YsenKolins

Совы вообще странные существа. С одной стороны их считают мудрыми, видимо благодаря всяким глупым произведениям. С другой стороны орнитологи считают их одними из самых тупых пернатых.

Юный (относительно) орнитолог, студент биологического факультета, родители которого кажется были немного сумасшедшими (знаете таких людей? Они создают ребенка и нарекают его странным, отличным от всего модного и современного именем, видимо компенсируя какие-то свои недостатки), так вот студент Овидий, шёл вдоль лесополосы.

- Бетуля пендуля - выругался Овидий Васильевич на облезлые, уже осенние березки - почему меня на практику сюда направили? Вон, Алёнку в нормальный совхоз, а меня в какой-то пригород.

Дело в том, что Овидия отправили собирать материалы для диплома из одного крутого Екатеринбуржкого вуза в маленький уральский городок. Просто научный руководитель Овидия ещё не собрал информацию о фауне птиц в этом месте, а руководителю нужны были данные для докторской диссертации. Вот и всё. Простые вещи - нас всегда используют, а потом или стирают и сушат как носки на радиаторе, или выкидывают, как гондоны.

- Тусиляга блять форфара - снова выругался Овидий увидев под ногами желтые цветки - все люди как люди, а я Овидий... Шиздец какой-то.

Лесополоса тянулась как жизнь, бесконечно и непонятно изгибаясь. Слово "шиздец" Овидий придумал сам, ещё в детстве. Оно произошло от сочетания слов "шизофрения" и "пиздец". А вообще что ещё ждать от человека с именем Овидий Васильевич?

Внезапно какая-то птица мелькнула между берёз. Крупная и одновременно незаметная.
- Стрикс уралензис! - снова выругался латынью Овидий.
Птица явно была длиннохвостой неясытью.
- Неясно ... - пробормотал Овидий. Дело в том, что сова была слишком крупная, размером с самого Овидия, то есть один метр семьдесят пять сантиметров примерно.

Макушка березы согнулась под весом совы. Ветер трепетал осенние листья. Ноги Овидия уже промокли.
- Угу-гу - сказала сова.
- Ого-го - ответил Овидий.
Перебирая ногами студент сказал:
- Здравствуйте! Как вас зовут?
-Кеик - выкрикнула сова и снова повторила - Кеик-кеик-кеик!
- А давайте мы с вами поженимся? - предложил Овидий. Он очень любил птиц.

Ветер поднял желтые листья и закружил их в свадебном вальсе.
Сова слетела с березы к Овидию, чуть наклонила голову и ответила:
- Угу-угу!
Они поцеловались.

Поймав попутку на дороге Овидий и Кеик поехали в город. Шофёр всю дорогу косился на слишком большую птицу и иногда терял управление. В ЗАГСе вовсе поначалу отказывали в регистрации, но когда Овидий сообщил, что он студент крутого Екатеринбуржкого университета и почти человек с почти высшим образованием, заключили брак. Не торжественно, но.

Прошли года. Руководитель Овидия защитил докторскую, изучая детей Кеика и Овидия. По всему Уралу снова наступала осень и вдоль разных лесополос бегали сово-человеки, радостно крича в осеннее небо "Угу-гу!".

Что такое чудо? Что-то необычное, что-то необъяснимое. А что такое космическое чудо? Может момент, когда яблони будут цвести на Марсе?

Полночь. Три старушки, шевеля новомодными палками для скандинавской ходьбы, возвращались домой. Над ними вселенная раскрыла рот полный звёзд. Звёзды плохо просматривались через городской смог, но одна горела ясно, так, что даже свет фонарей и полной луны её не затенял. "Венера" - подумала старушка в красном пуховике. Мысли её тут же возвратились к новостям со двора.
Втроя старушка в синей легкой ветровке, крехтя пробубнила:
- О своих звёздочках потом думать будешь, Венера. Мы тут про новости обсуждаемся.

Бабушки шли по весеннему асфальту, шевеля палками как шевелят ножками паучки. Везде лежал зимний мусор, который выкидышами бросил из себя грязный снег.
- Знаете - сказала третья бабушка в зеленом плаще - у меня когда первый выкидыш случился, думала что вообще жить не смогу. А потом ничо, прижилась.

Две других подруги вспомнили молодость и усмехнулись. Бабушка в ветровке усмехнулась от того, что тоже теряла детей, но теперь у неё было трое. Правда ни кто не приезжал особо.

А Венера пустила лёгкую улыбку от того, что детей у неё не было. Только секс. Зато она всегда мечтала стать космонавтом.

