autoradarnews

Мы часто говорим не просто Renault, а Renault-Nissan или даже Renault-Nissan-Mitsubishi, и не Daimler, а Daimler-Chrysler. И ещё мы знаем, что, например, Peugeot 108 – это почти то же самое, что и Citroën C1, и даже Toyota Aygo. И слышали, что Toyota Supra пятого поколения и BMW Z4 (G29) – это практически один и тот же автомобиль (что невероятно раздражает фанатов Toyota). Сегодня будем разбираться, откуда возникла такая тяга делать одинаковые машины и использовать технологии друг друга у разных компаний и к какому результату это иногда приводит.

Поглощение и слияние

Для начала стоит немного разделить понятия поглощения компании и её вступление в альянс. В истории было немало примеров, когда предприятие вследствие принятия неудачных коммерческих решений, выпуска не лучших моделей или по другим причинам находилось на грани банкротства, этим пользовались более удачливые конкуренты и выкупали его на выгодных условиях. В качестве очень яркого примера вспомним британский Rover, который умудрился разориться и быть перепроданным несколько раз. В 1994 году эту компанию купила BMW, а спустя шесть лет Rover в составе MG Rover Group был продан BMW компании Phoenix Consortium. Ну и, наконец, в 2005 году MG Rover Group разорился окончательно, вследствие чего популярный Rover 75 был продан китайскому SAIC Motors, а торговая марка Rover – Ford. На этом история не закончилась, и позже Rover был выкуплен индийской Tata Motors. Разумеется, в ходе таких перипетий Rover периодически выпускал несколько странные даже по британским меркам автомобили. У того же Rover 75 единственный дизель – BMW M47, а в версии Rover 75 V8 двигатель вовсе американский – от Ford Mustang. А конструкция задней подвески – от BMW Z1.

В общем-то, тут ничего странного нет: когда одна компания покупает другую, она покупает в том числе и технологии, и производство. Так что использование на автомобилях одной марки агрегатов другого производителя вследствие того, что одна компания была выкуплена другой, – это совершенно нормально и никого не удивляет. Другое дело, когда автопроизводители объединяются в альянсы и выпускают либо один и тот же автомобиль под разными брендами, либо делятся в рамках альянса целыми платформами или отдельными агрегатами.

Основная причина для такого рода обмена – это желание снизить себестоимость машины, не снижая её уровень. Действительно, зачем надо было Форду изобретать двигатель Duratec HE, если можно было взять у Мазды её MZR? Форд в это время изобретал целую линейку Duratec (то есть все, кроме Duratec HE). То же самое можно сказать и про фордовские автоматические коробки 4F27E, которые под именем FN4A-EL с минимальными изменениями устанавливались на Мазды – зачем придумывать что-то новое, когда в рамках сотрудничества можно использовать подходящие агрегаты, значительно снижая себестоимость автомобиля? Лучше идти таким путём, чем в целях сделать автомобиль более конкурентоспособным в плане цены отказываться от климат-контроля в пользу простого кондиционера или упрощать его каким-то другим образом. Поэтому нет ничего странного в том, что мы периодически находили под капотами Фордов двигатели от Мазды, под капотами Land Rover Freelander – моторы Ford, под капотами наших Лад – двигатели от Nissan. И вполне нормально, что один и тот же блок стеклоподъёмников может стоять и в Toyota, и в BMW. Хотя… Вот тут тут начинается более интересное: а о каких союзах мы часто забываем? Эти союзы не ограничиваются дружбой Пежо и Ситроена, Мерседеса и Порше. Их на самом деле намного больше, и часто они заканчиваются появлением на свет странного механического потомства. 

И вашим, и нашим

Очень хочется начать с Renault: эта компания – просто мастер по созданию альянсов. Про Renault-Nissan-Mitsubishi и их до обидного похожие автомобили мы знаем. Но ведь эти господа в свою тёплую компанию тащат всех подряд и периодически делают нечто странное. Например, в 2010 году альянс решил сотрудничать ещё и с Mercedes-Benz, в результате чего в 2012 году на свет появилось их совместное детище – Mercedes-Benz Citan, который спустя ещё десять лет дорос до нового класса субкомпактвэнов Mercedes-Benz T-class. Эти Мерседесы построены на платформе Renault-Nissan C и являются кровными родственниками Renault Kangoo.

И хотя многие говорили, что продавать Рено по цене Мерседеса – идея не блестящая, эти машины реализовывались довольно успешно. Ну а почему бы и нет, если Мерседес заменил ими Mercedes-Benz Vaneo, который снял с производства ещё в 2005 году и ничего не предложил взамен? Тут даже альтернатива в лице Рено со звездой на решётке радиатора оказалась достаточно востребована. Однако это не единственный пример сотрудничества Рено с немцами: можно ещё вспомнить их совместные микролитражки Smart ForFour второго поколения и Renault Twingo третьего – они тоже построены на общей платформе. А к чести Mercedes-Benz Citan и Renault Kangoo отметим, что у них есть ещё один брат – Nissan NV250. На самом деле, этот Nissan – тот же Renault.

Второй пример необычного сотрудничества Renault – это её связь с китайским Geely. Там партнёрство построено сложно и выглядит следующим образом.

Ещё в 2021 году Geely и Renault решили создать совместное предприятие. Тогда речь шла преимущественно о разработке и выпуске двигателей, коробок передач и гибридных установок. Планировалось, что в составе СП будут работать 22 предприятия (17 заводов и 5 научно-исследовательских центров). Смогли бы Geely и Renault загрузить это СП работой? Вероятно, да, потому что в альянс с Renault входят Nissan и Mitsubishi, а Geely принадлежат Volvo и Proton. Ни одна из этих компаний не вошла в число организаторов СП, но планируют стать его клиентами. Однако вместе с этим появилась информация о том, что Renault может вернуться на китайский рынок, притом что до этого французы прекратили сотрудничество в области легковых автомобилей и остались только в коммерческом сегменте и в части электромобилей совместного с китайцами производства. В этом им должна была помочь компания Geely, которая предоставила бы Renault свои гибридные технологии в обмен на выпуск Geely на своём заводе Renault Korea Motors в Южной Корее. Сейчас ситуация немного проявляется: видимо, уже в этом году мы увидим новый автомобиль, который Geely и Renault выпустят общими усилиями. Это будет кроссовер, построенный на платформе CMA – той самой, которая используется в Volvo XC40 и Geely Tugella.

Однако было наивно полагать, что европейская компания смотрит исключительно на восток. Иногда она бросала и бросает жадные взгляды и на запад. А если точнее, то на США. Взять, например, Jeep Cherokee XJ. Казалось бы, что может быть более американским? Оказывается, всё, что угодно, но только не Cherokee XJ. Он был создан в те тяжёлые для American Motors Corporation (AMC) времена, когда их уже отказывались кредитовать банки, и американцам не оставалось ничего другого, как брать деньги у Renault, с которым они вступили в альянс ещё в 1978 году. Деньги – это, конечно, хорошо, но при этом Renault умудрился ещё и наделить ранние Cherokee XJ своим 2,1-литровым французским турбодизелем. Так что в типично американском внедорожнике частичка «француза» всё-таки присутствовала. И неизвестно, чем бы это всё закончилось, если бы в этой истории не появился Chrysler, который выкупил у французов их долю AMC.

Что сказать… В Renault знают толк в альянсах.

Немец плюс японец

С Nissan всё понятно: эти товарищи раскинули свои щупальца (то есть экономический интерес и технику) по множеству стран, пользуясь альянсом с Renault. Но что другие японцы? Например, Toyota?

