Существует такое мнение, что язык - это диалект, на котором есть литература. И оно в чем-то верное. Литература определенно приближает диалект к статусу языка. Циничнее, но намного точнее суть отражает фраза: "язык - это диалект, у которого есть армия и флот". Потому что по каким-то формальным признакам, в отрыве от политики, сказать по речи человека, на чем он говорит - на языке или на диалекте - невозможно. Нет такого, что "уу, тут звук [а] переднего ряда, это типичный диалект" или "тут условное наклонение образуется ну прямо очень по-диалектному". Ну нет такого.
Эта история не лингвистическая, а политическая. Поэтому получается так, что тот диалект, на котором разговаривают люди в главном городе страны, получает статус языка, а варианты в соседних городах оказываются говорами или диалектами. Если отличий в соседнем городе совсем мало - несколько слов - то эти слова просто попадают в категорию местечковых, но про диалект речи не идет. Если же изменений чуть больше, например, несколько особенностей произношения, да и ещё и набор непохожей лексики, то такой вариант языка называется диалектом основного, столичного, литературного языка.
По идее, если отличий становится совсем много, то можно начинать говорить уже не о диалектах, а о языках. Но это работает далеко не всегда. Например, в Германии или в Италии жители разных регионов могут говорить настолько непохоже, что разница между русским, белорусским и украинским покажется весьма условной. В Китае это ещё сильнее выражено, но попробуй там что-то вякнуть. А в арабских странах и вовсе этот принцип побеждает государственные границы.
Зато шведский и норвежский, чешский и словацкий - совершенно отдельные языки. Да что там, сербский и хорватский, а ещё и боснийский, и черногорский, хотя они... ну... одинаковые. В общем, как видите, тут как кому повезёт.
Что касается белорусского языка, ему с одной стороны сначала "не повезло" оказаться территориально далековато от ближайших столиц, что могло бы в будущем привести к его забвению. С другой стороны, ему "повезло" переходить от одной страны к другой, что привело к тому, что он накопил много признаков, отличающих его от соседних диалектов. Ведь если бы он всегда оставался на русской земле, то в конце концов слился бы с русским московским, сохранив, может быть, твёрдый [ч] как сувенир (вроде того, как в Вологде сохраняется безударный [o]), а если бы на польской, то просто исчез бы, потому что совсем не похож на столичный язык. И, наконец, с третьей стороны, в XX веке ему "повезло" получить официальную личную территорию, а с ней и окончательный статус языка.
Как же мы к этому пришли?
Итак, века до VI-VII у нас был праславянский язык, на котором говорили вообще все славяне. И у нас были восточнославянские племена, предки русских, белорусов и малороссов. На будущей территории Белоруссии жили кривичи, радимичи и дреговичи. Особенности их говоров, по всей видимости, и стали развиваться на этой территории, пока что относящейся к общему восточнославянскому древнерусскому языку.
А с XIII века, пока Древняя Русь боролась за выживание под натиском Золотой Орды, земли современных Белоруссии и Украины, до которых степные захватчики не дошли, попали к западным - в состав Великого Княжества Литовского, где основной язык делопроизводства был... ну, это была какая-то вариация древнерусского. Украинцы называют его староукраинским, белорусы - старобелорусским, русские - западнорусским, поляки - jzyk ruski, а сами люди называли его тогда рус(ь)кий зыкъ или рус(ь)ка мова. В Европе также фигурировали варианты "рутенский" и "русинский".
1631 год, титульный лист букваря Спиридона Соболя. Кутеинская типография, пример "руськой мовы" в Великом Княжестве Литовском
Но "руська мова" была этаким аналогом церковнославянского на Руси - существовала преимущественно на письме. А разговорным языком в то время служила "проста мова", народный вариант. Именно он стал основой будущего белорусского языка в XIX веке, поскольку "руська мова" ушла из употребления после образования Речи Посполитой в 1569 году. С этого момента официальным языком делопроизводства стал польский, а "проста мова" сохранялась только в народе, в общем-то, без письменности. Народ передавал из поколения в поколение, постепенно забывая, древнерусский язык, в который всё больше вкраплялись польские элементы.
