socialAnalytics

Рассказ без смысла и морали.

Ольга угрюмо наслаждалась чтением книги. Закинув ноги в широких брюках на стол. В то время, когда начальство ругало Юльку за юбку. Дело было на работе.

Юльку всегда ругали за юбки – дело в том, что у Юльки были длинные ноги. Настолько длинные, что все юбки были ей коротки, какие ни покупай – всё коленки выглядывают.

А начальство, знамо дело, не любит, когда коленки у сотрудниц выглядывают. Ругается. Нельзя, говорит, в юбках выше коленок ходить. Матерится знатно при этом -корпоративный этикет блюдёт.

Ольга обычно читала книжки или играла в телефон, когда начальство материло Юльку за коленки. Но вчера Ольга с Юлькой пили пиво – подружились. В связи с этим сегодня у Ольги появилось сочувствие и солидарность.

Ольга отложила книгу и под раскатистую руководящую брань подошла к Юльке. Она стала снимать широкие штаны. Прямо на глазах окружающих. Ольге – то, что – ей можно, она панк в тяжелых ботинках на толстой подошве. Панкам, им на условности плевать, про это всем давно известно.

Ольга сняла штаны и протянула Юльке. Юлька отдала Ольга юбку и надела штаны. Онемевшее начальство созерцало. Руководящий рот быстро наполнялся слюной.

Девчонки переоделись Ольгины штаны стали Юльке бриджами, Юлькина юбка надёжно закрывала Ольгины коленки.

-Так сойдёт? – спросила Ольга грубо.

Начальство закрыло рот, громко проглотило слюну.

-Да, сейчас всё хорошо!

-Это харасмент, вы заставили двух подчинённых раздеваться, чтобы вам стало хорошо.-Ольга говорила безразлично, равнодушно.

-чО? – спросило начальство. Ответило: -Да пошла ты!

Затем начальство выскочило из кабинета. Бегущей походкой проследовало на улицу. Стрельнуло сигарету-закурило. Два года назад бросив.

За три затяжки поглотив сигарету, начальство улыбнулось. Сказало матерщиный эквивалент слова «восхитительно».

«Козёл!»- сказала Ольга и вернула юбку.

«Теперь начальство совсем меня замечать перестанет…»-сказала Юлька и глубоко вздохнула.

Баба Маша сидела на скамейке и трясла головой, подставляя лицо под солнце. Жмурилась с улыбкой. Где-то пели птицы– на улице было классно. Весна на дворе – красотища!

Во дворе неторопливо загружал машину дачными вещами важного вида мужчина по имени Геннадий. Он был высокий, большой, играл мускулами под футболкой. Внушал доверие. Пассажирское кресло машины занимала женщина по имени Лена. Она, очевидно, была женой Геннадия.

Во двор заехала девушка Ольга с огромными глазами. Она улыбалась всему вокруг, потому что было классно. Ольга запарковала недорогую машину, вышла и распахнула в стороны руки. Весна во дворе – красотища!

Вдруг над головой Ольги раздался голос большого мужчины по имени Геннадий:

-Ты вправо-то прижмись! Здесь ещё одна машина поместится! – Геннадий звучал громко и назидательно. Он выглядел очень солидным.

Ольгино лицо стало испуганным. Она посмотрела вверх, на мужчину, растеряно оглядела двор. Из машины неподалёку, презрительно вывернув нижнюю губу, на Ольгу смотрела женщина по имени Лена. Была ещё бабушка – сидела на скамейке и трясла головой под солнцем. Ольга сделала шаг назад и сглотнула слюну.

-Чего не поняла, что ли? Отъедь вправо, говорю! Не умеешь водить, - не садись за руль! Всему двору мешаешь! -Геннадий был улыбчив и снисходителен. Поглядывал на жену. Та подбадривала.

-Можно поставить машину вон там. Ещё там и там! – Ольга пыталась противоречить и тыкала пальцем в пустой двор. Её лицо стало красным и беспомощным.

-Сейчас пусто, скоро займут! – Мужчина по имени Геннадий зазвучал нервно.

Его жена высунулась наружу. Угрожающе.

Ольга сжалась и пошла в другую сторону, перелезая через забор, в траву.

