loveaction

Что общего между Гегелем, Паскалем, Осенним марафоном Данелия и Uncut gems последним фильмом братьев Джоша и Бенни Сэфди?

Фильм начинается со сцены на шахте Эфиопии, где толпа орущих шахтёров столпилась вокруг истекающего кровью человека. Этот эпизод в какой-то мере перекликается с началом Экзорциста 1973, где священник во время археологических раскопок в Ираке обнаруживает демоническую реликвию, которая вызывает ужас, одержимость и потоки рвоты. Зловещую находку в фильме совершают два эфиопских шахтера, которые крадутся под шумок, чтобы выкопать неказистый на вид комковатый камень. Это оказывается огромный черный опал, который вскоре попадает в руки Говарда, хотя и ненадолго. Как и реликвия Экзорциста, опал представляет собой зловещий фетиш с почти магически действием на всех, кто с ним соприкасается.

Под электронную музыку, хотелось бы думать Жан-Мишеля Жарра, но увы)) камера погружается в молекулярную структуру камня и выныривает в кишках главного героя во время колоноскопии. Здесь я забегу немного вперёд и скажу, что точно так же в финале камера ныряет в человека и оказывается затем в межзвёздном пространстве таинственного камня. Таким образом вся история помещена как-бы в рамки.

Когда камень впервые попадает в руки Кевину Гарнетту- звезде баскетбола, который тут играет самого себя, то Говард рассказывает ему, что в опале отражается целая вселенная. И действительно, на какое-то мгновение, Кевин ныряет в камень и видит там бесконечной красоты сеть из песчинок и звёзд, которая его завораживает и околдовывает, так что он уже не может отпустить этот камень. Что же он там увидел? Мне кажется он увидел там цитату Паскаля))

Что такое человек в бесконечном?

Но чтобы увидать другое столь же удивительное чудо, пусть он исследует один из мельчайших известных ему предметов. Пусть в крошечном теле какого-нибудь клеща он рассмотрит еще мельчайшие части, ножки со связками, вены в этих ножках, кровь в этих венах, жидкость в этой крови, капли в этой жидкости, пар в этих каплях; разделяя еще эти последние вещи, пусть он истощит свои силы в этих представлениях, и да будет последний предмет, к которому он придет, предметом вашего разговора. Может быть, он подумает, что это уже самомалейшая малость в природе. Но я покажу ему новую бездну в ней. Я нарисую ему не только видимую вселенную, но и мыслимую необъятность природы в рамке этого атомистического ракурса. Он увидит бесчисленное множество миров, каждый с своем особым небом, планетами, землею таких же размеров, как и наш видимый мир; на этой земле он увидит животных и, наконец, тех же насекомых, и в них опять то же, что нашел в первом; встречая еще в других существах то же самое, без конца, без остановки, он должен потеряться в этих чудесах, столь же изумительных по своей малости, сколько другие по их громадности. Ибо как не придти в изумление, что наше тело, дотоле незаметное во вселенной, которая, в свою очередь, незаметна в недрах всей природы, вдруг стало колоссом, миром, скорее всем в сравнении с недостижимым для воображения ничтожеством? Кто посмотрит на себя с этой точки зрения, испугается за себя самого. Видя себя в природе помещенным как бы между двумя безднами, бесконечностью и ничтожеством, он содрогнется при виде этих чудес. Я полагаю, что его любопытство превратится в изумление, и он будет более расположен созерцать эти чудеса в молчании, чем исследовать их с высокомерием.

Да и что же такое, наконец, человек в природе? — Ничто в сравнении с бесконечным, все в сравнении с ничтожеством, средина между ничем и всем. От него, как бесконечно далекого от постижения крайностей, конец вещей и их начало бесспорно скрыты в непроницаемой тайне; он одинаково неспособен видеть и ничтожество, из которого извлечен, и бесконечность, которая его поглощает.

