Друзья, всем привет!
В начале очень благодарю тайного пикабушника и @Kozhik. СПАСИБО!
Сегодня целых два бонуса.
Аккуратно в посте чтиво не для слабонервных!
Напоминаю об изменениях в правилах подписки - пожалуйста, если вы УЖЕ есть в списке постоянно призываемых, не ставьте плюсы, я позову вас и так. Если хотите подписаться на постоянный призыв - ставим плюс в специальный комент. Можно отписаться от призыва - поставьте минус в комент со своим именем. Спасибо!
Начало тут
История о том, как я жила с бомжами, или "Похороните меня под поребриком"
Последний пост и хронология всех постов тут
История о том как я жила с бомжами или "Похороните меня под поребриком" (Часть 12 - последняя)
Хронология всех бонусов по первой части тут
История о том, как я жила с бомжами, или "Похороните меня под поребриком" Бонус - Слово Божие
Бонус про сквот
История о том, как я жила с бомжами, или "Похороните меня под поребриком" Бонус - Ты со мною там умрёшь
Бонус про Кнопку
История о том, как я жила с бомжами, или "Похороните меня под поребриком" Бонусы. Платье. Кнопка
Хронология бонусов второй части тут
История о том, как я жила с бомжами, или "Похороните меня под поребриком Бонус - Свора
Продолжение тут
История о том, как я жила с бомжами, или "Похороните меня под поребриком Бонус - "Быть воином – значит жить вечно"
Действие Котовьей дачи происходит внутри бонуса Свора. Ключ от всех дверей после Быть воином – значит жить вечно.
Дисклеймер. Внимание! во всех постах очень много мата. В этом посте дичь, жесть, ЖЕСТЬ! ЖЕСТЬ ЕБАНАЯ ЛЮТАЯ БЛЯТЬ! издевательства, все герои ведут себя как лютые уёбки, и автор их осуждает.
Напоминаю что вы читаете авторский рассказ и такого не бывает, автор всё это выдумал в своей голове.
_______
Котовья дача.
Единственное счастливое существо на этой даче – Хельга. Бегает радостная наворачивая круги. Я к ней почти привыкла. В наморднике она не страшная вовсе, без намордника в принципе тоже – если близко не подходить. Погладить её я всё ещё стремаюсь. За счастливой Хельгой я наблюдаю из окна. Хельга умная, если она чует что кто-то вышел на улицу, она останавливается в своём беге и тут же принимает траурный вид. Хельга понимает, что что-то случилось, и хозяину не весело.
В разных местах дачи можно случайно обнаружить сидящего без движения Вадика с абсолютно пустым взглядом. Вадик похож на собственную оболочку. Просто внутри нет человека. У него пустой взгляд, он не шевелится и кажется, что даже не дышит. Нахожу его сидящим на пороге крыльца на заднем дворе.
– Вадик?!
Ни единого движения. Может сразу отъебаться?
– Вадик, пойдём пожрёшь! Я там картохи пожарила, и мяса. Пошли?!
Нихуя. Ноль реакции.
– Вадик, жрать пошли. Ты второй день не жрёшь нихуя. Вадим?!
Он блять, живой вообще? Сажусь перед ним на корточки, он смотрит прямо на меня. Он меня не видит. Пиздец. Машу у него перед лицом рукой. Ни-ху-я. Встаю. Хер с ним. Когда-нибудь его попустит, сам пожрёт. На крайняк будем кормить его с вилочки. Ухожу вокруг дома, позади меня слышится на выдохе:
– Хэл!
Оборачиваюсь. За пять секунд к Вадику подлетает Хельга. Он сидит так же, в той же позе, с тем же взглядом. Хельга становится рядом, ждёт, Вадик сидит. Хельга садится, ждёт. Ничего не происходит. Хельга издает звук, как поскуливание, коротко и еле слышно, встаёт, становится перед Вадиком, поднимается, ставит ему передние лапы на плечи. Да она же его обнимает! Вадик сидит так же. Хельга лижет ему лицо. Вадик отмирает.
– Жопа волосатая… – обнимает Хельгу в ответ.
