Правительство Германии обязало всех детей страны вести себя плохо, чтобы Санта клаус подарил им уголь, таким образом хоть как то протянуть следующий отопительный сезон.

К нам в третий класс пришёл новенький.

Обычная школьная форма, обычный портфель, вполне общительный, не хулиган, но и не заучка, крепкий середнячок в учёбе. Даже имя вполне обычное - Игорь.

Но при рождении ему досталась фамилия, несовместимая со спокойной жизнью  - созвучная с интернациональным названием крайне тупого человека и психиатрическим диагнозом.

Сначала, как водится, Игорю не давали прохода, употребляя всуе его фамилию и её вариации, по поводу и без. Однако, "пациент" реагировал на простые обзывалки крайне вяло, а от драк не увиливал, и через пару месяцев дети от него, в основном, отстали. Тем более, что при общении с окружающими он не давал поводов сомневаться в своей адекватности. Со взрослыми было сложнее...

Родители большинства из нас проявляли в школьной жизни детей достаточно сдержанное участие, ограничиваясь, в основном, посещением классных собраний и организацией некоторых школьных и внешкольных мероприятий. Но были и персоны с повышенной, местами нездоровой активностью, считавшие своим долгом под предлогом улучшения учебно-воспитатньного процесса  формировать удобный лично им уклад школьной и семейной жизни, хотя им этого никто и не поручал. У нас это были пять или шесть мамаш. Возглавляли эту секту две бесноватые леди:

- А. - мама Гали (страшненькой барышни, прозванной за агрессивное поведение и общую деревянность "Буратино"),

- и Л, внешне похожая на Надежду Константиновну Крупскую в последние годы её жизни - мама Алёны (пухленькой надменной девицы с замашками принцессы).

Обе эти тётки считали себя и своих деточек умными, с которыми все обязаны дружить, а остальных детей - быдлом, мешающим хорошо учиться и которое должно только платить и каяться. Игорь с его фамилией был для них просто находкой.

На каждом родительском собрании от них поступали жалобы, например: этот не хочет дружить с Галей (не дал списать, отказался нести портфель, не захотел дежурить по классу вместо неё - это про Митю), этот не защитил Алёну от хулигана (барышня нахамила парню из параллельного класса, получила за это по носу - тут вам рабочий район, а не Большой театр - а виноватым оказался одноклассник, который был за углом метров за тридцать от места событий, а должен был предвидеть и вмешаться, потому, что он девочке нравится - это про меня, кстати) и тому подобный вербальный бред. А Игорь - вообще ненормальный, потому, что вот и фамилия говорящая,  должен быть "выселен из наших мест"(с). Наша классная руководительница в основном вяло их поддерживала, но чаще лишь горестно кивала - всё понимала, но ссориться не хотела. Заметим, что доставалось, главным образом, мирным парням, а хулиганов практически не тиранили.

Такая накрутка давала свои ядовитые плоды. И в части отношения классной, и в части нервозной обстановки вообще. Дети зачастую подражают родителям и руководствуются их мнением. Вот и Галя с Алёной взялись за Игоря и его фамилию с новыми силами. Классная, науськанная Л. и А., периодически вызывала отца Игоря в школу и высказыаала ему за поведение сына, не способногл наладить отношения с одноклассниками. Мне до сих пор интересно: у неё самой хоть раз в жизни получилось пожать руку, сжатую в кулак?

Родители одноклассников реагировали на происходящее в классе по-разному, в основном никак, ибо либо всерьёз не воспринимали (дети сами разберутся, сам виноват - распространённая в то время позиция), либо сил не хватало - у всех хватало дури и проблем на работе, в быту. Отец Игоря присутствовал на каждом родительском собрании. Сидел, слушал, мрачнел, ничего не говорил. А жаба с гадюкой всё больше распалялись...

Но всему есть предел. Как-то раз - это было после зимних каникул, на очередное собрание вместо папы пришла мама Игоря.

Длилось эта встреча дольше обычного. Вернувшись оттуда, мой папа ничего толком не рассказал, в ответ на мои и мамины вопросы отвечал весьма кратко и малоинформативно, перемежая словами: "Бред. Дурдом. Кордебалет с пьяными верблюдами. На работе за участие в таком хотя бы оклад положен". Поэтому пришлось расспрашивать отца моего друга-одноклассника Артёма, когда мы вечером пошли гулять с собаками. Свидетель долго посмеивался, попыхивая трубкой, и рассказал Слово о маме Игоревой.

Следует отметить, что никто из нас толком не знал, кто у Игоря родители и чем они занимаются. Среди родителей одноклассников знакомство было самое шапочное. Периодически вместо отцов в класс приходили матери и наоборот, в следующий раз мог придти или другой родитель, или, как у Сани К., бабушка, или дед, тётка, например. Сидели родители на собраниях вовсе не на тех местах, которые занимали дети, а как придётся. Поэтому пришедшей в класс маленькой, миловидной, вежливой женщине никто не удивился, хотя раньше её здесь не видели.