-Ты, слышь, дура, убери говорю машину вправо! – рыкнул Геннадий громко, на весь двор, Ольге в спину.

От звуков Геннадия вздрогнула сидящая на скамейке баба Маша. Открыла глаза, огляделась. Достала очки из кармана.

Ольга обернулась: Геннадий был очень важен, а жена Геннадия, по имени Лена угрожающе выкарабкивалась из машины наружу. Ольга заморгала мокрыми глазами. Ускорилась.

Баба Маша тем временем надела очки и уставилась вдаль.

-Генка, ты штоли? – голос бабы Маши звучал скрипуче, негромко, но слышен был всем: и Геннадию, и его жене, и Ольге.

-Да, баб Маш! -бодро и с почтением отозвался Геннадий.

-Когда в клумбы ссать перестанешь? – спросила баба Маша строгим голосом.

Мужчина по имени Геннадий растерялся и стыдливо завертел лицом в разные стороны. Ольга остановилась, стала смотреть. Тревога на лице сменилась любопытством.

— Это когда было-то, баба Маша, сколько лет назад-то, что вы такое говорите? – сказала женщина по имени Елена, вместо мужа.

-Ленка, ты штоли? -голос бабы Маши звучал приветливо, казался обрадованным.

-Конечно я, баб Маш, епта! – Ленка говорила с бравой простотой, смело и уверенно.

-Зачем в подъезде наблевала? – строго спросила баба Маша, погрозила пальцем.

Елена захлебнулась на полуслове, сражённая вопросом. Нетактичным.

В семье Геннадия родилась неловкость.

Геннадий горестно махнул рукой и отправился к своей машине.  Елена, зло посмотрела на мужа. - Геннадий поник, пропала важность.

Ольга широко улыбнулась, подошла к бабе Маше, которая замолчала довольная, снова закрыв глаза. Ольга наклонилась над бабушкой на скамейке, обняла её за плечи, прошептала: «спасибо!» и пошла куда-то. Счастливая!

Бабушка Маша открыла глаза, улыбнулась, перекрестила Ольгу в спину. Снова стала греть лицо на солнце, жмуриться с улыбкой.

-Кстати, я тут всего на семь минут! - крикнула Ольга вслед Геннадию с извиняющимся видом. Есть люди, которые вспоминают аргументы, только после завершения спора.

Ольга подпрыгивала и кружилась, раскинув руки.

Весна во дворе – красотища!

Между монитором и стеной Ольга негромко бормотала обрывочные звуки. Улыбалась, хмурилась, смеялась и ругалась. Сама с собой. Часто стучала пальцами по клавиатуре. проектировала информационную структуру в векторной базе данных. Под звуки панк-рока. Она трудилась головой и рождала мысли. Описанным ранее образом.

В тот раз мысль у Ольги никак не рождалась. Она с удрученно закинула ноги на стол. Включила «Сектор газа» на полную мощность наушников. Мысль была нужна срочно, а её не было. Несмотря на требование начальства.

В коридоре, через открытую дверь, стал виден Сашка. Он был примечателен тем, что смело отрицал умственный труд и презирал начальство. Такой своей позицией он вызывал уважение в глазах коллег. Сейчас он волочил по полу тяжесть в коробке с архиважным видом.

Ольга смотрела сквозь него в коридор.

-Бездельничаешь опять! – осуждающе пожурил Ольгу Сашка, улыбнулся, расправил плечи- пытался понравиться.

Ольга смотрела сквозь него с думающим видом. Не замечала. Со страдающим лицом. Вот-вот должно было прийти начальство – а мысль не рождалась. Она шевелила губами и издавала звуки, рявкнула на монитор.

Сашкино лицо исказилось от жалости. Он зашел к Ольге в кабинет, стал переминаться с ноги на ногу, сжимал и разжимал руки от сострадания.

«А ты переводись к нам кладовщицей» - вдруг придумал Сашка. Сказал эту идею вслух.

Ольга продолжала Сашку не замечать. Закрыла глаза. Думала. Время шло.

Потом пришло начальство сверху вниз окинуло взглядом Сашку – приказало выйти из кабинета. Сашка вышел в коридор, стал наблюдать.