Это милое и пиздец грустное зрелище. Собаки, наверное, больше людей понимают. Больше чувствуют. И больше могут. Мне элементарно не пришло в голову обнять Вадика, ну потому что по этой же даче ходит Ром, увидит, не то подумает, не так поймёт. Тем временем Вадику видимо просто нужно было что бы кто-то живой его обнял. Как Хельга…
Ром слонялся по даче как привидение. Сбегал ото всех, даже от меня, часто сидел один, думал что-то своё, но в целом был пободрее Вадика. Самый живчик был – Кот. Топил по вечерам дачную печку, колол по утрам дрова, даже посуду мыл, и в целом было видно, что ему тоже хуёво, но не на столько что бы целый день сидеть в депрессии. Кот пытался найти себе какое-то занятие, что бы день быстрее прошёл.
Один день приезжал Серый, тот самый. Полушёпотом обсуждал что-то с Котом, вечером у костра пил водку вместе со всеми. Уехал на следующее утро. Если я правильно поняла происходящее – в конкретно этом замесе, непосредственно, он не участвовал.
***
В один из вечеров мы сидим втроём у костра. Я, Ром и Вадик. Кот явно перебрал и шатающейся походкой ушёл спать ещё пол часа назад.
Мы не разговариваем, просто пьём, смотрим на огонь, слушаем ночь.
Ром наливает себе очередной стопарь, выпивает, смотрит в костёр, я вижу как ему перекашивает лицо, не от водки, а каким-то внутренним чувством. В одно движение он раздавливает в руке пустой стопарик из хрупкого стекла, я вижу как у него кровит рука.
– Ром!
Выкидывает стекло в костёр.
– Как Димастый, блять! – смотрит на Вадика – Я же блять, говорил!
Вадик молча кивает.
Ром встаёт и уходит, тоже молча. Я не знаю идти мне за ним или нет.
Мы остаёмся вдвоем с Вадиком. Вадик почти в говно.
– А что Димастый?
Вадик смотрит на меня пьяными глазами:
– Ему тоже в бошку прилетело…
Так… Ярик был жив какое-то время, но с пулевым в голову долго жить нельзя, значит Вадик про Дикого. Дикий умер на месте. Пулевое в голову. Что ещё за Димастый?
– Как давно?
У Вадика чуть заплетается язык.
– Полгода наверное… В этом марте хоронили…
– И часто у вас такое?
– Что бы в бошку?
– Что бы насмерть?
Я спрашиваю очень аккуратно, что бы пьяный Вадик не понял, что и так уже лишнего спизднул.
У Вадика мутнеет взгляд. Хмурится, но всё же отвечает:
–Ярик, Дикий, Димастый, Лёха и Стриж…
Ахуеть!..
– Это всё в этом году?
– Не…
– И сколько вас осталось?
Кажется, Вадик понял, что говорит что-то не то.
– Сколько осталось, все живы…
Половина. Их осталась половина. Кроме тех трёх что сидят сейчас на этой даче, ещё есть Серый и Дым… Я пересаживаюсь на лавочку поближе к Вадику.
– Тебе самому не страшно?
– Страха нет.
Ну это просто девиз всех скинхедов. Было бы странно, если бы Вадик что-то другое ответил. У него во всю спину распятый скин на кресте нарисован. Надо по-другому спросить.
– Ну вот если бы тебе в бошку попали?
Вадик с размаха шлёпает мне свою руку на плечо. Твою мать! Пиздец у него рука тяжёлая.
– Если бы мне попали в бошку… Я бы умер… Ну ещё мог бы стать овощем… Но я бы умер…
– И?
– И всё…
– Блять, Вадик! И вот нахуя? Ты не понимаешь, что чем вас меньше, тем вас меньше. Вот ты умер. Кто будет вместо тебя? Кто вместо тебя будет гонять хачиков по улицам? Ты вот блять дохуя идеологичный. Ты понимаешь, что ты когда умрёшь, ты всю свою идеологию с собой заберёшь…
Пьяный Вадик перебирает мне все кости в плече, кажется, он не понимает, что делает. Это дохуя больно.
Кивает:
– Заберу. Но всегда будут новые. Молодые. Понимаешь?
– А ты дохуя старый?
– Свежая кровь будет всегда. Нас много. Нас всегда будет много.
– Ну вот конкретно тебя, например, не будет. Кто будет воспитывать эту молодёжь?
– Блять! Я всё равно сдохну если так надо будет. Ясно?! Отговори лучше Рома умирать…
– Он вроде и так не планирует…
– Это с тех пор как ты появилась… Раньше от чё-то по-другому пиздел.
Ахуеть подробности… Я просто смотрю на Вадика с вопросом, ожидая что он что-то из этих подробностей расскажет. Но Вадик продолжает что-то своё:
– А меня никто не ждёт. Я никому нахуй не нужен. Никто не будет по мне плакать. Это значит быть свободным... Меня можно в расход…
– Ебанулся что ли?