Но на самом деле фильм не мистический и не криминальный триллер, а больше всего напоминает Осенний марафон, в котором герой мечется как белка в колесе между любовницей и женой и никак не может определится и выбрать добро или зло +/-. Тут важно что Бузыкин как и Говард уже не мальчик, это в 20-30 лет легко терять, но когда это ваше последнее приключение такое осеннее, когда возможно вы больше и не встретите такого человека, вы не можете просто так выбрать и там и там это разрыв по живому и тогда вы, как сизиф, катите эти камни, несёте эту ношу. По Честертону моральный поступок это такое вечное преодоление себя, не единожды свершившийся поступок, на который когда-то да любой способен в своей жизни, а вот каждый день по расписанию, как солнце которое всходит и заходит, как марафон каждый день, с юмором, улыбкой, стоической решимостью. Мы со стороны не видим за этой улыбкой того героического усилия, не понимаем чего ему стоит изо дня в день. И потому тут Бузыкин не слабак который не может раз и на всегда решится, а это такой моральный бурлак, как Гамлет, который рефлексирует бесконечно и не может решится.

И всё же Говард решается)) И тут я вспомнил Гегеля и его концепцию раба и господина, когда сталкиваются два сознания и одно из них способно идти до конца и ставить на кон саму жизнь! Раб при этом отступает, он признаёт что сам он на такие поступки не способен. Главный вопрос тут в том почему раб признаёт господство над собой как необходимое, он не бунтует, он понимает что ситуация и не могла сложится иначе.

Это яйцо Колумба. По преданию, когда Колумб во время обеда у кардинала Мендосы рассказывал о том, как он открывал Америку, один из присутствующих сказал: «Что может быть проще, чем открыть новую землю?». В ответ на это Колумб предложил ему простую задачу: как поставить яйцо на стол вертикально? Когда ни один из присутствующих не смог этого сделать, Колумб, взяв яйцо, разбил его с одного конца и поставил на стол, показав, что это действительно было просто. Увидев это, все запротестовали, сказав, что так смогли бы и они. На что Колумб ответил: «Разница в том, господа, что вы могли бы это сделать, а я сделал это на самом деле».

Всем нам кажется что мы умеем рисовать квадраты Малевича)) но штука в том что мы не рисуем и не делаем ставку ценою в жизнь. При чём заметим что когда Кевин покупает опал у Говарда и пытается выяснить истинную его цену, то Говард юлит. Он понимает что не передаст в этой цифре усилия, времени, цена не выразит, не передаст, что это его последний шанс, что это его осенний марафон, его рывок.

Чтобы понять лучше этот характер Говарда вспомним знаменитый урок из фильма Ростовщик 1964г. и вы поймёте что это за рывок. Ещё лучше вы поймёте его когда увидите сцену в которой он идёт по еврейскому кварталу ювелирных лотков, где со всеми здровается и где он каждому улыбается.

хотя на англ. это звучит лучше))

Вместе со своим воображаемым другом ДжоДжо отправляется в летний лагер Гитлерюгенда, омг если бы у меня был такой лагерь в детстве, я бы точно стал маленьким преданым нацистом)) Детям там сразу выдают охотничьи ножи, предостеригая их конечно от того чтобы пырять друг друга. Естественно они учаться кидать гранаты, ненавидеть евреев, а любимое развлечение это костры из книг.

Но к сожалению ДжоДжо не проходит посвящение, на котором нужно свернуть шею серому кролику. Джоджо отпускает жертву на глазах у отряда и получает позорную кличку Кролик. Но воображаемый Гитлер принимается его утешать — кролики ведь жутко проворные, не страшно, чего ты… Впрочем, проворства у Джоджо столько же, сколько и тяги к насилию, так что сразу после проваленного убийства животного он умудряется подорваться на гранате. Ладно, граната учебная и он получает лишь несколько шрамов и небольшое прихрамывание.

Но главный сюжет разворачивается вокруг события уже дома, когда ДжоДжо вдруг обнаруживает что в стене его дома живёт еврейка! Естественно, хоть ДжоДжо и 10 летний пацан, он понимает что евреи просто так в стенах не заводятся и скорее всего она там завелась из разрешения его мамы. Мир ДжоДжо переворачивается. Одно время он ещё себя утешает, что еврейка, возможно, загипнотезировала его маму. О вероятности такого события он консультируется со страшими товарищами из Гитлерюгенда и те рассказывают ему жизненные истории о том как у кого-то жид загипнотизировал дядю и он стал алкоголиком, начал играть в азартные игры и завёл неподобающие отношения с сестрой, потом он утонул, но всё равно виноваты жиды))

