(внимание! С первого раза не удается разместить текст в нормальном виде с абзацами. Поэтому в нормальном виде он размещается через несколько минут - Перед тем как добавить четвертую главу напишу: Книга планируется не линейная. С двумя линиями сюжета. Это и плюс и минус одновременно. С одной стороны что-то необычное, с другой сложнее воспринимается. Допустим кому-то зайдет второй постапокалиптический сюжет, но не понравится основной, про непоседливого парня, пытающегося познакомится с девчонками. Или наоборот, кому-то будет интересно следить за похождениями современного Казановы, а депрессивный мрачный мир, где остались только женщины и где предстоит выживать второму "я" главного героя, окажется не в тему. Понимаю, что рискую - такой гибрид ежа и ужа. Но Булгаков в своем "М и М" смог и мы смогем. В конце концов у вас есть выбор - читать главы начиная с 4-ой через одну.

И аннотация всей книги : Когда тебе 25, а ты еще толком не познал женщины, и у тебя ничего не получается, то весь мир погружен в свинцовое серое марево и хочется, чтобы случилось чудо - исчезли все мужики, и женщины начали обращать внимание только на тебя. Паша не сдается, он зависает на сайтах знакомств, пристает к девушкам на улице, начитавшись форума о пикаперах, а долгими скучными вечерами, лежа на диване представляет, как бы он жил в мире без мужчин. И получается у него это настолько хорошо, что вот уже сложно разделить вымышленный мир и мир реальный. И так ли он хорош этот новый мир? Ведь в нем запросто из царя зверей и хозяина положения можно превратиться в затравленную жертву. Хорошо, когда можно смахнуть пелену морока и отправиться на залитую солнцем улицу пытаться снимать девочек. Но потом снова наступает вечер...

Глава 4.

«Генеральный директор ВОЗ доктор Маргарет Чен заявила, что новый вирус H1М1 в значительной мере завершил цикл своего развития, и сейчас мы вступаем в послепандемический период. Иными словами, так называемый «обезьяний грипп», которым болели исключительно мужчины, сходит на нет, так же, как раньше исчезли его предшественники: «свиной грипп» и «птичий грипп». А теперь о новостях спорта. В четвертьфинале олимпийского хоккейного турнира наша сборная уверенно победила команду Норвегии со счетом шесть один».

«Павел Скопинцев. Двадцать пять лет. По профессии – системный администратор в крупной строительной фирме. Холост. Живет с родителями». Банковский служащий отложил формуляр и уставился на висящий в холле монитор, по которому передавали новости.

- Извините, Павел Николаевич, но в кредите мы вынуждены вам отказать. Наше руководство посчитало недостаточно надежным обеспечение вашей долей в совместной с вашими родителями квартире.

Павел молча сложил документы в сумку, попрощался и вышел на улицу. Это был уже третий банк, где он все так же безуспешно пытался взять кредит под свою долю в квартире. Скопинцев решил отложить визит в четвертый на завтра и, обойдя огромную лужу, устало зашагал по «зебре». Мимо на красный свет на скорости проскочили сразу три «скорых» с включенными мигалками.

Что-то часто гоняют они в последнее время. Похоже, все, что говорила эта докторша из ВОЗ, полная ерунда. Только за последние две недели фотографии с черной ленточкой появились на страничках у нескольких из его френдов в фейсбуке. На работе от этого гриппа умер зам. директора по развитию. Да что говорить, и из их дома уже несколько раз выносили покойников в черных мешках. Ни хрена ничего не завершило никакой цикл. Как обычно всю правду скрывают, чтобы не делать ничего.

Павел зашел в подъезд. Возле лифтов пахнуло валокордином и еще чем-то едким. Где-то на верху бухнула дверь, отсекая от лестничной клетки плачь и причитания.

- Слышал, у соседей сверху дедушка этим страшным гриппом заболел, - огорошила Павла с порога его мать. – А ведь он никуда из квартиры почти не выходит.