Начальство стало ругаться -Ольга скинула ноги со стола. Продолжая думать. Мысль всё не рождалась – начальство опять кричало. Мешало, если честно.

«Не кричите. Можете впаять выговор, только не мешайте», - Ольга снова закрыла глаза, чтобы думать. Закинула ноги не стол – так удобнее.

Из коридора за всем наблюдал Сашка – переживал, сочувствовал. Являлся свидетелем Ольгиной дерзости.

Начальство вынужденно вздохнуло. «Обязательно... Будет вам выговор.». Потом начальство вышло. Пришел Сашок – опять успокаивал и предлагал перевестись в кладовщицы – мешал думать.

Ничего не добившись, он поволок тяжелую коробку дальше. Кряхтел от натуги, обозначая свой труд.

***************************************

Начальство ночью сопело и похрапывало с безмятежной улыбкой. Обнимая белоснежную жену. В часа три ночи раздался звонок.

-Да, - сказало строгое начальство сонным голосом.

-Я придумала – раздалось звонко в телефоне. Это суперкруто!

Лицо начальства стало бодрым и радостным, под журчанье Ольгиного голоса в телефоне.

-Ты моя умница! Оленька – ты гений! -восторженно взвизгнув сказало в телефон начальство.

На начальство недоумённо потом грозно смотрела жена. Темнота ночи стала тяжёлой. Надвигалась гроза.

Начальство выключило телефон. «Это просто сотрудница. У меня ничего с ней нет. Она просто молодец. Она придумала…»

Начальство посмотрело на жену, моргнуло замолчало. Обречённо. Готовое к казни.

Ольга довольная засыпала после того разговора. Со злорадной улыбкой на лице. Ибо неча мешать людям думать.

Умные люди за сто лет до октябрьской, понимали неизбежность революции. Некоторые хотели предотвратить свершившуюся в 1917 кровавую баню.

Один из них был Сперанский. Он предложил реформу, устраняющую общественную отсталость. Его победили жестоко и беспощадно. С помощью заседаний. Одно за другим проводились совещания, которые задушили реформу.

Крылов тогда от отчаяния написал свою басню «Квартет».
Эта басня про заседания. Про совещания. Которые до сих пор являются частью экономики и политики.

В условиях эпидемии во многих госкорпорациях бесконечно идут обсуждения. Тогда, когда надо принять простое решение, руководители идут заседать.

День за днём идёт имитация принятия решений. По нескольку раз в день огромные люди решают маленькие вопросики.

Таким образом многие крупные госкорпорации парализованы на данный момент. Не организован и не обеспечен дистанционный формат работы сотрудников, нет понимания простецких организационных вопросов…

В связи с этим совещания проводятся всё активнее и активнее. Впустую обычно.

При этом никто не отменял совещаний, которые проводятся на регулярной основе.

В условиях коронавируса, сейчас многие совещания не проводятся, они просто оформляются.

Это имеет неожиданный эффект. Пока наверху не знают, что делать и притворяются, что руководят, люди внизу отлично понимают положение дел с пустыми заседаниями. Не надеются на них. Рядовые сотрудники в период руководящих сомнений часто берут ответственность на себя и самостоятельно решают довольно важные вопросы, несмотря на интеллектуальную немощность руководства.

Потому вред, исходящий от ненужных заседаний, порой не так уж и опасен, как может показаться сразу.

Мне кажется, вся эта история с переводом людей на дистанционный формат, должна показать ненужность многих руководителей и руководящих явлений, таких, как совещание, к примеру. Думаю, так и будет.

Вопрос увидим ли мы эту ненужность, перестроимся ли? Или будем обсуждать этот вопрос на множественных заседаниях?

Зы, вместе с тем... Между тем. в отличие от... 

Бизнес за минуты принимает решения, которые обсуждаются по несколько дней или даже недель...

Однажды к Петровичу в отдел устроилась Лиза. На собеседовании она сказала, что работала в Нью - Йорке, на Манхеттене. У неё было блестящее резюме, весомые рекомендательные письма и обалденные перспективы в компании. Она сказала, что может изменить холдинг к лучшему. Петрович сказал тогда, что фигня эта ваша Америка и принял Лизу к себе в отдел.