Toyota тоже не сидит спокойно. Больше всего обсуждений (и осуждений) вызвала коллаборация с BMW в целом и совместный продукт в виде Toyota Supra в частности. Ну что это может быть за Supra без 2JZ и какого чёрта в ней делает немецкий В58? И зачем там коробка ZF? Ну а что поделать, если в Toyota для их автомобиля использовали платформу BMW Z4… А если говорить откровенно, то не просто платформу, а практически весь Z4 целиком, изменив лишь дизайн экстерьера и отчасти – интерьера. Скорее всего, для имиджевого продукта это не так страшно: никто на этой Супре серьёзно заработать не рассчитывал. Зато получилась красивая Тойота, которая наконец-то смогла ездить, как немецкий автомобиль.

Кроме Супры есть ещё один совместный проект – водородный BMW iX5 Hydrogen. Точнее, это единственный хотя бы как-то реализованный проект, а в общем разработки силовых установок на основе электрохимических генераторов с водородными топливными элементами – это большая совместная работа Toyota и BMW. Причём лидирует тут Toyota, у которой ещё до iX5 был водородный седан Toyota Mirai. BMW этой темой интересуется, поэтому и привлекла для разработки начинки водородного кроссовера японцев. Так что тут получилась обратная картина: снаружи – Х5, внутри – Тойота.

Ещё один пример сотрудничества немцев и японцев – это кооперация Isuzu с Opel. Точнее, не с одним Opel, а с GM, которому он принадлежит. В 1971 году GM выкупили часть акций Isuzu и начали продавать свои автомобили в Японии. При этом Opel Kadett C с 1974 по 1987 там был известен под именем Isuzu Gemini, зато в США этот же автомобиль, выпущенный в Японии силами Isuzu, продавался как Buick Opel (да-да, именно так). На этом, конечно же, история не закончилась, и известный нам Opel Monterey – это на самом деле Isuzu Trooper, а Opel Frontera – Isuzu Amigo.

Впрочем, что касается Опеля, то это ещё тот любитель прикинуться совсем другой машиной. Он это делал постоянно во времена принадлежности GM, а уж сейчас, когда он входит в PSA, ему сам бог велел выдавать себя за что-то другое. Например, Opel Grandland X – это тот же Peugeot 3008, Opel Mokka – Peugeot 2008, Opel Zafira Life – Citroën Jumpy, Peugeot Traveller и даже Toyota ProAce. Этот список очень неполный, но его уже достаточно, чтобы понять: чем дальше – тем теснее связи. Даже Toyota сюда попала. Да-да, она построена на той же платформе EMP2, разработанной PSA, которую использовали в Citroën Jumpy, Peugeot Expert и Fiat Scudo.

Ну и нельзя не вспомнить малыша Opel Agila B. Это ещё один пример сотрудничества немцев и японцев. На самом деле Opel Agila B была разработана японцами, и это –  Suzuki Splash, который начали выпускать в 2008 году. Причём в Венгрии, а не в Японии. И выпускали Opel Agila B и Suzuki Splash на одном и том же заводе. Который по иронии судьбы оказался ни немецким, ни японским, а венгерским.

Может, хватит?

Могу понять тех, кто возмущается, пытаясь отличить между собой Opel Vivaro, Renault Trafic и Nissan Primastar или Fiat Scudo, Citroen Jumpy и Peugeot Expert. Это скучно и обидно. Хуже только обнаружить в святой для многих Тойоте селектор АКП от BMW. Возникает вопрос: может быть, уже хватит? Уверяю: нет, не хватит.

Вспомните, как мы радовались, когда появился первый Renault Logan, который был современнее Нексии и при этом стоил ненамного дороже Лады. Тем временем его разработка стоила 360 миллионов евро. Для сравнения: в своё время разработка Mercedes-Benz A-Class обошлась в 1,7 миллиарда евро, а Volvo XC90 – в 11 миллиардов. Само собой, стоимость конструкторских работ вложена в стоимость автомобиля. Сколько стоил бы Logan, если в нём не использовали бы основы ниссановской платформы B, на которой ещё в 2002 году были выпущены Nissan Cube второго поколения и Micra/March (K12)? Можно предположить, что намного дороже. А дорогой Logan никому не нужен.

Автомобили классов В и С в принципе не имеют права быть дорогими, поэтому использование уже готовых технологий и компонентов – это только плюс. То же самое относится и к коммерческой технике, если говорить о тех же Scudo, Jumpy и Expert. Эти машины должны возить грузы, а не радовать владельца уникальным дизайном дверных карт.

Второе – это стоимость комплектующих. Чем выше тираж детали, тем дешевле она обходится. Зачем изобретать уникальные фары на Opel Vivaro и Nissan Primastar, если можно поставить на обе машины одну и ту же фару? Освоить производство пластикового бампера не так сложно и не слишком дорого, вот пусть они бамперами и отличаются.

Ну и последнее. Вывод новой модели – это всегда риск. История знала примеры, когда риск оказывался делом не столько благородным, сколько бестолковым. Взять хотя бы Lancia Thesis 2001 года: в её разработку вложили более 400 миллионов евро, но продажи с треском провалились. Пришлось в 2011 году срочно запускать Lancia Thema 2011 года, которая была перелицованным Chrysler 300 второго поколения – на разработку нового флагманского седана денег уже не осталось. Правда, и Thema не взлетела, но, уже имея негативный опыт, в Lancia не стали больше ломать дров и принялись за выпуск Lancia Ypsilon на платформе Фиата. Разработка собственного шасси для Thesis чуть не отправила фирму на тот свет. Поэтому желание свести затраты на разработку новой модели к минимуму объясняется ещё и желанием снизить последствия возможного провала этой модели в продаже.

Можно сказать смело: «перекрёстное опыление» в автомобильном производстве – процесс вечный, и воевать против него бессмысленно. Да и не нужно: если бы не он, всё было бы дороже и, вероятно, хуже – кому хочется постоянно сталкиваться с «детскими болезнями» новых агрегатов? И давайте говорить честно: не нам жаловаться на этот устоявшийся механизм взаимного сотрудничества и заимствования. Пережили как-то ГАЗ-А, М1, ВАЗ-2101, Москвич-400 и десятки других автомобилей, сейчас переживаем Москвич 3 и 6, Xcite X-Cross 7 и прочие Эволюты, так что нам не привыкать. Supra с мотором от BMW – вот это действительно страшно. Остальное – мелочи.

История фирмы Lamborghini началась отнюдь не с автомобилей: Феруччо Ламборгини являлся владельцем предприятия по производству тракторов. И существует версия, что резким толчком к производству суперкаров послужил конфликт между Ламборгини и Энцо Феррари. Дескать, когда последнему было указано на недостатки его спорткаров, Феррари порекомендовал Феруччо «и дальше заниматься своими тракторами». В результате с 1963 года помимо тракторов амбициозный итальянец производил собственные суперкары. Однако за шесть десятилетий появился лишь один автомобиль Lamborghini, который был похож на что угодно, только не на машину с золотым быком на решетке. Сегодня мы будем вспоминать историю создания первого внедорожника в истории марки, который до недавних пор оставался единственным автомобилем повышенной проходимости, созданным в Сант-Агата-Болоньезе.

