь стрёкот кузнечиков наполнял пространство жизнью. Да облаком роилась мошкара. Которая, впрочем, никому из пятерых не докучала.

Лодка бесшумно следовала своим курсом, не тревожа даже звёзды в речном отражении. Орион, Стрелец, Большая, Малая Медведица не всколыхнулись в воде ни на миг, когда челнок прошёл поверху. Будто, лодка плыла по небесному руслу, в эту ночь пролёгшему через поля.

В чернильной вышине и речной глубине одновременно, вдруг, мелькнул звёздный штрих. Миг спустя, ночное небо прочертила ещё одна яркая полоска наперерез первой, отразившись в тёмной водной глади. А затем, сразу три белые стрелы бок о бок, в молниеносном полёте наперегонки.

Но и это не вызвало в лодке интереса. Ни один не вскинул головы, не встрепенулся, увидя звездопад внизу, в воде за бортом. Облик фигур выражал полную отрешённость.

Казалось - в челноке сама Смерть с парой слуг. И две пойманные ими души. Которых они везут теперь в свои чертоги - в недра громадного леса, что раскинулся впереди.

И ничего другого по пути не будет, никакого мира людей. Только Млечное небо, звёздная река и лунные поля, сколь видно глазу.

Тем не менее, на правом берегу возникла шеренга заборов. Хилых, трухлявых, державшихся едва-едва. Сквозь штакетник проглядывались огородные грядки, теплицы.

За ними, там и сям, темнели сараи – большие и малые, высокие и низкие, прямые и кривые. Такие разные, но одинаково старые, уставшие, отслужившие свой век. Как и избы, наобум

рассеянные по деревне. Полтора десятка тёмных, грузных спящих

туш – не светилось ни единое окошко.

Фигуры в лодке оживились. Причём, две чёрные худые даже больше, чем мужчины в робах.

Третья, державшаяся за борт, легонько надавила на корму. И лодка сменила направление - к берегу, к деревне, через минуту ткнувшись в песок возле пышного кустарника. Он скрывал прибывших, словно, ширма.

Двое в робах сразу же спрыгнули наземь. За ними легко и порывисто двинулась одна из тонких фигур в капюшоне. Вторая резко схватила её за мантию и дёрнула назад.

- Эрва! Нам разрешали?! – воскликнул звонкий девичий голос, фигура кивнула на мужчин – Сидим и ждём когда проверят всё, и подготовят!

Эрва быстро развернулась, и передёрнув плечами, ответила едко и бойко:

- Хорошо! Как скажешь, матушка Мелисса!

И крутанувшись, села спиной к ней вплотную, загородив обзор.

Мелисса раздражённо выдохнула, намереваясь бросить что-нибудь ещё – колкое, сердитое. Но, мужчина в потрёпанной робе вполоборота вскинул в их сторону ладонь, веля умолкнуть.

Эрва и Мелисса замерли, стихли. Мужчины на берегу тоже.

Потрёпанный, глядя на деревню, слушал, в напряжении сузив глаза. Да похоже, бесполезно - стрёкот кузнечиков мешал, глушил все остальные звуки.

Тогда, потрёпанный достал коробок спичек. Открыл: внутри лежали вперемешку белые и чёрные, с такими же серными головками в цвет. Потрёпанный взял белую, зажёг. И - сразу дунул, погасил. Установился абсолютно ровный столбик белёсого дыма – как струйка пара.

Потрёпанный, не выходя из-за куста, медленно повёл спичкой по дуге, держа дымовой столбец перед глазами на фоне деревни. Дымок курился совершенно не колеблясь - будто

нарисованный, ненастоящий. Но, всё же, дёрнулся разок.

Потрёпанный остановил движение. Перевёл взгляд со спички на дальнюю избу у околицы – тёмную, сырую, почти сливавшуюся с мраком, окутавшим лес позади неё.

Тем удивительнее, что изба по соседству, напротив – ясно проступала из черноты. Потрёпанный навёл дымящую спичку и на неё. Струйка, колыхнувшись, вновь пришла в норму.