- Да тут много и не надо, - ответил Скопинцев, вешая куртку на крючок. – Достаточно в магазине в очереди в кассу постоять.

Вообще эта тема не особо интересовала Павла. Сам он с детства ничем таким серьезным не болел, если и грипповал, то не сильно и не долго. Сейчас куда больше его волновало хроническое безденежье и полностью неустроенная личная жизнь. В течении нескольких следующих дней Павел ездил по собеседованиям, пытался где-то занять денег и подыскивал подходящий вариант съемной квартиры. Жить с родителями до скончания веков очень не хотелось, а ипотеку он не потянул бы. Конечно, вдвоем этот вопрос можно было бы решить, но вторая половина все как-то не искалась. Вот уже наступила поздняя осень, и погода как-то не располагала к прогулкам с дамами с сайтов знакомств, а зимой и того хуже.

В январе Скопинцев все-таки вылез из своей берлоги, в которой он провалялся все новогодние праздники, втыкая в телевизор и потребляя тоннами чипсы под пиво. Что его удивило, появились довольно интересные варианты с работой. Зарплата процентов на двадцать выше нынешней, и неплохие перспективы, но Павел все еще не решался уволиться со своей нынешней работы. Как-то боязно ему было что-то менять, да и казалось, что шефа он подведет.

Шеф умер в конце февраля. Просто не пришел на работу, а через десять дней секретарша вся в слезах и соплях прикрепила к стене его фото в черной рамочке. Тот самый странный грипп. «Сгорел за неделю», - струился шепот по коридорам офиса.

Этот грипп за зиму забрал и того дедушку сверху и, как ни странно, совсем молодого парня с первого этажа. Все чаще на улице Скопинцеву попадались люди в марлевых масках. Или это только так кажется, и в феврале всегда так? Впрочем, в марте и апреле их стало еще больше. В основном мужики. И смотрят так, главное, затравленно. Озираются, будто вот сейчас из подворотни вылезет монстр. Павел, конечно, по прежнему не парился по поводу этого гриппа, но всеобщая нервозность коснулась и его. Невозможно уклониться от параноидальных разговоров в курилке или таких же тем на разных форумах в сети. Навязчивые баннеры с рекламой наилучшего противовирусного лекарства и одновременно контекстная реклама ритуальных услуг не прибавляли настроения. Наверное, кто-то в офисе опять ищет в гугле похоронные агентства. Хотя весь этот негатив компенсировался с неожиданной стороны. Павел как-то стал замечать в метро, что девушки, которых он рассматривал исподтишка, теперь не отводят взгляд, сложив презрительно губы, а сами с интересом рассматривают его. Скопинцев даже засмущался, когда одна шатенка оглядела его с ног, до головы. Это было приятно и удивляло. Один раз, правда, страшненькая толстушка, даже открыла перед ним дверь в магазин, в другой щупленькая девушка бросилась помогать собирать рассыпавшиеся яблоки, а потом стояла рядом, улыбалась и будто ждала чего-то. И вообще, как показалось Павлу, женщины как-то охотнее стали идти на контакт: часто ни с того ни с сего заговаривали на кассах, на остановках, в автобусе, в парикмахерской. Скопинцев с непривычки шарахался от них и что-то бубнил себе под нос.

В мае вообще произошел непонятный случай. На Пушкинской в вагон вошла симпатичная такая веснушчатая девчонка и, хотя внутри было не так чтобы уж очень много народу, взяла и прижалась к Павлу всем телом, будто бы ее толпой в тесноте к нему прижало. Скопинцев от неожиданности замер; руки по швам, взгляд мимо нее в пустоту. Так и проехали до следующей остановки. Потом она ушла.

Что это было? Может, поспорила с кем-то на что-то?

С опозданием пришло сожаление. Мог бы и обнять ее за талию и спросить на ушко о чем-то.