Набравшись мужества он пытается выжить еврейку из своего дома, но попадает в патовую ситуацию: если он расскажет о еврейке, то проблемы будут у неё, но если потом она расскажет, то проблемы уже будут у них с мамой, ну и наконец мама тоже не должна знать о том, что ДжоДжо знает иначе еврейка отрежет ему голову. В такой ситуации приходится сотрудничать и выжать из еврейки все сведения о её расе))

Истоки фингерстайла лежат в блюзе. В конце XIX — начале XX вв. блюзовые гитаристы, вдохновившись популярным в то время регтаймом, принялись перекладывать фортепианные партии на гитару. Особенностью регтайма является чередующиеся басовая и мелодическая партии — на первую долю игрался бас, на вторую — аккорд. Таким образом задача гитариста усложнялась, ведь всего одной рукой ему приходилось точно вести и бас, и мелодию, и потому медиатор попросту оказывался бесполезен. Проблема решалась следующим образом: большой палец, имитируя как бы левую руку пианиста, играл бас, а остальные пальцы, имитируя соответственно правую руку пианиста, играли мелодию. Ключевыми фигурами раннего этапа становления фингерстайла были Блайнд Блейк, Биг Билл Брунзи, Мемфис Минни, Миссисиипи Джон Хёрт.

Следующий этап был связан с развитием кантри-музыки. Главную роль в этом сыграл Мерл Трэвис, который, исчерпав возможности традиционного кантри-инструмента — банджо, обратился к гитаре и находкам блюзменов того времени. Мерл смешал техники игры на обоих инструментах, что дало сильный толчок в развитии фингерстайла. Дело в том, что при игре на банджо использовались специальные насадки на кончики пальцев — своеобразные когти. Мерл, используя подобную насадку на большой палец, делал привычный ему по игрена банджо щипок басовой струны, в то время как остальными пальцами он обыгрывал классический арпеджио. И сам не понимая, создал новую технику, которая называется теперь в его честь — трэвис пикинг.

Дело Мерла продолжил его поклонник, влиятельный гитарист Чет Аткинс. Развивая трэвис пикинг дальше, он использовал полуакустическую гитару и усиление, что позволило ему усложнить мелодическую линию, вернуть гармонические интервалы, которые за счет звукоснимателей и усилителя звучали отчетливо и громко.

В таком виде техника развивалась до второй половины XX века и достигла технической вершины и пика популярности в творчестве австралийского гитариста Томми Эммануэля. Томми использовал действительно сложные партитуры, которые так же накладывал на трэвис пикинг, а сверх этого Томми ввёл перкуссионные элементы, стуча по деке инструмента.

Но пока Томми совершенствовал и усложнял, так сказать, классический фингерстайл, параллельно гитарная музыка впала в другую крайность. В руках некоторых исполнителей она стала постепенно освобождаться от устоявшихся форм и наработанных техник, восходящих к блюзу, искать вдохновения в других жанрах, в народной музыке. Манера игры могла носить несколько хаотичный и даже делитантский характер. Строй гитары мог меняться, то есть гитара строилась в какой-нибудь аккорд, потому звучала уже с открытыми струнами, что позволяло играть циклические фигуры остинато. А гитаристу оставалось «набрасывать» поверх мелодическую линию, «бегая» по гамме. Данный стиль был назван «американской примитивной гитарой» по аналогии с примитивизмом в живописи. Идеологом выступил гитарист Джон Фахи.

Подобный откат к основам звучания дал свои плоды, и в истории фингерстайла случился поистине значительный прорыв. Американский гитарист-эксперементал Майкл Хеджест, используя опыт гитариста Уильяма Акермана порвал почти все связи с отцами первоначальной пальцевой игры. Опыт классической гитары и изучение основ электронной музыки помогли Хеджесту создать новый жанр — акустический нью-эйдж, а с ним и новое отношение к технике фингерстайл. Акустический нью-эйдж требовал от гитары воплощения некой природной гармоний, звуков окружающего мира, каких-то медитативных ритмов и проч.

