В таёжной глуши, когда за окнами свирепствует непогода, так приятно прятаться в заросшей лесом избушке, где трещит тёплая печка. Неудивительно, что почти в каждой такой избе лежит свой журнал посещений — это такая приятная традиция: люди записывают туда свои впечатления и эмоции, словно оставляют письма для незнакомых друзей.
Как же здорово вечерком, при метели или дожде, открывать эти журналы и листать записи, читая: кто был здесь до тебя, что делал, какие чувства оставил после себя. Каждая заметка в тетради – это маленькая история: кто-то делится радостью восхождения на вершину, кто-то описывает жуткие - моменты связанные с дикими животными, а кто-то оставляет простое «Спасибо за избу!».
Особая радость появляется, когда натыкаешься на знакомые имена. Недавно мы увидели запись группы нашей коллеги по цеху. К этому посту прикреплено небольшое видео: на нём мы как раз листаем этот самый журнал во второй избе у подножия горы Поперечной.
Тогда за окном капал дождь, настроение ни к черту, а внутри было тихо, тепло от печки и спокойно. Каждое прочитанное слово на фоне воющей погоды — словно маленькое чудо: жар огня и чужие строчки (но не только) согревали нас лучше любого полена.
В такие моменты забываешь о городской суете и понимаешь: чего ещё нужно в жизни, как не вот этой простоты и уюта. Сидишь в тишине лесной избушки, вдыхаешь запах старых журналов и дров, и кажется, будто весь мир сжался до размеров уютной избушки. Хочется самому взять ручку и на чистой странице журнала оставить пару строчек своей истории...
Поесть мидий по-настоящему — не пару штук на донышке ресторанной тарелки, а вдоволь, с дымком и прямо у костра — это совсем другое дело, про «пятёрочные» мидии в рассоле… мы промолчим, ничего общего с живой кухней они не имеют.
Поесть мидий по-настоящему — не пару штук на донышке ресторанной тарелки, а вдоволь, с дымком и прямо у костра — это совсем другое дело, про «пятёрочные» мидии в рассоле… мы промолчим, ничего общего с живой кухней они не имеют.
Настоящие мидии — те, что ты сам собрал на отливе, на песчаном берегу среди камней и водорослей.
Готовятся они довольно таки просто. Мы их не маринуем, не варим в вине и не добавляем десятки специй. Просто складываем в котелок и ставим на живой огонь, без воды и соли.
Внутри каждой раковины уже есть капля солёной северной воды — её будет более чем достаточно.
При нагревании мидии одна за другой начинают раскрываться. Изнутри вытекает сок, который после начинает кипеть. Буквально пару минут — и уже можно снимать, а если чуть поджарить снизу — то вообще сок.
Сливаем жидкость, моллюсков достаём руками — после варки они уже легко отходят от створки. Горячие, пахнущие морем, с привкусом дыма употребляем их вовнутрь. Это вкусно. Очень.
Это лишь малая часть наших необычных приключений!
В группе [ВК / Telegram] мы делимся и другими атмосферными историями с походов.
Мы возвращаемся в заброшенный военный гарнизон Гранитный спустя три года после первого визита.
Поселок по-прежнему тихий и мёртвый: Несмотря на личный опыт посещения, общие ощущения в основном минимальны – это лишь пустынное, отрезанное от мира место.
Гарнизон Гранитный расположился на северо-западе Кольского полуострова Мурманской области, у берега Баренцева моря – в губе Лобаниха Он находится примерно в 40 км от Североморска, однако прямых автодорог сюда нет: поселок доступен только по воде на катере либо пешком, как это делаем мы уже во второй раз.
Ещё одной особенностью района является суровый ландшафт: со всех сторон поселение окружено голыми гранитными скалами и заледеневшими бухтами. По данным источников, снабжение гарнизона всегда осуществлялось собственным флотом Северного флота – по воде около 25 морских миль до Североморска, что и определяло уникальность этого форпоста.
Гранитный изначально возник в начале XX века как рыболовная фактория «Долгая» на одноимённой губе. Стратегическое значение поселку придал Военно-морской флот СССР во время Великой Отечественной войны: с 1 марта 1944 года здесь базировалась сформированная бригада торпедных катеров
В послевоенное время соединение не раз меняло название (став 55-й отдельной бригадой торпедных, а затем ракетных катеров Северного флота), но всё время оставалось ключевым звеном обороны в Кольской губе. По воспоминаниям старожилов, здесь военный гарнизон был развернут огромный: четыре дивизиона по 12–15 торпедных катеров, свыше 2 500 человек личного состава.
В поселке были обычные для большой военной базы инфраструктура – школа, детские сады, клуб, спорткомплекс и даже небольшое подсобное хозяйство (скот, теплицы).
