autoradarnews

Прозвище всегда честнее официального названия. Поскольку присваивается не по прихоти маркетологов, а за конкретные признаки. Хорошо известны примеры прозвищ на основе числительных. Citroen 2CV превратился в «дё шво» (deux chevaux — две силы (налоговые)), а то и просто в «дёш» или «дёдёш» (Deuche, Deudeuche). Porsche-911 немцы моментально начали называть просто «нойн-эльфер» (Neun-Elf=9–11). Когда Mazda использовала числительные, модели так и называли: «Сан-ни-сан» (Mazda-323), «Року-ни-року» (Mazda-626), «Ке-ни-ке» (Mazda-929).

Hanomag 2/10 PS (1925–1928 гг.). Первый германский «народный автомобиль», стоил всего 2800 марок. Выпущено 15 775 штук. За бескрылую форму кузова получил прозвище Kommissbrot, то есть «пайка», «солдатский паек» (Kommiß — так с XVI века в Пруссии называли военный отряд).

В 1959 году в производственной программе корпорации General Motors появилась модель Electra (президенту корпорации Харлоу Кертису захотелось сделать приятное свояченице, Электре Вэгонир Биггс). Одну из модификаций, Buick Electra 225, названную так из-за длины в 225,4 дюйма (5725 мм), мигом окрестили «дес‑н‑кварта» (Deuce & a Quarter). Этот оборот словно вывалился из створчатых дверей бара. Что-то вроде: «Еще парочку и четвертинку!». Впрочем, подтекст может быть значительно грубее, ведь в различном сленге слово deuce означает многое, от «дьявол» до «сходить по-большому».

Opel 4/12 PS (1924–1931 гг.). За базовый зеленый колор заслужил прозвище Laubfrosch («Древесная лягушка»). Интересно, что Citroen, с которого немцы «содрали» эту модель, тоже носил прозвище по цветовому признаку — Citron («Лимон»). Судебный иск французов к немцам успеха не возымел.

Первейшее свойство прозвища — емкость. То есть, краткость, помноженная на смысл. Зачастую — с пейоративным (или, если угодно, дерогативным) оттенком. Синтезом насмешки и презрения. Без этого — какое прозвище? Поэтому тот же Citroen 2CV стал «Гадким утенком» («le vilain petit canard»), а модификация Porsche 911 Turbo — «Делателем вдов» («Witwemacher»). Любимую всеми дипломатами Советского Союза Volvo 200‑й серии сами шведы окрестили «кирпичом» задолго до того, как в нашей стране «кирпичом» стали называть Mercedes-Benz Gelaendewagen. «Горбатыми» успел побывать, помимо нашего «Запорожца», также польская Warszawa и шведская Volvo P544.

Что-что, а давать гадкие прозвища народ умеет не только в России.

Как бывает и с людьми, толчком к рождению прозвища автомобиля могут послужить какие-то заметные внешние черты. Собственно, так чаще всего и происходит. И вот, Fiat 500, сотворенный в 1936 году конструкторами Оресте Лардоне и Данте Джакоза, а также дизайнером Родольфо Шеффером, становится «Мышонком» («Topolino»), а KdF-Wagen Фердинанда Порше и Эрвина Коменды в 1938‑м — «Жуком» («Käfer»), самый первый Subaru 360 (1958 г.) конструктора Шинроку Момозэ — «Божьей коровкой» («Тентумуси»). Когда на фабрике FIAT в 1939 году модернизировали Fiat 508 Balilla, превратив его в Fiat-1100, новинка получила прозвище «Musone» («Морда»). Почему, нетрудно понять, пересмотрев шедевры итальянского неореализма — в кадр то и дело попадает самый распространенный таксомотор тех лет, на базе Fiat-1100.

Fiat 1100, то самое такси из черно-белого итальянского кино. «Морда»! Экспонат уже, увы, не существующего музея газеты «Авторевю». В свое время мы на пару с Максимом Кадаковым мы носились по Турину, скупая для него запчасти, потом тащили в самолет фары, решетку, бампер!

Chevrolet 150 Black Widow. Зловещее прозвище «черная вдова» автомобиль получил за окраску. Когда в 1955 году на гонках «24 часа Ле Ман» произошла страшная авария, General Motors публично ушла из автоспорта, однако поощряла инициативу частных команд, строивших подобные болиды для гонок NASCAR.

Понятен и ход мыслей тех, кто прозвал Ford Taunus 17M (P3) выпуска 1960 года «ванной», а Ford Escort 1968 — «собачьей костью». По той же логике Mercedes-Benz W 111 стал «Рыбьехвостым» («Heckflossen»). Отдельные элементы также получают прозвища: двойное заднее окошко у раннего «жука» называли «брецель» (типичный немецкий соленый крендель), подброс подоконной линии у многих машин 1960‑х — «стилем бутылки «Кока-Колы»», изгиб стойки крыши у «американцев» конца 1950‑х — «собачьей ногой».

В 1957 году Генри Форд-Второй представил новую марку своей компании — Edsel (название она получила в честь скоропостижно умершего сына Генри Форда — Эдзела). Предполагалось, что марка Edsel займет положение между семействами Ford и Mercury. «Железо» у Edsel было точно таким же, как у Ford Fairlane, а вот внешнее оформление… Некое «произведение современного искусства», водруженное на облицовку передка, сравнивали то с хомутом («horse collar»), а то и с черепом — в американской глубинке ковбои часто украшали решетку радиатора красивым лошадиным или бычьим черепом.

