byvalnyi

Загружается чартер в сторону южных морей, в которых русские давно уже обмывают ноги, а некоторые, по долгу государевой службы, даже и сапоги.

Стандартно приветливая стюардесса встречает пассажиров у открытого люка, держит, как положено, руки за спиной и нажимает там незаметно на кнопку примитивного механизма для подсчета загруженных на борт голов. Этот творческий процесс передо мной прервал какой-то угрюмый с виду тип, приставший к ней с расспросами. Хлестаемая осенним дождем средне-русской природы, толпа на трапе взбунтовалась по поводу задержки, и мне пришлось достаточно резко продвинуть чрезмерно вопрошающего пассажира в салон. Оказались мы в креслах на одном ряду номер 12. Внимательно осмотрев соседа, определяю, что внешность он имеет весьма интеллигентную, сдобренную высшим образованием советского образца. Замеченную мною ранее угрюмость ему придавал суровый и пронзительный взгляд выцветших глаз, а также крупно нарезанные черты лица, короткая стрижка под нулевку и трехдневная небритость. Портретное описание незнакомца завершалось созерцанием достаточно грузной фигуры с хорошо развитыми плечами, начинающимся животиком и длинными руками, отчетливое движение которых выдавало длительную физическую тренировку.

– Прошу меня извинить, – решаюсь я на разговор, – сзади публика напирала, пришлось так неаккуратно Вас поднадавить.

– Совсем непрофессиональный экипаж, не могут толком ответить, потому я и задержался на входе, – отвечает сосед, принимая тем самым мои извинения, и продолжает, – хотел уточнить, будем ли лететь над морем, не штормит ли море, есть ли на борту спасательные жилеты, какая температура воды и сколько времени можно продержаться на плаву.

– Да кто же на это даст точный ответ? Садясь в самолет, приходится во многом уповать на провидение и на судьбу, – отвечаю я с философическим уклоном.

- А я вот люблю, когда всё исправно, когда всё на своем месте, и чтобы точно и без сюрпризов, - ворчит со-сед, вытаскивая из пакета бутылку водки.

– Добыто в дьютифри? – интересуюсь я.

– Ты, случаем, не медик? Хотя чё спрашиваю, видно, что мало учился, а самомнение так и из тебя и прёт, наверное, ты менеджер, – сосед мимоходом и без обиняков прошелся по моей личности.

– Ну, зачем же так, с ходу обзывать нехорошим словом, – пытаюсь сделать обиженный вид, – я не менеджер, я специалист.

– Это в каком деле?

– Химия, конкретно – синтез высокомолекулярных соединений, из которых делают волокна для нитей и ткани, – я отважно отвечаю на вызывающий вопрос.

– Это хорошо. Тогда ты должен знать, что такое этиловый спирт и его возможности, – заключает сосед, не-сколько раз щелкая ногтем по наклейке бутылки.

– Этанол, формула C2H5OH, в общем – алкоголь, при употреблении внутрь действует на организм человека специфическим образом – отвечаю я с лекционными интонациями в голосе.

– Вот, действует на организм… А нам это и надо.

Диалог наш прервался, так как завыли движки, корпус видавшего виды боинга глухо затрясся на стыках бетонных плит, тряска участилась до предела и вдруг резко прекратилась. Самолет, слегка проваливаясь в низких дождливых облаках, стал набирать высоту, сосед, в виду накатывания тошноты и заложенности в ушах, малость примолк. Взлет, к удивлению, быстро завершился, в окно заглянуло солнышко, стюардесса объявила, что можно расстегнуться.

– Так вот, надо нам снять взлетный стресс, для чего предлагаю исследовать содержимого этого сосуда, - продолжил сосед.

– Не…, я не буду…, спасибо.

– А зря. Ты вот химик, должен знать, что спирт – хороший растворитель.