А ещё Лиза была беспрецедентно красива. Даже так: Лиза была безапелляционно прекрасна. Она как-то по волшебному улыбалась коллегам. От её радостного света становилось тепло даже тем, кто в сотый раз переделывал работу, от которой тошнило.

Елизавета очаровала весь коллектив и даже руководящий состав.

Петрович однажды напившись вспомнил улыбку Лизы и всплакнул правым глазом с умилением на лице.

Лиза сумела добиться того, что многие руководители советовались с Лизой, беседовали о судьбе работы.

Надо понимать вообще-то, что управленческий корпус по определению никогда ни с кем не советуется, ход руководящих мыслей сакрален, потому безупречен.

Лизавета была окрылённой от такого отношения важных людей и всё чаще и чаще ходила с высоко поднятой головой.

Петрович был единственным начальником, который не смутился послать Лизавету в матерные дали, когда она стала ему советовать, как командовать.

В холдинге был Колян – странноватый типочек, который всегда говорил, что думал. А думал Колян порой с матом, пошло и бестолково.

Пока все другие вели с Елизаветой беседы, Колян подошел к Лизе и прямо заявил, что у неё здоровский багажник под юбкой. Он тут же схватил её за этот самый багажник.

За что и получил меж ног весьма пребольно.

Колян, психанув, сказал, что весь ум Елизаветы у неё под юбкой и в других выпуклостях фигуры, но никак не в голове.

Елизавете было плевать на Коляна, потому что почти все другие её уважали. Вскоре она забыла про неприятную стычку, продолжая вдохновенно трудиться, как и полагается человеку с Манхеттена.

Петрович едко высмеял Коляна за аморальность, вызывав хихиканье в коллективе. Коляну к вечеру стало стыдно и он извинился перед Лизой.

Вскоре один из директоров, прочитал Елизавете сонеты Шекспира, сводил в театр, подарил цветы, пристал.

За что и получил меж ног весьма пребольно.

Директор, психанув, сказал, что весь ум Елизаветы у неё под юбкой и в других выпуклостях фигуры, но никак не в голове.
Петрович пошел разбираться с директором, узнал, что директор является глубоко влюблённым в Лизавету человеком. Проявил сочувствие и забухал с директором на два дня.

-Я же умная, почему ко мне все пристают? -так спросила Лиза Петровича однажды.

Петрович поднял бровь высоко вверх. Продемонстрировал удивление.

-В каком месте ты умная? – осторожно поинтересовался Петрович.

-Вы тоже считаете, что у меня мозги под юбкой? – Вспыхнула Лизонька. Её ноздри распахнулись, глаза выпучились полные негодования. Она была полна праведного гнева, как и полагается человеку с Манхеттена.

-Нет, мозги у тебя есть, раз ты ухитрилась убедить всех, что ты суперспец с Манхеттена. Резюме, надо сказать подделано филигранно. Но это ещё не значит, что ты умная.

Лиза обхватила себя руками и насупилась.

-Кто об этом знает? Когда об этом стало известно.

-Узнали про обман мы через две недели после твоего устройства. Не знаю кто об обмане знает, но всё руководство в курсе точно.

Лиза громко сглотнула слюну. Хрипло поинтересовалась:

-Почему меня до сих пор не уволили?

-Потому, что по большому счёту ты нам подходишь, - сказал Петрович буднично и скучно.

Дребезжащим голосом Лизавета поинтересовалась:

-То есть все знали, что я вру и молчали? Улыбались, кивали головами и молчали?
Какое лицемерие! - Лиза хлопала ртом от досады:
-Вы тоже молчали! Почему мне никто не сказал, что все знают об обмане?

- Ну. Никто не хотел тебя расстраивать, - смущённо ответил Петрович.

Затем закурил, выпил, заржал.

Колян всегда что-нибудь ронял на работе. Такой он был человек. Когда он подходил к чьему-нибудь столу, то на пол обязательно падали ручки, канцелярия там всякая. Совершенно нечаянно делал это Колян. Просто руки Коляна испытывали неописуемый возле столов коллег, и от этого размахивались в разные стороны.