Все лето Скопинцев наслаждался женским вниманием в транспорте, но дальше игры в гляделки и ничего не значащих диалогов дело не шло. Только к осени до него, как до жирафа дошло, что, наверное, есть смысл попробовать посетить еще разок сайты знакомств. Может теперь уже закончилось действие этого сглаза, и ему, наконец, повезет? Тем более Павел недавно устроился-таки на новую, хорошо оплачиваемую работу и деньжата теперь у него водились. И слишком уж неожиданно легко это у него получилось. «Мужчины теперь у нас в цене», - сказал ему на одном из последнх собеседований работодатель: - «это девчонок этих безмозглых понавыпускали на курсах, а парней с соображалкой все меньше в твоей профессии». Тогда Скопинцев как-то не придал значения этим словам, но сегодня он услышал нечто подобное от веселой огненно-рыжей девчонки с сайта знакомств, с которой они прогуливались по парку, наслаждаясь золотой осенью.

- Хорошего парня теперь днем с огнем не найдешь, - смеялась она, - и тем более домой не затащишь.

- А ты что вот так вот с первого свидания меня бы к себе домой пригласила? – удивился Павел.

- А что боишься, изнасилую? – начала стебаться девчонка.

- Только и мечтаю об этом.

Телочка ничего так, но сейчас будет какая-нибудь гадость сто процентов. Скопинцев вообще подозрительно относился к подаркам судьбы типа кошелька под ногами или бесплатных билетов в Таиланд по розыгрышу, а уж женщины его вообще никогда не баловали приятными сюрпризами.

- Вот здесь я и живу, - рыжая открыла тяжелую металлическую дверь и, скинув сандалии, прошлепала босиком по коридору на кухню. – Заходи, будь как дома.

Павел снял кеды и прошел на кухню.

- Чай, кофе потанцуем? – она взяла пульт, и за стенкой в комнате заиграла музыка.

- Потанцуем…

Рыжая повисла у него на плечах, и Павлу не осталось ничего сделать, как обнять ее за талию.

Долгий поцелуй, неловкие отрывистые движения, их вещи, вперемешку устлавшие путь от кухни до дивана в комнате, громкое дыхание – все это было как во сне.

Вообще-то это он все это должен был делать. В точности до мельчайших деталей. Хотя без вина явно бы не обошлось, а тут непочатая бутылка так и осталась стоять на кухне на столе. Но что это? Получается, она готовилась? Неужели его фото в анкете ей так понравилось?

В первый раз все получилось очень быстро. Рыжая вытерла лицо одеялом и прильнула к нему, одновременно покусывая Павла за ухо и поглаживая его живот. Его большой пивной живот черт возьми! Почти без паузы они пошли на второй заход.

Ближе к вечеру совершенно очумевший Скопинцев, чисто на автопилоте топал по тротуару в сторону дома. Что-то в этом мире перевернулось. Теперь он совсем другой человек. Все не так! Он все еще был там, с этой рыжей девчонкой, и поэтому не обратил внимания ни на очередную скорую у подъезда, ни скорбные и испуганные лица. Еще одна трагедия. Что такого? Их так много последнее время, а то, что произошло с ним сегодня – это в первый раз.

- «Мы еще встретимся?» - с надеждой спросила тогда рыжая.

- «Конечно», - ответил он и поцеловал ее в прикрытые глаза.

И они встретились. Потом еще. Всю осень были вместе.

