ссылка

В небольшом провинциальном городе жил и работал столь же мелкий и захолустный человечишка. Работа его, честно сказать, не отличалась чем-то из ряда вон выходящим, да и вообще, была мало заметна, а порой не нужна вовсе.

Семён Михайлович, так звали нашего героя, был образцом среднестатистического гражданина. Имел жену и двух детей, о которых практически ничего не знал, хоть и жил с ними в одной квартире. Квартиру- незаурядную собственность, ежемесячно разорявшую Семёна Михайловича на пару-тройку тысяч деревянных. Он вставал рано, поздно ложился, много ел, настолько, на сколько позволял бюджет. По выходным любил жену и ездил за покупками. День за днём он перебирал бумажки и за два десятка лет изрядно в этом поднаторел, хотя выше собственного кресла так и не поднялся. Его уважали сослуживцы, хотя и не восхищались им, ценило начальство, хотя его мнение интересовало их в последнюю очередь. Так он и проработал бы всю жизнь, ушёл на пенсию и умер бы от собственного безделья и гнетущего ощущения бессмысленности существования, если бы не устававший автомобилист. Надо же перепутать газ с тормозом. Одно лишь нажатие на педаль сокращает жизнь быстрее любой сигареты.

Семён Михайлович очнулся и обнаружил себя стоящим перед дверьми весьма чудного лифта. Посеребрённый, с деревянным полом. «Похоже, дуб или сосна». - подумал Семён Михайлович. Несмотря на небольшой размер, в лифте имелась люстра венецианской работы высотой в пять этажей, до которой невозможно было дотянуться. Из громкоговорителя зажужжало: «Семён Михайлович вверх.» Лифт тронулся. Двигался он быстро, но не всегда вертикально. Пересёк облако, перемахнул космическую станцию, обогнул солнце, чуть не врезался в летящий где-то во вселенной чайник, зацепил пару котов. А может и не зацепил. Торможение было скорым. Посадка мягкой.

Выходя, Семён Михайлович заметил, что его засаленный рабочий костюм исчез, как и подштанники, бельё и даже ботинки, которые он всегда начищал до блеска. Остались только носки. Один с дыркой на пальце, другой на пятке. Теперь на нём был белый махровый халат с двумя карманами и поясом. Приученный к весеннее-осенним поездкам в Турцию бюрократ хотел было найти название отеля, но не обнаружил его. Да и тапок не было. По белой субстанции, расстилавшейся под ногами, можно было ходить и без них. В карманах пусто.

Несколько шокированный Семён Михайлович зашагал вперед, оглядываясь по сторонам. Из-за долгой работы с бумагами зрение его ухудшилось, а очки, как и прочие ценные предметы, канули в небытие. Свободно блуждающей и ничего не понимающей толпе была дана команда

- Построиться! Очередь начинает движение.

Куда деться Семён Михайлович не понимал. Не видел окружающих, то и дело толкавших его.

-Мужик, оглянись, эй, мужик!

- Это вы мне?- качаясь из стороны в сторону, спросил Семён Михайлович.

Да, тебе, а кому же ещё? А ну стой!

Обернувшись, человечка будто пригвоздили к невидимому основанию, но теперь он чётко различал перед собой старика, вольготно пребывающего на облаке. Старик был чужд мирской суете, а люди, желавшие толкнуть его, пролетали насквозь.

- Что, слепнешь?- сказал он. Голос глубокий, но хриплый, прокуренный. - на вот, глотни-ка винца.

Будучи в таком же, что и Семён Михайлович, халате на голое тело, он достал из кармана початую бутылку с надписью 777.

- Вообще, я не пью. - мямлил бюрократ, а старик на облаке уже вливал в его рот заветный напиток.

- От глотка не помрёшь- усмехнувшись ответил облачный незнакомец.

Семён Михайлович приложился сильнее и обнаружил, что перед ним не обрюзгший старикашка, а молодой красивый парень, да и в руках не три топора, а изысканное вино, запах которого, одновременно сладкий и терпкий, будил в окружающих самые тёплые воспоминания.