Начало

Казалось бы, как вообще могла возникнуть идея создания столь брутального и необычного внедорожника у руководства и инженеров предприятия, уже успевшего прославиться своими суперкарами к концу семидесятых годов? Первый ответ еще неожиданнее, чем вопрос: в 1972 году Жорж-Анри Росетти стал партнёром Ламборгини в его автомобильном бизнесе, а уже через год Ферруччо продал свою долю Automobili Lamborghini S.p.A. Рене Леймеру. Да и второй, пожалуй, тоже: дебют LM002 предваряла разработка прототипа Lamborghini Cheetah (Гепард) в рамках американской военной программы HMMWV. И тут возникает новый вопрос: а как в ней вообще мог появиться итальянский производитель суперкаров?

Финальный ответ прост: конкурс. В рамках разработки принципиально нового многофункционального автомобиля для армии США этим проектом на конкурсной основе занялись сразу несколько подрядчиков. Одним из них оказалась американская компания Mobility Technology International (MTI), которая и заказала инжиниринг у Lamborghini – примерно так же, как это в своё время сделал ВАЗ у Porsche со своей «восьмеркой». Совместной разработкой итальянцев и американцев как раз и стал Cheetah.

Это был рамный автомобиль, на кузов которого навесили алюминиевые и пластиковые панели, а за проходимость отвечали как минимум большой дорожный просвет и столь же большие колёса. С двигателем всё тоже было в порядке – 5,7-литровый V8 Chrysler располагался в задней части кузова. Его защитили от попадания воды в моторный отсек, а покрышки имели защиту от проколов.

Cheetah представили на Женевском автосалоне в 1977 году, после чего тут же разразился скандал. Как оказалось, американская компания FMC подала в суд на итальянцев, заявив, что эта машина является плагиатом на тему прототипа FMC XR311.

Пикантная деталь: сотрудники злополучной МТІ, подставившей итальянцев, до этого работали в той самой FMC!

В общем, Гепарду не удалось побегать по прериям, и проект закрыли. По одной из версий, единственный прототип разбили на еще на показательных испытаниях в США в присутствии потенциальных заказчиков, по другой – просто продали.

Ну а победителем в проекте HMMWV стал автомобиль, который мы знаем под гражданским именем Hummer H1, а в рамках проекта получивший название Humvee.

Этот совместный эпизод, а также совместные потуги с BMW, которые также пошли не туда и не так, закончившись ничем, серьезно подорвали репутацию Lamborghini и чуть не привели к краху компании. Тем не менее, потерпев неудачу с американцами, в Lamborghini не свернули разработку подобного автомобиля многоцелевого назначения с военным прицелом. Второе дыхание у этой идеи появилось после того, как в 1980 году швейцарские братья Патрик и Жан-Клод Мимран стали совладельцами Lamborghini и начали процесс восстановления финансового благополучия компании.  Новый прототип уже обозначили как Lamborghini LM001, и существует версия, что буквы LM расшифровываются как Lamborghini Militaria, то есть военный Ламборгини. Двигатель при этом сохранил компоновку и расположение, но сменил производителя на американского же АМС.

От заднего расположения двигателя при дальнейшей работе над проектом отказались в пользу традиционной переднемоторной компоновки, поскольку с ней развесовка была более оптимальной. Более того, Lamborghini наконец-то получил «родное сердце», ведь при его переносе вместо заокеанского V8 в моторном отсеке прописался 12-цилиндровый V-образный двигатель от суперкара Lamborghini Countach!

Прототип под индексом LMA002 в очередной раз представили весной 1982-го в Женеве – там же, где годом ранее дебютировал LM первого поколения. И реакция публики вкупе с тенденциями и платежеспособным спросом определила судьбу: машине – быть.

Хватайте свои Gucci, рабы статуса: цена славы быстро растет. Едва вы решили, что у вашего нового полноприводника с лихвой достаточно сил, чтобы подбросить вас по социальной лестнице, как мы пришли с угнетающими новостями. Забудьте свой Range Rover, выбросьте свой Isuzu Trooper и сплавьте свой милый Suzuki Samurai троюродному брату из Дубьюка, потому что на улицы вышел новый здоровяк. Встречайте нечто, максимально приближенное к дорожной версии танка Тигр. Встречайте: Lamborghini LM002. Встречайте: Рембо Ламбо.

Журнал Car and Driver, октябрь 1987

Гремучая смесь

Чуть более пяти литров рабочего объема умещались в 12 цилиндрах огромного мотора Countach. Сверху этот технический беспредел прикрывала пара головок с двумя распредвалами и 24 клапанами в каждой. Напомним, до флагманского BMW 750 iL с его 300-сильным V12 оставался еще год, а до «шестисотого» Mercedes – целых пять... Питалось всё это великолепие при помощи шести (!) двухкамерных карбюраторов Weber и в итоге развивало целых 426 л.с., а в американской спецификации – 444. 

У двигателя Countach карбюраторы располагались возле головок, а на LM002 они переехали в развал блока цилиндров.

Несмотря на без малого три тонны снаряженной массы на безальтернативной ручной коробке передач, этот полноприводный монстр, по данным производителя, выстреливал до 100 км/ч всего за 7,8 секунды и разгонялся аж до 210 км/ч. Однако на испытаниях немецкого издания Auto Motor und Sport в 1987 году машина показала другие цифры – для набора первой сотни потребовалось 9,3 с, а за 200 км/ч она не смогла перевалить вовсе, набрав «всего» 197 км/ч. Тем не менее так быстро машины подобной массы и назначения тогда просто не ездили.

Правда, при заявленных 26 л на 100 пробега машина у немцев продемонстрировала недюжинный аппетит: минимальный расход бензина на уровне 25,7 л/100 км, максимальный — 42 л/100 км, а средний достиг 31,7 л/100 км. Даже с учетом бака объемом 180 литров заезжать на АЗС при постоянной эксплуатации требовалось так же часто, как на малолитражке с 40-литровым баком, а ездить на этой машине вставало в солидную копеечку.

Особенно если приплюсовать к расходам на топливо 120 000 тогдашних американских долларов, который нужно было отдать за «ноль-ноль-два». Впрочем, как заметил Наполеон Бонапарт за воротами Москвы, господство и запугивание никогда не обходятся дешево. 

Остальная техника была под стать потенциалу мотора: независимые подвески и дисковые вентилируемые тормоза как спереди, так и сзади, а также специально разработанные компанией Pirelli шины модели Scorpion BK размерности 345/60VR17 с двумя видами протектора для разных покрытий: асфальта и пересеченной местности.

Тем не менее потенциальная аудитория в виде кадровых военных всю эту мощь и красоту не оценила. Ведь из-за пространственной рамы приделать сзади кунг было не так-то и просто, да и синхронизировать шесть карбюраторов и мириться с нетривиальной конструкцией в «боевых» условиях было также нелегко.

Поэтому показанная на Туринском автосалоне в 1986 году машина уже щеголяла электроприводами сидений с кожаной обивкой, кондиционером и аудиосистемой Alpine, однако при индивидуальном заказе в мелкосерийное производство в комплектацию можно было добавить практически что угодно.

Ожидать, что отряд призывников будет служить в полевых условиях с шестью Веберами и двигателем V12, было бы все равно что доверить ВВС Ботсваны космический шаттл. Однако было решено, что LM002 станет идеальной разведывательной машиной для ближневосточных шейхов и начинающих командиров частных ополчений. Чтобы привлечь внимание этого рынка, Lamborghini оснастила своего зверя кожаными сиденьями, электрическими стеклоподъемниками, кондиционером, стереосистемой и другими удобствами, необходимыми для элегантной прогулки по дюнам. На открытой задней палубе были установлены откидные сиденья для оруженосцев или членов гарема.