- «Я, наверное, женюсь», - сообщил Скопинцев матери. К декабрю он уже месяц как снимал квартиру на бульваре по соседству. Сейчас стало много свободных квартир, и съем стоил небольшие деньги. Павел задумался об ипотеке. Он снова поменял работу. Теперь Скопинцев получал втрое против прежнего. Вакансий не стало больше, стало меньше айти фирм. Времена наступили неспокойные. Начали ходить упорные слухи об эпидемии, кторую якобы нам организовали американцы. Правда, если читать новости между строк, получалось, на западе тоже повышалась смертность мужского населения. Люди побежали из мегаполисов в провинцию. Рынок начало лихорадить, бизнес сворачивался, но и в оставшихся фирмах не хватало людей. Да и не только в фирмах. Коммунальщиков днем с огнем не сыщешь, пожарных и «скорые» ждать приходилось все дольше, на улицах стало все больше брошенных машин, да и просто мусора, супермаркеты стали напоминать музеи, по ночам на улицу вообще теперь лучше не выходить. Крики и даже выстрелы слышны и через плотно закрытые стеклопакеты. Город тоже был болен. Но Скопинцев этого как-будто не замечал. У него словно исчез какой-то блок, и теперь он каждую неделю встречался с новой девушкой. Ближе к концу декабря ему на сайте посыпались предложения встречать новый год вместе, и Павел поплыл. Первая же встреча снова закончилась бурной ночью. Вторая тоже. Отказов не было. Скопинцеву ничего не приходилось делать, девушки соблазняли его сами. Причем чем дальше, тем настойчивее. Целый год он наслаждался чередой коротких встреч. Серьезных отношений заводить Скопинцеву не хотелось. Хотелось веселья и разнообразия. Слишком долго он терпел. Поначалу с девчонками Павел расставался по-хорошему, но потом словно начал мстить им за прошлые обиды и унижения. Причем с некоторых пор его не заботило то, что какая-то из них живет в соседнем доме и теперь будет время от времени мозолить глаза. Сейчас не действуют все эти принципы навроде «не встречайся там, где живешь или работаешь». Вот и в офисе мимо него не прошли все более-менее симпатичные, а на сайтах знакомств он вообще был королем. Рыжая давным-давно забыта. Он начал путать их имена, но девушки не обижались. Они жаждали его внимания, написывали в ватсап, скайп и электронную почту, названивали по телефону, поджидали утром возле дома и, бывало, дрались друг с другом, если он выходил не один. Да что там бывшая с нынешней! Тут как-то ехал Павел в метро, что бывало довольно редко, потому что девушек Скопинцев теперь выбирал себе с машиной, чтобы возили.. Так вот ехал он в полупустом, как обычно, вагоне, и напротив сидела миловидная блондинка и строила ему глазки. Двери открылись, и вошла стройная симпотная брюнетка и встала как раз напротив Павла, хотя все сидушки вокруг было пусты. Блондинка заерзала, потом передвинулась так, чтобы видеть Павла, а потом просто пересела к нему и взяла за руку. Брюнетке это очень не понравилось, и она взяла и вылила блонди флакон духов прямо на голову. Девушки сцепились, а Скопинцев вскочил и вышел на остановке.

***

- Паш, как ты думаешь, мне сегодня поехать к Вике или к Маринке? – Димка Кашин, экономист из отдела реализации, уселся на стол напротив Скопинцева, который пустовал с тех пор, как заболел их общий друг Валера.

- А я почем знаю? – пожал плечами Скопинцев.

- Вот и я не знаю. Маринка лучше сосет, но у Вики жопа больше. А я люблю большую корму, ты же знаешь.

- Ну, вот и езжай к Вике.

- Но Маринка готовит хорошо. Потом пожрать можно будет нормально.

- Тогда езжай к Маринке.

- Но Вика, зато все делает сама. Лежишь и балдеешь, а Маринку крутить-вертеть надо.

- Слушай, ну что ты пристал, - не выдержал Павел, - берешь Вику и едете вместе к Маринке.

- А это идея! Так и сделаю, - засиял Димка, но лицо его тут же омрачилось. – А где это Валера наш? Что-то давно болеет.

- Не знаю, - Скопинцев нахмурился, - последний раз, когда звонил ему, мама его подошла и сказала, что в больницу его забирают. Больше телефон не отвечал.

- Так это… может навестить его?

- Чо? Ты же знаешь, что сейчас в больницы не пускают. Карантин.

- Мда, - лицо у Димки стало и вовсе чернее тучи.