Потрёпанный не шевелился, стоял, смотрел, выжидая. Дым шёл, как прежде - прямой и чистый. Мужчина продолжил перемещение спички, обведя деревню полукругом. Дымовой столбец нигде больше не дрогнул.

Потрёпанный сплющил спичечную головку, растёр её вместе с дымом, и обернулся к лодке.

- Все спят – сообщил он третьей чёрной фигуре – Кроме… - и указал на дальний дом.

- Вот нам туда и надо – произнесла Мелисса.

Потрёпанный кивнул, и сунул горелую спичку обратно в коробок, в щёлку с задней его стороны.

Фигура на корме, меж тем, неспешно поднялась, качнув со скрипом лодку. В капюшоне темнела пустота, словно, в мантию одет был призрак. Безликое существо поворотилось к деревне и вытянуло руку, тёмную, узловатую, похожую на птичью лапу.

Потрёпанный быстро пихнул спичечный коробок в карман, и вздёрнул воротник робы. Его напарник с удивлением оглянулся. А безликий сгрёб пальцами воздух, и потянул на себя.

Раздалось негромкое свистящее шипение - как короткий резкий вдох.

И стрёкот кузнечиков в мгновение оборвался. А вместе с ним жужжание и писк мошкары. Пространство оглохло, онемело. Установилась идеальная, мёртвая тишина.

На головы же, спины и плечи всем посыпался град комаров трухой и пылью.

Напарник в серо-стальной робе бросился остервенело стряхивать их с волос. Передёрнулся, ощутив, что и за шиворот немало попало - весь извернулся, закинул руку за голову.

- Да чтоб тебя-то, чёрт, а…! - рычал он, скребя затылок и лопатки под одеждой.

Потрёпанный захохотал, опустил воротник.

Эрва тоже прыснула со смеху.

- Не видел раньше заклятие летары? – спросила у серого.

Они с Мелиссой как ни в чём ни бывало, встали со своих мест. Мошки сами собой скользнули с их гладких одеяний.

Напарник потрёпанного, прекратив чесаться, нагрёб в ладонь горсть комаров с плеча. И недоверчиво рассматривал, вороша пальцем:

- Они что, правда, уснули?!

- Как и все собаки во дворах – мотнул его товарищ головой на деревню.

- Не, ну собаки, понятно… - пробормотал серый – А эта-то вся мелочь…?

- Летара никого не убивает – сухо сказала Мелисса.

- Да! – подхватила и Эрва – Только зверей усыпляет! Ну, и птиц, насекомых. И делает крепче сон людей. Кричи им теперь в ухо, не услышат! - взмахнула она краем мантии, как крылом, на ближние избы.

Потрёпанный ухмыльнулся:

- Ненадолго – и снова глянул на безликого - Насколько, кстати?

Чёрная фигура так и стояла, застыв, с поднятым на уровне плеча, кулаком.

- Две трети – прозвучал из пустоты капюшона такой же безжизненный голос.

Потрёпанный откинул рукав, глянул на часы:

- Тогда, шевелимся, в темпе! – велел Эрве и Мелиссе.

Серый отшвырнул насекомых и метнулся к лодке, протянул Эрве ладонь.

- Спасибочки! – пропела та и подав свою тоненькую, почти детскую, ручку, сошла на берег.

Мелисса царственным жестом отказалась от помощи. И едва ступив наземь, извлекла из-под мантии небольшое дымчатое перо. Распорядилась, ни к кому не обращаясь:

- Подстраховаться надо!

Эрва оглянулась, с желанием явно возразить. Но, Мелиссу поддержал потрёпанный:

- Не мешало б.

Мелисса сделала широкий взмах пером. Её, и потрёпанного, обоих, окатило лёгким ветром, взметнув пыль под ногами. Всего секунда-две, и вихрь улёгся - кругом опять застыла неподвижность.

