Россию XIX века называют «жандармом Европы»: император Николай I силой подавлял любые революционные волнения. Но анализ исторических событий говорит, что Россия совсем не собиралась воевать за чужие интересы и относилась к революции 1848 года крайне прагматично, преследуя в европейских беспорядках собственный интерес.

В 1848 году в Париже началась очередная революция. Французы подняли восстание против безнадёжно коррумпированного правительства короля Луи-Филиппа Орлеанского. Армия стреляла в народ, шли бои на баррикадах. Всё это закончилось отставкой правительства и отречением Орлеанского дома. Революционные власти провозгласили всеобщее избирательное право, Франция снова стала республикой.

Эти события оказались искрой, которая разожгла пожар по всей Европе.

В Германии и Италии требования демократии объединились со всё более популярными идеями создания национального государства. Пошатнулась Австрийская империя, раздираемая на части противоречиями между множеством населявших её народов.

Что же Россия?

Широко известен исторический анекдот о том, как, получив известия о французской революции, русский император Николай I остановил придворный бал в Зимнем дворце и объявил танцующим офицерам лейб-гвардии: «Седлайте ваших коней, господа! Во Франции провозглашена республика!»

На самом деле Николай I не произносил столь вызывающих слов, а наоборот, заявил окружавшим его генералам и сановникам, что ни за что не допустит пролития русской крови за чужие интересы.

Россия против войны

Глава русского МИД граф Нессельроде, которого очень любят обвинять в недальновидности, с необычайной прозорливостью писал австрийскому дипломату Меттерниху, когда в Европе ещё царил покой: «Год, в который мы только что вступили, неминуемо будет ознаменован великими событиями. Струны слишком натянуты, чтобы не лопнуть».

Меттерних в ответ обращался к Николаю I, которого считал опорой мира и порядка. Австриец писал: лишь союз законных монархов способен остановить разгорающееся пламя революции.

Но русский император не собирался доводить дело до военного вмешательства. Он предоставил Австрии огромный кредит в шесть миллионов рублей и обещал помочь, если силы революционной Франции выступят против австрийцев.

Николай I полагал, что правительства должны сами решать свои проблемы, а задача великих держав, в число которых входила Россия, — обеспечение баланса сил в Европе.

Склонность к невмешательству подкреплялось внутренними проблемами в стране. Россию захватила очередная волнам эпидемии холеры, засуха 1847 года привела к хлебному недороду, а бюджет 1848 года свели с дефицитом в 32 миллиона рублей. Всякий разумный правитель в таких условиях будет любой ценой оттягивать начало войны и стремиться решить дело миром.

Царский манифест — официальная реакция на события в Париже — вышел лишь через месяц после восстания. Причём он был выдержан в крайне осторожной тональности и ни о каком бряцании оружием не шло даже речи. Но, несмотря на стремление к миру, в феврале 1848 года пришлось объявить о возвращении военнослужащих из отпусков и мобилизации армии.

Мирные инициативы Франции

Николай I писал тогда своему старому приятелю князю Паскевичу: «Вчера я издал манифест свой, он указывает всем, и нашим, и врагам, что я хочу, не трогая других, но и не дозволяя трогать себя; в этом вся моя задача. …Итак, мы должны оставаться в оборонительном состоянии обращая самое бдительное внимание на собственный край».

Столь осторожная позиция вызвала самую положительную реакцию в Париже.

Когда Киселёв — русский посол в Париже — получил из Петербурга ноту о разрыве дипломатических отношений с республикой, он поспешил встретиться с министром иностранных дел Франции де Ламартином и услышал от него абсолютно неожиданные речи. Глава республиканского МИД заверил посла, что для Франции самым естественным ходом событий представляется союз с Россией, с которой у французов совершенно нет никаких противоречий. Что Париж не поддерживает польских сепаратистов, а новое правительство приложит все силы к установлению самых близких связей с Российской империей.