Вадик наконец-то убирает с моего плеча руку и закуривает. Смотрит в костёр:
– У настоящего воина не должно быть семьи, детей… Только цели. Только так ты свободен и настоящий… Никто не должен любить воина…
Пиздец его понесло! Мне его жалко… Мне хочется его обнять и сказать, что как минимум Хельга будет по нему плакать. Ну я тоже буду… Ну и остальные. Не плакать конечно, эти парни не плачут. Но по этой же даче будут ходить все те же самые со скорбными щами, и по вечерам сидеть у этого же костра и не чокаясь пить водку за Вадика.
– Я тебе не про это. Ты понимаешь, что ты не за свои идеалы сдохнешь, а по криминалу. Ярик вот, и Дикий, они как, за идеалы умерли? Или за деньги?
– Намекаешь что я продажный?
– Намекаю тебе что если ты решил сдохнуть, сдохни по правой теме, а не за бабло…
– Мы только по правой теме и работаем…
Пока Вадик в говно он по слову рассказывает то что мне надо.
– И что Ярик и Дикий там делали, что им по правой теме насмерть прилетело?
Вадик снова шлёпает мне свою руку на плечо, двигается на пол жопы ближе. Мне резко становится неуютно, это как-то на грани… и кажется переходит в какой-то пиздец. Надо просто встать, оставить тут Вадика, и уйти. Встать под весом его руки я уже не могу, он уже не просто держит руку у меня на плече. Он меня обнимает. Блять! У меня полупаника. Что мне блять, с этим делать?! Пиздец, какой пиздец! Мне почему-то люто стрёмно повернуться и посмотреть ему в глаза. Вадик тем временем наклоняется ко мне близко-близко. Блять! В самое ухо тихим спокойным голосом:
– Что они там делали? Они там умерли.
Шлёпается лбом об моё плечо, сидит так. Вот блять! Да он просто в говнище. Я зря пересрала. Это же Вадик, он меня пальцем не тронет. Это было определённо не то, что я себе там подумала. Просто человеку хреново. Морально. Он думает, что он совсем один, никому не нужен… Пиздец какой.
Обнимаю его в ответ. Это абсолютно по-дружески. Чувствую, как он кивает мне в плечо. Любой человек иногда нуждается в простых обнимашках. Ну может быть не в простых, в дружеских, что бы тебя поняли. Я его понимаю. Глажу его по спине.
– Вадик, ты как сам? Без всяких «надо», «нужно» и идеалогий, ты жить хочешь?
– Хочу…
– А спать?
Отпускает меня выпрямляется.
– Давай по одной ещё и пойдём?
– Наливай.
Мне кажется на следующее утро этого разговора он уже не вспомнит…
На террасе у Кота организовано некое подобие летней кухни. Ром чистит картошку над ведром, я режу овощи в салат, из дачного магнитофона не громко играет Раммштайн, назойливая муха бьётся о стекло. Где-то на участке раздаются глухие удары топора – Кот рубит дрова. Что там ещё можно рубить? Он неверное перерубил уже всю поленницу на щепки. Может позвать его картоху чистить? На них троих не наготовишь, а ещё Хельга. Хорошо, что они всеядные и частично сами этим занимаются. Я бы сдохла на этой кухне. Хотя никто не заставляет меня это делать, если я ничего не приготовлю, они сами приготовят, и мне тоже. Просто мне скучно, как Коту. Если бы мы не собирались в попыхах, я бы догадалась взять хотя бы книжку.
Ром рассказывает, как они на малолетке пытались настаивать брагу втихаря от надзирателей. Местами это смешная история.
Стихают звуки топора. Ром выпрямляется и как будто прислушивается. Смотрит на магнитофон:
– Выключи!
Выключаю. Теперь я тоже это слышу. Короткий звук, что-то между птичьим криком и человеческим свистом. Это позывной. Кот зовёт остальных. Ром рывком оказывается у двери, по крыше топот ног. Ром открывает дверь на улицу, с крыши террасы на землю спрыгивает Вадик. Показывает Рому несколько знаков и идёт к калитке. Ром остаётся в доме. Через открытую дверь я слышу причину переполоха. Над дачными участками глухим эхо в сыром воздухе несётся голос с противным акцентом:
– Металл! Собираем металл! Металл! Сами вывозим! Холодильники! Железо! Трубы! Металл! Собираем металл!