Палки для скандинавской ходьбы дружно, как в церковном хоре, стучали об асфальт. Вдруг, с отвратительной мелодией, руша прекрасную лунную полночь (у Венеры даже сдали нервы) зазвонил её кнопочный Алкатель.
- У аппарата - сказала сдержано старушка.
Ей так же, довольно сдержанно, ответили из телефона:
- Доброй ночи. Это Рогозин, глава Роскосмоса вас беспокоит.
- Ой, да-да, Дмитрий Олегович - ответила Венера - Я вас давече видела по телевизору. Какие вопросы?
- Мы организуем миссию по заселению Венеры. Вы хотите участвовать?
Бабушка Венера несколько удивилась:
- Но ведь там жарко и газ всякий... И я старая ужо...
- Это предусмотрено программой - ответил Рогозин - вы же Циолковского знаете?
- Константин Эдуардовича? Помню, помню...
- По его разработке мы заселяем именно Венеру. Вы нам нужны - сказал Рогозин.
- Хо-ро-шо - по слогам ответила Венера - я подумаю.
И положила трубку.

Вообще Венера всю жизнь мечтала полететь на Марс. Но, если уж программа Роскосмоса велит лететь на Венеру, если детей нет, семьи нет, то почему бы и... да?

Разные мысли роились в голове бабушки Венеры. Всю ночь она не могла уснуть. А утром, выйдя на скамейку поболтать с подругами осознала: раз нет у неё в жизни Марса, то может стоит ухватиться за себя? Может не стоит бояться рожать детей, все же это делают, на том и земля держится? "Хотя, какие дети в 80 лет?" - подумала бабушка и перезвонила Рогозину.
- Я согласна лететь на Венеру - сказала бабушка Венера.
- Хорошо, сейчас пришлю вертолёт - ответил Рогозин.

В центр двора, среди клёнов, между двумя мусорными баками, приземлялся чёрный вертолёт. Утреннее небо всё ещё показывало яркую звезду. Бабушка Венера, взяв палочки, шла к вертолёту, её подружки махали руками и даже сосед-алкоголик, курящий на балконе, аплодировал.

Через год Венера втыкала палку, черенок яблони, в почву новой родной планеты. И не было больше войны. Был космос.

Летний лес жужжал комарами, мошкой и прочей нечистью. Скрипели корабельные сосны, а егерь Михаил Карлович шагал через всё это безобразие, по привычке говоря сам с собой.
- Тоже мне учителя. Сосну от ёлки отличить не могут. А ещё детей учат. До чего образование довели?

Карловича расстроило недавнее занятие в деревенской школе, на кое его пригласили, дабы он помог провести урок по лесному делу. Учительница биологии неправильно повесила плакаты с изображением деревьев и указкой, длинной как тропа Михал Карловича сегодня, тыкала в разные породы, при этом вечно путая их. Но более всего Карловича расстроило другое.
- Они же даже не слушают! - возмущался он проходя через папоротники - на кой черт им эта биология? Пусть идут менеджерами или мессенджерами, как их там? Совсем образование погубили...

Карлович забрёл уже километров на десять в лес. Ему нужно было обновить квартальный столб и на это он тоже ругался, так, не со злобы, по привычке.
- Я для чего высшее образование получал? Чтобы потом столбы краской мазать? Какой чёрт меня одного отправили в эти ебеня?

В дали, со стороны болота, послышался детский плачь. Карлович по началу даже струхнул и перекрестился. Откуда здесь ребенок? Но потом, вспомнив научный атеизм, уверенно пошёл на звук.

На болоте, подстилка которого была соткана миллионом разных трав, редко росли мелкие берёзки, которые даже колыхались от шагов егеря. И вот, под такой худосочной берёзкой, Карлович увидел ребёнка. Но странного.

Егерь наклонился над дитем, покряхтел и взял его на руки. Ребёнок был деревянным. Сложно это представить - пацан (это Карлович определил по отростку между ног) был весь сплетен из веток, молодых листьев, корней. Но он плакал и сам тянул травянистые руки к егерю. Что тут можно сделать? - подумал Михал Карлович. Придётся усыновлять.

Аккуратно взяв ребенка на руки, дабы не повредить нежные листочки, егерь сказал ему:
- И как же нас зовут? Ну-ну, успокойся, сынок, не плачь, я тебе помогу. Ни кто не узнает, я тебя на заимке спрячу. И удобрений куплю.
Пацан обвил деревянными плетнями Карловича так нежно, что у него, старого, довольно жёстко относящегося к жизни, потекла слеза.

- Давай я пока тебя кличить буду Алёшенька. А потом мы энто дело разберём, может сам представишься?
Алёшенька улыбнулся и показалось, что в его небольшом рту мелькнули цветочки схожие с геранью.

Забыв о краске, кисточке и трафарете в рюкзаке, шёл через лес егерь неся на руках своего Алёшу. Тот периодически открывал рот и разные пчёлы будто-то опыляли цветки в его рту.

Дойдя часа за три до заимки Михаил совсем уже выдохся. Скинул котомку, порылся в ней, достал сало и хлеб. Алешка заплакал вновь.
- Чего, сынок? - егерь смотрел на новоусыновленного деревянного мальчика - Пойду я сейчас за удобрением, а пока вот тебе воды дам.