– Весьма…

– А что такое нервы? – вопрошает и сам отвечает, – то есть нейроны, аксоны и прочая мозговая начинка - это сплошная электрохимия внутри клеток.

– Как-то так, – тут я про себя пытаюсь сообразить, кто же он по специальности.

– От волнения и стрессов вся эта электрохимия активируется и порождает в мозгах массу вредных соединений, которые и губят впоследствии человека, –- изрекает сосед.

– Кроме вредного, что-то и полезное создается, – замечаю, как мне кажется, вполне резонно.

– Если есть полезное, то оно нам не повредит, ни в каком виде. А вот с вредным надо кончать, а делаем это так: заливаем в организм порцию спирта, он все эти вредности в клетках растворяет и приводит эту возбужденную стрессами электрохимию в исходное равновесное состояние. Понял, химик?

– Убедительно, хотя и примитивно, – отвечаю я.

– Так если ты не будешь, то надо мне решать эту проблему, – заявляет сосед, делает жуткую гримасу смертельно больного человека и нажимает кнопку вызова стюардессы.

Появляется служительница небесной колесницы, сосед, сохраняя болезненную гримасу, что-то ей говорит на ухо, она спешно удаляется. После ее отхода больной начал быстро выздоравливать.

В салоне раздается тревожный голос стюардессы. Она вопрошает, есть и на борту врач-анестезиолог и просит такового подойти к ряду номер 12. Удивление от увиденного и услышанного не успело еще полностью проникнуть в мое сознание, как перед нами появился длинный, худой и сутулый тип с властным и, тем не менее, приятным выражением на лице.

– Кому нужна помощь? – спрашивает подошедший.

– Ты кто? – сурово, вопросом на вопрос, отвечает мой сосед.

– Анестезиолог, – вежливо отвечает сутулый тип.

– А я хирург! – и с радостно-просительно интонацией в голосе продолжает, – коллега, выручай, сам понимаешь, это профессиональная привычка, не могу пить водку без анестезиолога.

– С удовольствием, нет проблем, – расплывается в улыбке анестезиолог.

– Гражданин химик, – обращается ко мне хирург, – не мог бы ты пересесть в другой ряд, дай профессионалам снять стрессы и заодно поговорить по душам…

На нашей фирме в курилке зашел раз разговор про наше житьё-бытьё сейчас и раньше. Одному  шустрому спорщику запало что-то в мозг, вот он давай костить старые времена и приговаривать через два других слова «совки мы были», зомбированные «совки» и т. п. Тут вмешался один мудрый и рассказал историю.

Приехал ко мне погостить и порыбачить однокурсник после 3 лет проживания в Канаде. После пары стаканов и миски холодца с хреном:

— Вот как ты думаешь, о чем говорят мужики в курилке софтверной фирмы в Канаде?- задает мне «канадец» вопрос.

— Как о чем, — удивляюсь, — о бабах непременно.

— Не…

— О хоккее, футболе, — гадаю я.

— Не…

— Ну, о политике, — перебираю наши любимые темы.

— Не, Боже опаси…

— Утомил, прямо сказать. Тогда о профессиональных проблемах и способах их преодоления, — догадался я.

— Чуть теплее, — отвечает «канадец».

— Ладно, я кончился, выкладывай, — сдаюсь я.

— Они обсуждают только три темы, и всё на полном серьёзе — продолжает «канадец»:

1. Как им в жизни повезло, что они работают именно в этой фирме.

2. Какие у них талантливые и справедливые начальники.

3. Какие им достались добрые и ласковые хозяева этой фирмы.

— Э…мы…а…, — челюсть моя отвисает.

— Не мычи, — заявляет «канадец», — слушай дальше.

— Давай, добивай, — выдыхаю я.