- Спасибо. - сказал Семён Михайлович. Он, наконец, увидел вдалеке огромные ворота с надписью «РАЙ!» такими большими буквами, что нельзя было их не обнаружить. Он ринулся туда, но столкнулся с пожилой незнакомкой, которая гаркнула на него, чтоб не лез без очереди и ударила палкой в колено.

«Откуда у старушки палка?» - задался вопросом Семён Михайлович, но не успел он задуматься, как все мысли тут же выветрились из его головы. Очередь не просто пошла, а побежала вперёд. И вот, когда одна лишь старушка оставалась перед нашим героем, дверь в необходимый кабинет, расположенный у самых ворот, захлопнулась. Время потянулось. Казалось, что прошёл год. Два, три, столетие! Дверь открылась. Вышла женщина. Вывесила табличку «Перерыв пять минут» и ушла. Время остановилось окончательно. Когда дверь, наконец, открылась, Семёну Михайловичу хотелось умереть ещё раз.

-Вы кто? - женщина, показавшаяся, на сей раз, чересчур суровой, взглянула из-под маленьких очков своими свинячьими глазками. - паспорт!- сказала она.

Семён Михайлович усмехнулся и вывернул карманы, показывая, что в них абсолютно пусто.

- Никогда бы не подумал, что на том свете с меня затребуют паспорт.

- И на том, и на этом и не только паспорт. - перечисление столь необходимых в раю документов затянулось.

-Хорошо, а как же я всё это получу?

Тонкие женские ручки замелькали по столу, набирая всё новые и новые стопки бумаг. Кабинетная властительница что-то щебетала, выпихивая почившего гражданина вон. На каждой бумажке, в каждой строчке был номер кабинета с инструкцией, что просить и что взять с собой. Совсем недавно он сам выставлял озадаченных граждан с подобной кипой вторсырья. Но тут уж ничего не поделаешь, хочешь в рай, придётся покопаться в дерьме. Предвкушение вечного блаженства заставляло поторопиться.

Для начала следовало пройти в кабинет 12, затем заглянуть в 26-ой, после в 78-ой, 15-ый итак далее, всё, как написано. Прямо по инструкции. Только после этого в первом кабинете можно было забрать заветную справку о смерти.

Вот теперь очередь тянулась действительно долго. Каждого принимали целый день, каждый час разносилось ужасающее «Обед!». Все вздыхали, но никто, несмотря на очевидное бессмертие, не лез вперёд, не качал прав. Все просто стояли и ждали.

Вдоль длинной человеческой цепочки проходил небритый проныра. Он, в отличии от остальных, носил чёрную кожаную куртку, лакированные туфли и широкополую шляпу. Он подходил к каждому, и каждому что-то предлагал. Добрёл он и до Семёна Михайловича.

- Паспорт и другие документы, не дорого.

-Простите, но денег у меня нет. К тому же это явные подделки. - заметил опытный бюрократ.

- Да, хм…Но попробовать стоит, цена то только твой халат, да поясок, а не пройдёт, так встанешь снова в очередь.

Семёна Михайловича грыз страх и одновременно ненависть к опостылевшей людской толчее, которой не было конца. Он уже был готов сказать «Да», как вдруг, откуда не возьмись выбежал нагой человек и начал дубасить того, что в куртке и крыть его с ног до головы таким числом низкопробных слов, что уши завяли бы даже у самого опытного строителя. Пришлось отказаться от предложения человека в куртке. Барыга попытался было уговорить упирающегося клиента, но бюрократ был непреклонен.

- Возьмите хотя бы визитку, Семён Михайлович. – свободная от борьбы рука вложила небольшой картонный прямоугольник в карман махрового халата. Бесчестный торговец испарился, как и его разъярённый покупатель.

Очередь будто остановилась. Двери открывались и закрывались, но конца им, всё одно, не было. Кипа бумаг копилась. Требовалось посещать всё новые и новые кабинеты. Уже готовясь войти один из таких, всё так же мирно шаркая ногами в равных носках по мягкому облаку, ко входу вдруг вылетел чёрный автомобиль. Транспортное средство сыграло роль шара, а ничего не соображавшие души умерших- кегли. Страйк! Из авто вывалился толстопуз. «Мне без очереди». - простонал он. Все собранные Семёном Михайловичем документы уносил не весть откуда взявшийся ветер. За рулём чёрного авто сидел знакомый барыга. Он улыбнулся и постучал по карману. Люди были в ярости, но всё, что они сделали- смирились и заняли свои места в очереди, продолжая роптать. Семён Михайлович нащупал визитку. Достал её. На белом фоне красными буквами было написано «Добро пожаловать в ад.»