Заготовленную ноту Киселёв в итоге так и не вручил и сделал вид, что просто заглянул поболтать о том о сём.

Николай I, получивший отчёт посла, одобрил нарушение приказа.

Русский император, которого принято изображать как твердолобого сторонника легитимизма, проявил необычайную гибкость в отношениях с республиканцами.

Казалось, проблема решена: недружественный режим Орлеанской династии сменился хоть и республиканским, но симпатизирующим России правительством. Миру в Европе ничто не грозит, а международное положение империи ещё более укрепилось за счёт планируемого союза с Францией.

Но вскоре начались настоящие неприятности, по сравнению с которыми революция во Франции показалась детскими шалостями.

Несмотря на русскую помощь, начала рушиться Австрийская империя. Правительство Меттерниха не смогло удержать ситуацию под контролем и пало. Революция охватила не только национальные окраины империи Габсбургов, но и столицу. Главная угроза исходила из Трансильвании и Галиции.

Проблемы на Дунае

Венгры и поляки могли перейти границу Молдавии и Валахии, где ещё весной начались революционные волнения. Эти земли находились под совместным русско-османским влиянием и легко могли превратиться в пороховую бочку. Ну а когда в марте восстали законопослушные пруссаки, а король Пруссии Фридрих–Вильгельм IV был вынужден утвердить конституцию, стало ясно: пожар революции охватил всю Европу.

Беспорядки в Пруссии привели к пробуждению тайных обществ в Польше. Наместник Польши князь Паскевич писал императору: «Познанское княжество (польская территория, находившаяся в то время в составе Пруссии. — Прим. ред.) в восстании, все носят польские кокарды, толпы вооружаются косами и готовятся перейти границу». То же самое творилось и в австрийской Галиции.

Николай I абсолютно не желал вводить русские войска в дунайские княжества и дал инструкцию: «придерживаться оборонительной тактики и не допускать проникновения в свои пределы революционного потока». Генерал Герштенцвейг — командующий русской армией, стоявшей на границе, — неверно истолковал приказ императора и в июне 1848 года приказал войскам вступить в Молдавию.

Поняв, к чему может привести его ошибка, генерал пустил себе пулю в лоб.

Грозил разразиться международный скандал. Пришлось срочно заверять, что Россия не желает покушаться на суверенные права Турции. Но и тут, казалось, пронесло. Из Парижа, ориентировавшегося на дружбу с Россией, не последовало никакой критики, а с англичанами удалось договориться: лорд Пальмерстон убедил депутатов Палаты общин, что для беспокойства нет никакого повода, а русские войска лишь наведут порядок и уйдут домой.

В это же самое время восстал народ Валахии. В сентябре в княжество вступили армии Турции и России. Казалось, революция на границе империи подавлена. Но военные силы России оказались слишком растянуты по западной линии. Требовалось обеспечивать присутствие на Дунае, держать войска на границе с Австрией в Галиции, а также Польше и по границе с Пруссией.

Датский конфликт

Положение дел ещё более осложнилось, когда революционная Пруссия чуть было не вступила в войну с Данией.

В январе умер датский король Христиан VIII, а новый правитель Фредерик VII попытался присоединить к королевству Шлезвиг. Это герцогство со смешанным датско-немецким населением управлялось Данией на основании династической унии, но одновременно входило в Германский союз. Сторонники Германии в ответ потребовали независимости и организовали Временное правительство в столице герцогства Киле.

Датская армия начала военные действия против мятежников. Охваченная романтическим национализмом Пруссия выступила на стороне немецкой партии — и отправила к границе свою армию. На этот демарш резко отреагировала Швеция, заявившая, что вступление пруссаков в Шлезвиг приведёт к немедленному объявлению войны.

Наводить порядок опять пришлось России, которая отправила к берегам Дании 3-ю дивизию Балтийского флота. В августе 1848 года Пруссии был направлен ультиматум, требующий остановить войну и вернуться к довоенному статус-кво. Пруссаки нехотя подчинились, мир был снова сохранен. Но существовавшие до этого симпатии к России оказались серьёзно подорваны.

