Хроники Избранных. Глава 2: Ночные цветы
Мелтон, графство Лестершир, Великобритания, июнь 2016 года
Маленький домик в тихом пригороде был окутан розовым одеялом заката. В открытые окна из сада медленно вползал сладкий аромат распускающихся цветов.
Феникс сидел за кухонной стойкой, сонно уронив голову на руки. Пшеничные волосы свешивались ему на глаза, скрывая выражение его лица.
Голос матери звучал встревоженно:
– И давно у тебя эти сны?
– Несколько месяцев, – Феникс размеренно вздохнул и, наконец, сел прямо, – Сначала было реже. Сейчас... Эмм... Сейчас почти каждый день...
Он поднял глаза на Гвен.
Выражение лица матери ничего хорошего не предвещало. Тонкие брови задумчиво сдвинулись к переносице, руки подрагивали. Феникс пожалел, что ляпнул про свои сны. Мать и без того была чересчур нервной. Не хватало ещё грузить её своими проблемами.
Да и вроде бы, что тут плохого? Все видят сны. Все считают это нормальным.
Но он не все.
Феникс не был обычным человеком. Он вообще не знал, человек ли он и насколько.
И всё в его жизни было не просто так.
Все что-то значило.
Было признаком чего-то.
Все и всегда.
А хорошего или плохого, это уж как повезет.
Сны не были исключением. Нет, если бы они не повторялись каждый день с точностью до мелочей, то все было бы в порядке.
Но они приходили снова и снова. Всегда одинаковые. Всегда куда-то его манящие.
И это явно что-то означало. Но что?
Закрывая глаза, Феникс каждый раз надеялся, что увидит что-то другое. Пусть обычное. Банальное. Да, банальное было бы отлично.
Но сон повторялся.
Последние пару недель он стал таким же постоянным спутником Феникса, как его собственная тень.
Может, у него просто крыша едет?...
Но тогда это какая-то странная форма шизофрении. Психологи бы вообще сказали – ну какая же это шиза? Разве можно отнести сны к психическому расстройству?
Это же просто образы в памяти, да?
Казалось бы, такая мелочь. Но когда кто-то ставит в твоей голове на повтор сны про горы и девочек, невольно задумаешься, к чему бы это.
На что намекают тебе высшие силы?
И если это обрывки воспоминаний, то как он может помнить события, явно происходящие в средневековье?
– Неспроста это, – Гвен, прикусив губу, поставила перед сыном чашку кофе с молоком.
– Паранойя не за горами, – коротко кивнул Феникс, набрасываясь на любимый напиток, как на великое спасение. Кофе взбодрил его, прогнал остатки сонливости. Теперь парень чувствовал себя значительно лучше.
Он посмотрел на Гвен. Мать стояла напротив, нервно стиснув в руках свою чашку:
– Может быть, это как-то связано с твоим пробуждением? Ты как раз в том возрасте, когда... ну... когда всё начинается.
Начинается? Феникс потянулся. Скорее заканчивается. Неужели она еще на что-то надеется?
– Мне исполнилось шестнадцать, мам. И я не могу поднять даже эту ложку, – кивнул он на стол, – Без помощи рук. Вряд ли у меня вдруг в таком возрасте проявится дар. Вряд ли он вообще у меня когда-либо проявится. Будем реалистами. Насколько мне известно, дар формируется к четырнадцати годам.
Гвен ободряюще накрыла его ладонь своей:
– Обычно к четырнадцати. Но ты же особенный, сынок. Ты отличаешься от остальных.
– Это точно, отставанием в развитии, – пробормотал Феникс, с невеселым смешком отводя взгляд, и вдруг улыбнулся, заглянув ей в глаза, – Не переживай, мам... Если даже он не проявится, мы и без него отлично проживем. Мы не пропадем, мам...
Секунду назад он хотел освободить руку, но теперь вместо этого только нежно сжал ладонь матери.
– Скажи Кейти, что я буду ждать ее в саду.
* * *
Белый алиссум, сиреневая вечерница, красный мирабилис, розовая бругмансия и левкой всевозможных расцветок наполняли небольшой садик невообразимым медовым благоуханием.