— Я с первых раз (да еще при недостаточном знании языка) принял всё это за стеб и подначку. Сначала я помалкивал, а потом хотел было съехидничать по какому-то упомянутому в разговоре персонажу, но что-то неуловимое меня удержало. Слово не воробей, однако…

А ты вот часто вспоминаешь, какие мы все были зомбированные совки. Никогда не говори это слово, нехорошее оно и к нам не относится. Если вдруг захочется так выразиться, так вспомни о канадской курилке.

Позвонил мне инопланетянин по скайпу. Зовут его Артур, а фамилия его на «ян», звонил он из свободной Латвии, на которую лет 25 назад распространилась могучая и живительная европейская цивилизация со всеми неотъемлемыми правами человека и его меньшинств, а также правами животных. В его паспорте человеко и праволюбивые европеоидные власти заглавными буквами пропечатали - ALIEN, потому я по старой дружбе числю его среди зеленых человечков, не смотря на выразительную араратскую внешность. С пришельцем мы вспомнили дела давно минувших дней, живых и ушедших приятелей, а я еще припомнил мой первый визит в Ригу, начавшийся с мистических явлений на ее узких улочках.

…

Несколько серьезных союзных органов запланировали большое совещание в Риге, мои московские дружбаны ввиду срочности пригласили меня туда телефонограммой (факсов тогда не было). Заполучив в канцелярии журнал записи телефонограмм и пользуясь отлучкой секретарши, я смело проник в прокуренный кабинет босса, поскольку имел на это право, занимая приличную строчку в иерархии должностей нашей конторы. Читая в журнале мою фамилию, босс скислил рожу, но отпустил, велев при этом привезти ему из Риги бутылку ликера «ванаталин». За неимением времени и охоты, я не стал доказывать старому маразматику (мне в молодые годы казалось, что так оно и есть, хотя ему было чуток за 50), что Таллин не в Латвии, и с охотой согласился, в надежде на то, что за неделю моего отсутствия он в праведных трудах забудет наказ.

Выскочив с журналом в руках из кабинета в светлую и просторную приемную, я прямым ходом уперся в появившуюся секретаршу Альбину. Она деловито уселась за стол с машинкой и кучей телефонов, а стол тот был под большим мандариновым деревом в огромной кадке, на ветвях дерева оптимистично красовались два зарумянившихся плода.

— Куда на этот раз? — спросила и ехидно улыбнулась Альбина, вставляя бланк командировочного удостоверения в пишущую машинку.

— Босс требует, что б я немедленно летел в Ригу для решения одного сверх сложного дела, — отвечал я, возвращая журнал с резолюцией, написанной боссом по диагонали, как было тогда принято: «В приказ». При этом я напустил на лицо важный вид утомленного тяжкой службой подчиненного.

— Некоторым везёт — вздыхает Альбина и пытается воспроизвести мелодию шлягера, — ночью в узких улочках Риги слышу поступь гулких столетий…

— Куда там везёт…, Рига хороший городок, да то ж не Париж — заключаю я вполне резонно, поскольку год назад ездил в командировку в столицу Франции, — песню оставь, дави на клавиши.

— Почти Европа, всё тебе не то, и так объехал кучу стран и весь Союз, не всем так везёт — продолжает ехидничать.

— Везет только дуракам — съязвил я, но ожидаемой реакции не последовало, потому пришлось сменить тон — повезёт и тебе, у тебя все еще спереди, найдется любитель фруктов, который прихватит эти два мандаринчика, — продолжал я, ударяя в последнем слове на два первых слога и приближая к ее груди свои раскрытые вперед ладони.

— Брысь, не твоё! Организацию, какую печатать? — спросила Альбина, сладко улыбаясь от предчувствия обещанного везения, приправленного легкой сексуальностью, не подозревая, что я только что приравнял её к дуракам.

— Сейчас не пиши, кто по прибытии в Риге печать поставит, того потом и впечатаешь, — командую я — а обратный номер телефона из телефонограммы запиши, да еще позвони в кадры, пусть сделают приказ, надо еще получить командировочные.