Цыгане. Что б их. Сентябрь, будний день, на дачах никого нет. Мы тут точно одни в радиусе километра. Какой нахуй металл? Понятно, что тут только два варианта: либо ты им отдаёшь металл, либо сегодня-завтра ночью, его просто вынесут с твоей пустой дачи. Они просто проверяют какие дачи пустые, а какие нет. Голос приближается. У Кота высокий железный забор, но по печному дыму видно, что наша дача жилая.
Вадик стоит у забора в двух метрах от калитки, рядом с ним Хельга, Кот с топором на дорожке в метре от входа, Ром наблюдает из темноты террасы. Показывает мне знаком «Иди наверх!». Он мог бы и словами сказать, но видимо это рабочая привычка. Они работают без звука. Мне надо было его послушать, но чёртово любопытство… Я остаюсь.
Громкий стук ладонью об калитку:
– Металл! Собираем металл! Хозяева! Есть металл?
Это ж блять, каким надо быть удачливым цыганом, чтобы ломиться на дачу, за воротами которой сидят три отбитых наглухо скинхеда, и собака-людоед?
Кот оборачивается сначала на Вадика, потом на Рома, показывает несколько знаков, ждёт секунд тридцать и идёт открывать.
– Чё орёшь?! Холодильник есть старый. Сколько вас? Во! Вдвоём как раз вынесете. Заходи, иди в дом. Ты тоже. Тарантас свой завози, погрузите, он тяжёлый, сука!
Первый цыган заходит и идёт по тропинке к дому. За ним Кот ухмыляясь, так же с топором в руке. Второй цыган завозит простую дачную тачку, ставит её, и идёт за Котом. Они серьёзно с этой хуйнёй пошли собирать металл? От забора как тень беззвучно отделяется Вадик, закрывает калитку и показывает Хельге несколько знаков. Она их от сюда не выпустит. На этом моменте мне надо было съебаться, но я ныкаюсь в глубь террасы, в самый угол.
Закрыв калитку без единого звука Вадик подбирает одну из наколотых Котом чурок, догоняет второго цыгана и прописывает ему чётко в затылок. Цыган падает как мешок, не издав даже «Ой!». Первый тем временем заходит в дом, видит Рома, меня в углу и теряется. Кажется, до него начинает доходить. Следом заходит Кот, с размаха шлёпает цыгану руку на плечо, в одно движение сажая его на стул, на котором ещё пять минут назад сидел Ром и чистил картошку. Вяжет ему руки.
Ром ухмыляется:
– А сам говорил животных в дом нельзя.
Заходит Вадик и за шкирман затаскивает второго без сознания. Все втроём ржут.
Вадик показывает Хельге сторожить, Ром стоит в проходе ведущим в глубь дома, Кот берёт себе табурет и садится перед цыганом. Я жёстко сожалею что не съебалась раньше. Сажусь на уголок какой-то тумбы, закуриваю.
– Короче смотри, у меня пара вопросов, и тебе надо на все ответить. Я только один раз спрашиваю, так что запоминай. Откуда вы? Адрес конкретный. Сколько вас там? Чем занимаетесь кроме металла? Всё понял?
Цыган в ужасе, мычит что-то, мотает головой.
– Не понял? Ну и ладно. Но ты меня услышал. Отвечать можешь в любой момент. Как поймёшь. Или как язык выучишь, или какие там ещё у тебя проблемы. – Кот смотрит на цыгана, потом на Вадика.
У них отточенные слаженные действия. Меня перетрясает, мурашки бегут по лицу. Они делали так много, много, много-много раз.
Кот стряхивает мои недорезанные овощи с пластиковой доски, берёт нож которым я только что строгала огурцы, вообще это не овощной нож, это тесак для мяса, но выбор столовых приборов у Кота на даче ограниченный. Вадик развязывает цыгану одну руку и плюхает её на разделочную доску. Всё это происходит буквально за пять секунд. Без всякого предупреждения Кот втыкает цыгану нож в руку на сквозь! Через доску! Прибивая её к столу!
–ААААААААААААА!
Вадик подхватывает из ведра самую большую картофелину и суёт цыгану в рот заталкивая как можно глубже. Звук становиться тише. ПИЗДЕЦ! КАКОЙ ПИЗДЕЦ!
Ром ухмыляется:
– Думаешь он голодный?
Все ржут. От этого секундного крика второй цыган приходит в себя, видит Хельгу и щемится от неё в угол. У него полные глаза ужаса. Как и у меня…
Вадик завязывает первому цыгану прибитую руку верёвкой, выше локтя, затягивает насмерть, в несколько оборотов.