Несмотря на то, что музыкальный нью-эйдж — вещь довольно скучная и нишевая, направленная на достижения всяческих психических сомнительных состояний, гитаре он дал действительно сильный толчок, развязав руки последующим поколениям гитаристов. Именно с этого момента термин фингерстайл наполняется полноценным смыслом и подразумевает уже набор приёмов, которые накопились за всю историю до сего момента. Качающий бас, который считался признаком хорошего тона раньше, в том числе и в примитивной американской гитаре, полностью отходит на второй план, а границы применения инструмента стираются. Теперь каждая часть гитары могла использоваться во время игры, если это позволяло достичь нужного звучания. Фингерстайл-гитарист становится художником звука, а потому теперь палит изо всех орудий своего гитарного арсенала: в ход, часто даже одновременно, идут пиццикато (приглушённые струны), тэппинг (лёгкие удары между ладов на грифе), натуральные и искусственные флажолеты (звук-обертон), извлечение «мёртвых нот», слэп, перкуссионная техника (гитаристы нещадно колотили по струнам, деке, грифу, скребли обмотку струн ногтями).

Для примера рассмотрим одну из значимых композиций современного фингерстайла — «Drifting» гитариста Энди Макки:

Данная композиция исполняется техникой двуручного (или фортепианного тэппинга), при которой левая рука самостоятельно извлекает басовую и ритм партию, а правая рука опять же самостоятельно извлекает мелодию. При этом в ритм секции используется перкуссионный приём: удар той же левой рукой по деке гитары. Налицо заметный уход от классической гитары. Композиция звучит полнотельно: есть бас партия, ритм партия и мелодия.

А вот, к примеру, революционные композиции канадского гитариста Эрика Монгрейна «AirTap!» и «PercusienFa» так же исполняется техникой фортепианного тэппинга, только теперь гитара кладётся на колени гитариста вверх декой, а звук извлекается ударами по струнам в нужных местах пальцами обеих рук.

Фингерстайл гитаристы сегодняшних дней ещё более усложнили технику за счет использования специальной аппаратуры: внутри деки может находится сразу несколько микрофонов и звукоснимателей, каждый из которых считывает определенный звук: отдельно бас, отдельно мелодию, отдельно удары, отдельно скрежет по струнам и деке и т. д.

Таким образом зародившийся в начале XX века фингерстайл вырос из рядовой пальцевой техники кантри и блюз-гитаристов в богатую самостоятельную культуру игры на гитаре, выводящей инструмент на принципиально новый уровень, поскольку гитара в руках виртуозов от фингерстайла преодолевает границы себя и звучит как целый ансамбль. Популярность во всём мире техника обрела с появлением сети интернет. Но нужно отметить, что сегодня фингерстайл переживает некоторый кризис, связанный с тем, что появляется большое количество мастеров, овладевших техникой на виртуозном уровне, но которые не занимаются собственно композиторством, а просто перекладывают уже известные композиции на гитару, довольствуясь похвалой в сторону их высотой техники.

«Выводить преступление из наказания – лучший способ соразмерить наказание с преступлением. В этом торжество правосудия, но и торжество свободы, поскольку наказания проистекают уже не из воли законодателя, а из природы вещей; здесь нет уже насилия человека над человеком» . В наказании, которое аналогично преступлению, карающая власть действует незаметно

В идеале осужденный предстает своего рода рентабельной собственностью: рабом на службе у всех. Зачем обществу уничтожать жизнь и тело, которые оно может присвоить? Полезнее заставить его «служить государству, отбывая рабство, более или менее длительное в зависимости от характера преступления». Во Франции множество непроезжих дорог, препятствующих торговле; воры, которые тоже мешают свободной циркуляции товаров, могут заняться постройкой больших дорог. Куда красноречивее смерти «пример человека, который всегда перед глазами, лишен свободы и вынужден употребить остаток дней своих на возмещение вреда, нанесенного им обществу»

Общественные работы означали две вещи: коллективную заинтересованность в наказании осужденного и зримый, контролируемый характер наказания. Таким образом, виновный платит дважды: выполняемой работой и производимыми знаками. В сердце общества, на площадях или больших дорогах, осужденный образует средоточие выгоды и значения. Очевидно, что он служит каждому, но вместе с тем внедряет в сознание всех граждан знак преступления – наказания: вторая, чисто моральная, но гораздо более реальная полезность

Если раскодирование наказания осуществлено успешно, если траурная церемония проходит должным образом (чёрная мантия судьи в знак того что произошло несчастье в обществе- преступление и общество утратило гражданина), то преступление начинает восприниматься как несчастье, а злоумышленник – как враг, которого вновь приучают к жизни в обществе. Вместо тех похвал, что превращают преступника в героя, в дискурсе людей будут обращаться лишь знаки-препятствия, убивающие желание совершить преступление рассчитанным страхом перед наказанием