Ладно, сдаемся, парни, так как народ не выкупает, давно пора признать ряд фактов:
1. Еще в мед. вузе на первой же паре нам доходчиво разьяснили, что человек может умереть по двум причинам: от старости или от рук другого человека, а остальное - вымышленная хуйня и предлог его выпотрошить. Остальные шесть лет нас посвящали утонченному искусству поэтапного лишения людей органов, либо уж, в крайнем случае, одномоментному бальзамированию препаратов. Удаленные материал высылается регулярно при помощи спасательных капсул на Нибиру и колонии 1 и 2 порядка (там сложная система, не буду вдаваться в подробности).
2. Поначалу еще в средневековье всех, кто на борщевик наткнулся или у кого горло першило, мы с ходу списывали со счетов и шарашили вымышленные диагнозы типа чумы и сибирской язвы и планета Нибиру получала поставки огромного количества человеческих органов и процветала, позже конечно все стали аккуратнее и даже руки мыть начали и мы успели только под шумок ввести чипирование, чтобы контролировать численность людей и их перемещения.
2. Потом так вообще народ стал реже простужаться, пришлось конечно попотеть и сочинять всякие инфаркты, когда просто у людей где-то кольнуло в груди и мы начинали уже «вам срочно надо таблеточки (яд естественно) или ставить стент (как правило используются изотопы радия, тория или урана), но потом человеческие политики задушили эту тему и пришлось притворяться, что инфарктов все меньше.
3. Пробовали еще с диабетом вырубать, но там тоже сложная свистопляска и глюкометры, какие-то сахара, тяжело людей убедить в том, чего нет и в общем на жирных только канало и продолжает канать, время от времени пользуемся, в целом норм тема.
4. ...
5. Ну и по итогу, учитывая, что чипироваться стали все реже, антивакцинационные компании пошли и прочие, мы решили, что пора возвращаться к истокам и ебошить за ОРЗ смертельный вирус (лол, его вообще кто-нибудь видел?), чтобы менее палевно происходила экстракция донорских органов, придумали изоляции (ну как в этой вашей эмонг ас), так проще стало отлавливать по углам и хатам. Ну и чипирование конечно воссияло новыми красками, так что тут мы двух зайцев убили. А намордники позволили нам с большей простотой скрываться в толпе, мы уже даже клыки перестали тупить (на самом деле больно каждый раз из точильным камнем стесывать, надоело честно говоря).
Скорее всего меня за раскрытие даже такой верхушки айсберга вышлют на колониальную тюрьму Херсва-Лишь-9, но думаю стоит все же вам знать, так щас уже третья фаза нашего наступления и осталось уже не так много времени, советую не тратить время зря и последний разок глянуть Властелин Колец в режиссерской и в Героев 3 поиграть, может еще успеете.