Журнал Car and Driver, октябрь 1987

Нет, передние фары – не от ВАЗ-2101, подфарники не от «ноль третьей» модели ВАЗ, а задняя оптика не от вазовской же «семёрки». Хотя очень похоже.

От универсала до раллиста

Если вы думаете, что все 328 экземпляров, выпущенных в период с 1986 по 1993 год, были похожи друг на друга хотя бы внешне, то ошибаетесь. Так, самой необычной версией LM002 является... пятидверный универсал с цельнометаллическим семиместным кузовом, который был окрашен в белый цвет. По слухам, туринское кузовное ателье построило эту удивительную машину по заказу самого султана Брунея.

И если со службой в армии у нашего Ламбо-Рэмбо не задалось, то большой спорт ему был отнюдь не чужд. В принятии этого факта ему помогли братья Мимран, которые решили, что Automobili Lamborghini в виде LM002 могут претендовать на успех в ралли – вернее, ралли-рейде «Париж-Дакар». Точнее, эту идею высказал французский пилот Анри Пескароло, а топ-менеджеры итальянской компании его поддержали.

Круглые 600 – это число, характеризовавшее два важнейших параметра раллийной версии: мощность двигателя в лошадиных силах и объем топливного бака в литрах. Разумеется, добавили каркас безопасности, усилили подвеску и облегчили машину по максимуму, выкинув всё ненужное. LM002 Rally был заявлен для участия в «Ралли Фараонов» в 1987 году, но на старт итальянский пилот Сандро Мунари так и не вышел. Причина была веской: один из главных спонсоров этого проекта накануне трагически погиб, и в знак траура команда решила отменить участие в гонке. Впоследствии Сандро Мунари всё-таки выехал на старт ралли-рейда в Греции в 1989-м, но из-за технических проблем он сошел с дистанции, занимая до этого почетное третье место в абсолюте.

В этот момент власть в Сант-Агата-Болоньезе переменилась: предприятие приобрела Chrysler Corporation, которой были неинтересны потенциальные раллийные успехи Lamborghini, поэтому гоночная программа по LM002 была свёрнута, а машина в итоге так и доживала свой век в виде «мажорно-гражданских» версий.

Звёздная жизнь

Ни на что не похожий, брутальный, сверхмощный и очень дорогой внедорожник понравился знаменитостям и даже королевским особам! Если Арнольд Шварценеггер ездил на Хамви, то король Марокко Хасан имел в своём автомобильном гареме «ноль-ноль-два», причем с порядковым номером 1. Звезды шоу-бизнеса не отставали: LM002 был у Майка Тайсона, Николаса Кейджа и даже Тины Тёрнер. А примерно десятая часть из выпущенных машин осела в России.

Неудивительно, что LM002 можно было заметить в кадре российских фильмов конца ХХ века – в частности, боевике «Крестоносец» и сериале «Бригада», а в продолжении под названием «Бригада: Наследник» (2012) одному из поздних экземпляров по сценарию суждено было погибнуть на телеэкране, упав со скалы в море.

Впрочем, в западном кинематографе, хоть и эпизодических ролях, LM002 тоже засветился – к примеру, в сериале «Полиция Майами» или четвёртой части «Форсажа». В общем, ни карьера в кино, ни личная жизнь со звёздами шоу-бизнеса эту машину стороной не обошли. Да и могло ли быть иначе? Ведь, как верно подметили наши американские коллеги тридцать пять с лишним лет назад, «какое нам дело до пары неполадок в машине, которая настолько грандиозна, настолько возмутительна, настолько гипертрофирована, что сравнивать ее с обычным автомобилем было бы все равно, что сравнивать Версальский дворец с двухэтажкой в пригороде?».

Источник

Не так давно мы вспоминали тюнинговые ателье, прославившиеся тюнингом автомобилей Mercedes. И если сейчас он превратился в мощную индустрию, в которой тон уже задают не только (и не столько) инженеры, сколько маркетологи, то 30-40 лет назад всё было иначе. Одним из первых энтузиастов, работавших в отрасли именно в таком ключе, считается немец Вилли Кёниг. Сегодня мы вспомним историю и самые интересные проекты ателье Koenig Specials, отцом-основателем которого он являлся.

Начало: гонки и Ferrari

Вилли Кениг (Willy König) родился перед началом Второй мировой войны, в 1938 году. Еще будучи довольно молодым, он преуспел в издательском деле и стал достаточно состоятельным, чтобы позволить себе в качестве хобби участие в автомобильных гонках, причем вскоре он занялся этим профессионально, купив в 1961-м у гонщика Формулы-1 Вольфганга фон Трипса автомобиль Formula Junior Cooper. Уже в следующем году за рулем Ferrari 250 GT SWB Berlinetta он под псевдонимом Роберт Франк одержал победу в немецком чемпионате по подъему на холм. Молодой гонщик был замечен даже самим Энцо Феррари, который пригласил его на мероприятие в Маранелло. До конца шестидесятых Кёниг вдоволь поучаствовал в различных соревнованиях на таких машинах, как Lola T70, Fiat Abarth, Borgward Isabella TS и Ford GT40. Однако в 1969-м он принимает решение завершить карьеру профессионального гонщика для того, чтобы сосредоточиться на собственном бизнесе, принимая затем время от времени участие в любительских гонках. Но внезапно в 1974 году Вилли-гонщик побеждает Вилли-бизнесмена, он продаёт типографию, приобретает Ferrari 365 GT4 BB и возвращается на трек.

Однако спортивная машина с громким именем несколько разочаровала немца, поскольку вела себя не так, как чистокровные гоночные автомобили, с которыми он имел дело ранее. В итоге он приходит к тому, чтобы «снова сделать Ferrari настоящими спортивными автомобилями», причем не в виде тюнинга собственной машины в единственном экземпляре, а в качестве бизнеса.

С самого начала Кёниг идёт простым и проверенным путём, увеличивая колею с помощью более широких колёс, устанавливая развитый спойлер, усиленное сцепление и новый выпуск. Это не осталось незамеченным в среде владельцев Ferrari, и они обратились к Вилли с просьбой поколдовать и над их машинами.

В 1977 году Кёниг открывает в Мюнхене ателье Koenig Specials GmbH – и делает это очень вовремя, если вспомнить, что как раз в это время Ханс Вернер Ауфрехт и Эрхард Мельхер активно развивали в Аффальтербахе своё предприятие AMG, Бодо Бушман вместе с Клаусом Бракманом в Боттропе занимались Brabus, сын Эрвина Лоринзера запустил подразделение Sportservice Lorinser, а братья Хартге подготовили для участия в ралли BMW третьей серии. Словом, Вилли попал в тренд, занявшись доработкой экстерьера и интерьера недешевых автомобилей. Правда, в его случае это были не «банальные» немецкие седаны, а горячие апеннинские «жеребцы».