Начиналось всё обыденно: вопросы учёбы, успеваемости, культурной и трудовой программ. А затем - любимая, культовая тема "актива" - ПОВЕДЕНИЕ.

Л. была в ударе - трясла очками, плевалась. "Мешают учиться", "ненормальные", "никакой дисциплины", "нанимайте репетиторов" сыпалось из золотозубого рта как из рога изобилия. Добавила пару сотен разных слов и А., под конец речи упомянув Игоря и пару производных от его фамилии, с пожеланием привлечь к решению проблемы психиатра.

Не сразу и не все заметили, что новенькая участница как будто только этого и ждала. Она встала с места и, мило улыбаясь,  молча пошла по рядам, раздавая каждому какие-то листки. Классная, Л.и А.тоже их получили.

Сначала никто ничего не понял, кроме Л. На листах были копии одного и того же заключения психолого-психиатрической экспертизы в отношении Игоря К., 10 лет. Много специфических терминов и определений, и выводы о том, что патологий и нарушений не выявлено. За подписями врачей, в том числе светила психиатрии, профессора Ш.

- Все ознакомились? -спросила королева сегодняшнего бала, и, не дожидаясь ответа, вышла к доске.

Л.забеспокоилась, А.- ещё нет, но вечер явно переставал быть томным.

- Прошу всех сейчас меня внимательно выслушать. Перед Вами документ, свидетельствующий о том, что мой сын не страдает никакими психическими заболеваниями, вменяем и здоров. Изоляция от общества и принудительноп лечение ему не требуются. Замечу, что подобного документа в отношении Вашей дочери, - тут гостья обратилась к А., - никто не видел. Но, полагаю, для Вас, со связями Вашего мужа, получить такой не составит проблемы.

Народ зашевелился, послышались смешки. Л. сидела и багровела. А.открыла было рот.

- Я ещё не закончила, - голос уже звенел металлом.

Рот А. захлопнулся.

Дальнейшая информация предназначалась, в большей степени, классной руководительнице. Та постигла, что происходящее во вверенном ей классе при её попустительстве называется издевательствами и травлей, а то, что озвучивается в отношении Игоря на родительских собраниях - клеветой и оскорблениями при свидетелях. Если же таковых вдруг поразит потеря памяти - имеются аудиозаписи, сделанные отцом Игоря. Директору школы уже написаны два заявления, ходили дважды на личный приём, но поскольку ничего не изменилось - имеет место, как минимум,  нарушение документа Минобразования (номер и дата документа), и повторение прецедента (суть прецедента).

Тут собралась с духом А., и из её шипения присутствующие узнали, что у Игоря проблемы с социализацией.

- В прошлом году в другой школе одного юного социализатора выбросили из окна. А чуть раньше похоронили ещё одного. И не надо думать, что половая принадлежность спасёт.

- Угрожаете?! - вышла из комы Л.

- Ещё нет. А вот теперь буду. Если гадкие речи в отношении моего сына не прекратятся - ситуация заинтересует прокуратуру. И министерство тоже. И ваши подружки из гороно, уважаемая-не-знаю-правда-кем А., не помогут - себе дороже. А чтобы никто не сомневался в серьёзности моих намерений - побуду Кассандрой. Ваш директор (взгляд на Л.) хотел быть депутатом Горсовета. Об этом ему придётся забыть, и скоро он узнает, почему и из-за кого именно. У нас тоже есть связи. Если не уймётесь - дальнейшие события  вам тоже не понравятся (взгляд на Л., потом на А.).

Л.покрылась пятнами и вернулась в кому. А.сидела темнее тучи и что-то булькала себе под нос. На классную страшно было смотреть.

- А вы, - это уже обращение к остальным, - получаете удовольствие от того, что ваших детей позорят и шельмуют, по существу, ни за что? Если да - так и сидите, молчите,  но не удивляйтесь, что дети не вступятся за вас, когда придёт нужда. Если же нет - почему терпите всё это? И вот этих? И всю ту ересь, которые они несут? Задумайтесь об этом здесь и сейчас.

Урок окончен, все свободны.

Игорева матушка работала водителем троллейбуса. У неё была другая фамилия, поэтому ранее многие её с Игорем не соотнесли.

Лекция возымела действие. От Игоря отстали, обзывалки закончились. Галя и Алёна его даже не замечали, а их мамаши основательно притихли. Игоря результат более чем устроил. Остальных вечно обвиняемых тоже оставили в относительном покое. Лично для меня это выразилось в том,  что в моём дневнике оценки за поведение чудесным образом исправились с двоек на пятёрки без усилий с моей стороны. Ненадолго, впрочем - в четвёртом классе начались новые приключения.