Эта положительная механика полностью развернется в повседневной речи, которая будет непрерывно укреплять ее новыми рассказами. Дискурс станет проводником закона, постоянным принципом всеобщего раскодирования. Народные поэты наконец примкнут к тем, кто называет себя «миссионерами вечного разума»; они станут моралистами. «Исполненный ужасных образов и спасительных идей, каждый гражданин начнет распространять их в своей семье, и собравшиеся вокруг дети будут ловить его долгие повествования с жадностью, сравнимой лишь с пылом рассказчика, и благодаря им откроют свою юную па мять детальнейшему восприятию понятий о преступлении и наказании, о любви к законам и родине, об уважении и доверии к судебному ведомству. Селяне тоже познакомятся с этими примерами, посеют их вокруг своих хижин; вкус к добродетели пустит корни в их грубых душах, а злоумышленник, встревоженный общественным ликованием и напуганный огромным числом врагов, возможно, откажется от своих замыслов, исход которых столь же скор, сколь гибелен»

идею заключения как меры наказания открыто критикуют многие реформаторы. Потому что заключение не может учитывать специфику преступлений. Потому что оно не воздействует на публику. Потому что оно бесполезно, даже вредно для общества: дорогостоящее, укрепляет осужденных в праздности, умножает их пороки . Потому что осуществление такого наказания трудно контролировать, и существует опасность бросить заключенных на произвол тюремщиков. Потому что работа, сводящаяся к лишению человека свободы и надзору за ним, – упражнение в тирании

В одной церкви клирики пели звучно, но без благоговения, а один монах видел, как некий демон, держа шуйцею объемистый мешок, десницею ловил голоса поющих и сгребал в мешок. Когда пение кончилось, монах сказал клирикам, гордящимся собой: «Хорошо пели, да напели на целый мешок» (Caes. Dial. IV. 9). Что потом демон сделал с полным мешком мелодий и ритмов зарубежной эстрады, не сообщается.

***

Ландграф Людвиг, человек без меры жестокий, умирая, велел своим друзьям, чтобы по смерти надели на него цистерцианский куколь. Так и сделано. Один рыцарь, видя умершего в иноческом облачении, молвил сотоварищам: «Кто сравнится с господином моим во всякой доблести? когда был мужем брани, никому его было не превзойти; когда сделался монахом, никто прилежней его не хранит молчание!»

По расставании с плотью душа ландграфа явилась ко князю бесов, сидевшему поверх тартарийского кладязя с чашею в руке. «Добро пожаловать, любезный друг, — молвил владыка тьмы, — покажите ему (обратясь к своим клевретам) наши пиры, наши закрома, наши погреба да приведите обратно». Ландграфа отвели в места мук, где плач и скрежет зубовный, а затем вернули к сатане, сказавшему: «Испей, друг мой, из моего кубка».

Несчастный противился, но, крепко принуждаемый, пригубил поневоле, и тотчас серный пламень хлынул из его глаз, ушей и ноздрей. «Теперь, — примолвил сатана, — ты увидишь и мой колодезь, с бездонною его глубиною». С колодца сдвинули покрышку, скинули туда ландграфа и затворили жерло вновь (Caes. Dial. XII. 2)*.

***

Один епископ, путешествуя, остановился на речном берегу отдохнуть. Вдруг ему послышался голос из речного русла: «Час пришел, человек не пришел».

Встревоженный епископ, мысля, что здесь не без тайны, ждет, что же за этим последует. Смотрит: вот показался некий клирик, скачущий со всей поспешностью. Он шпорит коня, торопясь перебраться через реку, епископ же велит своим людям не мешкая преградить ему дорогу. Юноша мчится, стремясь на полном скаку въехать в реку, а люди епископа принуждают его сдержать бег. «Расступитесь, прошу, — говорит он, — пропустите; королевский приказ меня гонит. Это дело неотложное; королевская тайна настоит, неодолимая нужда повелевает». Но удерживают юношу силой, а епископ заставляет его разделить с собою ночлег. Когда епископа одолел сон, юноша нашел сосуд с водой, сунул в него голову и захлебнулся насмерть (Petr. Dam. De var. mir. 8).

***

Иные считают, что звезда волхвов, свершив свою службу, упала в колодец в Вифлееме, и там внутри ее видно (Gerv. Tilb. Ot. imp. I. 5).