После распада СССР и военной реформы 90-х годов гарнизон постепенно опустел. Согласно публицистическим источникам, в 1994 году бригаду перевели в Полярный город, а к 1996 году «населённый пункт опустел». Оставшиеся жители вскоре разбежались: крыши ещё недостроенных кирпичных домов по большей части так и не были достроены, жильцы покидали поселок практически сразу после сдачи своих квартир.
Официально Гранитный был упразднён в 2006 году из-за отсутствия постоянного населения. С тех пор военные и гражданские лишь изредка наведывались сюда: за последние годы там регулярно бывал лишь один ветеран – мичман Бардачёв. И всё же к началу нулевых база уже фактически «сгорела»: здания разграбляли металлисты, памятники и мемориалы приходили в запустение
На месте бывших казарм и казёнок сегодня царит разруха: четыре пустующие пятиэтажки и несколько двухэтажек стоят с выбитыми окнами среди безжизненного пейзажа. Инфраструктура гарнизона также мертва: еще 30 лет назад здесь работали детсады, школа, клуб, магазины, но теперь об этом напоминают лишь развалившиеся фундаменты, надписи на стенах и кое-где лежащий советский хлам.
Ещё одним отзвоном истории Гранитного является памятник юному герою войны. Здесь, на территории базы, в 1944 году был похоронен 17-летний юнга Александр Ковалев – он ценой собственной жизни спас торпедный катер от гибели. После войны на его могиле установили обелиск и воздвигли стелу с застывшим приветствием краснофлотцев
Гарнизон Гранитный сегодня – мёртвый поселок, но по-своему живой памятник временам холодной войны и Великой Отечественной. Его пустые дома и памятники напоминают о том, какой ценой оборонялась земля Кольского полуострова: здесь погибло множество моряков, и только из Северного флота число безвозвратно унесённых тогда равняется десяткам тысяч.
Такие места важны для памяти – они словно музей под открытым небом, где от ветра и снега хранятся эхо наших предков. Возвращаясь сюда спустя годы, мы не просто гуляем по руинам: мы соприкасаемся с историей и с теми, кто стоял на рубежах Родины. Ведь каждая скала, каждый заброшенный подвал в Гранитном – это страница книги памяти российского Севера.
Это лишь малая часть наших необычных приключений!
В группе [ВК / Telegram] мы делимся и другими атмосферными историями с походов.
Во время нашего похода по Кольскому полуострову, на одном из озёр, прямо под нависающей скалой, мы случайно наткнулись на схрон.
Сходу мы сразу и не поняли, что там за веревка свисает со скалы. Но, когда подошли ближе, всё стало ясно: это рыбацкая закладка.
70% содержимого — рыболовные сети, в том числе морские, запутанные и изношенные, но вполне ещё боевые.
Рядом — удочки, буйки, много соли (для засолки рыбы), всякая мелочёвка, палатка, а на скале — подвешенная пластиковая бочка.
Судя по всему, в ней хранятся продукты — классика в защите от медведя. Спускать проверять мы не стали, не было необходимости
Недалеко от этого места нашли ещё и землянку — кто-то тут явно рыбачит не по сезону и явно не на одну уху. Места эти красивые, дикие и почти безлюдные.
Как думаете браконьерский схрон? или ловля сетью на Кольских озерах деятельность вполне легальная?
Это лишь малая часть наших необычных приключений! В группе [ВК / Telegram] мы делимся и другими атмосферными историями с походов.
Мы вышли к берегу Кольского залива к обеду 4 дня нашего пешего маршрута до Териберки, и перед нами открылась мёртвая тишина Тюва-Губы.
Когда-то здесь рыбачили финские колонисты и шумели рыбацкие сети, а теперь среди прибрежных скал да старых причалов только ветер напевает о былом. Заброшенный посёлок на восточном берегу Кольского залива, «Тюва-Губа», встречает путника пустыми глазами окон и затянутыми мхом крышами домов.
По меркам Заполярья это почти легенда: попасть сюда проблематично– только морем или пешком.
История Тюва-Губы начинается в XIX веке. В 1893 году на восточном берегу губы Тюва селятся первые финские поселенцы.
Архивное фото. Сельдяной промысел на Мурмане. Тюва-губа в Кольском фиорде. Посолка сельди во временных брезентовых чанах
По учётам, к 1926 году здесь жило около 50 человек (в основном финнов) а к 1938 году население выросло до 638 человек. К началу советской власти на базе рыболовецкой фактории финнов развернули крупный промысловый колхоз с клубом, школой, мастерскими и даже собственным причалом.
В 1957 году согласно решению властей Тюва-Губа обрела статус рабочего посёлка (входила тогда в Полярнинский район). В посёлке стояла школьная четырёхлетка, семилетка, сеть грузовых причалов, действовала сетевязальная фабрика «Мурмансельдь» и даже выработки льда для Мурманского рыбного порта. До 1960-х годов Тюва-Губа процветала как центр местного рыбного промысла и заготовок льда.