Кот берёт топор:
– Ну мы же люди гостеприимные. Пригласили в дом, надо покормить, сейчас и мясо будет…
Так же без предупреждения.
ХРЯСЬ!
ПАЛЬЦЫ! Кот отрубил ему несколько фаланг! Цыган мычит и подпрыгивает вместе со стулом.
Мне херово. Мне херово. Мне херово. Меня мутит по жести. Завтрак подбирается к горлу. Бегут предобморочные мурашки по лицу. Я закрываю ладонями глаза. И затыкаю большими пальцами уши.
ХРЯСЬ! ХРЯСЬ! ХРЯСЬ!
Он рубит ему пальцы по фаланге, как колбасу режет. БЛЯТЬ! СУКАБЛЯТЬ! БЛЯТЬ! БЛЯТЬ! БЛЯТЬ!
Открываю глаза. Стараюсь не смотреть на цыгана и кровавую нарезку. Пусть он прекратит! Это же блять пиздец! Почему нельзя его просто убить, без этого адского шоу?
Зову Кота. У меня пропал голос. Несколько раз без звука я повторяю «Кот», и только раза с четвёртого у меня получается.
– Кот!
Оборачивается.
– Кот, прекрати! Как он тебе ответит, у него же картоха во рту!
Кот ржёт:
– Так прожуёт и ответит! Хотя да, я же ему мяса обещал.
Кот вытаскивает картоху у цыгана изо рта. Цыган верещит, мычит и охает.
– Тихо ты! На вот, зажуй! – Кот берёт один из отрубленных пальцев и заталкивает цыгану в рот.
На завтрак я ела бутерброды. Мир плывёт. Мурашками обволакивает лицо, они бегут у меня по глазам, прямо в мозг, потолок разворачивается на сто восемьдесят градусов. Тьма…
Пыльный сумрак дачной спальни. Ром сидит со мной в обнимку.
– Как ты, детка? Воды? Спать? Таблетку?
Всё плывёт. Снизу глухие голоса и сдавленное верещание. Мне херово.
– Пиздец вы ублюдки!
– Рука, это ж хуйня! Он же ему не яйца резал. По-божески считай. Цыгане, они же это, православные…
Хера «по-божески»…
– Мне хуёво. Я посплю…
Ром кивает:
– Мы свалим ночью. Проснёшься, не пугайся что никого нет.
– Ты меня одну, ночью на этой блядской даче оставишь?
– Оставим тебе Хельгу. Мы к утру будем.
Я ложусь и пытаюсь уснуть. Ром лежит со мной пока я не засыпаю.
Темно. Холодно что пиздец! Логично что в доме со спящей обморочной бабой никто не затопил печь. Выключатель не работает. Перегорела лампочка или опять отрубили электричество. В коридоре то же самое. Отрубили электричество. С фонариком спускаюсь со второго этажа. За мной цокот когтей по ступеням.
– Хэл! Не пугай меня! Пойдём со мной, я поссу.
Хельга идёт со мной до дачного туалета и обратно. Сажусь на крыльце, закуриваю. Хельга садится рядом. Вдвоём смотрим в дачную темноту. Мне хочется почесать Хельгу за ухом, но я себя останавливаю.
– Хэл? Ты как относишься к тому, что твой мужик – отбитый наглухо?
Смотрит, дышит шумно.
– Меня вот напрягает…
Сидим молчим.
– Но ты же всё равно любишь Вадика? Да?
Встаёт, смотрит, машет обрубком хвоста.
– И я Рома люблю. Хоть он и отбитый – вздыхаю. – Вот если бы не Вадик, ты бы что? Тебя бы усыпили… И меня. Тоже бы усыпили. Если не Ром. – вздыхаю снова – Вот такая наша бабская доля… Да? Жопа волосатая.
Хельга машет хвостом, и мне кажется, она улыбается. В конце концов это у меня был выбор быть или не быть бомжом. У Хельги не было выбора, быть или не быть собакой. Она такая родилась, её так растили, дрессировали. Она такая. Здоровая чёрная тварь. Питбуль. Настоящая бойцовая псина.
Сидим. Начинает светать. Я курю уже, наверное, пятую сигарету подряд. Мне всё это приснилось. Я хочу думать, что всё это мне приснилось…
– Идём спать, Хэл?
Хельга встаёт и делает движение лапой, как упирается, бежит к калитке и садиться там. Ну тогда я тоже подожду. Через три минуты за калиткой слышны шаги и знакомые голоса. С ними всё в порядке, все трое вернулись.