Получив в кассе 150 полновесных рублей, на которых вместо уже привычных статуй и мостов гордо красовались башни Кремля, созданные сотни лет назад трудами итальянских гастарбайтеров, а также профиль вождя с бородкой, я послал за билетом молодую специалистку, пообещав за оказанную услугу отгул в её очередной «женский день». Да, то были времена, когда рубль был настоящей деньгой, а 3 копейки занимали в кошельке почетное место, потому что ими можно было оплатить поездку в трамвае, хотя можно было такую глупость не совершать, так как весь общественный транспорт двигался без кондукторов.

Позвонил по записанному номеру в Москву в оргкомитет, чтобы дали разъяснения по поводу прибытия и размещения в гостинице. Оргкомитетовская дама важным голосом министерского работника долго объясняла мне высокий уровень (будет сам зам правительства) и высокий класс этого замечательного симпозиума и в конце, выяснив, что я планирую прибыть самолетом, донесла до меня важную мысль: «Каждый рейс мы будем встречать в аэропорту Риги и развозить по гостиницам. Не волнуйтесь, мы позаботимся, чтобы Вам было удобно». Обещанный совершенно не советский сервис вдохновлял и вселял надежды.

Осталось предупредить жену, что и было сделано звонком ей на работу.

— Куда на этот раз? — тот же вопрос от супруги, но звучал он без эмоций, а получив ответ, она спокойно заметила, — совсем ты, дорогуша, изъездился, не к добру… Мне бы, горемыке, тогда задуматься о добре и о зле частых командировок от молодой и красивой жены, но это уже будет совсем другая история.

Не дожидаясь конца рабочего дня, я забежал домой за вещичками и двинул в аэропорт. С одной промежуточной посадкой прилетел в Ригу в 10 часу апрельского холодного вечера. Шествуя с жидкой толпой пассажиров под свирепым и сырым балтийским ветром от трапа Як-40 к ярко освещенному зданию вокзала, я вдруг с пронзительной тоской понял, что меня тут никто встречать не будет. Поскольку московские организаторы мыслили по-московски (как мыслят все москвичи и до настоящего времени – за МКАДом ничего путевого нет), оргкомитет явно не предполагал, что из моего города есть прямой рейс в Ригу. Нехорошие ожидания оправдались, в пустом зале я не заметил кого-либо похожего на сотрудника оргкомитета. Мелькнула надежда, что будет из Москвы еще рейс, и организаторы появятся, но в справочной меня отрезвили, сообщив, что на сегодня все рейсы в аэропорт уже прибыли.

Пришло в голову: «Рига мне мстит, не надо было язвить». Я присел в зале ожидания на лавочку и пришел к нерадостному выводу: «Не знаю, к кому приехал и где ночевать». По московскому телефону мне сейчас вряд ли кто ответит, а в те времена просто так в гостиницу не придешь: «Дайте номер!». В первые секунды готов был горестно вздохнуть на манер киношного пьяного хирурга: «Лучше бы я улетел в какой-нибудь другой город», но тут припомнилась реплика собутыльника: «Решено, мы пойдем простым логическим путем». Совещание крутое, а это означает, что в этом деле замешан Госплан и Госснаб. В каждой республике свой Госснаб, а там ночью есть оперативный дежурный, мало ли что потребуется в непредвиденных случаях. Номер телефона дежурного можно узнать по 09. Так и есть, звоню из автомата, получаю номер дежурного, отвечает дежурный, он в курсе и любезно дает телефон гостиницы, где разместились представители оргкомитета. Современные читатели должны понять, что все разговоры были на русском языке, что-либо другое даже в голову не приходило. Три звонка и я практически у цели, в очередной раз подтвердилось на практике правило, что среди миллионов людей с гарантией можно найти нужного человека, сделав не более 4-х успешных звонков.