Марка Edsel провалилась на рынке, хотя обидные прозвища сыграли в этом не главную роль. В 1957 году впервые с послевоенного времени США столкнулись с экономическим спадом, автомобильный рынок затоварился, и острее всего это отразилось именно на доступных моделях. «Пустой» Edsel стоил 2519 $. В это время на «вторичке» можно было приобрести годовалый Ford Fairlane с пробегом всего 30 000 миль, с полным набором приятных опций всего за 1876 $.

Область лингвистики, изучающей происхождение имен, названий и прозвищ, называется ономастика. Специалистам в этой области доверяют и подбор и товарных наименований продукции. Случается, неудачный выбор названия побуждает к появлению прозвища. Яркий пример не из автомобильной области — «Гомик в деревне». Ну, все поняли, о каком продукте речь. Пролететь с названием легко, в особенности после вавилонского столпотворения. Хрестоматийный пример неудачи — Mitsubishi Pajero. Само по себе испанское «пахеро» у русского уха вызывает негативную созвучность (хотя слово «хер» не является ругательным). Потому машину у нас всегда именовали «Паджеро». Но даже по-испански Pajero — далеко не то слово, каким стоит называть хороший вездеход! Его значения: «торговец соломой», «тюфяк», «куль». Это еще куда ни шло. Но вот его сленговые значения «онанист», «дрочила», «задрот»… Сама марка — как прозвище! Поэтому на латиноамериканских рынках (а также в Индии и США) вездеход продавали под маркой Montero («Егерь-горец»), а в Великобритании — как Shogun («Сегун»). Почему нельзя было сразу так назвать, непонятно.

Иной раз подтекст прозвища ускользает. Почему, например, Ford Model T называли «жестяной Лиззи» («Tin Lizzie»)? Одно из объяснений, в те годы кличка Лиззи в Америке отождествлялась с неприхотливой кобылой, как у нас — Каурка или Савраска. Генри Форд сам виноват в этом: когда в 1919 году Model T стали оснащать электростартером, в рекламном буклете «Женщина и Ford» написали, что «машиной столь же удобно управлять, как старой семейной лошадью».

Служебная пометка /8 или Strich Acht (читается: «Штрих Ахт») сделалась почти официальным названием целого семейства легковых Mercedes-Benz W 114 и W 115. Предыдущее семейство W 110 с такими же обозначениями моделей в 1968 году продолжали выпускать, и чтобы не возникало путаницы, новое семейство в отчетности стали помечать цифрой «8» после косой черты.

Не успев появиться, Saab 9‑2X заслужил кликуху «саабару». И успехом не пользовался, потому что «саабисты» и «субаристы» — представители разных автомобильных субкультур. Продержался в продаже с 2004 по 2007 год. Такой способ образования названия, по слогу от SAAB и от Subaru, лингвисты называют «портманто».

Марки в виде аббревиатур побуждают пытливые умы придумывать колкие варианты их расшифровки. Pontiac GTO сами же американские стрит-рейсеры прозвали «козлом» (Goat). Не подфартило весьма интересной по конструкции среднемоторной прогулочной модели Toyota MR2. По-французски аббревиатуру расшифровывали как «Toyota — est merdeux» («Toyota — дерьмово»), по-английски — как Mister Two (сиречь, «вечно второй», «неудачник»). Эти расшифровки, так называемые «бэкронимы» (обратные наименования), очень популярны в Штатах. Когда там провалился FIAT, острословы расшифровывали марку FIAT как Fix It Again, Tony! («Тони, чини-ка его снова!»). FIAT, как известно, ушел с североамериканского рынка в 1970‑е именно по причине отвратного качества. Однако, аналогично расшифровывали и марку Ford, которая никакая не аббревиатура: Fix Or Repair Daily («Приходится чинить и восстанавливать ежедневно»). Марке Audi досталось за снобизм (Another Useless Deutsche Invention, «Очередное бесполезное германское изобретение»), марке BMW — за дороговизну содержания (Broke My Wallet, «Опустошила мой кошелек»). Ничуть не хуже нашего: «Боевая Машина Вымогателей».

В общем, на всех континентах народ за словом в карман не лезет. И он прав.

Источник

И потребителям советских мотоколясок, и инженерам уже в начале 1970‑х было совершенно очевидно: так жить больше нельзя! Конструкция серпуховских «недоавтомобилей», восходящая к середине 1950‑х окончательно изжила себя. Слабосильные крайне недолговечные мотоциклетные моторы, коробки передач с последовательным переключением и убогий интерьер мотоколясок окончательно «достали» инвалидов, вынужденных мучиться, но ездить на продукции технически слабого и плохо оборудованного Серпуховского Мотоциклетного Завода. В какой кузов все это ни одень! Да и кузов модели С-3Д в 1970‑м, когда стартовала эта версия, тогда еще хоть как-то отвечающий минимальным требованиям потребителей, через пять лет выглядел уже «динозавриком», обреченным на вымирание.

