Жизнь моя монотонна и скучна, поэтому во снах обычно творится разное. Сегодня, например, украла три литра красной икры на рынке.
Это был то ли Эль Расто в Мадриде, то ли рынок ведьм в Боливии, то ли почивший московский Черкизон — во сне все реальности сплетаются в одну, что твоё макраме.
Икра хранилась в банке. Суровый сосуд, не чета современным легкомысленным: из толстого зелёного стекла, с чуть неровным стыком на боку и узким высоким горлышком – чтобы добыть из такой банки, скажем, солёный помидор и не раздавить, надо просить самого младшего члена семьи, чья рука гарантировано не застрянет.
Я не собиралась красть. Это вышло случайно, как бывает во снах — рынок неожиданно кончился, цивилизация сменилась, а тяжёлая банка осталась в моих объятиях. Капроновая крышечка с выпуклой эмблемой «сделано в СССР» была тугой и осязаемой (и бабушкин голос в голове: не держи за крышку, уронишь жеж..) И я держала банку крепко-крепко.
Икра – это не про еду. Это всегда настроение.
Например, Новый год в детстве. Решительно непонятно, чем он лучше всех предыдущих, но обязательно, обязательно будет счастливым, как говорят взрослые. Иначе зачем эта ёлка, оливье с горошком, сельдь под шубой, и ещё куча всего вкусного в таких количествах, будто надо продержаться не ночь, а целую зиму.
Нарезной батон щедро намазан вологодским маслом, а сверху выложен узор икринками – они все на почтительном расстоянии друг от друга, так что ешь бутерброд не с икрой, а с запахом икры.
К тому времени, когда тебя, ребёнка, отправят спать, батон засохнет, масло растает, а икринки покроются противной корочкой. Но их всё равно доедят, потому что баночку деликатеса "доставали", а потом хранили с лета.
Когда вы безнадёжно взрослый, икру хорошо есть маленькой костяной ложкой, запивая водкой, что лежала во льду старого холодильника с прошлого лета.
Но потом реки промёрзли насквозь, снег добрался до окон, солнце осталось в мифах и легендах, а вас прислали сюда то ли в ссылку, то ли в командировку. Типичный март на севере, где-то между Мурманском и владениями Белой Колдуньи, последней королевы Чарна.
Икра — тёплая, живая, чуть тронутая солью, запивается невесомой водкой, такой холодной, что губы невольно прилипают к крошечной рюмке-напёрстку. Десять ложек икры, десять рюмок водки, один старый друг или случайный любовник — как раз чтобы пережить эту полярную ночь. Надо кутаться в меха и разочарования, говорить о сокровенном, смотреть в окно, а видеть себя. Никуда не спешить, потеряться между кризисами и революциями как герои «Загадочной истории Бенджамина Баттона».
Ну а если вы влюблены, попробуйте икру с игристым. Лучше взять то, что выпускается маленьким шампанским домом, где из века в век одни и те же руки одной и той же семьи обрывают старые лозы, отжимают виноград, любовно хранят бутылки вдали от света. Этикетка наклеена чуть криво, простим её за это.
Возьмите такие узкие бокалы, какие только найдёте. Пусть на одном будет скол – проведите по нём пальцем, запомните ощущение.
Подайте к икре свежее сливочное масло, тёплый хрусткий багет, сбрызните лимонной цедрой как конфетти. Добавьте немного моря за окном, желательно не в сезон, и крики чаек. Поцелуйте губы, пахнущие шампанским.
Пожалуйста, никаких селфи, никаких следов и улик. На фото всё будет выглядеть пошло и плоско. Только память, только блики на сетчатке, случайное воспоминание, что всплывёт при неловкой встрече через много лет между вами двумя, давно уже чужими, внезапным «А помнишь, тогда в Нормандии…»
Если вы неудержимый патриот, гжель и хохлома, то вот вам конец зимы, Масленица, «перезимовали, славатегосподи…»
Пеките блины — разные, на всю большую семью. Пусть будут дрожжевые и без, на кефире, молоке, пышные или тонкие, по старинному рецепту или на глаз, на кипятке, с ложкой водки, с яйцами или без оных, а вот тётя Наташа гречневую муку всегда добавляла, сковорода только чугунная, бабушкина, и кусочек сала на вилке, чтоб смазать…
А пока новорождённый блин шипит чуть слышно на тарелке, полейте его от души топленым маслом.
Икру кладите щедро, так чтобы свёрнутый вчетверо блин распух и истекал икринками. Макайте всё это богатство в сметану, запихивайте в разинутый до предела рот, запивайте обжигающим крепким чаем, куда кидайте рафинад кусками, сколько позволит чашка. Выдыхайте тяжело, как будто не едите, а поднимаете пудовые гири.
Ешьте блины с икрой неделю, возненавидьте её проклятую как Верещагин из «Белого солнца пустыни». Повторяйте ежегодно.
После всей этой икорной беготни проснулась поздно, крепко прижимая к себе подушку (не за крышечку, бабушка, нет-нет..) На наволочке подозрительные следы слюны, простыни сбиты убегающими ногами, во рту – вкус украденного деликатеса, guilty pleasure. Встала разбитой и несчастной, как человек, в чьём доме нет и никогда не было икорницы. Решительно отказалась от яиц на завтрак, молчала над кофе, медленно возвращалась в жестокую реальность, где нет трёхлитровых банок с икрой. Не понимаю, как жить после таких ночных перформансов.
И да, если сегодня у вас во сне пропало три литра вкуснейшей икры нерки — знайте, мне стыдно, но я ни о чём не жалею.
Ни о чём.