Эрва вздохнула, достала похожее перо. И махнув, накрыла ветряной волной себя вместе с серым. Едва она закончила, Мелисса сразу же направилась в селение - величаво, грациозно, как поплыла. Потрёпанный поспешил за нею, обогнал, пошёл впереди.

Эрва и серый двинулись следом.

Безликий же так и стоял в лодке, не опуская кулак, будто бы окаменел – жуткий чёрный демон.

Деревня под его заклятием казалась пустой – брошенной наспех, внезапно - со всем добром как есть, без сожаления. На бельевых верёвках сушились простыни, рубахи. Вразброс стояли миски с зерном для кур. Теснились друг к другу стайкой вёдра у бревенчатой стены, корыта.

И не единого шороха нигде, ни звука. Ни жужжания мухи,

ни цвирканья птички. В двух-трёх дворах темнели возле будок распростёртые собачьи тушки.

Жизнь кипела лишь вверху - на небе - где усилился звездопад, словно весь Млечный путь пришёл в движение.

А внизу скользили только четыре силуэта - мимо пустых дворов, безмолвных домов, ничего не подозревающих их спящих хозяев.

Серый хмыкнул, разглядывая избы:

- Я всё думаю… это ж так и воры могут. С вашей литаврой.

- Летарой – поправила Эрва – Но, её мало кто вообще умеет.

- И каждый на учёте у Фемады – не оборачиваясь, добавила Мелисса.

- Ууу! - с уважением протянул серый.

- Угу… - шутливо поддела его Эрва - Хорошо, кстати, что все уже спали! Мелисса, помнишь, когда приехали слишком рано? И летару нельзя было наложить. Пришлось лесом пробираться! – кивнула в сторону нужного дома.

- Так а усыпить никак? Ведь можно ж? – не унимался серый.

- Можно – бесцветным голосом сказала Мелисса – Только это уже чёрная магия, три подсудные статьи.

Серый сконфуженно крякнул.

И словно в ответ, раздалось звериное рычание за забором слева.

Все четверо вздрогнув, подскочили, развернулись на звук. Потрёпанный и серый вмиг прикрыли собой Эрву и Мелиссу. У одного и у другого из рукава выскочила деревянная палочка, как жало – тонкое, заострённое, прицепленное джутовой нитью к запястью. Оба вскинули палочки, направив на ближний двор.

Оттуда на них смотрел цепной пёс. Здоровенный, вислоухий, с натуральным волчьим оскалом. Выгнув спину, пёс зарычал сильнее, громче, обнажив клыки – гораздо крупнее, чем у обычной собаки.

Серый в изумлении оглянулся на Эрву и Мелиссу:

- А… а почему он не уснул-то?!

Зверь напрягся. Обвислые его уши, вдруг, совершенно невозможным образом укоротились, и поднялись торчком. Шерсть вздыбилась, будто мелкие иглы. А глаза блеснули янтарно-жёлтым цветом, как два огненных сгустка. По ту сторону теперь стоял не пёс, а чудище, возникшее из ада. Ещё более налившееся силой, свирепостью и мощью.

- Да-а… крепкий пёсик… - удивлённо оценила Эрва.

- Это не собака… - тихо констатировал потрёпанный – Это орф. Отродье гармов. На них ничто не действует.

- Так он ещё и видит нас?! – задохнулся серый.

- Чует! – воскликнула Мелисса – Эрва!

И резко ткнула пальцем ей под ноги. Рычащий пёс смотрел именно туда. Все суматошно обернулись: у Эрвы, у единственной из четверых, была тень. Остальные рядом с ней выглядели жутко в лунном свете – три фигуры без земного отражения.

Эрва ойкнула. Спешно выпростала руку, сделала лёгкий взмах ладошкой на себя, над тенью.

И та поползла к ней, потекла живым послушным существом к своей владелице. Скользнула на мантию, на нижний её край. И потихоньку, как ручей, впиталась в чёрную материю, целиком, без остатка.

Зверь дёрнулся, не понимая, куда исчезла тень. Лязгнул цепью. Замер. Негромко гавкнул. Опять зарычал, но теперь с обидой и недоумением.