Скопинцев открыл форточку, достал из ящика пепельницу и закурил. Теперь они не утруждали себя походами на улицу, а курили здесь. В их фирме царили вольница и пофигизм. Да и не только здесь. Например, в магазинах все кассиры запросто могли уйти куда-нибудь на полчаса, благо народу и на хилую очередь в одну кассу не набиралось. Вот тут было раздолье для подростков-воришек, которых и остановить-то было некому. Разве что охранница успеет поддать резиновой дубинкой кого-то из них вдогонку по заднице. Хотя и тащить-то в магазинах стало практически нечего. Черствый хлеб, консервы, крупы, всякие бомж-пакеты и прочие полуфабрикаты. Торговля в городе постепенно замирала, как и жизнь вообще. Людей на улицах даже в светлое время суток было очень мало, а чтобы попасть в ДТП на машине, второй автомобиль надо было еще поискать, да поохотиться на него. В метро вместо прежних пробок лишь жиденький ручеек пассажиров, а полупустые поезда теперь ходили раз в пятнадцать-двадцать минут. Это если не ломалось ничего. Ломалось в городе все часто и в разных местах. Некоторые вещи и не чинил уже никто. Те же светофоры. Некому. Некоторые чинить пытались, но поскольку в ремонтных бригадах теперь были в основном одни тетки, у них мало что получалось, и вчера исправленное, разваливалось уже завтра. А то и вовсе горело. Стоя вечером на балконе своей фешенебельной высотки, Скопинцев часто имел удовольствие видеть то тут, то там поднимающиеся столбы дыма. Эту семикомнатную квартиру на тридцатом этаже он занял совершенно бесплатно три месяца назад. Хозяева то ли умерли, то ли сбежали в деревню. Никто больше не претендовал. Во всем доме на двести восемьдесят апартаментов жило дай бог человек двадцать-тридцать. По одному на этаж получается. Зато лифт работал. Швейцарская техника!

- Пусик, ты уже дома? – Танюша переступила разбросанные по всему полу подушки и отправилась разыскивать Скопинцева дальше по этой огромной квартире, положив сумки с продуктами на диван. – Пусик, там еще в машине надо забрать. Я все не смогла донести. Изящная шатенка нашла Павла, плескающегося в душе с черноволосой фитоняшкой по имени Катя. Нет, скандала не случилось. Они трое и еще девушка по имени Аня, зацепившая его эффектной короткой стрижкой и аккуратной попкой, уже несколько месяцев жили вместе. Так что Скопинцев знал, о чем говорил, когда советовал коллеге по работе не париться выбором между своими девушками. Прошло уже два с половиной года, как Павел покинул свое гнездо и жил отдельно от родителей. Девушки, несмотря на дефицит продуктов, доставали все самое вкусное и свежее, возили его на работу, на которую он давно уже ходил просто по инерции и потому, что больше нечего было делать. Заказов, как и зарплаты в фирме было «кот наплакал», но Скопинцев ни в чем не нуждался. К этому лету в городе по его прикидкам на каждого оставшегося мужика приходилось по нескольку десятков молодых и красивых девушек. Не, женщин «обезьяний грипп» совсем уж стороной не обходил, но случаи смерти были редки и все больше от осложнений после него. Поэтому, когда от него в какую-то секту ушла смуглая красавица Женя, он легко заменил ее на Катюху. Секта кстати интересная. «Церковь святой девы Марии» называется. Там какая-то дурочка запустила идею, что во всех нынешних бедах, или вообще во всех, виноваты мужики, и теперь Бог наказывает их за грехи. Еще что-то там про то, что женщина не должна с мужиками даже разговаривать, не то, что жить. В общем шизанутые. Но как-то их все больше становится. Если увидел такую спортивную, подтянутую, чаще всего мужеподобную телку, с белой узкой банданой, как у каратистов - это сектантка. «Девы» их еще для краткости называют. Но надо отдать должное, в больницах они постоянно волонтерствуют. Жалостливые. А может наоборот им на умирающих мужиков доставляет удовольствие смотреть? Хрен его знает. Много, много их стало. Вон за рулем бензовоза едет, и «зебра» сейчас уже не «зебра». Несется посередине проезжей части, того гляди собьет.