Прекратив, наконец, в 1976‑м попытки модернизации «немодернизуемого» — мотоколяски С-3Д, в Серпухове всерьез задумались о создании совсем нового микролитражного и супер компактного, но полноценного микроавтомобиля с ручным управлением. К работе, как водилось в те годы, подключили главный отраслевой институт — НАМИ.

Ведущим конструктором проекта НАМИ-0204 стал Владимир Миронов — горячий сторонник переднего привода и автор нескольких нестандартных инженерных решений. В частности, кстати, новой продвинутой передней подвески РАФ-22038, которая, правда, так и не стала серийной.

Переднеприводный микроавтомобиль задумывали с двигателем воздушного охлаждения и трансмиссией с клиноременным ремнем. Была даже идея применения роторно-поршневого мотора мощностью 26 л. с., разработанного в Серпуховском ВНИИмотопрома. Фантазии, конечно! Но ведь подходящего для микроавтомобиля современного двигателя в СССР просто не было.

Однако нечто подходящее было поблизости — в одной из стран СЭВ (Совет Экономической Взаимопомощи). Эта организация объединяла социалистические страны в некое подобие европейского общего рынка.

MAЛУХ ДЛЯ «БОЛЬШОГО БРАТА»

Проект НАМИ-0204 в металле не реализовали. Зато стали внимательно смотреть в сторону Польши. Ведь там — в городе Бельско-Бяла на еще с 1972 года по итальянской лицензии выпускали микролитражки Polski Fiat 126.

В Польше автомобиль получил насмешливое, но и по-своему ласковое прозвище Maluh (малыш, а дословно — ребенок, начинающий ходить). Машину оснащали вполне современным еще двухцилиндровым двигателем воздушного охлаждения рабочим объемом 0,6 л и мощностью 23 л. с. FIAT имел полностью независимые пружинные подвески и скромный, но гармоничный дизайн. В общем — готовый, достаточно современный автомобиль. Кстати, до 1980 года 126‑й FIAT делали и на родине — в Италии. Некоторое время такие микролитражки собирали в Югославии и в Австрии.

Несколько польских FIAT 126 тщательно и придирчиво изучали в НАМИ и испытывали на полигоне. Кстати, в НАМИ даже разработали и опробовали отечественное ручное управление для Polski FIAT 126. В общем, идею производства польской машины в СССР рассматривали достаточно серьезно.

ЗАДОМ НАПЕРЕД

Но у итало-польской машины была важная особенность: двигатель, расположенный сзади. А от этой компоновки большинство фирм уже категорически отказались. Если не говорить, конечно, о спортивных моделях. К слову, польский FIAT и наш «Запорожец» стали, по сути, последними заднемоторыми машинами подобного класса в мире.

Авторитетный инженер НАМИ Борис Фиттерман, руководивший тогда проектирования легковых автомобилей, да и иные специалисты НАМИ категорически выступили против заднемоторной компоновки. Поэтому в 1977 году построили опытный образец НАМИ-0219 — машину, представляющую собой Polski FIAT 126Р, но с двигателем, переставленным вперед, расположенным поперечно и с передним приводом. Конечно, потребовалась значительная переделка передней части польского кузова.

Поэтому следующим шагом стал НАМИ-0231, который получил уже и серпуховское обозначение СМЗ-1101. В 1979‑1980 гг. НАМИ совместно с Серпуховским заводом сделал четырех опытных образца. Два из них по-прежнему базировались на польских кузовах. Поскольку эти автомобили отличало продольное расположение силового агрегата, передок FIAT пришлось удлинить. Зато силовую структуру кузова можно было практически не переделывать.

Но в рамках проекта СМЗ-1101 (НАМИ-0231) появился уже и собственный оригинальный кузов. И, кстати, впревые прозвучало имя «Ока». Хотя с той «Окой», которую начали выпускать через восемь лет опытные машины, созданные в 1981–1982 гг., не имели практически ничего общего.

НЕ ТА «СОЛИДАРНОСТЬ»

Итак, кузов и компоновка приемника безнадежно устаревшей мотоколяски были уже отечественными. Но двигатели, по-прежнему, планировали польские. Тем более, что их можно было не завозить в сборе, а собирать в Союзе.

Учитывая, что производство на Серпуховском заводе планировали относительно небольшими, а подходящих двигателей в СССР по-прежнему не было, такое решение казалось вполне разумным. Ведь интеграция в рамках СЭВ, действительно, существовала. В том числе и в автомобилестроение. Например, для грузовиков и автобусов разных стран использовали унифицированные венгерские задние мосты RABA, а советские «Москвичи», РАФ и часть ЛАЗ оснащали фарами производства ГДР, такими же, как восточногерманский Wartburg.

Но произошло то, чего никто, ни в руководстве СЭВ ни, вообще, в социалистическом лагере, конечно, не планировал. Летом 1980 года на судоверфи в Гданьске началась масштабная забастовка рабочих, не довольных экономической политикой руководства Польши. Противостояния рабочего профсоюза «Солидарность» и властей нарастало, а протесты, перерастающие уже в политические, захлестнули уже всю страну. В декабре 1981 года в Польше ввели военное положение. В общем, ни о каком серьезном сотрудничестве с ПНР (Польская Народная Республика), в частности в автомобилестроении не могло уже идти и речи.