Русский план

Вообще положение дел в Европе поначалу полностью устраивало Николая I. Дружественная Франция и ослабевшие Пруссия и Австрия как нельзя лучше соответствовали его планам на мироустройство. В такой обстановке слово русского царя было решающим. Политика России в Германии ориентировалась на сохранение множества государств под эгидой слабого Германского союза и выражалась словами самого императора: «Не быть единству Германии, ни прочим бредням».

Роль усмирителя революции отдавалась австрийцам. Они должны были задушить народные волнения, но при этом достаточно ослабнуть и оказаться во всем обязанными русским, поддерживающим Австрию в этот тяжёлый момент истории. Казалось, что летом и осенью 1848 года всё идёт по плану. Фельдмаршал Радецкий одерживал победы в Италии, восстание в Праге было жестоко подавлено, французы, несмотря на симпатии к итальянцам, заняли позицию невмешательства.

Российская империя получала от европейской революции огромные дивиденды, не пролив ни капли крови русского солдата и ограничившись минимально возможными расходами на поддержку австрийцев и демонстрацию силы. К сожалению, дальнейшие события показали, что даже самый выгодный расклад в политической игре может в мгновение ока измениться и привести если не к проигрышу, то к немалому ущербу.

Венгерские дела

В Венгрии поначалу всё тоже складывалось удачно. Несмотря на временные успехи революционных войск, к весне 1849 года австрийский фельдмаршал Виндишгрец начал брать верх. Восстание вот-вот должно было быть подавлено. В начале апреля Николай I, анализируя венгерские дела, сообщил: «Входить в Трансильванию нам нет причины. Это дело прямо австрийцев». Но в течение всего пары месяцев венгерская революционная армия воспряла духом и нанесла австрийцам столь тяжёлые поражения, что Австрия оказалась на грани катастрофы.

Государственное собрание Венгрии торжественно провозгласило низложение Габсбургов, расторжение унии и независимость государства. Новый император Австрии Франц-Иосиф прибыл в Варшаву, где встретился с Николаем I, и, как говорят, на коленях умолял его ввести войска.

Русский император был вынужден согласиться с военной интервенцией. Оставить без помощи распадающуюся на части Австрию он никак не мог: крах старейшей европейской империи означал бы распространение революции ко всем соседям. Прежде всего в вечно беспокойную Польшу и только что усмирённые Дунайские княжества. Допустить гражданскую войну на своей земле Николай I никак не мог и потому подписал приказ о начале боевых действий.

Кампания 1849 года оказалась для русских очень лёгкой — молниеносной. Громившие австрийцев революционные войска не выдержали столкновения с отлично обученной русской армией, отступая почти без боя.

Николай I пережил один из самых больших триумфов в своей жизни — мир и порядок в Европе были спасены с помощью его войска.

Но в долгосрочной перспективе последствия 1848–1849 года оказались совсем не выгодными для России.

Австрия превратилась в нашего врага, венгры считали русских виновными в подавлении их свобод. Пруссия постепенно начала менять курс от союза с Россией в качестве младшего партнёра к увеличению своей роли в Германии — что через двадцать два года привело к объединению немецких государств в одну империю. А во Франции республика, обещавшая дружбу, вскоре пала, — к власти пришёл император Наполеон III, одержимый идеей реванша за поражения своего великого предка.

Источник

Посмею предположить, что в зале присутствуют меломаны… Отлично. Я хотел бы поделиться с вами критикой, которая будет интересна любому, кто слушает музыку. Моя история берет начало еще с той поры, когда я учился в седьмом классе, и физику мне преподавал мистер Пеннер. И вот как-то раз он произнес то, что заставило меня задуматься. Темой урока было агрегатное состояние вещества, и он сказал: вот твердое – это понятно, форму твердого вещества мы себе можем представить. Но жидкости и газы принимают форму сосуда (контейнера), в котором хранятся. Понятия не имею, почему, но именно этот факт меня сильно впечатлил. Когда я начал исследовать, что происходит с современной музыкой, я вспомнил мистера Пеннера и подумал – мы ведь можем применить те же самые правила агрегатного состояния вещества к музыке.