Скопинцев отступил вглубь тротуара и заметил притаившегося в тени дерева худосочного мужика со кульком подмышкой.

- Вы тоже ее поняли? – чувак рывком приблизился к Павлу, и в лицо пахнуло перегаром сдобренным запахом чеснока.

- Что понял?

- Ее. Ее глас.

- В смысле? - Скопинцев сделал шаг назад. Уж слишком близко подошел незнакомец, и его выпученные глаза в упор таращились на Павла.

- Она велела нам еще жить… Она разрешила,- тощий снова шагнул к нему и вцепился в ворот куртки.

- Это вы серьезно? – Скопинцев оторвал от себя костлявые руки. Кулек у мужика упал и по асфальту покатился батон сырокопченой колбасы. Редкая штука по нынешним временам. Но тощий не обратил на это никакого внимания. Он продолжал цепляться за Павла и кричать: - Они все убьют нас. Рано или поздно убьют нас всех. Если эта обезьянья зараза не доконает, они найдут и убьют.

Скопинцев оттолкнул мужика и бросился бежать. Будь незнакомец погабаритнее, врядли Павлу удалось бы от него так просто отвязаться.

Да! За психами сейчас тоже некому стало присматривать. Небось, все психушки позакрывали, вот и шатаются по улицам эти. Предлагала же Катька подвезти, нет, дернула нечистая за сигаретами пешком пойти.

***

Когда жизнь удалась, она летит стремглав, как скоростной поезд, даром, что не под откос. Вот и пробежало теплое в этом году лето, промчалась осень, и опять новый год. Только нет уже тех прежних толп на Красной площади и тотальной иллюминации на улицах. Зато веселья еще больше. Народ пьет и сходит с ума, будто гуляет в последний раз. Хотя для многих он и действительно будет последним.

Снежная неделя засыпала все улицы, превратив их в непролазные дебри. Павлу пришлось поднять свою задницу с дивана и помочь своим подружкам найти полноприводный внедорожник взамен их понтовой, но никуда не годной сейчас машины. А завтра придется, оставив Аньку на хозяйстве, втроем пилить затариваться продуктами. Танюша отказалась обеспечивать их жратвой в одиночку. Она работала на оптовой базе. Именно поэтому Скопинцев ее себе и взял.

Он потянулся и взял смартфон. Три пропущенных звонка от родителей.

- Алло, мам, да я не пропал никуда. Просто устал чего-то, - Скопинцев сделал потише звук у гигантского телевизора, стоящего возле одного из панорамных окон.

- Мы с папой беспокоимся, вдуг случилось чего.

- Да зря вы это. Что со мной может случиться?

- Да времена-то теперь какие. Полицию только по телевизору видим, по ночам прям война на улице. Соседям с седьмого на той неделе дверь вынесли, ограбили, а их самих…

- Мам, у вас-то как?

- Да потихоньку.

- Я послезавтра заеду, продуктов завезу.

- Да не надо, Пашенька, у нас еще консервов полно и круп разных полный шкафчик.

- Ладно, короче не обсуждается. Ну, пока…

- Погоди, Паш. Тут Лешка, ну помнишь сын тети Веры, тебе троюродный брат, получается, приехал за ней из армии. Их часть там расформировали. Говорит, бегут все оттуда, потому, что народ мрет, как мухи.

- Да врет он. Сколько его помню, всегда трепался налево и направо.

- Ну не знаю. Но он забирает своих в деревню, и Вера нам с отцом говорит, давайте мол с нами. Жить будем отдельно, чтобы народу поменьше. Тут говорит, подохнем все.