Звоню, оргкомитет извиняется, что не может послать за мной «рафик» (кто не в курсе – это микроавтобус), так как все водители уже отпущены. Гостей много, поэтому размещение в нескольких гостиницах, дают адрес: ул.Горького, дом 33 и замечают, что брать такси совсем не обязательно, далее объясняют, как можно быстро и удобно доехать общественным транспортом, после чего произносят магические слова: «Морская гостиница».

Через 40 минут я в центре города, миновав два квартала, выхожу на ул. Горького, которая параллельна главной улице. Озираюсь, желая увидеть неон отеля, изображающий волны океана и якоря, а также приветливый свет и музыку из окон ресторана и толпы посетителей у входа. Но нет, улица тихая и безлюдная, мало освещенная. Миную дом 31, вот он 33, но нет, это уже дом 35. Решил, что в темноте не разглядел, прошелся в обратном порядке: 37, 35, 31, 29 и никаких намеков на гостиницу. Прошелся по четной стороне улицы, там всё в порядке, то есть 33 дома не значится. Изучаю архитектуру, дом 31 это унылое здание с входом в центре, какое-то учреждение, света в окнах нет. Дом 35 жилой, два выхода прямо на тротуар. Нахожу автомат, звоню в оргкомитет, девушка ласково объясняет, что в этот отель было направлено 8 гостей, никто не звонил, значит, все гости нашли эту гостиницу.

Без аптеки, но почти по Блоку, время к полночи, улица пустынна и темна, ветер и дождь. Продолжаю поиски, вспоминая не к месту свои язвительные замечания относительно Риги. Однако, по грехам и мука. Еще одна ходка мимо дома 31, замечаю, что в торце здания есть еще один вход под козырьком, по сторонам от входной двери две длиннющих вывески учреждения. Захожу в подъезд дома 35, нагло стучусь в квартиру, прошу не открывать, а только ответить на вопрос «Где дом 33 и морская гостиница?». Мне через дверь отвечают: «Рядом!». Мистика продолжается…

Звоню из автомата в оргкомитет еще раз, прошу разместить в другой гостинице, которая реально существует. Девушка-организаторша отвечает, что мест иных нет, а в морской гостинице мне забронирован капитанский люкс из двух комнат. Я настаиваю, за настойчивость получаю намеки на моё пьяное состояние. В полном унынии вешаю трубку и снова направляюсь на борьбу с мистикой в узких улочках Риги.

От холода, голода и тоски по крову сдаюсь, решаюсь снова звонить, надо найти монетку. Дождь усиливается, прячусь под козырек у торцевого входа. Последняя монетка, годная для звонка по автомату, падает из озябших рук, я наклоняюсь и вижу, что в бетонном полу крыльца выполнена инкрустация кусками цветного мрамора в виде красивого якоря, обвитого, как и положено, цепями. Надежда на избавление от лукавого мелькнула в моем сознании. Оказывается, я стою у входа, который выполнен вовсе не в унылом казенном стиле, а вполне себе арт-нуво: резная дубовая с фигурным вырезом стекла дверь и витиеватый металлический козырек. Но тут из двери выходит миловидная женщина средних лет в сопровождении коренастого пожилого мужика.

— Вы к нам? — осторожно вопрошают миловидная.

— Я тут под козырьком от дождя, опять же тут фонарь, надо найти монетку, чтобы позвонить — вежливо объясняюсь и готов был далее отчаянно просить о помощи. Но не успел и рта раскрыть, как слышу вопрос ко мне.

— Мы ждем гостя, нам позвонили, что он не может найти дом, хотя где-то бродит рядом. Вы тут пьяного не видели?

— Я…это он, …то есть я это, я трезвый — отвечаю, заикаясь и невпопад от радости.

— Э… ну… и… — смутилась миловидная, сощурившись и сморщив нос.

— Это и есть дом 33? А где же номер? — задаю явно бесполезный вопрос.