Для автомобильной истории нашей страны все это оказалось переломным моментом. В 1982 году все эксперименты, связанные с польскими кузовом и двигателями, свернули. Проектирования микролитражного автомобиля логично передали на ВАЗ — завод с мощной конструкторской и испытательной базой, имеющий, к тому же, уже и опыт проектирования и доводки переднеприводных машин.  В Тольятти работу по микролитражке начали, по сути, с чистого листа. От опытных работ конца 1970‑х — начала 1980‑х автомобиль сохранил, по сути, лишь имя «Ока». Машина в результате получилась вполне современная и, в целом, удачная. Хотя ее ждала далеко не самая счастливая судьба. Но это — очень интересная, но уже совсем иная история…

Источник

В начале 1960‑х духовная атмосфера в СССР способствовала созданию чего-то необычного, передового, подчас почти фантастичного. Советская жизнь, действительно, быстро менялась: на окраинах крупных городов росли кварталы нового жилья, возводили грандиозные электростанции и линии электропередачи в непроходимой тайге. Вслед за искусственным спутником земли в космос полетел первый человек — молодой, улыбчивый офицер Юрий Гагарин.

Молодежь завода ЗИЛ, тем временем, взялась за создание неординарного многоместного автомобиля — микроавтобуса (термин этот в стране только начал входить в обиход). Работу затеяли по собственной инициативе. Но к счастью молодых энтузиастов поддержал начальник производства Николай Гринчар.

Стартовавший в конце 1950‑х лимузин для высшего руководства страны — ЗИЛ-111 был для убыточным. Завод это волновало, но все же, не очень сильно. Убытки покрывал огромный выпуск грузовиков. Однако на заводе решили, что микроавтобус, унифицированный по узлам с ЗИЛ-111, снизит его себестоимость. Называли даже примерную потребность в таких автобусах — 4000 в год. Правда, по какой методике в условиях социалистической плановой экономики считали эту потребность — непонятно. Но для создателей автомобиля экономика, конечно, не была первична. Главное: энтузиазм в желании создать нечто необычное, революционное.

На первых рисунках Эрика Сабо автомобиль был шестидверным, с передком и задком в стиле ЗИЛ-111. Опытный ЗИЛ-АБ, вскоре получивший имя «Юностью», отличала более земная, но тоже оригинальная, авангардная внешность. Опытная «тележка» еще без кузова вышла на испытания в августе 1961 года. А в феврале 1962‑го появился уже первая полноценная «Юность», получившая официальный индекс ЗИЛ-118.

ВАГОН РОМАНТИКИ

Шестнадцатиместный микроавтобус, в отличие от ЗИЛ-111, имел несущий кузов. Двигатель и переднюю подвеску крепили на подрамнике, соединенным лонжеронами с силовой структурой кузова. Подвески — спереди пружинную независимую, заднюю — мост на продольных рессорах и барабанные тормоза взяли от мелкосерийного лимузина.

А вот двигатель V8 рабочим объемом 6 л заимствовали у грузовика ЗИЛ-130. Мотор, хотя и унифицированный с 200‑сильным агрегатом ЗИЛ-111 развивал, 150 л. с. и имел степень сжатия 6,5. Ведь двигатель 111‑го со степенью сжатия 9,0 был рассчитан на редкий в СССР, дорогой высокооктановый бензин. Заводские испытатели говорили, что машина способна развить 140 км/ч. В официальных паспортных данных указывали 120 км/ч. Но и этого микроавтобусу, по меркам тех лет, вполне хватало.

ЗИЛ-118 оснастили двухступенчатым автоматом от лимузина. «Юность» сохранила базу ЗИЛ-111 — 3760 мм, но в длину выросла аж до 6860 мм.

Получались, что по габаритам автомобиль попадал в класс небольших автобусов. Ведь он был короче ПАЗ-652 всего-то на 290 мм. Но по числу мест и конструкции «Юность» никак не вписывалась в существующие в СССР классы автомобилей. Да, в общем-то, и в советские реалии.

Когда ЗИЛ-118 для испытания отправили в Москве на работу маршрутным такси, газеты, естественно, стали приводить отзывы пассажиров, восторгающихся богатым салоном, динамикой и плавностью хода машины. Но с точки зрения экономики, да и просто здравого смысла длиннющий 150‑сильный ЗИЛ-118, расходующий по 30 л бензина на 100 км был, конечно, несравним с утилитарным, но куда более дешевым и экономичным РАФ-977.

По заводским подсчетам, чтобы довести себестоимость до более-менее разумной, нужно было производить минимум тысячу «Юностей» в год. Осталось найти потребителей. Половину заводские фантазеры упорно видели маршрутками. Полторы сотни ЗИЛ-118 хотели отправить в аэропорты. Хотя там, конечно, целесообразней были автобусы побольше. Наконец, 120 «Юностей» по планам должны были возить делегатов съездов и конгрессов. Вот это, как раз, и могло стать призванием 150‑сильного 16‑местного красавца. Тут уж себестоимость, точно не была бы главным фактором. Наконец речь шла и о нескольких десяткам спецмашин (то есть тех, к которым прилагались спецвозможности и спецблага пассажиров), а также карет скорой помощи. Тоже, явно, не для обслуживания рядовых граждан.

