Постепенно
Постепенно становится похуй. Приканчивая сигарету, я не ищу взглядом урну, как прежде. Щелчком отправляю от себя окурок, и тот быстро гаснет в грязно-белом снегу. Скоро я перестану париться насчёт остального: обёртки от жвачки, коробок для сока, пивных бутылок. Буду бросать под ноги. От того, что я не мусорю, в городе не становится чище. От того, что я не хамлю, люди не становятся вежливее. От того, что я соблюдаю закон, преступников не убавляется. Мои старания не приносят пользы, а попытки найти компромисс не приводят к примирению. Мне всё чаще встречаются мудаки, и я знаю, насколько это плохая новость лично для меня.
И дело не в том, что я живу в этой стране – боюсь, так устроен весь мир. И пусть в новостях твердят о том, какие они там и мы здесь разные, я всё равно уверен, что у нас больше общего. Из ТВ, журналов и Интернета на нас льётся всегда по-разному сказанное «НЕНАВИДЬ». Несмотря на то, что мы так любим к месту и не к месту цитировать Библию – «разделяй и властвуй» – мы быстро забываем значение этих слов, когда приходит время накинуться на пиндосов или гейропейцев, укропов или ватников, хачей или поцреотов, пгмнутых или атеистов, веганов или трупоедов, или бог знает, кого ещё нам хотелось бы втоптать в грязь.
«Ненавидь» - этот приказ звучит часто, но ненастойчиво, и мне было бы смешно, не ведись остальные на эту чушь. Осознавая с каждым разом всё сильнее, насколько просто и легко можно разобщить, поссорить и стравить людей, я начинаю убеждаться в том, что человечество обречено. И мне становится похуй. Но не сразу, а постепенно. И это хуже всего.
И дело не в том, что я живу в этой стране – боюсь, так устроен весь мир. И пусть в новостях твердят о том, какие они там и мы здесь разные, я всё равно уверен, что у нас больше общего. Из ТВ, журналов и Интернета на нас льётся всегда по-разному сказанное «НЕНАВИДЬ». Несмотря на то, что мы так любим к месту и не к месту цитировать Библию – «разделяй и властвуй» – мы быстро забываем значение этих слов, когда приходит время накинуться на пиндосов или гейропейцев, укропов или ватников, хачей или поцреотов, пгмнутых или атеистов, веганов или трупоедов, или бог знает, кого ещё нам хотелось бы втоптать в грязь.
«Ненавидь» - этот приказ звучит часто, но ненастойчиво, и мне было бы смешно, не ведись остальные на эту чушь. Осознавая с каждым разом всё сильнее, насколько просто и легко можно разобщить, поссорить и стравить людей, я начинаю убеждаться в том, что человечество обречено. И мне становится похуй. Но не сразу, а постепенно. И это хуже всего.