Благодаря оригинальному выхлопу от Koenig Specials мощность V-образного двенадцатицилиндрового двигателя модели 365/512ВВ объемом без малого пять литров увеличивалась с 335 до 350 «лошадок», доработка газораспределительного механизма поднимала этот показатель до 400 л.с., ну а установка новой поршневой добавляла в «табун» еще полсотни «лошадей». Владелец Ferrari мог выбирать глубину вмешательства в спорткар на свой вкус, причем в самой заряженной версии автомобиль разгонялся до 100 км/ч всего за 4 секунды против 6,5 c в стоке. Если владельцу этого было недостаточно, Кёниг предложил вариант с двойным турбонаддувом, который состоял из пары нагнетателей Rajay и промежуточных охладителей воздуха, которые обеспечивали уже 620 л.с. Ну а чтобы разогнаться до впечатляющих 332 км/ч вместо стандартных 280, Кениг переделывал практически каждую кузовную панель, не считая капот и крышу. Обвесы из стекловолокна не только улучшали аэродинамику, но и придавали автомобилю стопроцентно узнаваемый облик, очень быстро став «фирменным знаком» ателье Koenig Specials.

В 1984 году у Ferrari начинается новая эпоха, ведь компания представила модель Testarossa. Годом позже во Франкфурте Кёниг демонстрирует своё видение этого автомобиля, подняв мощность двигателя на 320 л.с. (!) до умопомрачительной отметки в 710 л.с. Благодаря этому версия от Koenig разгонялась до 100 км/ч за 3,8 с, а ускорение прекращалось на 340 км/ч (стандартные показатели – 5,4 с и 290 км/ч соответственно).

Однако Testarossa настолько понравилась Кёнигу, что в 1988-м он выпустил 800-сильную версию Competition, а годом позже — открытую версию Competition Cabrio, которая была не такой быстроходной, как закрытая с ее 349 км/ч, но все же могла разогнаться «всего» до 319 км/ч.

Надо заметить, что сама Ferrari никогда не планировала производить Testarossa с откидным верхом, поскольку это требовало значительных переделок кузова. «Снос крыши» обходился владельцу машины в 55 600 долларов, что эквивалентно современным 120 тысячам долларов. И это еще не всё: на вершине «модельного ряда» Koenig Specials находилась версия Competition Evolution мощностью 1000 л.с. по DIN с заявленной максимальной скоростью 230 миль в час (370 км/ч) и расчетным разгоном от 0 до 60 миль в час за 3,5 секунды.

Чтобы добиться подобных характеристик, Кениг использовал самые дорогие и передовые технологии тех лет. Так, турбины были взяты от автомобилей для американской гоночной серии IMSA, а за впрыск и зажигание отвечала система Motronic, доработанная Джозефом Ленцем. Турбины могли нагнетать до 1,4 бара, а система Ленца получила название Turbotronic. Благодаря наличию датчиков детонации Turbotronic оперативно изменяла углы зажигания и давление наддува таким образом, чтобы избежать перегрузок и детонации, а отслеживать параметры можно было прямо в салоне на ЖК-дисплее. Водитель при этом мог вращать расположенный между сиденьями переключатель, изменяя максимальную мощность в диапазоне от 600 до 1000 л.с.

Полностью перешив салон кожей и установив 1000-ваттную аудиосистему Kenwood, Кениг довел стоимость машины до невероятной отметки в 595 900 долларов США, что сегодня эквивалентно сумме в 1,2 миллиона долларов. В общем, «коллеги по цеху», то есть западногерманские тюнеры Мерседесов и BMW на фоне произведений и размаха Кёнига выглядели сущими подростками...

Впрочем, некоторые автомобильные издания тех лет неоднозначно отзывались о внешности доработанных автомобилей Ferrari, даже считая их уродливыми. К примеру, журнал Auto Bild назвал Кёнига и его команду «самыми дикими тюнерами Германии», а редактор издания Car Крис Чилтон включил два автомобиля Koenig в первую десятку списка «Преступлений немецких модов 80-х», но отметил при этом, что Competition Evolution наряду с Ruf Yellowbird были «вероятно, самыми известными модифицированными суперкарами».

Кёниг модифицировал и автомобили, принадлежащие знаменитостям. К числу его клиентов относятся актер Сильвестр Сталлоне, у которого был серебристый Mercedes-Benz 560SEC, и пилот Формулы-1 Герхард Бергер, владевший Testarossa Bi-Turbo мощностью 650 л.с.

Однозначно можно утверждать, что изменения Koenig Specials не оставляли равнодушным практически никого – от простых смертных до мировых звёзд, а сами итальянские спорткары становилась еще более грозными и брутальными, чем в оригинале. Занятно, что в армию «хейтеров» входил и сам Энцо Феррари, который быстро и категорически запретил размещение «гарцующих жеребцов», то есть эмблем марки на творениях Вилли. Более того, если бы какой-то представитель медиа рискнул показать на своих страницах или телекадрах фото такой машины с эмблемами Ferrari, то тут же получил бы судебный иск от итальянцев.

Невзирая на это, впоследствии Кёниг дорабатывал и множество других моделей итальянской марки – 308, F40, F50, F348, причем в зависимости от числа турбин мощность колебалась от 400 до 800 «лошадок», что было стандартным диапазоном для продукции немецкого ателье.

Среди постоянных работников ателье были «широко известные в узких кругах» специалисты – в частности, настройщик двигателей Франц Альберт и Витторио Штрозек, который также владел собственным ателье Strosek Design. Гоночная карьера самого Вилли Кёнига к этому времени закончилась, а его преемником стал сын Вальтер.

Продолжение: Porsche, Mercedes, BMW, Lamborghini, Jaguar и другие

Не Ferrari единой: дела у компании в восьмидесятые годы шли не просто хорошо, а очень хорошо. Ну а неугомонный Кёниг обратил свои взоры на другие спортивные автомобили.

Рецепт был неизменным: эффектная внешность с развитыми обвесами в стиле widebody, массивные спойлеры и бамперы, широченные колёса, роскошная отделка интерьера и мощная аудиосистема. При этом версии от Koenig Specials не считались китчем и имели собственную целевую аудиторию, причем достаточно обеспеченную, чтобы на столь необычное предложение рынок реагировал соответствующим платежеспособным спросом.

Правда, Вилли Кёниг при этом оставался в своём репертуаре и мог приделать довольно грубоватый «мебельный» обвес на изысканное купе Jaguar XJR или установить на Porsche 911 не только огромный «утиный хвост», но и «четырехглазую» переднюю оптику под общим стеклом, благодаря чему немецкий спорткар полностью «терял лицо», превращаясь то ли в подделку под британский TVR, то ли в пародию на японское купе. Довершала сомнительный образ задняя оптика от Audi 200...

Впрочем, художника может обидеть каждый, но далеко не каждый художник способен обидеть Porsche, а потом и продать его за немалые деньги.

Еще один пример необычного подхода – открытая версия Lamborghini Diablo. Ведь после того, как в 1992-м был представлен Diablo Roadster Prototype, вплоть до 1995-го Koenig Specials оставалась единственной компанией, предлагавшей переделку «желтого дьявола» в родстер либо таргу.

Разумеется, специалисты ателье не обходились без своей давней «фирменной фишки» – установки двойного турбонаддува, поднимавшего показатели мощности и момента до 800 л.с. и 750 Нм соответственно.

По своему рецепту в Мюнхене дорабатывали и некоторые модели BMW – например, купе 635CSi и 850 соответственно, хотя не гнушались там и работами над банальной «семёркой» в кузове Е32 – модель с четырехдверным «широкофюзеляжным» кузовом получила обозначение Koenig KS7.

В 1991-м на базе Porsche 962 специалисты компании создали свой первый собственный автомобиль, который кроме Ле-Мана был способен ездить и по дорогам общего пользования. Koenig C62 с 3,3-литровым битурбомотором мощностью 800 л.с. разгонялся аж до 380 км/ч, набирая первую сотню за 3,3 с.