***

Капеллан одной знатной дамы, человек мирских привязанностей, паче всего преданный забавам охоты, умер и был погребен в монастыре Мелроуз. Дальнейшие события яснее ясного открыли его порочность: он начал подниматься из гроба, а как блуждать по монастырю ему мешала святость места, он избрал поприщем для своих затей дом своей бывшей госпожи и прогуливался вокруг ее спальни с воплями и бормотаньем. А поскольку не все любят этот жанр, дама, удрученная и встревоженная, поведала о происходящем одному из монахов, прося молиться за нее усердней обычного.

Дама щедро благотворила монастырю, и монахи привыкли ее уважать, потому ее собеседник обещал ей скорое избавление по милости Божией, а сам, вернувшись в монастырь, взял себе в помощь одного решительного монаха и двух крепких парней и ночью стал с ними сторожить на кладбище. «Уже миновала полночь, а ничего ужасного не появилось», — с оттенком разочарования замечает автор. Наконец они решили, что организатор вечеринки останется, а остальные трое пойдут в ближайшее жилье погреться. Так и сделали.

Дьявол счел этот момент удачным и немедленно пробудил труп в гробу. Завидев его издали, монах сперва оцепенел от мысли о своем одиночестве, но потом ободрился и уметил приближающегося мертвеца топором. Тот застонал, оборотился и кинулся назад, а монах, совсем развеселившись, пустился следом. Могила зевнула, приняла жильца и затворилась. Тем временем отогревшиеся участники мероприятия вернулись и с досадой услышали, что все пропустили. Тогда они решили выкопать преступного мертвеца из могилы, немедля взялись за дело, и на рассвете он предстал их очам, с большой раной на теле и в полной кровью могиле. Его вынесли из монастырской ограды и сожгли, а прах развеяли (Will. Newb. Hist. Angl. V. 24).

Похожая история, тоже рассказанная Вильяму человеком, заслуживающим всяческого доверия, произошла в замке Аннантис. Пришел туда из йоркских краев один человек дурного поведения, знакомый владельцу замка, поселился и женился. О жене его ходили сплетни, и он терзался ревностью. Чтобы испытать ее нравственность, человек дурного поведения однажды притворился, что отправился в дальний путь, а сам тайком вернулся в дом и спрятался на балке над кроватью жены.

Недолго пришлось ему ждать: он увидел, как она распутничает с юношей-соседом, и от негодования так завозился, что рухнул с балки, как карающее правосудие, и громко пал наземь рядом с их ложем разврата. Последний немедленно прекратился, уступив место иным формам бесстыдства. Прелюбодей убегает, оставив свою подругу улаживать это щекотливое дело, а та заботливо соскребает человека дурного поведения и нежно за ним ухаживает. Едва очнувшись, он начинает попрекать и угрожать. «Бог с тобою, — отвечает жена, — что ты такое говоришь? Это, друг мой, не ты, а твоя болезнь заставляет тебя извергать такие нелепости». Ему советуют исповедаться и причаститься, но он, хотя жестоко разбитый, занят лишь тем, что с ним случилось и что сказала его жена, и откладывает свои христианские обязанности на завтра — день, до которого он не дожил.

Его почтили приличным погребеньем, но, лишенный благодати и терзаемый заслуженными злосчастьями, он не упокоился в гробу и принялся по ночам блуждать по улицам, преследуемый стаей лающих собак. Все запирались накрепко, никто носа не казал из дому до рассвета, чтобы не встретиться с этим неистребимым ревнивцем, но всякое попеченье было тщетно: его тлетворные странствия заразили воздух, и в округе начался мор. Поминутно мертвых носят, а уцелевшие торопятся перебраться в безопасное место.

В Пальмовое воскресенье монах, от которого наш автор услышал эту историю, ободрил оставшийся народ приличною речью и созвал совет из мудрых и благочестивых людей. Пока они сидели за беседой и обедом, двое юношей, потерявших отца в этом поветрии, решили вырыть покойника, пока он не уморил тут всех, и сжечь; никто им нынче не помешает — весь город прячется по домам, а мудрые люди еще обедают. Взяв заступ, юноши пошли на кладбище и начали копать. Вскоре обнажился труп, непомерно разбухший, с багровым лицом, в почти разодранном саване. Бесстрашные от гнева, они нанесли ему рану, из которой вытекло много крови, и сложили костер, а потом заступом пробили бок мертвецу и вытащили его сердце. Когда тело уже занялось, они пошли сообщить неспешно обедавшим мудрым людям о своем занятии, и те, бросив салфетки, прибежали смотреть. Когда труп истлел, прекратилось и поветрие, словно пламя, истребившее мертвеца, очистило воздух (Will. Newb. Hist. Angl. V. 24). «Изложив это, вернемся к порядку нашей истории», — говорит Вильям и с некоторым облегчением переходит к осаде Омаля.