Мелисса же порывисто достала перо, и в сердцах накрыла Эрву воздушной кисеей. Потом, ещё раз. Ещё раз. И ещё раз.

- Ну, хватит! – топнула Эрва ножкой – Я поняла.

- Понять и усвоить - две разные вещи! – с холодной злостью припечатала Мелисса.

И стремительно отвернулась, убирая перо.

Эрва помялась с виноватым видом. Посмотрела на орфа, который успокоился, и вновь принял облик дворовой собаки:

опустились уши, разгладилась шерсть, погас огонь в глазах. Пёс широко зевнул и лёг возле будки.

Серый облегчённо вытер лоб:

- Вот же ж… Откуда он тут взялся, интересно?

- Да откуда… - пожал потрёпанный плечами – Гармы, когда не в себе, рыщут, где попало. Кто за ними следит там… Вот один, небось, и забежал сюда из леса. Сблудился с местной шавкой, и держите! – ткнул подбородком на орфа – Уродился.

- Ну, зачем так говорить?! – возмутилась Эрва – Будто он виноват в этом как-то!

Потрёпанный усмехнулся, мотнул головой. А Эрва сделала шаг к забору, с любопытством глядя на зверя.

- И вообще, его Буян зовут! – сказала, будто считывая мысли – А хозяина: Фрол. Он староста этой деревни. Хозяйка, Пелагея. Но, Буян ещё любит Трофима, брата старосты. За то, что сахарок даёт и брюхо ему чешет.

Теперь, рассмеялся и серый – восторженно, по-детски:

- Молоток! Устроился! Получше, чем жил бы у гармов!

Поодаль, в нетерпении выдохнула Мелисса. Потрёпанный и серый вмиг стали собраны, серьёзны.

- Время! – окликнул потрёпанный Эрву.

И четвёрка продолжила путь. Серый напоследок кивнул в сторону орфа:

- Знал бы староста, кого держит…

- Разводить бы начал. На продажу – ответил потрёпанный в тон и прибавил шагу.

Серый поравнялся с Эрвой.

- А здорово ты со зверями…! Уметь бы тоже так в мозги влезать!

Эрва с улыбкой пожала плечами. Серый подался к ней ближе,

заговорщицки понизил голос:

- Жалеешь, что и с людьми так не можешь?

- Раньше, да! – легко пропела та – Пыталась научиться даже! Смешно, как вспомню. Глупо. Бесполезная трата сил.

Серый удивлённо вскинул брови. Эрва пояснила:

- У человека спросить же просто можно.

- Ха! Если скажет! – каркнул серый.

- Спросить можно хитро – парировала Эрва – Разговорить. Или у других узнать его секреты.

- Выпытать, вырвать – добавил потрёпанный.

- Ну… тоже… - Эрва нехотя кивнула – Так, или иначе, варианты есть. А звери? С ними как? Или, думаешь, они мало знают?

- Хм… - озадачился серый на ходу.

- Вот и получается, дар слышать животных, ценнее! – с триумфом закончила Эрва.

Мелисса впереди фыркнула, бросила небрежно:

- Призрак памяти, один глоток, и не надо никакого дара. Всё про всех узнаешь, про людей, про зверей, кого хочешь.

- Призрак памяти?! – в недоумении уставился серый ей в спину – Это ж сказки!

Мелисса, не удостоив ответом, свернула к дряхлому косому забору предпоследней избы – сырой и тёмной.

Все четверо миновали калитку и направились к дому. Он выглядел таким же спящим, как и остальные. Скорее, даже мёртвым, похожим на склеп гигантского размера.

Но, миг спустя, раскрылась дверь. И на порог решительно вышла старуха с посохом. Низкая, приземистая, непробиваемо плотная, в лоскутной шали, и грубой телогрейке. Словно, на улице не лето, не июнь, а поздняя осень.