Несмотря на то, что в девяностые годы ателье Кёнига отметилось и доработками таких легендарных автомобилей, как Mercedes-Benz CL C140 и родстер R129, Ferrari F50 и Lamborghini Diablo VT, спрос на столь эпатажные и экстравагантные доработки и без того непростых и недешевых автомобилей неуклонно снижался.

Можно утверждать, что с итальянского жеребца всё началось, и в начале нового века им же и закончилось: одной из последних моделей компании стал Koenig KS360 Biturbo на базе Ferrari F360. Однако никто не забыт и ничто не забыто: до сих пор в мире есть немало почитателей творчества Вилли Кёнига – к примеру, в той же Японии существуют целые клубы почитателей и владельцев автомобилей Koenig Specials.

Источник

Противостояние двух ведущих немецких автогигантов BMW и Mercedes началось еще в середине семидесятых, когда появилась первая «семёрка» BMW, ставшая конкурентом первому S-классу с индексом W116. В следующем десятилетии противостояние продолжилось, причем не последнюю роль в нём сыграли «моторные козыри»: под капотом Mercedes W126 была «всего лишь» V-образная «восьмерка», в то время как в моторном отсеке «тридцать второй» BMW 750iL в 1987 году серийно появился впечатляющий по объему и мощности пятилитровый V12 мощностью 300 лошадиных сил. Mercedes смог достойно ответить лишь четыре года спустя, выпустив легендарный «шестисотый» с мотором аналогичной компоновки, но рабочим объемом шесть литров. По сути, это был пик «битвы моторов», хотя мы как-то вспоминали, что под капотом «стосорокета» мог появиться и восьмилитровый (!) шестнадцатицилиндровый мотор. И самое интересное, что у BMW аналогичный проект также существовал, причем раньше Мерседеса! Сегодня мы будем выяснять, что такое проект Goldfisch и почему он так и не стал серийным.

Начало или довоенные опыты

Двигатели V16 не стали техническим откровением конца прошлого века по простой причине – еще в 1925 году дебютировал Bugatti Type 45, считающийся первым в мире автомобилем с таким мотором. Интересно, что рабочий объем был относительно небольшим, однако он развивал вполне «взрослую» мощность – 250 л.с.

Еще один «итальянец» – Maserati V4 1929 года, причем его обозначение указывало не на компоновку, а на рабочий объем! Благодаря нагнетателю типа Roots с четырех литров 90 с лишним лет назад снимали умопомрачительные 300 «лошадок».

В тридцатые годы моторы V16 появились на представительских Кадиллаках 90 и 452 серий, но при исполинском рабочем объеме в 7,1-7,4 литра они выдавали более чем скромный показатель максимальной мощности (165-185 л.с.)

Экспериментировал с компоновкой V16 до Второй мировой войны и Фред Дюзенберг, который мечтал о том, что четырехкарбюраторный мотор Model H c тремя клапанами на цилиндр будет развивать чудовищные 700 л.с. (!).

Весь сервис есть бесплатное приложение к купленному бензину. Тот же сервис будет оказан, даже если вы купите только два галлона бензина. Разницы в обращении здесь не знают. Какой-нибудь старенький «шевролишка» и рассверкавшийся многотысячный «дюзенберг», чудо автомобильного салона тысяча девятьсот тридцать шестого года, встретят здесь одинаково ровное, быстрое и спокойное обслуживание.

Впрочем, всем этим машинам и развитию многоцилиндровой «темы» помешала как раз война, во время которой автопроизводителям стало резко не до подобной экзотики. Впоследствии же даже наимнее пострадавшие от Второй мировой американские производители предпочитали старую добрую схему V8. В Старом Свете и вовсе отдавали предпочтение четырёх- или шестицилиндровым двигателям. Лишь в борьбе, начатой за толстый кошелёк покупателя представительского седана, BMW и Mercedes постепенно ушли от ординарных рядных «шестёрок» в стан V-образных моторов – сначала V8, как это сделал Mercedes, а затем переключившись на V12.

Инженеры BMW на втором поколении седьмой серии решились на подобную 12-цилиндровую схему схему по простой причине: по сути, они состоят из пары рядных «шестёрок», связанных вместе одним коленчатым валом, и отличаются отличной уравновешенностью независимо от угла развала цилиндров в блоке, в то время как многие V8 требовали наличия противовесов.

Двигатели V12 на E32 и W140 имели много плюсов, среди которых «высокая культура хода», мощное ускорение с любых оборотов и большой запас крутящего момента. Однако не секрет, что тепловой режим такого мотора всегда был крайне напряженным, а передок автомобиля – перетяжеленным, что не лучшим образом сказывалось на управляемости. Добавим высокую изначальную стоимость и высокий расход топлива и поймем, почему BMW 750iL и S600 всегда были окутаны особым ореолом «элитарности». Однако сами производители в погоне за богатым покупателем и в стремлении потешить его эго задумали открыть «клуб миллиардеров», то есть создать версии с мотором V16, к чему пришли и Mercedes, и BMW.

Как мы уже рассказывали, в конце восьмидесятых годов, работая над новым S-классом третьего поколения, инженеры Mercedes-Benz всерьез рассматривали не только вариант 600SEL с шестилитровым двенадцатицилиндровым мотором М120, но и 800SEL (М160), который сохранял атмосферную конструкцию, но благодаря наличию четырех «добавочных цилиндров» должен был выдавать 540 л.с.

В то время, когда на ВАЗе наладили более-менее массовый выпуск «полторашек» ВАЗ-21083 для Спутников, а в Москве приладили старый «четыреста двенадцатый» мотор к «сорок первому», немцы всерьез пытались впихнуть под капот будущего S-класса V16.

Существуют две версии, почему V16 на «сто сороковом» так и не стал серийным. Первый вариант – технический: дескать, из-за ужесточения требований по экологии, в которые подобный чудо-агрегат было бы не втиснуть – как ты ни обвешивай его лямбда-зондами и катализаторами, озонировать воздух он не сможет. Вторая версия – экономическая нецелесообразность, ведь при цене «шестисотого» в 200 000 дойчмарок 800SEL мог легко перевалить за отметку в 300 тысяч.

Не всё то золото, что Goldfisch

А теперь от исторической ретроспективы и краткого экскурса в мир W140 перейдем к BMW. Итак, в 1987-м в моторном многоборье Мюнхен одержал победу над Штутгартом со счетом 12:8.

«Сто двадцать шестой» даже после рестайлинга и в топовой модификации 560SEL можно было приобрести только с V8…

Но были в компании не последние люди, которым версии 750 iL с её пятилитровым V12 показалось недостаточно уже на момент её выхода на рынок. Прототип получил условное название «Goldfish Secret Seven» и уже от него одного попахивало «агентом 007» и чем-то весьма необычным.

Да, Карл Хайнц Ланге (Dr. Karlheinz Lange), Адольф Фишер (Adolf Fischer) и Ханс-Петер Вайсбарт (Hanns-Peter Weisbarth) заведовали весьма важными сферами деятельности компании. Так, доктор Ланге отвечал за разработку двигателей (включая М70), Фишер курировал развитие компании, а Вайсбарт причастен к созданию «семёрки» Е32 и купе Е31. Именно этот «творческий союз» дал зелёный свет двенадцатицилиндровому мотору «семьсот пятидесятой», но ведь в Мюнхене помнили и о величии и славе довоенных V16! А раз так, то уже в январе 1988 года, то есть всего через полгода после начала работ в июле 1987-го, на стенде проходил испытания 6,7-литровый шестнадцатицилиндровый мотор V16, выдававший всего с одним верхним распределительным валом на ГБЦ (SOHC) безо всяких турбин и нагнетателей 408 л.с. при 5200 об/мин и 637 Нм при 3900 об/мин. Для пущего эффекта кузов прототипа-носителя окрасили в золотисто-коричневый, что и привело к названию Goldfisch.