***

Была одна девица хорошего рода, столь гневливая, сварливая и крикливая, что, где ни обретается — дома ли, в церкви ли, — всегда вокруг нее ссоры и неприязни, и счастливым почитал себя тот, кого миновал бич ее языка. Наконец она умерла и была погребена в церковном атрии. Поутру придя в церковь, люди увидели, что могила ее, словно печь, дымится. Испуганные и любопытные, они разрыли землю и нашли, что верхнюю половину ее тела пожрал огонь, а все, что от пупа и ниже, цело (Caes. Dial. IV. 22).

***

В императорском городе Дуйсбурге одна вдова варила и продавала пиво. Однажды в городе начался большой пожар и подступал уже к ее дому. Вдова вынесла все кувшины и кружки, какими отмеряла пиво покупателям, и, поставивши их у дверей, против подступающего огня, взмолилась: «Господи Боже, праведный и милосердый! если я когда-нибудь обманывала людей этой мерой, пусть мой дом сгорит дотла; если же я поступала праведно в очах Твоих, призри на нужду мою и пощади меня и мою утварь». И Господь, рекший: «Какою мерою мерите, возмерится вам», внял молитве вдовы: огонь, пожиравший все кругом, не тронул ее дома, хотя там было чему гореть (Caes. Dial. X. 31).

***

Генрих из Вайды был человек богатый, могущественный и знатный, министериал герцога Саксонского. Однажды зашла у него с женою беседа о грехе Евы. Жена сильно осуждала невоздержность нашей прародительницы, которая ради одного малого плода ввергла род людской в такие злосчастия. «Не осуждай ее, — говорит муж. — Возможно, и ты бы уступила такому искушению. Вот я прикажу тебе кое-что — так, мелочь, — однако ты ради любви ко мне и этого не исполнишь». — «Это что же такое?» — «В день, когда ты купаешься, не смей входить босыми ногами в лужу, что у нас на дворе. В другие дни — сколько тебе угодно».

Лужа была гнилая и зловонная, со всего двора стекали в нее нечистоты. Жена засмеялась и ужаснулась самой мысли нарушить такой запрет. «Давай назначим штраф, — прибавляет Генрих, — если ты соблюдешь мой наказ, получишь от меня сорок марок; а коли нарушишь, заплатишь мне столько же». Условились. Втайне от жены Генрих посадил при луже дозорных.

С сего часа честная и стыдливая женщина не могла пройти по двору, не покосившись на лужу. Всякий раз, как она принимала ванну, мучило ее желание. Однажды, выйдя из мойни, она сказала служанке: «Если не войду в эту лужу, умру». И тотчас, оглядевшись и никого не увидев, она подобрала платье, забралась в эту смрадную жижу по колено и, бродя туда-сюда, утолила свое желание. Она еще на берег выбраться не успела, как мужу донесли о ее занятии. «Хорошо ли нынче помылась?» — спрашивает он ее при встрече. «Изрядно», — говорит она. «В бочке или в луже?» Она конфузится и молчит, видя, что ему все известно.

«Где же, — говорит муж, — стойкость твоя, послушность твоя, похвальба твоя? Слабее Евы искушаемая, ты малодушней противилась, позорнее пала. Ну, сорок марок с тебя». А как заплатить ей было нечем, муж отобрал все ее дорогие одежды и роздал разным людям, знатно ее помучив (Caes. Dial. IV. 76).

Но что это за фрейм и какие в нём есть неясные места? Не знаю как вас, но меня после первого прочтения сильно смущала известность Гарри Поттера, которая по сути не несёт никакой функциональной или сюжетной нагрузки, но почему-то понадобилась Роулинг.