Надо заметить, что Колян всегда быстро и ловко поднимал то, что падало. Наверное, он быстрее всех в мире поднимал то, что он ронял со столов. Он всегда так искренне смеялся над собой в эти моменты, что мало кто на него обижался – большинство смеялось тоже.

А однажды Колян внезапно вышел из кабинета и заехал дверью в Владиславу Степановну, которая шла по коридору. Совершенно нечаянно сделал это Колян. Просто Колян был слишком счастлив, чтобы думать, когда он открывал дверь.

Владислава Степановна была, между прочим, начальницей в компании, настолько крутой начальницей, что двери скорее должны были ей кланяться, чем нападать.

Когда Колян увидел то, что натворил, он присел, онемел, растерялся. Глаза его непроизвольно вылезли наружу, рот раскрылся нараспашку -он явно подавился воздухом.

Колян схватил Владиславу Степановну за важную голову и стал дуть ей на место ушиба, закричал испуганное «АААААА!». Владислава Степановна залепила ему звучную пощёчину. Холодным тоном приказала успокоиться, отправила работать и чинно ушла вдаль коридора. На лице её возникал фингал.

Владислава Степановна поставила вопрос об увольнении Николая. Неуклюжий бедолага калечащий руководящий состав дверями бесспорно являлся лишним в трудовом коллективе, представлял серьёзную опасность для производственных процессов.

Однако непосредственный начальник Коляна, Петрович решил отстоять сотрудника и пришел в кабинет к Владиславе Степановне «договариваться».

Он принёс ей дорогущий ром и извинения.

Он сожалел и просил помилования,

умело заискивая и угождая,

соблюдая все нюансы делового этикета.

Владислава Степановна вылила дорогущий ром в кактус и отправила Петровича «не маяться ерундой». На лице её чернел фингал.

Общественность осудила разбазаривание рома. Многие ценители спиртного, Колян в том числе, возненавидели Владиславу Степановну за вылитый в кактус ром.

Петрович тем временем не сдавался: он пригласил руководительницу в театр, в кино, в музей и картинную галерею. На каждое своё предложение Петрович получил горделивый отказ.

Петрович не подчинился унынию и залез на страницу Владиславы Степановны. Там он вдруг прочитал, как она в сети обсуждает вязание на спицах, эмоционально, по-бабьи, как обычный смертный человек.

Петрович тут же пришел к ней кабинет к Владиславе Степановне с клубком шерсти и спросил, как лучше вязать резинку на перчатках.

Владислава Степановна недоверчиво согласилась показать. Сначала она была чопорной, однако вскоре заговорила просто и по – человечески. Вскоре они разболтались, почти час увлечённо обсуждали плюсы и минусы верблюжьей и собачей шерсти. А ещё, они искренне, по - детски смеялись.

Затем Петрович прельстил Владиславу Степановну новой театральной постановкой. Вечером они должны были идти на представление.

Глаза Владиславы Степановны заискрились, она кропотливо нанесла на лицо макияж, фингал был замаскирован.

Петрович дал Коляну подзатыльник, чтобы тот впредь не косячил и деньги на покупку дорогущих цветов с шампанским. Он предвкушал вечер с многогранной программой и напевал фривольную песню.

Колян принёс букет эустом необычайной красоты и дорогущее шампанское из Франции.

«Василий Петрович, вы охренительный! Вы охомутали эту мерзоту! Скажите, Вы это всё делали, чтобы меня не уволили или для того, чтобы присунуть ей?»- так восторженно говорил Колян выходя из кабинета Петровича. Он очень аккуратно открывал дверь, чтобы не косячить.

Когда Колян открыл дверь, он увидел, что за дверью стоит Владислава Степановна. C надменным и свирепым лицом стоит.

Колян присел, онемел, растерялся.

Глаза его непроизвольно вылезли наружу, рот раскрылся нараспашку -он явно подавился воздухом.

Позади Коляна обречённо стоял Петрович, с цветами и шампанским, растеряно, как дурак.

«Добрый вечер, к вам пришла мерзота»- прозвучала Владислава Степановна. Холодно прозвучала, без эмоций, как приговор.

Изначально этот рассказ был другой и нудноватый, на любителя.