Хозяйка дома явственно пылала гневом, готовностью

обрушиться на чужаков, рискнувших её потревожить. Но всё, что она увидела с высоты крыльца – безлюдный двор, и пролетающие в вышине звёзды.

- Кто тут?! – громыхнул старухин голос.

Сделав шаг вперёд, она тряхнула посохом. От набалдашника - змеиной головы, вибрирующей волной пронёсся воздух по двору.

И будто бы сорвал завесу – перед взором старухи из пустоты одна за другой, возникли четыре фигуры. Сначала две в мантиях с наброшенными капюшонами. Потом - двое в робах: потрёпанный

и серый, каждый с палочкой в руке.

Лицо старухи сомкнулось, затвердело. Поджались губы. Длинные пальцы крепче стиснули посох. А глаза - налились чернотой, предверием бури.

Потрёпанный с Мелиссой замерли. Серый сдал назад. Эрва же скинула капюшон и бросилась вперёд:

- Бабуля!

Огненно-рыжая, веснушчатая девчонка пятнадцати лет - она со всех ног побежала к старухе. Тугая косичка трепыхалась на затылке, как заячий хвостик.

Старуха вздрогнула, и змеиный посох вместе с нею. Тьма вмиг ушла из глаз. Суровое лицо обрело растерянный, а затем и беспокойный вид, утратив всю грозность.

- Кнопушка…? – выдохнула старуха и перевела взгляд на другую фигуру в мантии, которая тоже сняла капюшон – Лисичка…?

Эрва взлетела на порог, и стиснула бабулю в объятиях.

- Мммм! – зажмурилась от счастья – Бабушка-оладушка!

Мелисса подошла к крыльцу. Она была почти копия Эрвы, однако – не близнец. Двойняшка. Чуть другая форма носа, иной овал лица. И веснушек заметно меньше. Видимо, Мелисса боролась с ними, выводила. Зато такие же, как у Эрвы, жгучие рыжие волосы волной ниспадали на плечи.

Старуха, закрыв глаза, прижалась щекой к Эрве, потёрлась. Погладила по спине. Нащупав, потеребила косичку.

- Всё усмиряешь красоту? – сказала с лёгкой укоризной – В узду вяжешь… Зачем же, Кнопушка? Ведь загляденье! Посмотри на сестричку-лисичку – кивнула в сторону Мелиссы, которая остановилась у порога.

Мелисса сомкнула губы, точно, как сама старуха минутой ранее.

Она, в общем-то, и походила на грозную свою бабку больше, чем искристая, живая Эрва.

Та помотала хвостиком-косичкой.

- Бабуль, мне так удобнее! В лицо не лезут. Я вообще состригу их, как только в общежитие съеду.

И вдруг, широко распахнула глаза, и вся осветилась, воскликнув:

- Слушай… Ты же не знаешь! Мы поступили! Бабуля! Мы обе! Прошли конкурс! На бесплатное! Ты представляешь?!

Мелисса внизу покивала со скептическим видом:

- Мгм, удивительно, как ты-то смогла его пройти? Элементарную завесу даже сделать не можешь…

Эрва огрызнулась вполоборота:

- Если бы я всё могла, чему тогда учиться? Скажи, бабуль?

Старуха погладила её по плечам.

- Всегда есть, Кнопушка, чему. И у кого. А что поступили, знаю. В газете были списки.

- Ага, а мама до сих пор не верит! – рассмеялась Эрва.

Старуха в тот же миг как опомнилась.

- А где мать? – взгляд тревожно заметался по двору – Вас одних отпустила? В такое время?!

- Баб, мы не одни – терпеливо сказала Мелисса, и поведя головой, указала назад, на двоих в робах.

- Да, бабуль, знакомься! – подхватила Эрва и представила потрёпанного – Николай! – а затем, серого – Миша! А это наша бабуля! Баба Сейда.

Потрёпанный кивнул:

- Наслышан.

Серый неловко улыбнулся, хотел тоже что-нибудь сказать, да не решился.

Баба Сейда недобро взглянула на обоих. Стрельнула глазами на палочку у серого в руке:

- Зачем достал? Кого взрывать тут собрался?