Её конечно можно как-то оправдать детективным жанром, согласно которому герой-сыщик ипреступник не могут быть обычными представителями своих кругов, поскольку имеют отношение к необычному преступлению, которое может совершить и раскрыть только особый, выдающийся человек. Гарри Поттер полностью соответствует этим требованиям. Он не просто любопытный, наблюдательный, проницательный школьник; он обладает как необычными способностями (владение змеиным языком, ментальная связь с Волан-де-Мортом), так и знаниями о событиях, которые происходили во времена молодости его родителей, когда война была в самом разгаре. Это позволяет Гарри видеть единую картину за набором, казалось бы, разрозненных фактов, поскольку события молодости его родителей повторяются в его настоящем. К примеру, знание об отношениях, складывавшихся между родителями Гарри и ихокружением, помогает ему найти разгадку преступлений, описанных в третьей книге («Гарри Поттер и Узник Азкабана»). А редкий дар – владение змеиным языком – дает Гарри возможность раскрыть преступление и сразиться с преступником во второй книге («Гарри Поттер и Тайная Комната»). Но по-моему это всё как-то натянуто и известность тут необязательна))

Ещё одним неясным моментом является сломанный архетип школьной драмы, согласно которому застенчивый лузер мечтающий пригласить на выпускной бал красавицу противостоит спортсмену- хулигану, здесь же сам герой является спортсменом и даже временами издевается над Дадли, а если мы вспомним как то же самое проделывал его отец над Снегом, то Поттер предстаёт нам в совершенно другом свете- таким себе злом, которое себя не осознало и для которого добро это он и его друзья)) А учитывая что Поттер воплощает реакционные круги, которые хотят вернуть власть элите сословного общества и продолжить дальше эксплуатировать бедных эльфов, то принадлежность героя к тёмной стороне не вызывает сомнения)) Тоже без понятия зачем это нужно Роулинг, ведь он легко могла сделать чемпионом Драко Малфоя? Впрочем если обратится к психологическим исследованиям то наибольший интерес среди целевой аудитории в волшебном мире вызывают: 1) волшебные средства (волшебная палочка, волшебное заклинание, летающая метла); 2) Запретный Лес и волшебная спортивная игра «Квиддич»; 3) волшебный поединок как кульминация всего произведения. Ясно, что культивировать поединок вне спортивной дисциплины себе чревато)) и всё таки Поттер- спортсмен в очках... ну хз как минимум странно)) хотя может быть Роулинг в школе нравились спортсмены?

Но давайте обратимся к мысли политической- борьбе за власть. Если смотреть на Волдеморта с такой классово-романтической революционной традиции, то у него очень благородные цели: он борется со смертью и освобождает угнетённые слои (великанов, эльфов, гоблинов), но Роулинг придаёт этой борьбе зловещий оттенок террора. И когда Волдеморт приходит к власти по лесам шастают отряды егерей, а в министерстве проходят чистки. Эмансипация, по мнению Роулинг, возможна только в таком феминистском ключе Гермионы и её борьбе за освобождение ельфов и здесь мы наблюдаем иронию автора, эльфы совсем не жаждут свободы и всё это носит более комедийный характер)) И тем не менее обратите внимание что Волдеморт воплощает в жизнь свой собственный план, в то время как Поттер действует интуитивно, воплощая чужую волю.

Вообще Роулинг как-то недолюбливает разум! В троице Поттер Рон Гермиона главным является Поттер, хотя по логике мира Поттером должна быть Гермиона. Ведь это же не реальный мир в котором существует зазор между вашими умственными способностями и силой? магия-сила и соответственно тот кто больше всего знает заклинания тот и рулит? Но нет рулит Поттер, который в троице воплощает волю желание или храбрость (способность действовать), оставшийся Рон отыгрывает в книге больше чувства, вспыльчивость, восторг и круглые глаза)) А власть имеет тот кто владеет секретами, тот кто лимитирует информацию и делится её только с приближёнными друзьями.

Ну и на закуску обратимся к устройству волшебного мира, который представляет собой гегемонию государства и сословного общества, правит здесь волшебное министерство, все мечтаю туда, так или иначе, попасть на должность. Островок предпринимательской деятельности занимает аж переулок и становятся предпринимателями совершенно случайно, когда вас облагодетельствует Избранный)) А главное изменить ситуацию стремится только Волдеморт и Гермиона. Может ли быть у них надежда на успех, если элитой становятся благодаря своим врождённым способностям?