Так давайте поговорим о сосудах (контейнерах). Вот так выглядел самый первый, в котором мы научились хранить музыку. До того дня, когда Томас Эдисон изобрел свой восковой цилиндр, музыка была неуловимой. Ее можно было слушать только здесь и сейчас – сохранить какую-либо композицию было невозможно, как для собственного удовольствия, так и для изучения. Но все изменилось с изобретением первого контейнера – теперь мы могли сохранить музыку для будущих поколений. Не стоит забывать, что музыка – довольно растяжимое понятие: это и пара рифм за кружкой в пабе, и народная песня, рассказывающая историю на протяжении бесконечного множества куплетов, или симфония, длящаяся несколько часов. Греческий национальный гимн состоит из 158 куплетов. Музыка могла принимать любую форму – она была подобна газу, который не ограничен сосудом. А с изобретением цилиндра Эдисона она таковой получила, и его емкость была – две минуты музыки. Так что если бы вам в 1877 году и далее захотелось писать музыку, то пришлось бы считаться с размером данного контейнера, проще говоря – сочинять песни размером не более двух минут. Итак, впервые мы установили ограничение для музыки.

Затем, в самом конце 19-го века некто Берлинер усовершенствовал цилиндр Эдисона, и результатом стала плоская вращающаяся пластинка. Уже через пару лет все пришли к единому стандарту – 10-дюймовая пластинка, скорость вращения 78 оборотов в минуту, с конкретным расстоянием между дорожками. Немного позанимавшись геометрией, можно рассчитать, что на такую пластинку помещается от трех до четырех минут музыки, по истечении которых нам все равно нужно встать, сменить или перевернуть пластинку, либо выключить проигрыватель. Данный стандарт – три-четыре минуты – просуществовал на протяжении следующих пятидесяти лет, и вся популярная музыка состояла из песен именно такого размера. Мы привыкли к тому, что любой новый хит будет звучать от трех до четырех минут.

А вот это – Джон Филип Суза. Ну тот, который написал кучу военных маршей. И ему вся эта идея звукозаписи категорически не нравилась. Он даже в 1906-м написал статью «Угроза механической музыки».

Еще в 1906 году чувак предсказал появление Фейса и Моргенштерна, почитайте! - прим. перев.

Джон полагал, что возможность прослушивания музыки на пластинках приведет к деградации общества, поскольку не будет постоянной необходимости в умелых музыкантах. Композиции будут как будто заморожены во времени. К тому же, по его мнению, у самих музыкантов отпадет необходимость возвращаться к своим старым композициям, переигрывать их через призму новых навыков и опыта. Сузе принадлежит термин «консервированная музыка», происхождение которого довольно логично – вот цилиндр Эдисона, а вот банка консервов. Так что если вы сталкивались с этим термином – теперь вы знаете, откуда он.

Но Суза со своими идеями остался в меньшинстве - народ встретил звукозапись с энтузиазмом. Впервые ты мог наслаждаться музыкой, когда захочется – а не дожидаться гастролей музыкантов, например. Кстати, профсоюзы музыкантов тоже были недовольны звукозаписью – ранее они играли живьем на радио, теперь же радиостанции ставили в эфир записи. Студии звукозаписи, как ни странно, были также недовольны переходом радио к проигрыванию записей, ведь вроде как никто не будет их покупать, раз можно бесплатно послушать… Так или иначе, пятьдесят лет существовал формат 10-ти дюймовой пластинки, установивший стандартный размер песни.