Прибавка еще четырёх цилиндров (подумать только, при V-образной схеме это целый двигатель Запорожца!) к первоначальным восьми «горшкам» вызвала определённые трудности даже с учётом весьма просторного подкапотного пространства «семёрки», хотя прибавка длины составила довольно скромные 12 сантиметров. Но не будем забывать, что «по два цилиндра на сторону» – это и прирост всей «обвязки», включая более длинные головки и коллекторы, а также ухудшившийся тепловой режим, по которому у V12 и так не было особого запаса. А чем под капотом теснее и мощнее, тем, как известно, жарче и тяжелее.

И поэтому инженеры BMW поступили самым радикальным и неожиданным образом: система охлаждения... переехала в заднюю часть кузова, а крылья получили самые настоящие «уши-воздухозаборники», здорово напоминая аналогичную модель Запорожца! Да-да, мы не зря упомянули чуть раньше этот советский автомобильчик...

В электронной системе управления мотором применили пару блоков Bosch DME 3,3, каждый из которых заведовал восемью цилиндрами. И если на 750-й с её пятилитровым мотором M70 максимальную скоростью искусственно ограничили на цифре 250 км/ч, то 16-цилиндровая модификация в теории должна была разогнаться до отметки 300, набирая первую сотню за шесть секунд. По сути, эти динамические показатели были запредельными для заднеприводного седана на «ручке» (МКП взяли от купе восьмой серии E31), ведь так быстро в то время не ездил ни один представитель этого сегмента. Для сравнения: 300-сильная 750-я с АКП разгонялась до сотки за 7 секунд, а максимальная скорость была ограничена на 250 км/ч, в то время как «царь-рыба» на испытаниях разогналась аж до 290 км/ч. Правда, вопрос управляемости машины с двигателем, сухой вес которого составлял 310 кг, оставался открытым, но с учётом изначальной «академичности» проекта это никого особо не смущало. Как и расход в 17 литров, причем наверняка «на форсаже», исходя из рабочего объема, он мог достигать и отметки в 25-30 литров.

Почему же в BMW отказались от столь амбициозного проекта? Похоже, что и в Мюнхене, и в Штутгарте решили остановиться на V12 по одинаковым причинам и технического, и экономического характера. И несмотря на то, что опытная «семёрка» с непонятным индексом (то ли 767, то ли 770) была первой, а 800SEL – мощнее, звания и титулы «самых-самых» снискали те самые 300-сильная 750 iL и 408-сильный 600SEL, которого впоследствии «задушили» экологической удавкой до 394 л.с.

Впрочем, давайте признаем, положа руку на бесконечный коллектор любой из этих машин: и M70, и M120 были всё равно «избыточными» моторами даже для большинства покупателей «эски» и «семёрки», которые отдавали предпочтение если не совсем «овощным» версиям с рядными «шестёрками», то хотя бы модификациям с V8. Особенно когда в моторной линейке BMW появились компактные и мощные моторы семейства М60. Ведь М60 со его четырьмя клапанами на цилиндр уступал по мощности мотору М70В60 всего-то жалкие 14 «лошадок»!

Это напоминает о том, не в цифрах мощности или момента было дело – и V12, и потенциальные V16 на этих машинах появились или могли появиться по совершенно другим причинам. Ну а нам, уже пережившим эпоху даунсайзинга и электрификации, индекс V16 гораздо привычнее, если букву и цифры переставить местами...

Источник

Когда речь заходит о мелкосерийном производстве небольших спортивных автомобилей, построенных вокруг пространственной рамы и нижневального американского V8, сразу же вспоминается Shelby Cobra. На этом памятнике независимому автомобилестроению, как правило, беседа и заканчивается. Однако созданная Кэрроллом Шелби на базе британского AC Ace машина хоть и стала первой в своем роде, но отнюдь не была единственной. Сегодня поговорим о Cheetah Билла Томаса, который в пику Shelby Cobra называли не иначе как «Cobra Killer».

Убить Кобру

Идея Шелби была проста и функциональна, как бабушкина стряпня: соединить воедино мощный двигатель, трубчатое шасси и легкий кузов из стеклопластика, приправить все это скромными габаритами, щедро сдобрить управляемостью, и можно смело подавать оппонентам на гоночных треках. Концепция ожидаемо оказалась настолько успешной, что многочисленные энтузиасты, не обладающие запредельными бюджетами и внушительными производственными возможностями, тут же заперлись в мастерских с одной лишь целью – сделать как минимум так же.

Билл Томас, как это нередко случается в таких историях, был талантливым инженером-самоучкой с отличным пониманием того, куда и как нужно приложить руки и голову, чтобы решить поставленную задачу. Уже в самом начале шестидесятых он вполне заслуженно получил прозвище «Мистер Корвет» после того, как доработанные им Chevrolet Corvette собрали порядка сотни призов на всевозможных мероприятиях от кольцевых гонок до дрэг-рейсинга. В 1960 году Томас основал компанию Bill Thomas Race Cars и продолжил с удвоенной силой продавать скорость всем желающим в соответствии с размером их кошельков. Параллельно с этим его услугами неоднократно пользовался и концерн General Motors для проектирования таких моделей как весьма спорный Chevrolet Corvair и ставший впоследствии настоящей иконой гонок по прямой Chevy II, что само по себе отлично характеризует профессиональный уровень этого выросшего по сути в гаражах специалиста.

За несколько месяцев до официального выхода Corvette второго поколения с индексом С2 Томас занялся гоночной версией нового Sting Ray. Но все задумки посыпались коту под хвост, когда на сцене нарисовался Кэрролл Шелби со своей Cobra, оснащенной 4,3-литровым Ford Windsor V8 260 HiPo, и принялся грести трофеи SCCA лопатой. А в 1963 году руководство General Motors свернуло все свои автоспортивные активности вместе с разработкой кольцевого Corvette, и проект Томаса подвис в воздухе. Конечно, концерн на полуофициальном уровне оказывал поддержку многим частникам, которые добивались впечатляющих результатов в различных дисциплинах, но о финансировании на уровне заводской команды речи уже не шло.

В сложившейся ситуации Билл связался напрямую с главой отделения Chevrolet Эдом Коулом и предложил ему поучаствовать в создании прямого конкурента детищу Шелби, намекнув, что партия машин будет настолько маленькой, что получится прошмыгнуть ниже радаров топ-менеджмента. Кое-какие договоренности были достигнуты, и один из ценнейших кадров Bill Thomas Race Cars Дон Эдмундс занялся реализацией идеи шефа.

Гиперкар на коленке

Эдмундс, стоит отметить, обладал весьма специфическим подходом к конструированию. Он буквально разложил в нужной последовательности основные агрегаты будущего автомобиля на полу и принялся мелом рисовать приблизительные очертания рамы вокруг этой инсталляции. Позже все это было как-то перенесено на бумагу, а следом уже появились и примерные обводы кузова. То есть, если сказать, что «Cobra Killer» строился на коленке и на глаз, это будет очень близко к реальному положению дел. Забавно, что многие, кому в той или иной степени довелось поработать над Cheetah, не верили, что основная техническая документация – это схематичные наброски Дона, и были твердо убеждены, что в каких-то высоких кабинетах все-таки существуют подробные чертежи, отрисованные на кульмане, а не на верстаке, заваленном гаечными ключами и промасленной ветошью.