Опытный санитарный ЗИЛ-118А, сделанный в 1964‑м, по сути, стал первым советским реанимобилем с высоким потолком, позволяющим врачам работать на ходу. Крышу сделали подъемной, благодаря растягивающимся мехам, созданным, кстати, на «Баянной фабрике имени Советской Армии». Высота потолка составляла 1,9 м, а операционный стол сделали с электрогидроприводом. Но ЗИЛ-118А так и остался единичным образцом.

Много позже пара санитарок с неподъемной крышей, сделанных уже на базе модернизированного микроавтобуса ЗИЛ-118, работали в 4‑м Главном управлении Минздрава, заботившимся о здоровье руководителей партии и правительства. Еще более поздние единичные медицинские машины отправляли туда же.

ЖЕЛАЕМОЕ И ДЕЙСТВИТЕЛЬНОЕ

Среди наиболее популярных историй из длинной, но несчастливой жизни «Юности» — восторг, который микроавтобус вызвал у лидера СССР Никиты Хрущева. Правда, где, когда и как первый секретарь восторгался доподлинно установить не удается.

Еще более забавная история — восторг Генри Форда — сына отца-основателя концерна Ford, приезжавшего в Москву в 1970‑м. Газета New York Times, освещающая визит Форда в Москву, писала, что целью путешествия были переговоры об участии компании Ford в строительстве большого завода грузовиков. Речь, понятно шла о будущем КамАЗе.

Трудно поверить в легенды, что Генри Форд — сын просил, как стало модно писать, продать лицензию на производство ЗИЛ-118. Комплименты гость хозяевам, наверняка, раздавал. Но зачем фирме, производившей широкое семейство вэнов Ford Econоline, советский автомобиль конструктивно не приспособленный к массовому производств — совершенно непонятно. Не только документальных подтверждений, но и даже и реальных свидетельств очевидцев просьбы Форда нет.

Наконец, ходит анекдот о том, как «Юность» доехала от аэропорта Внуково до института Склифосовского за 12 минут. Нехитрые арифметические вычисления приводят к 170 км/ч. Примерно с такой средней скоростью микроавтобус должен был ехать по Киевскому шоссе и по Москве.

А вот в загранкомандировку «Юность», действительно, съездила. В 1967‑м вместе с опытными ЛАЗ и ПАЗ ЗИЛ-118 отправили на конкурс автобусов в Ниццу. Соревнование, проводимое во Франции еще с конца 1940‑х, подразумевало оценку самых разных параметров: от дизайна до плавности хода, разгонной и тормозной динамики и маневренности. Автобусы делили на классы и в том, где выставили «Юность», в тот год был только один конкурент — забавный американский восьмидверный универсал Checker Aerobus, сделанный на основе легкового автомобиля, прославившегося в качестве такси. Советская машина, действительно, получила несколько призов. В том числе и в условном абсолютном зачете.

Это вдохновило создателей ЗИЛ-118 на планы построить уже в 1968‑м хотя бы триста микроавтобусов. Но по сути, заводу это было не нужно: «головной боли» и без того хватало.

В 1970‑м машину, тем не менее, модернизировали. ЗИЛ-119‑71, вскоре переименованный в ЗИЛ-118К, с более современной внешностью «Юностью», строго говоря, уже не назывался. Машина получила 170‑сильный двигатель — аналог мотора ЗИЛ-375 и трехступенчатый автомат от лимузина ЗИЛ-114. ЗИЛ-118К, вполне в соответствие со статусом «спец», строили единичными экземплярами по заказам правительственных учреждений, МВД и КГБ. А еще их любили экспонировать на выставках.

Но даже у заводских испытателей к эксклюзивному микроавтобусу накопилось немало претензий. В отчетах указывали на неудобную посадку водителя, перегруженную, а потому, часто требующую ремонта переднюю подвеску, посредственные вентиляцию и отопление. В салоне было душно, а у шофера зимой зябли ноги. В общем, для серийного производства автомобиль требовал серьезной доработки.

МАРШРУТ В ИСТОРИЮ

Однако в 1977‑м в биографии ЗИЛ-118К произошло важное и, как казалось, способное изменить его судьбу событие. Председатель Совмина СССР Алексей Косыгин подписал документ о производстве двух тысяч ЗИЛ-118К в год. Это способствовало бы снижению себестоимость очередного лимузина — ЗИЛ-4104. Правда автобус, по оценкам, все равно стоил бы, как три РАФа и, понятно, никакой маршруткой бы не работал.

Начать мелкосерийное производство планировали в 1984‑м. Но финансирования проект не дождался. И у завода, и у всей страны росло число куда более важных проблем.

Автобусы продолжали собирать штучно, причем пик производства пришелся на первую половину 1990‑х. В годы перераспределения и накопления капиталов покупатели на эксклюзивный автомобиль, ценой сравнимый с самыми престижными иномарками, находились. В 1990‑м машина уже под индексом ЗИЛ-3207 получила мотор мощностью 180 л. с. и, наконец-то, дисковые тормоза спереди.

С 1991 по 1995 год покупателей нашли 30 микроавтобусов. А ведь за три предыдущих десятилетия изготовили всего 31 машину. Но мода на дорогую отечественную экзотику быстро прошла. Одно из последних и уже трагикомических страниц в истории романтичного автобуса стали пикап, представлявший собой обрезанный кузов ЗИЛ-3207 и бортовой вариант с кабиной от микроавтобуса на грузовом шасси. Идея наладить производство подобных изделий могла возникнуть, уж совсем, от отчаянья.