Кстати, любопытный факт: жили там ещё и татары, и они приспособили под белорусский язык свою арабскую вязь.
В конце XVIII века произошли три раздела Речи Посполитой, и обсуждаемая территория перешла к Российской Империи. И польский язык, соответственно, уступил место великорусскому (тем временем, проста мова продолжает жить в деревнях).
Как мы знаем, Польша периодически ощущала вожжу под хвостом и устраивала восстания, например, в 1830-1831 годах и в 1863-1864. Это влияло на языковую политику России, в частности, в 1840 году был введен запрет на употребление белорусского языка в записи латиницей в государственных учреждениях и образовании (латиницей - потому что за белорусский ратовали люди из шляхты, говорившие по-польски, и писавшие, соответственно, на латинице). При этом, выполнялся этот указ, судя по всему, не очень хорошо, потому что можно найти издания подобного вида:
Вероятно, запрет был направлен главным образом против поляков, в то время как Белую Русь в Москве стали переосмысливать не как польскую провинцию, а как историческую часть собственной страны.
Например, в 1843 году в журнале "Маяк современного просвещения и образованности" после статьи преподавателя Полоцкого духовного училища Иосифа Порфирьевича Цытовича "Слова два о языке и грамотности Белой Руси", в которой он напоминал о том, что белорусы, со своим наречием и со своей историей составляют неотъемлемую часть истории общерусской, редакция оставила комментарий:
Дай Бог, чтоб с лёгкой руки г. Цытовича эта статья послужила добрым почином будущих успехов поэзии, истории и письменности Белой Руси, без которой поэзия, история и письменность всея Руси есть и будет односторонна и неполна. ("Маяк", 1843, т. IX, кн. XVII, с. 33-38)
Впрочем, насчёт белорусского языка высказывались следующие мнения, указывающие на то, что отдельным его в то время не мыслили:
Что касается до белорусского наречия, то это просто особенный способ произношения, при самых ничтожных лексических оттенках, которые порознь встречаются повсюду в России и которые равно принадлежат к общему типу русского языка, хотя не все равно могут претендовать на принятие в общий литературный язык. Во многих случаях разность белорусского наречия есть не что иное, как разность общего устного произношения против книжного правописания. Не говорим же мы так, как пишем, и если нашу устную речь записать со всеми её оттенками, то мы сами нелегко узнали бы её… Мы не отрицаем, что и белорусский говор можно при некоторых усилиях раздуть в особый язык. Но точно так же можно поступить и с особенностями простонародного костромского или рязанского говора: стоит только искусственно подбирать и развивать всё, что представляет какую-либо рознь, и вносить в местный говор речения и обороты другого языка. Вся разница только в том, что относительно белорусского наречия эта последняя процедура подручнее и удобнее благодаря присутствию польского языка, который в этих местах, где он господствовал, не остался без некоторого влияния на русский язык тамошних населений... (Автор: редактор газеты «Московские ведомости» Михаил Никифорович Катков (18181887). Источник: Русский язык в Западном крае // Московские ведомости. 1869. 9 августа №175).
В современном народном русском языке различаются следующие главные подразделения на диалекты: говоры великорусские и малорусские; великорусские говоры разделяются на северные, или окающие, и южные, или акающие; южно-великорусские говоры делятся далее на собственно южно-великорусские (восточные) и белорусские (западные). (Автор: член-корреспондент Петербургской академии наук Василий Алексеевич Богородицкий (18571941). Источник: Общий курс русской грамматики. Казань, 1913).