Серый засопел, смутившись ещё больше.

- Да это так… - промямлил невнятно – Ложная тревога.

И загнал палочку обратно в рукав.

Баба Сейда переключилась на потрёпанного. Но - тот не стушевался. Напротив, посмотрел на ведьму с вызовом.

- Кого взрывать? – переспросил он, криво усмехнувшись – Любого, кто мешаться будет. Сами говорите: время такое.

И лихо крутанул палочку пропеллером меж пальцев, с шелестящим лёгким свистом.

Баба Сейда потемнела. Эрва быстро заглянула ей в лицо.

- Бабуль, ты что? Это ж их работа! Они нас охраняют!

- И вас теперь, тоже – сказал потрёпанный ведьме – Собирайте вещи, собирайтесь сами. Перевозчик дал сорок минут. Уже прошло двенадцать.

- Да! – подхватила Эрва – Бабуля, мы за тобою!

Баба Сейда замерла. И вновь неуловимо изменилась, став какой-то, словно бы, чужой, нездешней. Медленно отстранилась от Эрвы.

- Я написала всем, что не поеду! – отчеканила хлёстко – Ещё неделю назад. И вашей матери тоже.

- Мы читали! – отмахнулась Эрва.

- И что же? - голос ведьмы зазвенел металлом.

- Баб, ну, как мы тут тебя оставим? – вмешалась Мелисса.

- А как вы меня заберёте? – холодно ответила баба Сейда – Свяжете? Я свой дом не покину!

И отступила на шаг - во тьму, которой, сочилась её изба, бревенчатые стены.

- Твой дом, как раз-таки, там! – воскликнула Эрва – Ты ж родилась в нём!

- Дом там, где живут – сурово ответила ведьма – А я живу тут. Уж скоро, двадцать лет как.

- Ооо, господи… - с тоской протянула Мелисса, закатив глаза.

Потрёпанный вздохнул, обмяк, сбросив напряжение.

- Тут скоро будут немцы – сообщил он буднично, между делом, и принялся запихивать палочку в рукав - Вы у них на пути: железная дорога рядом.

Эрва с тревогой посмотрела на бабу Сейду.

- Вот значит, мимо и проедут – пригвоздила старуха.

- Не проедут – качнул потрёпанный головой – Пройдут, как саранча. И хорошо, если только солдаты. А если Чёрное солнце?

Эрва вздрогнула:

- Бабуль, а ведь, правда!

Баба Сейда презрительно дёрнула щекой.

- Что ему в глуши тут делать?

- Что и везде – потрёпанный тряхнул рукавом, проверяя, хорошо ли держится палочка внутри – Искать вашу силу, оружие.

- У меня никакого оружия нету – глухо произнесла ведьма – Фемада уже дом смотрела. Всё, что ценного нашли, забрали на склад, до конца войны.

- А чего не нашли… – усмехнулся потрёпанный.

- …Того не найдёт и ваше Солнце! – сверкнула баба Сейда очами, как вспышкой.

Потрёпанный качнул головой:

- Тогда, возьмут всё, что будет.

- Всё, что будет, не подымут! – голос ведьмы был твёрд, хоть и мрачен – А подымут, надорвутся.

Потрёпанный смерил её скептическим взглядом, ничуть не

убеждённый. Как, впрочем, и Мелисса.

- Баб, ну даже, пусть и так! – выпалила она раздражённо – Как ты сама-то здесь будешь?! Одна! Отрезана от всех!

- Не отрезана – сказала ведьма – Серафима в Рядье остаётся. Гавриил и Габия в Скалбе, тоже.

- Баба Габия? – встрял серый – Говорят, она слабеет.

Старуха тотчас окатила его неприязненным взором, словно, обварила кипятком.

- Покрепче будет тех, кто болтает! И кто слушает их, тоже!

Серый совсем утух, решив, видимо, больше не связываться. У Мелиссы же, окончательно лопнуло терпение.