Финальные кузова ЗИЛ-3207 изготовили в 1998‑м, а последние ходовые машин — еще тремя годами раньше. Всего за три с половиной десятилетия изготовили 87 автомобилей всех вариантов и модификаций.

Теперь сохранившиеся и отреставрированные экземпляры украшают престижные собрания музеев и коллекционеров. Как известно, чем более сложной была судьба автомобиля в годы производства, тем любимей и дороже он становится…

Источник

Народное предприятие «Автомобильный завод Вальтерсхаузен» (VEB Fahrzeugwerk Waltershausen) было настолько крошечным, что акулы западногерманской автоиндустрии, набросившиеся на промышленность ГДР, его попросту не заметили. Так, вероятно, описали бы феномен «Мультикара» в популярном романе.

Правда же заключалась в том, что предприятие было столь мало и выпускало настолько специфичные машины, что не заинтересовало ни одну из фирм ФРГ. А начиналось оно с мастерской сельскохозяйственных орудий, открытой 2 августа 1920 года в деревушке Хорзельгау. Чем местный умелец Артур Аде расположил к себе заезжего торговца Германа Иррганга, неизвестно. Но тот ссудил умельца деньгами, и вскоре в тюрингскую глухомань потянулись окрестные бауэры: кому плуг, кому борону, кому прицеп подавай. Дело завертелось, и в 1924 году партнеры основали акционерное общество Maschinenfabrik Hörselgau Ade & Irrgang (Ade-Werke) и перебрались в «райцентр» — в Вальтерсхаузен. Где в 1928 году выпустили мотоблок Ade Expreß с двухтактным 6‑сильным одноцилиндровым мотором фабрики ILO-Motorenwerke. Неказистая на вид, эта трехколеска перевозила полтонны груза. Нечто подобное предлагало с десяток фабрик по всей Германии, но Ade-Werke посчастливилось пережить войну, уберечь основные фонды от репараций, быть национализированной и занять свою уникальную нишу в автомобильной промышленности ГДР. И, действительно, Multicar был совершенно особенным автомобилем!

«Дизельный муравей» DK 2003 — первая модель из Вальтерсхаузена. DK означает Diesel-Karre, 2000 — грузоподъемность в кг, «3» — третью модель. Тип шин уже не указывался, поскольку 3‑я модель шла только на пневмошинах, а не на массивных. Мощность одноцилиндрового дизеля — 6 л. с., скорость — 15 км/ч. С 1956 по 1957 год выпустили свыше 1500 штук.

Вальтер Бочацки, управлявший предприятием в начале 1990‑х, любил пересказывать беседу с директором одного московского автокомбината:

— И сколько таких замечательных грузовичков вы собираете за смену?
— Десять!
— Десять тысяч?! Давайте! Мы охотно их возьмем!
— Нет, всего 10 штук. — вежливо охладил пыл гостя геноссе Бочацки.

Неизвестно, состоялся ли подобный диалог на самом деле или его от начала до конца сочинил корреспондент западногерманского еженедельника Der Spiegel, но факт налицо: в Вальтерсхаузене, на заводе, переименованном после объединения Германии в Multicar Specialfahrzeuge GmBH, в тот момент трудилось всего 450 человек (а в лучшие годы — до восьмисот).

Вообще, завод так и клепал бы сельскохозяйственные орудия, если не череда преобразований, в начале 1950‑х охватившая молодое народное хозяйство ГДР. Время было непростое. Гитлеровские недобитки тайком развешивали на улицах портреты фюрера, против молодого государства совершались диверсии (могли, например, подсыпать толченое стекло в детское питание), из-за бегства опытных работников в ФРГ страдало производство и росла аварийность. Руководство республики вытягивало голову и тут же увязал хвост.

Собственно, к появлению будущего «Мультикара» привела… нехватка аккумуляторных батарей на народном предприятии «Единство» в саксонском Бранд-Эрбисдорфе. Этот кузнечно-штамповочный завод для своих нужд построил несколько подсобных тележек с электромоторами. Вышло удачно, и в 1951 году эти электрокары решили показать на первой послевоенной ярмарке в Лейпциге. Появились заказчики. И тут, как назло, дефицит батарей! И тогда вместо электромотора на кары приспособили горизонтальные одноцилиндровые дизели Steudel с испарительным охлаждением, полученные с фабрики в Каменце. А с трансмиссией помогли инженеры местного завода легких грузовиков O.D.-Werk Willy Ostner. Сам Остнер давно навострил лыжи в Баварию: ему светило обвинение в сотрудничестве с нацистами, а его предприятию — национализация.

Однако толком развернуться в Бранд-Эрбисдорфе не получилось. Выпустили не более 270 дизельных тележек. В 1953 году производство передали на завод в берлинский город-спутник Людвигсфельде — там как раз высвободились мощности по выпуску судовых дизелей. Однако в Людвигсфельде дизельные тележки делали всего три года — правительство Вильгельма Пика передумало и наметило строить там двигатели для первого ГДРовского турбореактивного авиалайнера Baade-152. (Этим амбициозным планам так и не суждено сбыться.) Предприятие VEB Industriewerke Ludwigsfelde войдет в историю со своими пятитонками IFA W 50. Ну, а производство дизельных тележек снова перенесли — так оно и оказалось в Вальтерсхаузене, в глухой тюрингской провинции.