В день работал один. После 17.00 пришла Лариса. Девочка, месяц назад закончившая медучилище. Юная, добрая, ещё не "побитая" суровыми реалиями скорой, а потому наивная. На простых вызовах у нее был такой вид, как у ребенка, которого впервые привели в цирк - восхищённый и растерянный.
01.15.
Кухня подстанции. Заполняю карты вызовов. На подстанции только диспетчер и "психи", спавшие весь день, а теперь проснувшиеся и "шарохающихся" по углам подстанции в поисках какого-либо занятия по душе (пожрать, попить чаю с "приколюхами", поболтать с кем-нибудь, позырить телек, поржать с кем-нибудь или над кем-нибудь и т.п.)
Мне некогда на них отвлекаться - карточек накопилось уйма, диспетчер требует, значит надо писать и сдавать, а в очереди я первый и единственный.
Матричный принтер, который печатал карты вызовов, заскрипел на всю подстанцию. Скрип этого принтера обозначал, что прилетел вызов и можно, не дожидаясь голоса диспетчера, вставать и идти в диспетчерскую за картой вызова и "ехать-приехать-лечить-госпитализировать, или ограничиться рекомендациями".
В этот раз принтер три раза "печатал вызовы", заставляя меня нервничать, но "Пять-семнадцать" диспетчер никак не объявляла. Это значит, что поступающие вызовы были переданы бригадам по рации. Когда вернутся, то заберут каждый свои карты и сядут писать.
Четвертый раз заскрипел принтер и одновременно в динамике железно-деловым и уставшим голосом прозвучало:
- Психиатры поехали! Психиатры!
Я поднял глаза. Слоняющиеся "психи" замерли и в недоумении несколько секунд смотрели на динамик, как бы не веря, что это действительно их вызывают. Потом посмотрели друг на друга. Молча согласились с тем, что всем троим не могло показаться одно и то же, и пошли собираться на вызов.
01.25.
Дописав последнюю карту вызова, я отбросил ручку и потянулся на стуле, запрокинув голову назад и закрыв глаза. Голова сладко закружилась... Как будто выключили свет:
- "Щёлк!" - И я уже сплю. Прямо на стуле, с откинутой головой.
Откуда-то из далека послышалось:
-... Пять-семнадцать поехали! Пять-семнадцать!
Голова очень тяжело вернулась на свое обычное место. Ощущение песка в глазах заставило меня сильно зажмурить глаза. Посмотрел на часы - 01.29.
"Ну а что? Целых 4 минуты дрых! Вон, психи сейчас вообще не спят! Пид@расов искореняют..."- подумал я и пошёл за картой вызова.
В карте значилось "ПЛОХО, в Т.Ч. ДРОЖЬ, ОЗНОБ. Ж., 63 г.", а еще до боли знакомый адрес в частном секторе.
Лариса уже стояла возле меня и через мое плечо, с присущей детской любознательностью смотрела в карту вызова, пытаясь прочитать повод к вызову.
- У бабушки Соколовой снова поднялось давление, и она нас вызывает, Лариса! - сказал я ей. - Поэтому мы едем в большой красный цыганский дом!
- Почему красный цыганский? - спросила Лариса.
- Потому что в нём живёт цыганская семья. - Ответил я.
Соколова была сухонькой цыганской бабушкой и действительно очень плохо переносила повышенное А/Д. При повышенном давлении (больше 200/120) у нее всегда тряслись руки и голова. Она сидела боясь пошевелиться, так как лишние движения, видимо, причиняли ей боль и страдания. Но самое интересное, что давление у нее хорошо снижалось при помощи наших манипуляций.
К скорой она относилась хорошо, всегда адекватно отвечала на вопросы и вызывала только тогда, когда уже сама не могла справиться со своим подскочившим А/Д.
Мы сделали все по стандарту. А пока ее давление снижалось, я уселся писать карту вызова.
- Да всё нормально вчера было, - начала оправдываться она, глядя на Ларису. - Это сын меня расстроил вечером ...
Мы с Ларисой понимали, что если сейчас спросить, чем это он ее расстроил, то больная впадёт в разъяснения, начнёт ещё больше себя терзать душевными му́ками, и всё наше проведенное лечение пойдет насма́рку.
Неловкое молчание прервала Лариса. То ли она от недосыпа, то ли просто по своей девичьей наивности спросила у больной:

- А правду говорят, что у цыган мужчины хорошие?
Бабушка взглянула на нее, потом на меня. В её глазах мелькнула какая-то злоба, губы задрожали, но её соматическое состояние не позволяло ей начать ругаться, поэтому злоба в её глазах сменилась на какую-то безысходность и грусть.
Приняв страдальческий вид, она сказала:

- Хорошие у нас мужчины...., хорошие..., лодыри еб@ные!

Больше Лариса ничего не спрашивала.
Давление удачно снизилось, а чтобы уменьшить уровень агрессии к ленивым родственникам, мы капнули бабушке 40 капель корвалола.
Берегите себя и будьте здоровы.
С уважением, фельдшер.