С дачи мы едем на полупустой электричке вдвоём. В вагоне человек десять. День. Будни. Ром сидит по ублюдочному закинув ноги на сидение и грустно смотрит в потолок. Его всё ещё не попустило. На следующей после Котовьей дачи станции заходят две женщины – обсуждают что-то своё. Краем уха цепляю их разговор.
«А цыгане-то ту дачу так-и спалили…» «А я слышала поджог что ли… Пожгли их, местные.» «Да и давно пора, вся округа уже деревенская – наркоманы из-за них. Пусть лучше водку пьют. Спокойнее…»
Смотрю на Рома. Что они сделали с цыганами, и где были ночью он мне не сказал. Но теперь всё ясно. Ром смотрит на меня как ни при чём.
Ещё станции через три мимо проходит бабуленция с корзиной цветов и рюкзаком:
– Молодой человек, уберите ноги с сидения!
Так то по сути она права, но кажется ей просто хочется доебаться.
– Тебе мешает?
– Это не прилично!
– Нахер иди!
Бабуленция видимо понимает, что от Рома ей может прилететь и проходит в глубь вагона цокая языком и причитая про невоспитанную молодёжь.
Едем молча. По вагону проходит продавец пива и беляшей, берём по бутылке. Стучат колёса. Наверное, ещё где-то час до Питера.
Неожиданно Рому скашивает лицо, он резко выпрямляется и смотрит в другой конец вагона.
– Ты чё?!
Суёт мне своё пиво.
– Подержи! – встаёт и идёт в другой конец.
Что он там увидел? Ставлю пиво, встаю и иду за ним.
Он видимо дольше за этой картиной наблюдал, так как сидел лицом в другую сторону. Возможно слышал разговор, пока я считала столбы и слушала стук колёс. В другом конце вагона, два бухих гопаря зажали и доёбывают какую-то девушку. Два удара с вертухи ногами. Ром решил немного попонтоваться. Гопари съезжают по сиденьям. Девушка закрывает лицо и жмётся в угол. Прям напротив сидит какой-то мужик пред-пенсионного возраста:
– Что ж ты так-то! Что ты! Ты бы сказал им! Языка нет?
Ещё через проход женщина:
– Да они же просто пьяные! Бить то зачем?
Та самая бабуленция:
– Да он хам! Я сразу ему сказала! Хам! Звоните в милицию! Машинисту! Он убил их! Врача!
ОНИ ТУТ ВСЕ ОХУЕЛИ?!! Ебаные пенсионеры!
Девушка выскакивает мимо Рома и убегает в другой вагон. Слышится короткое «Спасибо!». По лицу Рома видно, что он в ахуе. Я тоже. ЛЮТО БОМБИТ! Что за хуйня?!
Мужик встаёт и идёт к началу вагона:
– Позвоню машинисту! Скорую надо, и что бы этого забрали!
В одно движение Ром сажает его обратно и садится перед ним:
– До твоей бабы доебутся, тоже машинисту звонить будешь?
– Да кто её трогал? По жопе погладили, да и всё!
НА!
Он его вырубил. Кто-то из женщин охает и верещит. Ищу глазами, подхожу:
– Тебе тоже въебать, сука старая?!
Затыкается. Хорошо. Это был бы не равный бой. По габаритам, она бы меня сделала.
Вагон шипит и охает. Тяну Рома. Забираем вещи и идём в другой конец электрички. Какой пиздец!
У меня горит! Не могу сидеть, стоять и пиво не помогает.
– Ром, ты как?
Ром снова сидит задрав ноги на сидение.
– Да похуй…
– Давай последим где эта «корзинка» выйдет?
Улыбается:
– И?
– И отпиздим!
– Успокойся, детка! Нельзя бить женщин.
– Она не женщина! Это мразь старая! Сука блять!
Смеётся:
– Оставь. Ей и так до гроба два дня, а со мной – два часа. Она и без нас сдохнет скоро…
Пересаживаюсь к нему на сидушку, обнимаю. Вот он – пиздец просто! Мне казалось Ром ненавидит людей больше чем я. Ром умеет отпускать. Я – нет.