Архив Рыбного порта, 60-е гг. / Добыча льда в Тюва-Губе
Казалось, ничто не предвещало конца – но уже в 1930-е годы начались репрессии финских колонистов, большинство рыбаков уехали или были переселены. После войны посёлок восстановился, и в 1960-х он был «развитым рыболовным посёлком» с местной фабрикой сетей. Однако в начале 1970-х годов всю бухту взяли под военный контроль: сюда перевели десантные корабли Северного флота и поставили пограничный пост.
В 1970-х посёлок понадобился военным – всех жителей переселили в один пятиэтажный дом на Абрам-Мыс, а в бухте разместился 401-й дивизион десантных кораблей.
Архивное фото ММРП
К 1970 году население упало до 261 человека. Затем пришла перестройка: к концу 1980-х гарнизон свернули, активные корабли увели в Полярный, а остальным обещали капитальный ремонт. Но корпусам судов подарили не ремонт, а списание, и к 1990-м Тюва-Губа опустела окончательно. Как писала мурманская телекомпания, «посёлок Тюва-Губа не дожил до 90-х» – после ухода советской армии здесь не осталось ни одного жителя.
Остов посёлка таит целую деревню руин. Некоторые дома ещё стоят, но двери их сорваны, а стены – полуразрушены и облупившиеся.
Деревянные дома с печным отоплением уже давно выгорели и протекают кровлей, внутри – развалины пола и окурки ветхих обоев.
Сквозь остатки непокрытых окон видны заросшие дворы и заросшие тропы.
В самой бухте до сих пор видны остатки прибрежной дороги и гнилые причалы: в отлив по камням можно обойти разбитую «груду» палубных настилов.
На берегу лежат ржавые остовы старых траулеров и средних десантных кораблей.
По берегам посёлка хвойные кусты и ягоды заняли покосившиеся тропы. В общем, природа медленно отвоёвывает «Тюву»:
Несмотря на запустение, в Тюва-Губе сохранилось немало следов истории. Во время Великой Отечественной здесь находился военно-морской госпиталь №74, переправленный из Мурманска в конце 1942 года из-за бомбёжек. В домах рыболовецкого совхоза оборудовали стационар с рентгеном и туботделением, где излечивали раненых моряков вплоть до июля 1944-го. У дальних причалов сохранилось братское кладбище моряков и пациентов госпиталя – в 1941–1944 годах здесь похоронены погибшие, а в 2018 году североморские поисковики установили там новый памятник погибшим бойцам и даже привезли родственников участницы войны, умершей в Тюве. Ещё один любопытный факт – в конце 1960-х годов из Тювы курсировали катера в Североморск и Мурманск, а по зимнику доставляли в Губу даже отопительное топливо и провиант.
Тюва-Губа ныне — это память и вопросы времени. Каждый разрушенный дом здесь – как календарь уходящей эпохи Арктики: от него остались только стёкла-осколки и рассказы тех, кто уехал. От палуб зимних ледяных барражей до детского смеха на заледеневшей волне – всё это унесено северным ветром.
Но даже в зарослях и обломках посёлка остаётся тепло воспоминаний: как вспоминала одна жительница, «чем старше становлюсь, тем чаще вспоминаю Тюву-Губу». Со временем здесь ничего нового не появится, но память о людях, живших на берегу Тювиной губы, ещё долго будет жить благодаря этим хрупким документам прошлого и нашим историям.
Бывало у вас такое: идёшь по дикой тайге, рюкзак натирает плечи, за спиной третий день похода… и вдруг — острое желание. Не философское, а вполне конкретное. Например, острые крылышки из KFC. И вот ты залезаешь повыше на склон, ловишь хоть одну палку связи, открываешь приложение и делаешь заказ. А дальше — магия. Курьеру прилетает уведомление, он смотрит на маршрут, вздыхает… и говорит: — Ну что ж, погнали!
– настоящие «каменные реки», по которым вместо воды текут глыбы и валуны. Геологи называют эти образования курумами. Проще говоря, это обширные скопления огромных остроугольных камней (иногда до 2–3 метров), выложенные наподобие русла. С высоты такая «река» действительно напоминает водный поток.
На фото малый Ямантау
Они рождаются из разрушенных скал: вода замерзает в трещинах, разламывает породу, а древние ледники подхватывали эти глыбы и толкали вниз. Так формировались каменные русла, как, например, Большая Каменная Река в нацпарке Таганай — длиной 6 км и шириной до 500 м. Камни там весят по 9–10 тонн, и всё это когда-то было вершинами древних гор. Урал — одна из самых старых горных систем планеты, и такие курумы — результат миллионов лет движения, замерзания и разрушения.
Под массивом камней частенько находится проточная вода, а движение самих валунов происходит столь медленно, что современные наблюдения лишь дополняют понимание этого удивительного природного феномена.