Несмотря на скромные размеры участка, цветов здесь были десятки. Они усеивали каждый свободный клочок земли, не считая небольшой лужайки со скамейкой.
Эти цветы цвели только ночью. Днем они смыкали лепестки, становясь невзрачными бутонами. Зато вечером, на закате, все они раскрывались, чтобы ими могла полюбоваться та, для которой они были посажены.
Кейти безумно любила цветы. Она восхищалась их красотой и ароматом, гладила нежные лепестки, даже говорила с ними.
А Феникс любил, когда Кейти улыбалась.
Поэтому и лишь поэтому они с Гвен засадили каждый дюйм этого сада цветами.
Кейти могла выходить из дома только ночью. От дневного света она быстро слабела, и никто не хотел рисковать её здоровьем.
Феникс отлично понимал, что несмотря на всю их красоту, цветы не способны поддерживать беседу. И чтобы Кейти не было скучно, он неизменно составлял сестре компанию. А потом клевал носом весь день и отсыпался по вечерам. Но он бы ни на что не променял эти часы.
Ночной сад стал их маленьким миром. Местом, где они могли поделиться всем - мечтами, страхами, сомнениями, радостями и печалями. И разделить всё великолепие коротких летних ночей, пропитанных медовым запахом цветов.
Ночь обещала быть звездной. В траве стрекотали цикады, над цветами порхали ночные мотыльки.
Феникс сел прямо на траву, запрокинув голову. Быстрый след метеора прочертил темнеющее небо, растаяв в вышине.
В разум закралась противная мысль, что от него толку не больше, чем от этого растворившегося в атмосфере камня.
Да ну и пусть бы так! Не всем быть супергероями.
Или в его случае суперзлодеями.
Феникс вдруг резко зажал рот ладонью, чтобы заглушить рвущийся наружу неожиданный всхлип.
Он не хотел быть злодеем.
И героем не хотел тоже.
Он был согласен жить, как обычный человек, но не мог себе этого позволить, даже если бы такое было возможно. Мама и Катарина нуждались в нем. В его даре, который все никак не хотел проявляться.
Если таковой у него вообще имелся.
Он мог сколько-угодно разыгрывать перед матерью спокойствие, но что они будут делать, если на них нападут? Как защищаться?
Дар, гребаный дар, он был нужен ему. Поневоле необходим.
Феникс вцепился пальцами в траву, не замечая, что вырывает растения из грунта.
Где же ты... Где ты, великая сила, которую обещает эрцгамма на его левом плече?
Может, этот сон... Может, мама права, и он предвестник пробуждения?
Небо пересекла еще одна яркая полоска. Хорошо, хоть до полнолуния пока далеко.
Послышались легкие шаги, и из сгустившихся сумерок показалась она. Тоненькая девушка лет четырнадцати казалась волшебным видением. Светлые локоны струились по её спине, достигая колен. Легкое бирюзовое платье подчеркивало её небесно-голубые глаза. Несмотря на ночную свежесть, Кейти не испытывала холода.
При виде Феникса ее лицо озарила нежная улыбка. Подойдя к нему, она ласково провела прохладной ладонью по его щеке:
– Ты снова переживаешь из-за своих снов?
От неожиданности Феникс остановился на вдохе. Разжал пальцы, выпуская несчастные травинки. Способность сестры чувствовать, что творится у него в душе, всегда заставала его врасплох.
Наконец, обретя дар речи, он поднял на нее глаза и весело улыбнулся:
– А не стыдно лезть в чужую голову?
Ответом был тихий мелодичный смех.
Феникс растерянно опустил взгляд на свои колени, не понимая, над чем именно она смеется.
Легкая ткань задела его лицо, зашуршала трава за спиной и спустя мгновение хрупкие руки обняли его плечи.
Кейти доверчиво прижалась щекой к его спине, и Феникс затаил дыхание.
– Ничего не бойся, братик, – пробормотала она, – Я знаю, мы с чем-угодно справимся все вместе.
Новый спазм перехватил горло. Порывисто развернувшись, Феникс обнял сестру и прижал к себе.
Кейти послушно сидела в его объятиях. И Феникс молчал тоже, встревоженно глядя в темноту.
А ночь медленно плыла над городом.