Ключ от всех дверей
Вчера Ром сказал, что будет через два дня. Это значит завтра, но может быть и сегодня. Ставлю на лавочку два неподъёмных пакета. Пиздец! Сходила блять, за сигаретами. Молоко надо, масло надо, яйца кончаются, и так всегда. Ром вообще мне говорит ничего не таскать. Его самого можно отправить. Но мне скучно дома, я хожу по магазинам и сочиняю кулинарные шедевры. Сажусь, лезу в карман за сагами. Сука! Свои сигареты, я то как раз и не взяла. Курю Ромов Lucky Strike.
Смотрю на свои пакеты. Нахуй я всё это взяла? Масло точно можно было не брать, дома ещё пол бутылки. Рис тоже. Дома есть гречка и макарохи. Мне кажется я больше не смогу поднять даже один пакет. Может переложить всё самое нужное, донести до дома, вернуться за вторым? Спиздят, так спиздят. Так и сделаю.
На другой конец лавочки подсаживается Никита. Блять! Только не он!
– Привет!
– Привет.
– Тебе помочь?
Вот блять! Мне действительно надо помочь.
– Не надо, я сама.
– Тебе же тяжело…
– Никита, иди куда шёл, я сама.
– Я за тобой от магазина иду. Тебе тяжело.
Вот маньячила ебанутый! Если от магазина идёт, мог бы и раньше подойти.
– Никита, отъебись!
Никита вздыхает и остаётся сидеть на лавке.
– Рома тебя не любит, ты в курсе? Почему ты с ним живёшь?
Что, блять?! Иногда Никита способен на абсолютно конченые, неестественные для своего возраста и статуса фразы. Он больной. А ещё маньяк видимо.
– Ты с хуя так решил?
– Вот если бы ты была моей девушкой, я бы тебе не разрешал такие сумки таскать…
– Слыш, хуила недоразвитый! Мамка твоя поболе сумки таскает. Ей помоги. Придурок, блять! Ты с хуя решил, что у тебя вообще девушка может быть? Тем более я?
У меня не получилось его обидеть. Он не уходит. Как его слить-то, блять? Не хочу идти домой в его компании. Мне вообще стыдно тут с ним сидеть.
– У тебя трусы красивые…
У меня взлетают брови, округляются глаза, и я выдаю какой-то истеричный смешок.
– Что БЛЯТЬ?! Ты откуда знаешь какие там у меня трусы?
– На кухне висят!
Ром! Придурок! Сто раз просила не развешивать моё бельё по кухне. В комнате есть сушилка для белья. На кухне максимум полотенца висят и футболки если в комнате не влезло. Пиздец!
– Тебе их подарить или померять дать?
– Ты не ответила почему ты с Ромой живёшь? Он тебя не любит. Ты ему просто кукла и кухарка.
Кажется, его таки задело. Ха!
– Ну а с кем мне жить? Расскажи давай, если знаешь?
– Со мной можешь жить. Я в магазин могу ходить!..
Я заливаюсь смехом! Хуя он смелый! Ёбаный испанский стыд. Сказал Никита, а у меня от стыда горит лицо. Не могу перестать при этом ржать. Позор, какой позор!
– А если меня кто-то обидит? Ты что будешь делать? Ты перед Вадиком зассал и плакал как баба.
– Его Вадик зовут? Детское какое-то имя… Ну я с ним подерусь…
Ржу в голосину на весь двор.
– Никита! Съеби давай. Не неси хуйни! Тебя даже не били, ты плакал. Как ты с ним подерёшься?
Очевидно Никита решил, что его шутки дохуя смешные. Он начинает рассказывать и показывать. Ебаный позор!
– Вот так! На! – Никита нелепо бьёт кулаком воздух – И так! На!
Бля! Какой пиздец! Горит лицо, невозможно перестать ржать! Это нормально вообще смеяться над инвалидами? Он не догоняет что он в своём дворе, где вполне ожидаемо может появиться Ром, или тот же Вадик в гости зайдёт? Краснея смотрю это шоу, прикрывая лицо ладонью.
Никита вошёл в раж и уже без стеснения показывает кривые вертухи которыми пиздит воображаемого Вадика. Не могу больше терпеть этот позор! Надо как-то перестать ржать, переложить покупки и топать домой. Отворачиваюсь.
Почти за Никитиной спиной, буквально в двух метрах, в тени дерева стоит парень. Бритый, бомбер, гады. Это кто-то из Ромовой тусовки, но я его не знаю. Вид у него как будто бы он всю жизнь стоял под этим деревом, а весь двор и дома, построили уже вокруг него. Откуда он взялся? Тут достаточно открытое пространство. Я не видела, как он подошёл. И что ему нужно? Он же не просто так наблюдает за мной и Никитой?