Затем, в 1948 Коламбия Рекордс представила то, что она назвала «долгоиграющей виниловой пластинкой 33 и одна треть». Сделав сам диск больше, сдвинув дорожки ближе друг к другу и замедлив скорость вращения с 78 оборотов до 33 и одной трети им удалось записать на одну сторону такой пластинки от двадцати до двадцати двух минут музыки. Довольно продолжительный отрезок времени, на протяжении которого можно было просто наслаждаться музыкой. Контейнер стал значительно больше, и это привело к увеличению интереса к долгим композициям. Например, часть симфонии вполне можно записать на одну сторону такой пластинки. Или если вы любите Бродвейские шоу, то значительную часть мюзикла вы также могли слушать у себя дома в любое время.

И результаты поражали воображение. Музыка снова подстроилась под максимальный размер контейнера. Года с 65-го музыканты осознали, что перед ними огромный холст, который можно заполнить. Битлз, Пинк Флойд, Майк Олдфилд – и множество других стремились заполнить весь объем предложенного контейнера. Параллельно с альбомами по-прежнему выходили синглы на новых семидюймовых пластинках, в традиционном формате три-четыре минуты. Такой формат был идеален для радиостанций, он был дешевым и удобным в распространении. Так что наша привязанность к песням длиной в три-четыре минуты оставалась с нами. На самом деле, на семидюймовую пластинку влезало около пяти минут музыки, и даже больше – но качество звука ухудшалось. Так что больше пяти минут никто на них не писал.

В шестидесятых появились кассеты, изобретенные компанией Филипс. Появился восьмидорожечный магнитофон, изобретенный… Кто-то в аудитории застал их? И еще был пленочный проигрыватель. Проще говоря – были другие форматы, но никто сильно не экспериментировал с длительностью стандартной виниловой пластинки, и смысла их заполнять до краев не было.

Но вот в 1992-м году появляется компакт-диск. Мы уже не говорим про виниловый диск, содержащий в себе спираль длиной в 500 метров, теперь все разговоры о пластиковом диске, содержащем мегабайты информации. Компакт-диск изобрели компании Сони и Филипс, и этот контейнер мог нести в себе 74 минуты музыки. Почему 74 минуты? Рассказывают, что президент компании Сони настоял, чтобы новый формат мог вмещать его любимую симфонию от начала до конца. Это была девятая симфония Бетховена, и его любимая запись этой симфонии длилась именно 74 минуты, так что диск должен был вмещать 74 минуты. Но увы, это неправда. История красивая, но на самом деле Филипс хотели сделать диск диаметром 10 сантиметров, а Сони – 11,5. В итоге, они пришли к консенсусу в 12 сантиметров. Так что если потрудиться посчитать, померять, поизучать принципы размещения кода на диске, то вы получите 74 минуты музыки. Скучно, но что поделать.

Исполнители начали заполнять и этот контейнер. И, после винила, это было серьезным испытанием. Вот не самый лучший пример. Это RHCP, альбом 1991 года «Кровь, сахарок, секс, волшебство». Можете фанатеть сколько влезет. На этом альбоме 73 минуты и 55 секунд музыки, чуток не хватило до полного объема. Стоило ли оно того? Вы вообще слышали этот альбом? Пожалуй, что нет. Но – музыка снова заполняла предложенный контейнер.

А потом настал Интернет. 14 марта 2019 года – в день числа Пи – один парень из Нью-Мексико выложил запись с названием «Shepard’s Pi». Чтобы создать эту запись, он взял число Пи – а именно, 1 миллиард знаков числа Пи – затем пропустил это через специальную программу звукозаписи с искусственным интеллектом, которая написала музыку, опираясь на этот миллиард цифр. Короче, эта песня длится почти 114 лет. Контейнера больше нет, мы можем написать песню бесконечной длины!

И вот мы подошли к стримингу музыки, и тут начнется критика. Не поймите меня неправильно – я люблю стриминг, это очень удобно, когда у тебя 15 миллионов записей на маленьком устройстве. Это классно – вся музыка человечества в кармане, где бы ты ни был. Но вот только это приводит к изменениям в нашем поведении и в том, как мы слушаем и выбираем музыку.