- Ну, не знаю. Вы у меня городские. Я на земле никогда не работал, не умею ничего. Что мы там будем делать-то? А тут в городе пока нормально. Уехать всегда успеем в общем, - Павел наспех закруглил этот неприятный для себя разговор и попрощался с матерью. Этут тему проговаривали уже давно многие его знакомые, но уезжать сейчас из этого малинника в какую-то глухомань, где на сорок километров будет одна баба, да и та с квадратными плечами и ладонями, похожими на кожуру от картошки, он не собирался. А ни одна из его кисок туда точно не поедут. Да и вообще нахрена ковыряться в огороде, когда все само тебе в руки плывет. В конце концов, три года уже, как этот грипп ходит, а он даже не чихнул ни разу. Наверное, иммунитет хороший. Батя тоже всегда был молодцом. Обойдется. Должно же это все когда-то закончиться.

Скопинцев открыл пиво и протянул банку Тане.

- Переживают, - отметила она, - а моим на меня наплевать. Папуля бухает, а мать все не отлипнет от него.

- А тебе не пофиг? – Павел отхлебнул из своей банки.

- Ненавижу его. Сколько себя помню, все время бухой был. Даже на бальные танцы когда меня водил, и тогда тоже. Перед девчонками стыдно было. – Лицо Танюши стало некрасивым и злым.

- Ну, ты вообще. Того гляди, и к «девам» в ряды подашься, - попытался перевести в разговор в шутку Павел.

- Может, и подамся, - на полном серьезе ответила девушка, и он перевел разговор на другую тему, но какой-то неприятный осадок остался. Вот после сегодняшних кувырканий вчетвером на двух сдвинутых широких кроватях наргуженные пивом девушки уже спали, а Павел все лежал и думал о том, что его подружки за последние несколько месяцев сильно изменились. Раньше нежные, ранимые, зависимые и податливые, теперь они стали какими-то более грубыми, самостоятельными. Во время любви уже будто не давали, а брали свое. Такое Павлу не очень нравилось. Поначалу конечно было прикольно. Ролевые игры там, то да се, но сейчас он уже подумывал поменять Таньку и Катьку. Хотя без первой не обойтись. Со жратвой тогда сразу будут проблемы. А Катюха практически превратилась в его личного телохранителя. Отгоняет других баб, и вообще с ней как-то спокойнее.

Скопинцев вздохнул и осторожно снял с себя Катькину ногу, вылез из-под одеяла и переступил через Аню.

- Ты куда? – приподняла голову над подушкой Таня.

- Пойду покурю.

Павел подошел к задернутому шторой широкому панорамному окну, приоткрыл стеклянную панель и достал сигарету из кармана халата. Внизу, куда хватало взгляда, роились утонувшие в сугробах дома, белые шапки никем нечищенных крыш которых серебрились в лунном свете. Редкие огоньки окон едва ли способны вдохнуть жизнь в агонизирующий город. Сейчас и вправду лучше было не светиться лишний раз. Многие их соседи с наступлением темноты сидели как суслики в норе в своих темных квартирах.

Вдали, в той стороне, где Шереметьево, мигал красный огонек. Самолет. Теперь почти не летают. Некоторые страны закрыли свое воздушное пространство, а то и вовсе границы. Считают, что смогут остановить развитие эпидемии, которую то признавали, то нет, то объявляли о ее завершении.

- Закрой окно. Холодно! – потребовала Аня.

Ну, вот опять они начали гнуть его под себя. «Куда пошел?» «Закрой окно». А может это просто началась обычная семейная жизнь и он параноит? Баба, она, когда чувствует, что привязала мужика к себе, потихоньку, помаленьку начинает борзеть. А тут тем более их трое. Целый коллектив. Еще собрания собирать начнут, прорабатывать, ставить на вид.

Павел тихо засмеялся.

- Чего ты там ржешь?

- Ничего. Спите. Я сейчас.

Катька вон пока новенькая, тихая еще. А если начнет выпендриваться, то пиши пропало. Хрен с ней справишься с фитоняшкой. Бицепсы какие и ноги как у лошади.