Multicar M 24 — первый с 4‑цилиндровым дизелем водяного охлаждения (2,0 л, 45 л. с.), полностью синхронизированной 4‑ступенчатой коробкой передач (скорость — 50 км/ч). С одноместной кабиной выпускался с 1974 по 1978 год, с двухместной — с 1977 по 1978 год. Построено 25 659 штук в 14 вариантах. Доля экспорта — до 48 %.

В Германии подсобный цеховой и складской транспорт прозвали «муравьями». Diesel-Ameise не слишком далеко ушел от своего электрического прародителя: ездить на нем приходилось все так же, стоя впереди на открытой площадке. Только рычагов управления прибавилось: под правой рукой — сцепление и газ, под левой — переключение передач и тормоз. Повороты осуществлялись… ногами: наклоняешь опорную площадку левой ногой — поехал влево, надавливаешь правой — повернул направо. Стоишь ровно — едешь прямо. На заводе даже специальный термин этому придумали: Fußlenkung. Чтобы удобнее было сдавать назад, водителю кары достаточно повернуться кругом. Такой же принцип управления получил и усовершенствованный конструктором Вернером Клаусснером «муравей», впервые названный «Мультикаром».

Переименовать тележку пришлось потому, что на Западе уже было зарегистрировано торговое наименование Ameise. Новое имя в Вальтерсхаузене выбирали всем миром. К декабрю 1959‑го в контору предприятия поступило 149 предложений, среди которых были, например, Bau-Molch («Трудяга-тритон»), Rennsteig-Hirsch («Олень из Реннштейга») или Fawafix, Robofix, Unicar. 15 февраля 1960 года торговое наименование Multicar зарегистрировали. Сегодня оно защищено свидетельством DD 627216.

Multicar M 25 впервые представили на Лейпцигской ярмарке в сентябре 1978 года. Автомобиль стал настоящим хитом и даже попал на почтовые марки ГДР. Всего с 1978 по 1992 год выпустили 100 546 автомобилей моделей M 25, M 25 A, M 25 L, M 25.1, M 25.1 A, M 25.1 AL, M 25‑91, M 25‑91 L, M 25‑91A в более чем 20 модификациях. До 70 % уходило на экспорт.

Бурно развивающееся народное хозяйство ГДР (а по темпам роста оно вплоть до середины 1970‑х опережало ФРГ) подтолкнуло инженеров из Вальтерсхаузена к расширению возможностей «мультикара». Так из кары он превратился в полноценный автомобиль (кстати, принципиальным отличием автомобиля от прочих колесных транспортных средств является не дизайн, не число колес, а наличие рулевого редуктора). Хотя точнее было бы все же назвать «мультикар» самоходным шасси, пусть и так похожим на миниатюрный автомобиль.

Новые времена — новая эмблема, новый дизайн, новый девиз. Действительно, M 26 это уже «больше, чем просто перевозочное средство». Турбодизель Volkswagen или IVECO, 5‑ступенчатая коробка передач, передние дисковые тормоза, скорость 85 км/ч, несколько вариантов внешних гидросистем.

На производстве «мультикары» применялась несложная технология. Раму варили из прямых швеллеров, передний мост — из чуть более сложных заготовок, но тоже без ковки (а потом и вовсе заменили на трубу). Кабину и капот изготавливали из низкосортного листового железа без применения вытяжных штампов. Да и сам автомобиль был бесхитростным. Гидравлический привод предусматривался только для задних тормозов — передние оставались механическими. О «гудючей» прямозубой паре в двухступенчатой главной передаче и вовсе стыдливо не упоминали в рекламных проспектах (косозубый редуктор появится только на Multicar M 25, и то — не сразу).

Интересно, что первейшей заботой российских обладателей «мультиков» было подыскать на замену подходящую главную передачу, чтоб машина ходила резвее: гаишники в сторону этого грузовичка даже не смотрели, зная, что он не ездит быстрее разрешенных 60 км/ч.

Зато — «всепроезжающий» габарит и смехотворный диаметр разворота в 7,6 м. И при этом — грузоподъемность под две тонны! Предусмотрен производительный насос для внешней гидравлики. Можно выбрать специализацию (до 14 модификаций), а также установить блокировку дифференциала. Позднее появится и полноприводная модификация, и длиннобазная, и даже — с двойной 5‑местной кабиной.

Наиболее трудоемкие узлы и агрегаты поступали в Вальтерсхаузен от партнеров. Мотор — из VEB Motorenwerk Cunewalde, главные передачи — из филиала VEB Fahrzeugegetriebewerke Wilhelm Friedel в городе Пирна, рулевое управление — VEB Kraftfahrzeugzubehör Ronneburg, и так далее.

KMW Mungo Grossraum на базе Multicar M 30. Созданный как ESK (Einsatzfahrzeug Spezialisierte Kräfte, «транспортное средство сил специальных операций»), оказался непригоден для службы в Афганистане. Бундесвер заказал 388 машин общей стоимостью 66 млн евро. Поставки начались в 2005 году, однако из-за проблем с проходимостью и надежностью шасси выполнение заказа затянулось. Пришлось также усилить бронезащиту (на снимке).