- Ну, и зачем вам вчетвером тут?! – вскричала она – Для чего?! В чём смысл-то, я не понимаю!

Серый округлил глаза, украдкой посмотрев на старуху. Потрёпанный тоже напрягся. Эрва вся подобралась, встав меж сестрой и бабкой.

Но, гром не грянул. Напротив – лицо ведьмы смягчилось, взгляд потеплел, став непривычно родным и домашним. Казалось, ещё миг, и она улыбнётся внучке.

- А в том, Лисичка, дело… - произнесла баба Сейда – …что беда к порогу подступает. Придёт сюда, и кто им пережить её поможет?

Легко и плавно ведьма качнула головой в сторону спящей деревни, накрытой лунным сиянием, как тонким полотном. Все невольно оглянулись, даже Мелисса.

Дома, сараи, мелкие хозяйственные постройки будто настороженно молчали, понимая, что речь идёт об их судьбе.

И Эрва, вдруг, удивлённо вскинула бровки, только сейчас обратив внимание на ближнюю избу:

- Ого! Бабуль! У тебя соседи появились?

Дом по ту сторону общего забора на контрасте с ведьминым жилищем, выглядел приветливее, светлее.

Сбоку к нему притулился огород с морковными, чесночными грядками. Рядом искрилась под луной теплица. Тянулись картофельные борозды. Словом, всё дышало жизнью.

- Новенькие? – Эрва взбудоражено посмотрела на бабу Сейду.

Посреди соседского двора высилась песчаная горка в пять-шесть вёдер. А вокруг валялись пластмассовые солдатики, затаившись кто где, в ожидании утра и нового боя.

Игрушечная эта армия обрадовала Эрву сильнее.

- У них ещё и дети?! Бабуль, ну, наконец-то! Деревня оживать теперь начнёт!

- Если уцелеет… – резонно заметил потрёпанный.

И осёкся под колючим взглядом бабы Сейды.

Эрва же, как ветерок, рванула со ступеней и полетела к разделительному забору – напористо, неостановимо. Казалось, уткнувшись в него, она повиснет на штакетнике, и с жадностью начнёт разглядывать соседский двор, постройки.

Но Эрва, не сбавляя шаг, сдёрнула с себя мантию. И набросила её на забор - как покрывало, образовав широкое чёрное пятно, похожее на провал, или проход в пещеру.

В следующий миг Эрва скользнула в эту темнеющую пустоту и… оказалась по другую сторону ограды – на территории соседей. Не оборачиваясь, потянула мантию за собой, сняв её с досок, снова накинула на плечи. И пошелестела дальше.

А позади остался всё тот же обычный забор - без единой прорехи.

Эрва бесшумно проплыла мимо песочной горки, и достигнув избы, прильнула к ближайшему окну. Внутри, конечно, была тьма. Лишь грубые очертания комода едва-едва проступали во мраке. Эрва, однако, всматриваться не стала.

Обернувшись, она глянула в ночное небо - на луну. И юркнула ладошкой за пазуху, откуда вынула массивный кусок янтаря. И судя по напрягшейся руке - довольно тяжёлый, пронизанный тончайшими нитями, похожими на капилляры.

Потрёпанный невольно подался вперёд. А серый тихонько присвистнул.

Эрва же воздела лимонно-жёлтый камень вверх, и он, попав под лунные лучи, начал изменять окраску. Сперва - побледнел.

Потом, побелел. Затем, белизна растворилась, став прозрачной, словно янтарь превратился в хрусталь. И засиял крупным бриллиантом.

Эрва поднесла его к окну. Янтарь потянул за собою лунные струны. Пройдя сквозь камень, они пронзили и стекло. Алмазные блики заиграли на дощатом потолке, воздух наполнился звёздной пылью.

И комната озарилась серебристым светом, вся заблестела, засверкала, явив внутреннее убранство: стол – на нём книжки, тетрадки, цветастая чашка, и рядом фантик от конфеты. Стулья тут и там. Разбросанная по ним детская одежда. На стене ковёр с оленями у водопоя. У дальней стены койка. А в ней спал ребёнок - мальчишка двенадцати лет, откинув одеяло, видимо, из-за летней духоты.