— Вот это он и есть, стоит торцом к улице и пристроен к 31-му, а номер дома есть посередине, из поперечной улочки видно, но она перегорожена забором ввиду ремонта — деловито разъясняет мужик.

— Но где же отель?

— Вот, читайте — мужик указывает на вывески, — тут на двух языках.

------------

Латвийская советская социалистическая республика

Министерство рыбной промышленности

Главное управление по добыче морских ресурсов

Второй хозрасчетный рыболовный трест четвертого участка акватории рижского залива

Управление кадров и жилищно-коммунального хозяйства

Дом межрейсового отдыха моряков

-------------

….

Алиен поржал со мной от души и сообщил, что Максима Горького латыши отменили, улица теперь носит имя классика латышской литературы Кришьяниса Валдемара. Отдыхают ли теперь на ней моряки, ему не известно, обещал уточнить…

Моя жизнь на пенсии в деревне устроилась так, что в ближайшем «Магните» я не могу купить финскую овсянку, вот приходится ездить в «Спар» за 20 километров.

Теплое летнее утро, восхитительно свежий лесной воздух в открытое окно. Сосны слева и сосны справа, гладкая, по провинциальным меркам, дорога районного значения. Трафик равен нулю, старушка ГАЗ-31105 весело бежит, радует хозяина, при этом, бедолага, не ведает, что ест бензин по стандарту евро 0, то есть по меркам бледнолицей (пока еще) Европы должна быть давно ликвидирована.

Замечаю впереди, на встречной обочине стоит лексус, все двери открыты, у машины пара, молодой человек и стройная девушка, а на земле большая дорожная сумка. Притормозил, видно, что пара чем-то взволнована. Девушка энергично голосует, я останавливаюсь. Подъезжая, всматриваюсь, в голову приходит — оба разгорячены и имеют растрепанный вид, как при жестком споре или после бурного секса.

— Есть проблемы? — спрашиваю.

— Меня до ближайшего города, — обращается ко мне красотка, открывая дверь.

— Увезите эту тупую и упрямую блондинку отсюда как можно скорее, что б я ее больше не видел, — зловредно уточняет молодой человек, подтаскивает сумку к моему багажнику и дает мне 500 рублей.

Деньги не беру, открываю багажник, сели, поехали. Смотрю в зеркало, покинутый партнер уже звонит по телефону.

На ходу краем глаза рассматриваю пассажирку, то есть встречаю по одежке. Скорее натуральная блондинка, на руках и в ушах без блестящих украшений, в меру намазана. Одета как-то не по молодежной моде, то есть не в рваные джинсы и майку с принтами, а вполне корректно для автопутешествия. Белая мужская рубашка из тонкого полупрозрачного хлопка, широкая и длинная черная с белыми разводами юбка. На юбке спереди застежка сверху донизу на большие белые пуговицы, для мужиков соблазнительно. Роется в фирменной сумочке, на коже которой оттиснуты две большие буквы CD, достает сигареты.

— Можно? — и продолжает поиск зажигалки.

— Нет, не стоит… У тебя отличные духи, напоминают прайвит колекшн, — отвечаю я, заметив тонкий фруктово-цитрусовый аромат дорогих духов.

— Вы разбираетесь в духах? — удивляется пассажирка.

— Когда-то дарил духи фирмы Эсти Лаудер любимой женщине, сейчас, наверное, их уже не выпускают.

— Никогда не слышала про такие духи!

Запрет на курево и напоминание о любимой женщине привело пассажирку в некоторый упадок духа. Оглядывается, чтобы посмотреть, не догоняет ли нас лексус. Увы…

Чтобы приободрить девушку, применяю старинный прием.

— Смотрю, ты одета стильно, сейчас это редкость, — попытаюсь сделать комплимент.

— Стильно, это как стиляга? — удивляется пассажирка.

— Стиляга… нет, это не то. Стильно, значит с определенным смыслом, с идеей, как сейчас говорят, с концептом, — пытаюсь вложить понятия в блондинку.