Основным несущим элементом стала пространственная рама из хром-молибденового сплава, а место силовой установки занял проверенный Chevy Small Block объемом 327 куб. дюймов (5,4 л), агрегатированный с не менее проверенной четырехступенчатой механикой Muncie. Эта пара отлично себя зарекомендовала в модели Corvette, и здесь уж точно не требовалось выдумывать каких-либо экзотических комбинаций. Позже объем двигателя был увеличен до 377 куб. дюймов (6,2 л), а механический впрыск топлива Rochester позволил снять с V-образной восьмерки 520 «лошадей». Для оптимальной развесовки двигатель настолько глубоко задвинули в базу, что надобность в карданном вале отпала, и коробка передач соединялась напрямую с задним редуктором посредством фланец-вилки, крестовины и скользящей вилки.

Передняя подвеска была реализована на двух поперечных рычагах, а задняя представляла собой основательно модернизированный узел от все того же Corvette, в котором вместо одной поперечной листовой рессоры была установлена пара пружин. Барабанные тормоза по кругу дополняли легкосплавные 15-дюймовые диски American Racing. Кузов прототипа решено было изготовить из алюминия, а все, с позволения сказать, серийные экземпляры планировалось оснастить «скорлупой» из стеклопластика. В итоге масса машины составила смехотворные 680 кг, что было примерно на 150 кг легче, чем должен был весить гоночный Corvette Gran Sport в самых смелых мечтах инженеров General Motors, и вдвое легче стокового Sting Ray в кузове купе.

Планы подразумевали выпуск 100 машин, чтобы удовлетворить требованиям омологации для класса Grand Touring. Ну а для того, чтобы все мероприятие хоть как-то себя финансово оправдало, за дорожную версию просили $7500, а за полностью боевой вариант в состоянии «залил бак, повернул ключ и на старт» – $12 500. Для сравнения, в те годы эксклюзивная и желанная всеми по обе стороны океана Ferrari 250 GTE стоила в Америке $12 000. Здесь, конечно же, можно почесать языками о том, что в начале 60-х Ferrari собирались примерно в таких же околокустарных условиях, но об этом все же в другой раз.

Итак, сначала были созданы два прототипа с алюминиевым кузовом, один из которых отправился в Детройт на смотрины к начальству General Motors – точнее, к той его части, которая была осведомлена о проекте. Сотрудники же Bill Thomas Race Cars приступили к работе над стеклопластиковой оболочкой для омолагационной партии машин. Тесты доказали жизнеспособность конструкции: на овале Daytona International Speedway Cheetah разогнали до умопомрачительных 346 км/ч, а в конце квотера миниатюрное купе развило 298 км/ч, что поражает воображение и сейчас, 60 лет спустя. Заезды на четверти мили проводили дважды с перерывом в несколько месяцев, чтобы ни у кого гарантированно не возникло вопросов касательно динамических характеристик воплощенной в железе и пластике мечты Томаса.

К сожалению, «Гепард» так никогда и не сразился с «Коброй» в очном противостоянии. Из-за мизерного тиража Cheetah определили в класс С-Sports/Modified, который, по сути, практически никак не регулировался, и правили бал там Chapparal, Lola и McLaren – то есть, производители из мира Формулы-1 и IndyCar, а не парни из гаража напротив. В 1964 году FIA окончательно похоронила мечты Билла о большом автоспорте, увеличив необходимое количество выпущенных дорожных автомобилей до 1000. Томас прекрасно понимал, что в сложившихся реалиях ловить в дивизионе Grand Sport ему нечего даже при условии, что General Motors многократно увеличит финансовую поддержку его предприятия.

И все же я немного покривил душой, сказав, что Cheetah и Cobra никогда не соревновались. Они-таки встречались в рамках класса Modified. Правда, попавшие в него «Кобры» были настолько крепко доработаны, что от стокового автомобиля там оставались разве что очертания кузова. Так или иначе, несмотря на запредельный уровень конкурентов, Cheetah 11 раз финишировал первым на этапах SCCA в 1964 году, а также привез своему создателю ряд трофеев на местечковых мероприятиях.

В 1965 году руководство концерна окончательно охладело к идее соперничества с Кэрроллом Шелби, проект был свернут, а Билл Томас со своей командой сконцентрировали усилия на других спортивных программах General Motors, в частности, на NASCAR и нитрометановом дрэг-рейсинге. В сентябре на производстве случился пожар, уничтоживший все наработки по новому Super Cheetah, а также несколько автомобилей в различной степени готовности. Всего за ворота Bill Thomas Race Cars выкатилась 21 машина, и известно, что до наших дней дожили 13. Фактически не существует никаких документов, позволяющих хотя бы с какой-то долей уверенности сказать, сколько всего было выпущено шасси и кузовов, но в большинстве источников говорится о 21-23 полностью собранных экземплярах.

Жизнь после смерти

Но история Cheetah на этом не закончилась. Один обеспеченный джентльмен из Аризоны по имени Роберт Аксье всю жизнь грезил «Гепардом», однако, учитывая все вышеизложенное, несложно представить, насколько хардкорным был квест заиметь в своем гараже ту самую машину из 60-х. Окончательно отчаявшись в поисках, Боб в 1996 году построил для себя копию Cheetah с нуля, а пятью годами позже обратился к самому Биллу Томасу и приобрел у него права на выпуск сотни реплик. Аксье взял в аренду у владельца из Огайо оригинальный автомобиль, чтобы воссоздать легенду не по мотивам, а в точности до каждого тумблера в салоне, и, с его слов, это были те еще НИОКР. Естественно, не обошлось без усовершенствований, ибо технологии на протяжении четырех десятилетий не топтались на месте: рама стала жестче, тормоза производительнее, да и отказываться от прогресса в шинной индустрии было бы глупостью. Для гоночных версий предлагались еще более усиленная рама с дополнительными элементами безопасности, современные решения по подвеске, масляные радиаторы охлаждения двигателя и коробки, дополнительные жабры вентиляции подкапотного пространства, усиленная трансмиссия и форсированный биг-блок от Chevrolet.

Контора Роберта выпустила 46 автомобилей, после чего начались муторные судебные тяжбы по поводу авторских прав с семьей Томаса, как это опять же нередко случается в таких историях. Разбираться во всех этих юридических перипетиях нет ни нужды, ни смысла, но главное – то, что гиперкар из 60-х до сих пор жив. На данный момент BTM Race Cars, компания Роберта Аксье, предлагает две конфигурации Cheetah: дорожную с 327-м мотором и впрыском Rochester мощностью 360 л.с., а также гоночную с 600-сильным двигателем L88 и всеми соответствующими наворотами.

Помимо этого, на сайте висят две оригинальных машины: #002, которая, собственно, и предстала перед боссами General Motors в декабре 1963 года, и #003, ставшая первой обладательницей стеклопластикового кузова. Оба экземпляра отреставрированы до музейного состояния, а цена, естественно, не указана. Неизвестно, сколько сегодня хочет Боб Аксье за шасси под номером #002, но в 2021 году конкретно за этот образец просили $4 000 000. Так что если на гоночных трассах «Гепард» так и не смог составить конкуренцию «Кобре» в 60-х, то сегодня на торгах – вполне.

Источник