- Не бойся, никуда я от тебя не уйду, любимка, - Таня прижалась к нему сзади, и ее руки обвили Пашину шею. Ты не такой, как остальные.

- Ты особенный, - это уже Аня обняла его спереди.

- Тащи его сюда девчонки, - скомандовала Катя с их совместного ложа.

Покурил называется.

***

Обычные люди всегда стремятся привести все к одному знаменателю. Вот мол есть добро и есть зло. Только мир меняется. Меняются и обстоятельства, а вместе с ним понятия о добре, зле, порядочности и всем таком прочем. Вот скажем еще года три назад до всего этого такая вот большая семья, с тремя подружками в нашей стране считалась чем-то диким, и вряд ли даже олигарх приближенный к правительству осмелился показаться на людях со своим «гаремом». Хотя у владельца какого-нибудь «нефтегазтрансмаш» наверняка было полно баб одновременно, да и оргии они устраивали на яхтах однозначно. А теперь Павел спокойно ездит по делам или ходит в гости одновременно со всеми своими подругами, и у некоторых его знакомых подруг еще больше. Просто Для Павла три девушки – это оптимальное число. И в постели одновременно четвертую или тем более пятую, шестую нечем занять, и голова от большего количества просто болеть будет. Ну и в тачку больше четырех с комфортом не влезет. Опять же заведи Скопинцев еще нескольких подружек, кто-то из них будет ходить неудовлетворенными, а значит и недовольными, ждать своей очереди, плести интриги… На фиг надо.

К весне жить в городе стало еще сложнее. С продуктами как-то уж совсем плохо, и если бы не Танька, сидеть бы им, как и большинству горожан на кашах и консервах. С остальным проблем не было. Квартиру, машину, одежду, бытовую технику выбирай, чего душа желает. Всем этим магазины просто перестали торговать, потому, что заходи в любую брошенную квартиру и выбирай милое твоему сердцу. Брошенных тачек тоже навалом. Зато из каналов по тв остались первый и второй. По моему при СССР больше было. Со сбоями и сильными тормозами работал интернет. Айти сфера практически умерла и сетку поддерживали лишь энтузиасты по всему миру. Но заходить в нее Павлу давно не хотелось. Уж слишком там много мрачной информации и просто кликуш. К тому же ходили упорные слухи, что мужиков там вычисляют по айпи, и после этого они якобы пропадают. То ли «девы» похищают их и потом варят на медленном огне, то ли кто-то просто охотится на молодых парней, которых осталось не так уж и много. В блогах пишут, что чуть ли не на улицах насильно сажают в тачки и увозят в неизвестном направлении. Скопинцев с подобным не сталкивался. Хотя ходил он везде вместе со своими девчулями с травматами на поясе, а Катюха и вовсе с охотничьим карабином «сайга» на плече. Хотя она и без карабина кому хош по башке надает.

Все страхи, тревоги и фобии отступают с наступлением сил света, растущих день ото дня к возвращающейся на землю весне. Они уползают в тень, гонимые лучами ласкового солнца, и никакая депрессия больше не сможет помешать восторгу любви четырех переплетенных тел. Павел и его подружки нежились на верхней палубе арендованного теплохода, болтавшегося в дали от берегов в верховьях Москва-реки. Снять «Ласточку» им почти ничего не стоило. Полмешка уже почти ничего не значащих денег и багажник, набитый банками с консервированной ветчиной. Да, сейчас все больше расплачивались бензином, туристическим снаряжением, запчастями к автомобилям, инструментами, едой и патронами. Официально за ношение и хранение оружия все еще могли посадить, но всем было плевать. Скопинцев со своими девчонками тоже достали себе по стволу, и сейчас, пока они занимались любовью, и «калаша» и СВД лежали неподалеку возле борта. Хорошая погода, чистый пляж, дорогое вино и море любви – что еще надо в этой жизни? Разве не об этом он мечтал еще каких-то четыре года назад, надрачивая перед монитором?