Такая децентрализация позволила германской экономике выстоять под массированными англо-американскими бомбардировками в годы Второй мировой войны, теперь она выручала социалистическую экономику. Конечно, такая система была бы недееспособна без общей врожденной культуры производства и высокой квалификации работников — чего всегда остро недоставало советской автомобильной промышленности.

В СССР «мультикары» появились много позже, чем в иных капстранах. Пожалуй, лучше всего наш автомобилист знаком с Multicar M 25 — представителем четвертого поколения «мультиков». Таких машин в СССР поступило более 20 тысяч.

Multicar M 25 создали в 1978 году под руководством конструктора Рудольфа Хельвига. В этой модели подобрали «узкие места» предыдущих выпусков. Кабина к тому времени успела стать двухместной и откидывающейся, дизель — четырехцилиндровым с водяным охлаждением, тормоза всех колес — с гидравлическим приводом. Теперь же дизайнер Гюнтер Фар снабдил кабину огромным ветровым стеклом (при таких скоростях нечего опасаться, что ветер его выдавит). Существенно улучшилась не только обзорность, но и в целом условия работы водителя. Он получил регулируемое подрессоренное сиденье Möve (как в IFA W 50). Рулевой механизм «винт-гайка с перекатывающимися шариками» был «прозрачнее» и требовал приложения к рулевому колесу меньших усилий, нежели прежний, «червяк-палец Росса». Эффективней стали вентиляция и отопление: в Multicar M 24 производительность отопителя составляла 3500 ккал/час, здесь же — 5000 ккал/час.

Поколдовав с рессорами и резиновыми демпферами, инженеры достигли приемлемого компромисса в части плавности хода, что являлось извечной проблемой грузовых автомобилей, в особенности — короткобазных.

Портрет юркого подсобного грузовичка окончательно сложился.

После объединения Германии в автомобильной промышленности Восточных земель начались крутые преобразования. «Социалистический концерн» IFA (Industrieverband Fahrzeugbau) прекратил существование. Народные предприятия одно за другим акционировали. Выпуск автомобилей (пусть даже с экономичными, мощными и тихими моторами из ФРГ) — сворачивали. Напротив, в Вальтерсхаузене представили новую модель — Multicar M 25 -91 (то есть, «образца 1991 года») с дизелем Volkswagen. А в июле 1992‑го — еще одну, Multicar M 26. Ее отличало обновленное оформление, соответствие нормам токсичности Евро II, гидравлика Mannesmann-Rexroth, расширенный шлейф навесного оборудования. Появились и новые модификации — седельный тягач, грузовичок с гидростатической трансмиссией (необходима там, где нужно обеспечить постоянную невысокую скорость) и даже фан-вариант, разработанный дизайн-студией $-Way.

Спрос лишь увеличивался. Это в былые годы публика удивлялась, узнавая, что «мультикары» работают в Париже. Теперь же в любом германском или австрийском аэропорте едва ли не первое, что видел пассажир в иллюминатор, как гасло табло: «Пристегните ремни», был «мультикар». Он оказался незаменимым перронным транспортом! Более того, в начале нулевых годов «мультикарами» заинтересовались германские военные. Преодолеть лоббизм давних поставщиков Бундесвера удалось во многом благодаря правительственной программе развития Восточных земель. Оборонный концерн Krauss-Maffei-Wegmann создал на шасси Multicar M 30 защищенный аэротранспортабельный грузовик Mungo. Были заказаны 396 таких машин.

В Вальтерсхаузене по-прежнему делался упор на коммунальные машины. Multicar стоил от 100 до 300 тысяч дойчмарок — вдвое дешевле хваленого UNIMOG. А выполнял ту же работу. Можно сказать, марку спасли муниципалитеты — уж где-где, а там считали каждую копеечку. При этом ни одна западногерманская автомобильная фирма не изъявила желания завладеть активами предприятия.

Можно сказать, сработал «эффект сантехника»: всем однажды требуется помощь сантехника, но никто не хочет сам становиться сантехником. Вообще, опыт ФРГ показывал, что производство специализированных подсобных транспортных средств слишком затратно и не оправдывает себя. Исчезла марка Kramer, обанкротился Gutbrod. Даже UNIMOG, при всей его раскрученности, оставался для Daimler-Benz AG проблемным активом. В Штутгарте создали было аналог «мультикара» — «мини-UNIMOG» UX 100, да в 1999 году сбагрили фирме HaKo GmbH из города Бад-Олдеслоэ. Невыгодно! (Примечательно, что основатель HaKo GmbH, Ганс Кох, хоть и прожил всю жизнь в западной части Германии, был идейным коммунистом-анархистом. Но ни полиция Веймарской республики, ни гестапо его не тронули — видимо, принимая за идиота.)

А в июле 1998 года HaKo GmbH приобрела предприятие Multicar Spezialfahrzeuge GmbH Waltershausen. И сконцентрировала в Вальтерсхаузене производство сразу нескольких семейств подсобных самоходных шасси и коммунальных машин, вне зависимости от их происхождения. Марка Multicar стала для них единой. Благодаря этой марке тюрингский город Вальтерсхаузен прославился на весь мир не только своими знаменитыми детскими куклами.

Источник