Давайте еще ненадолго вернемся к физическим носителям. Вот купили вы альбом – на пластинке или на диске, не суть. Вам нужно было накопить на него определенную сумму денег, пойти и принести его домой. Вы затем слушали этот альбом снова и снова, даже песни, которые вам не слишком нравились. Ну, потому что если вам не понравилась песня – вы вроде как потратили часть денег впустую. Так что вы слушали и слушали, это формировало ваш вкус, и только потом переходили к следующей записи.

Другой аспект был в том, что альбом содержал в себе дополнительную информацию. У него была обложка, достойная вашего внимания, были примечания, были тексты песен – это было по-своему интересно. Так что помимо того, что вы покупали контейнер с музыкой, вы еще становились обладателем некой полезной информации, которая дополняла прослушивание музыки.

Со стримингом все иначе. Это просто музыка, без дополнительного обременения, в одно ухо влетела, в другое вылетела. Никто не расскажет вам, почему эта песня важна или чем известна эта группа, кто записывал альбом, что это за фоновые звуки и так далее. Вы ничего этого не узнаете. В одно ухо, из другого уха - я называю это «упорядоченным шумом». И опять же – не поймите меня неправильно, я привык к стримингу, он меня устраивает, но для богатого музыкального опыта он не годится.

О чем еще нам стоит поговорить – так это о некоторых ужасающих цифрах. Компания EchoNest, владеющая стриминговым сервисом Spotify постоянно собирает статистику. Они точно знают, когда мы слушаем музыку, как часто мы ее слушаем и как часто мы переключаем песни. Последнее, пожалуй, самое главное. Итак, цифры следующие:

- слушатель Spotify переключает песню в течении первых 5 секунд в 24% случаев

- в течении первых 10 секунд – в 29% случаев

- и наконец, в течении первых 30 секунд – в 35% случаев

Почему это так важно? Дело в том, что в стриминге исполнители не получают денег за прослушивание своих треков, если пользователь слушал песню менее 30 секунд. Как итог – продюсеры и композиторы, исполнители и звукозаписывающие компании запихивают все, что у них есть в эти 30 секунд, чтобы вы – слушатели – уж точно не переключились в течении этого времени. Лучший пример Taylor Swift – Me. В следующий раз, прислушайтесь. Сколько продолжается вступление? 0 секунд. Когда начинается припев? Крайне рано. Сколько крючков можно насчитать за 30 секунд? Немало. Важно понять – эта песня искусственно создана так, чтобы заинтересовать нас на 30 секунд. Это ломает и извращает весь смысл создания музыки.

Пойдем дальше. Посмотрите чарты за 2000 год, средняя длительность хита – 4 минуты, ни одной песни меньше 2,5 минут. Сейчас средняя продолжительность песни в топ100 – 3,5 минуты, а за последние 3 года количество песен короче 2,5 минут увеличилось на 8%. Какая топовая песня последних 12 недель? Old Town Road - Lil Nas X. Сколько она длится? 1 минуту и 57 секунд. Песни становятся короче потому, что исполнители и продюсеры смотрят на статистику и понимают «так, чем короче песня – тем меньше вероятность, что ее переключат». А еще – тем больше песен того же исполнителя мы сможем добавить в рекомендованное, и тем чаще мы будем достигать желанных 30 секунд.