— Это всё моя бабушка, она злится, когда я неаккуратно одета. Работала до пенсии в доме моделей, вот юбку мне сшила, велела купить мужскую рубашку.

— Ха! Вот так бабка! Ты ничего не поняла. Бабка твоя пыталась создать образ в стиле Одри Хепберн из фильма «Римские каникулы», — продолжаю образование.

— Никогда не слышала про этот фильм! А Одри — кто это?

— Актриса, весьма известная в 50-60 годах, в этом фильме в роли юной принцессы.

— Так интересно! Вы про это знаете, наверное, были стилягой, — умиляется блондинка.

— Расцвет стиляг я уже не застал, хотя в 9 классе еще ходил на танцы в широком и длинном до колен пиджаке на одну пуговицу, в коротких и узких брюках «дудочка», и был у меня галстук в два шнурка. А мужал я уже на битловских ритмах с кипой длинных волос до плеч.

Ставлю диск, звучит бодрая музыка со словами «Ви, а ливин еллоу сабмарин…».

— Странная песня, «сабмарин» — вроде подводная лодка. Это марш подводников? — деваха пытается оборжать мои музыкальные предпочтения.

— Это и есть битлы, — вежливо отвечаю, не принимая к сердцу ее ржачку.

— А, знаю, американская группа, а главный там такой в круглых очках и с гитарой, Элвис Пресли.

Моя очередь заржать, но держу паузу, раз знает, то пусть знает и дальше. Некоторое время погодя спрашиваю:

— По возрасту вроде как студентка, учишься?

— N-ский университет.

— А факультет?

— Экономический.

— Вот случай…, да я там учился лет сорок назад. Ответь, работает ли еще Хроменков, наверное, он давно профессор?

— Гыы… Даа…Это действительно случай, — и продолжает с негативным оттенком, — противный старикан, кровопийца и людоед на экзаменах, особенно мучает красивых девушек. А Вы его знаете?

— Да, было дело… Вместе делали ошибки молодости. Передай привет от Жоры Белоярцева, глядишь, поставит зачет автоматом.

— Не поставит, это точно, у меня были козыри посильнее, не прокатило.

— Вот только про девушек мне не понятно, раньше был он большой радетель симпатичных юных особ, пятерок и зачетов для них не жалел. Как-то за два года умудрился три раза жениться на своих студентках и развестись.

— А…, ну ясно теперь! Вот и внучок его, гад такой же! Наследственность! — разразилась гневом пассажирка.

— Который в лексусе? — удивляюсь теперь я.

— Да, он…, — отвечает и готова заплакать.

Утешать не стал, да и зачем. Блондинке в 20 лет с параметрами 90-60-90 долго горевать не придется.

Подъезжаем к городу, сообщаю, что довезу ее до вокзала, а там такси, автобусы, электричка, через час-полтора будет в областном центре. На первом светофоре резко стартую, что побудило пассажирку спросить.

— Ваша машина — это шевроле?

— Это «Волга», — отвечаю с удивлением.

— Волга, так это река? Я про марку машины, — в свою очередь удивляется пассажирка.

— Автомобиль сделан в Нижнем, назван по реке, на которой стоит город, — читаю лекцию.

— Никогда не слышала про такой автомобиль!

Останавливаюсь около стоянки такси. Увидев потенциального пассажира, засидевшиеся в тоскливой очереди дорожные вымогатели оживились и вполне приличными жестами дали знать, что готовы к услугам.

— Вот теперь ты свободна, вперед, к новым достижениям! — подначиваю я, доставая сумку из багажника, — вот говорили в наши времена: свободна, как Анжела Дэвис.

— А кто такой Анжедевис? — удивляется блондинка.

— Она это. В былые времена кандидат в президенты от компартии США, мы все боролись за ее свободу и победили, — читаю очередную лекцию.

— Никогда не слышала про это!