Эрва направила на него пятно света. И взвизгнула от восторга, увидев веснушчатое лицо.

- Лиса, тут паренёк! Он рыжий! – вскричала, обернувшись к Мелиссе – На нас похож! Ну, правда! Весь в конопушках!

Мелисса покосилась на сестру, с недовольным видом дёрнула головой.

А Эрва осветила мальчишку получше, и - хлопнула глазами, явно, ничего не понимая.

- Ой… не рыжий… Только конопатый… А волосы чёрные, как уголь… Мила, глянь-ка! – и посмотрела на Мелиссу.

Сестра демонстративно отвернулась.

Эрва оглядела детскую дальше. В стене напротив - темнел дверной проём в смежную комнату. Дорожкой туда тянулся половик, а дальше густел сумрак.

Тогда, Эрва тихонько подула на янтарь, как на тлеющую головешку. И - камень действительно разгорелся, наполняясь белым жаром. А вместе с ним усилилось и магическое свечение, поглощая в избе остатки тьмы, везде, где она ещё могла укрыться.

Бревенчатая же стена-перегородка, вдруг, стала таять под нестерпимо ярким светом, истончаться, открывая взору соседнюю комнату. Такую же уютную, разве чуть поменьше. Первое, что сразу бросилось в глаза: широкая кровать и в ней молодая женщина, свернувшаяся клубком. Будто, прикрывалась от удара.

Рядом, на тумбочке сверкнул льдинкой стаканчик, заслоняя пузырёк с чем-то медицинским: не то капли, не то микстура.

Женщина тоже спала, но беспокойно. Вздрагивала судорожно, как в спазмах. Да и вообще, видно, тяжело дремала до поры, уснув крепче лишь с помощью летары.

Больше в избе не было никого - третью комнату занимала просторная кухня с печью и сервантом.

- Они вдвоём живут? – оглянулась Эрва на бабулю – А где их папа?

Баба Сейда угрюмо вздохнула:

- Война давно сюда пришла. Вперёд ваших немцев.

Эрва изменилась в лице. Веселье схлынуло, оставило её. Девчушка поникла.

Повисло гнетущее молчание. Потрёпанный и серый задумчиво смотрели – один в землю, другой на соседскую избу. Мелисса плотнее запахнулась в мантию, словно, озябла.

- Ступайте – велела баба Сейда внучкам – И матери скажите, чтоб не приезжала.

- Она и не сможет – сказал потрёпанный – Это последняя лодка в ваш район.

- Тем лучше – прозвучал безжалостный вердикт.

- Да кому лучше? – воскликнула Мелисса – Мы ведь тоже не сможем!

- А вам и нечего тут! – осадила её ведьма – У вас учёба!

- Бабуль… - жалобно проговорила Эрва от соседской избы – Это неправильно как-то…

- Я сама так решила! – тон стал ещё более резким, упрямым – Не вздумай попусту себя корить!

Эрва всхлипнула, смахнула слезу со щеки. Но, баба Сейда оставалась тверда и непоколебима.

- Уводите их! – бросила потрёпанному и серому – Пора.

Потрёпанный пожевал губами, о чём-то размышляя. И тронул Мелиссу за мантию:

- Да. Нас поджимает. Скоро собаки проснутся.

Мелисса не шевельнулась, лишь спросила бабу Сейду устало:

- А если ты погибнешь? – и неопределённо кивнула вверх, на звездопад в ночном небе.

- Зато, на своём месте! – стукнула посохом старуха.

Опять настала тишина, ещё более плотная, чем прежде.

- Что ж… - проговорил потрёпанный – Тогда, удачи.

Эрва посмотрела на спящего мальчишку. Погладила оконное стекло, будто самого ребёнка на его фоне. Грустно улыбнулась:

- И тебе, чёрненький рыжик.