Представьте себе, что вы играете прогрессив рок, ваши песни – от 7 до 10 минут. Вам заплатят ровно столько же за эпичную 10-ти минутную композицию, сколько и тому, кто запишет 2-х минутную. Вам может прийти в голову мысль – а зачем вообще такое играть? Не то, чтобы это заставит вас сменить жанр, если вы преданы своему делу, но натолкнет на мысль точно. Ведь если у вас на альбоме 5 десятиминутных песен, то вам потенциально заплатят 5 раз. А есть британская группа Pocket Gods, они секут фишку, у них есть альбом, состоящий из 298 песен, каждая менее 45 секунд. Идея понятна – платят почти за каждую. А есть еще группа Wolfpack. Очень умные ребята. Им нужны были деньги, так что они выпустили альбом. На альбоме было 10 треков, каждый состоял из 32 секунд тишины. Абсолютной тишины, ничего не записано. Они обратились к фанатам, и попросили ставить этот альбом на повтор на ночь. И таким образом по всем правилам им платили за стриминг каждой песни. Ребята заколотили более 20 тысяч долларов, и только тогда Spotify спохватились и прикрыли лавочку. Обыграли систему, так сказать. И опять же – если нет контейнера, то все возможно.

И последнее, о чем хотелось бы сказать, это прослушивание музыки в наушниках. Кто из вас ходит, как зомби, с наушниками в ушах, погруженный в свой собственный музыкальный мирок, в котором окружающие вам не мешают? Все это началось 40 лет назад – кто-нибудь помнит, что произошло? – так точно, компания Сони выпустила свой первый плеер Sony Walkman. И президент компании (опять мы про него) настоял, чтобы в плеере было два разъема под наушники. Он не мог себе представить, что люди будут ходить, как зомби, отгородив себя от окружающих. Ну, в общем, уже у следующей модели плеера оставили только один разъем.

Но что действительно делало плееры Sony Walkman крутыми – помимо того, что они сделали с самим кассетным механизмом – так это наушники. Впервые были выпущены легкие, неплохо звучащие наушники. В 70-х у меня были наушники, и они весили почти 3 килограмма. Трехкилограммовые наушники, нет, я не шучу. Но у Sony Walkman – легкие наушники, и вы могли брать их с собой куда угодно. И со временем мы привыкли создавать свое персональное музыкальное пространство.

И это повлекло за собой нежеланные последствия. Есть такой термин, как эгокастинг – им обозначается, что человек с большей вероятностью потребляет контент, с которым он уже знаком или согласен. Этим термином можно описать часть алгоритма стриминговых сервисов. Они советуют вам музыку, которая вам понравится, основываясь на статистике того, что вы слушали ранее. Таким образом, никто не пытается вывести вас за пределы зоны комфорта. Проблема заключается в том, что для того, чтобы полюбить что-то новое, вам нужно не раз и не два, не потакая собственным привычкам, это прослушать. С первого раза вам ничего новое не понравится, например – современный джаз. Он слишком сложный, слишком содержательный и так далее. Необходимо, чтобы вас кто-то насильно привел и рассказал, что Майл Девис или Джон Колтрейн тут хотел сделать, или же композиция должна играть постоянно где-нибудь в офисе – до тех пор, пока вы не поймете, что это круто. Проблема эгокастинга существует не только в музыке – то же самое касается любого медиа. Сегодня мы хотим слушать только ту музыку, которая нам нравится, а завтра мы захотим слышать только те новости, которые нам нравятся. Внезапно – фейковые новости становятся проблемой. И это, на мой взгляд, отголоски того, что мы начали ходить как зомби в наушниках в далеком 1979 году.

В заключении хочу напомнить, что на самом деле существует только один важный контейнер – ваша голова. У нас там бесконечное хранилище музыки. Но существуют люди, которые хотят заставить потреблять нужный им контент с целью заработать. Так что же можно сделать? Я хочу, чтобы вы вынесли из этой лекции одну вещь. Когда вы слушаете песню – попробуйте проанализировать, есть ли в ней что-нибудь, что заставляет вас прослушать те самые злополучные 30 секунд. Если да – вы по-прежнему вольны выбирать, слушать ли дальше. Но лучше все же дослушать до конца. Слушайте внимательно, получайте удовольствие. Вполне возможно, что если вы прислушаетесь – то услышите что-то новое, и обогатите себя. Ну и позаботьтесь прежде всего о том, чем вы заполняете свой контейнер, потому что все остальное – не так уж важно. Спасибо.