Так считал даже Бодуэн де Куртенэ:
На востоке славянской языковой области мы находим русских, т. е. славян, говорящих на различных русских диалектах. Русская диалектная группа распадается на две больших подгруппы: северную, или великорусско-белорусскую, и южную, или малорусскую» (Автор: российский и польский лингвист, профессор Казанского, Петербургского и Варшавского университетов Иван Александрович Бодуэн де Куртенэ (18451929). Источник: Избранные труды по общему языкознанию. Т. 1. Москва, 1963).
Это мнение разделяли и за рубежом:
Russian dialects fall into two main divisions — Great (Velikorusskij), including White (Blorusskij) Russian, and Little Russian (Malorusskij). (Источник: Энциклопедия Британника (11-е издание). Т. 23. Кембридж, 1911).
Перевод: "Русские диалекты делятся на две основные группы - Великорусский, включающий Белорусский, и Малорусский.
Любопытно, что здесь малорусский уже отделяется, а белорусский ещё нет.
В 1918 году была образована Белорусская Республика, первое чисто белорусское государственное образование. А с 1919 она вошла в состав СССР. И в XX веке языковую политику, так скажем, помотало.
Например, вот один из первых гербов БССР. Как видите, надписи на нём на четырёх языках: на белорусском, русском, польском и идише. Они все там были официальными в 20-е годы.
В 20-е годы идея была такая, что необходимо развивать национальные языки республик. Для бесписьменных языков создаются письменности, а все письменные всячески продвигают в учреждениях всех уровней.
Национальные языки стремились использовать в образовании, в науке, в судопроизводстве, для этого нужно было составлять словари, а для словарей нужны были слова. Так исторически сложилось, что до сих пор на территории СССР образование, наука и судопроизводство шли на русском языке, в то время как национальные языки подходили лишь для бытового общения.
Создаётся Институт белорусской культуры (позже Белорусская Академия Наук), где специалисты создавали новую терминологию. Насчёт этого тоже есть мнение:
Нынешний белорусский литературный язык возник только в XIX в.; в основе его лежит один из центрально-белорусских говоров. Вследствие стремления части белорусских писателей последнего времени порвать со всеми традициями и сделать свой литературный язык отличным и от русского, и от украинского в белорусский литературный язык, особенно в язык научной прозы, вошло много чужих элементов, не свойственных ни русскому литературному языку, ни живым белорусским говорам. Ни в какой связи со старым западнорусским литературным языком XV—XVIII вв. он не стоит. (Автор: Николай Николаевич Дурново, Введение в историю русского языка. Брно, 1927).
В 1926 году в Минске состоялась конференция, где решался вопрос белорусской орфографии и алфавита (на ней, кстати, присутствовал небезызвестный Фасмер).
В 30-е годы всё-таки отказались от польского и идиша и оставили русский и белорусский языки в качестве официальных. Слишком больше количество языков в это время уже воспринимается как потенциальная контрреволюция.
В связи с тем, что в городах люди продолжали говорить на русском, а в деревнях - на белорусском, начал образовываться местный "суржик", который назвали трасянкой (изначально это слово означает сено, смешанное с соломой). И если раньше сельским языком считался белорусский, то теперь трасянка заняла его место, а статус белорусского вырос.
В 1991-1995 годах, после распада СССР, белорусский был единственным официальным языком Белоруссии, но 83% жителей проголосовали за то, чтобы русский сделали вторым официальным.
Сегодня же белорусский используется официально, но от людей его услышать сложно. Дело в том, что в белорусских городах, в общем-то, никогда особенно и не говорили на белорусском. Это мог быть польский, русский или даже идиш. В XX веке белорусский изучали в школе, на нём пели песни и издавали книги, но он так и не проник в городскую среду.
В общем, ответом на вопрос из названия будет: "да, конечно, сейчас белорусский - это язык". А уж как мы к этому пришли, я рассказала.
Источник: видео лингвиста Антона Сомина об истории белорусского языка, на который наложена Википедия и несколько фото и цитат, которые подписаны в самой статье