– Никита! Никита, а давай я сейчас позвоню Вадику, он придёт, и ты ему покажешь, как ты будешь его бить, если он будет меня обижать?
Никита останавливается и явно тушуется.
– А почему он будет тебя обижать?
– Ну я тебя спросила, что ты будешь делать, если меня обидят?
Звонок Вадику очевидно очень страшит Никиту. Он явно об этом не подумал. О чём вообще думает этот больной?
– Никто тебя не обидит!
Бритый парень отделяется от тени и идёт к нам. Улыбается. Это точно кто-то свой. Мне становится спокойно, наконец-то кто-то избавит меня от этого придурка…
Шлёпает руку Никите на плечо:
– Пацан! Ты не против, я до твоей девушки доебусь?
Я ржу:
– Ой! Никита! Кажется, меня сейчас обижать будут…
Никита пытается вырваться от бритого. На лице у него паника.
– Никита, а ну поколоти его! У тебя круто получится, ты показывал!
Бритый смотрит на него:
– Давай! Въеби мне!
Никита скулит и замирает в ступоре. Кажется, он пытается не обоссатся.
– Ну ладно, давай признаем, что я тебя чуть поздоровее, и уравняем шансы? – бритый достаёт из кармана нож, ловко подкидывает его и хватает за самый кончик лезвия. Протягивает Никите рукояткой – Держи!
Никита скулит снова и пятится от ножа.
– Ну чего ты? Бери! Я же сейчас твою девушку обижу!
– Это… Это не моя девушка!
– Ну топай тогда отсюда!
Никита срывается и бежит. В след я ему кричу:
– Правильно, Никита! Беги! Ты у мамы один!
Бритый садится на лавочку:
– Надо было ему въебать, да?
– Забей, он больной просто. Спасибо.
– Да не за что. Давай провожу, отдать кой-чё надо. – он встаёт и берёт пакеты.
– Стой, покурим. Ты вообще кто?
– Точно! Это же только я тебя знаю. Я – Дым.
Оу! Это их пятый из тех, кто пока жив и впорядке. Я закуриваю. Дым просто стоит с моими пакетами. Нет сигарет? Тяну ему пачку:
– Угощайся!
– Не курю.
Что?! Все курят! Вообще все! И только гопник с погонялом Дым – не курит.
– Чё пошли тогда?
– Идём.
– Ты там типа позвонить, предупредить что придёшь не мог? Если бы меня дома не было? Рома кстати тоже нет, ты в курсе?
Кивает:
– В курсе. Я бы так зашёл, на столе бы оставил.
– У тебя ключ есть?
Кивает:
– Есть! У меня от всего ключи есть. У вас дверь одна за десять секунд открывается, вторая за двадцать.
Хуя он!
У нас в комнате Дым ставит пакеты на стол, достаёт откуда-то из куртки свёрток в пакете, кладёт на стол.
– Чё, я погнал. Ром всё в курсе.
– Может тебя покормить?
– Забей, не голодный.
Иду провожать его, закрываю дверь, сажусь и пялюсь на свёрток. Интересно что там?
Стук в дверь комнаты. Ёбаный Никита! Да это пиздец просто!
Встаю, резко открываю дверь!
– Да ты заебал!
Это Дым.
– Забыл сказать, чтобы ты это не трогала – улыбается.
– Эээ… Ок!
Иду закрывать за ним дверь второй раз. Я точно закрыла её до этого? Кажется, точно! Реально десять секунд. Не соврал. Никогда об этом не задумывалась. Надо попросить Рома поменять замок. Хотя бы на такой, который Дым вскроет за минуту…
В комнате снова сажусь за стол. Долго смотрю на свёрток. Пиздец интересно! Но нельзя. Разбираю свои покупки. Свёрток не даёт мне покоя. Аккуратно разворачиваю пакет. Там ещё пакет и записка. Вытаскиваю записку ногтями за уголок. Тот же разборчивый круглый почерк, бессмысленная фраза, и подпись «Кот».
Ещё часть пазла сошлась. Но всё равно нихуя не понятно…
_______________
Друзья! Всем спасибо за отзывы и коменты!
Поддержать автора, художника и редактора можно донатом, значок рубля в версии браузера
или
Для тех кто из приложения ссылка https://pay.cloudtips.ru/p/091146b7
Напоминаю что у автора всё нормально, автор не голодает. Так же окупились вычитка, редактура и отрисовка первой части. Весь донат автор складывает в копилку на то же самое для части два.