Он взял армейскую фляжку, в которую чуть раньше положил размятый березовый лист, и аккуратно полил воду в рот ребёнку.
Надо сказать, что Карлович был биологом от Бога. В институтах он защищал диплом по лесовосстановлению и точно знал, что делать, если внезапно найдёшь деревянного человечка. Нет, такому конечно не учат, однако опыт не пропьёшь. Взяв Алешу на руки Михал Карлович впервые присмотрелся к его коре, веткам и побегам.
- Мать её етит, ёлки-палки, ты же лиственница! - воскликнул егерь и где-то недалеко раздался писк болотного луня.

Прошло несколько недель. Алешенька, на макро и микроэлементах рос не по дням. Начал ходить сам к ручью. Михал Карлович же совсем одичал. Редко появлялся в заповедной усадьбе, всё чаще ходил в лес что бы присматривать за сыном. И вот в какой-то день случилось то, что должно было случится.

К Алешке вернулась мать. Это была огромная, высотой метров пятьдесят, лиственница. Комель её был наверное человека три в обхвате. Она шла на заимку, медленно передвигая корни. Карлович как раз в это время удобрял Алёшу. Под шагами лиственницы дрожала земля, но кузнечики и жучки к ней прямо льнули.

Лиственница наклонилась над скамейкой, где сидел егерь и его сын. Проскрипела что-то невнятно и протянула ветви к Алёше. Тот тоже потянулся к ней. Карлович всё сразу понял - мать.

Он взял ребёнка на руки, прижал к груди, сказал, по привычке, как самому себе:
- Ну что же, пришло время... Прости, что азбуке не успел обучить.
Алешенька нежно обнял мать и она подняла его на всю свою высоту. Раздался весёлый детский смех и зажужжали будто громче пчёлы.

Михал Карлович вздохнул тяжело:
- А мне что теперь? Одному куковать?
Лиственница скрипнула, егерь встал, обнял её. Кора дерева неторопливо обрастала вокруг егеря. Они слились и стали тем самым, жужжащим от комаров и пчёл лесом.

Рождённые закатом не должны умирать на рассвете. Закат был огненный, такой, что глаза слезились, редко такое бывает. Девушка с необычным по нынешним временам именем Эмилия брела через парк. Она шла из ночного клуба, еле тащила ноги. В клубе случилось страшное. Хотя, чего ещё ждать от ночных клубов? Только страшные события.

Эмилия на автомате шагала через парк. У неё почти текли слёзы. Почти текли, потому что гормоны из мозга ещё не достигли слёзных желез. Гормоны не достигли мозга из-за стресса и конечно алкоголя.

Трое. Целых трое. В туалете. Жуть. Эмилия пока не приняла ужас. Он затаился в ней, как монстр таиться под кроватью. Но рано или поздно любой подкроватный монстр вылазит, сжирает нас а потом блюёт нашим телом и мы возрождаемся цветами в поле.

Так случилось и с Эмилией. Её монстр шмыгнул между соснами, проскакал по веткам, сверкнул глазами в закатном солнце. Это была белочка. Но.

Но белочка была странная. А в это время за Эмилией шло трое парней. Тех самых. Они рассуждали "Вдруг она расскажет?", "Если она обратилась в полицию?" и такое прочее, что обычно говорят плохие парни. Что обычно говорят долбаёбы.

Так вот, сосны немного дрогнули и к Эмилии вышла белочка. Сосны дрогнули, потому что белочка была размером с крупного сенбернара, задние её лапы напоминали лапы кенгуру, а передние гориллы. Хотя голова была вполне беличья, только большая и с зубами, торчащими из под тонких губ. Крупная такая белочка вышла к Эмилии.

Девушка, после пережитого полчаса назад, даже не испугалась. Наоборот, она испытала то чувство эмпатии, которое испытывают большинство людей к кошкам или собакам. "Ути-пути, белочка, красивая, идём ко мне!" - сказала Эмилия. Белка обнажила клыки и... и тихонько заурчала. Девушка погладила её по холке.

Трое плохих парней шли по следам жертвы, чуя её как звери.

И тут Эмилия выговорилась, не сдерживая слёзы, вся в соплях, она рассказала белочке о произошедшем, обнимая её за толстую, как у буйвола шею. Белка, кажется в два раза больше чем Эмилия размером, муркала и смотрела в её глаза своими лунными глазами. Иногда белка махала лысым облезлым хвостом метра два длиной.

Троё наконец нашли девушку. Увидели они и белочку, страшную, странную. Белка, как будто-то даже улыбаясь, доедала Эмилию. Рядом, на земле, лежала голова, кажется тоже улыбающаяся. Вскоре наступит рассвет.

Иосиф Петрович, грязный, опухший, с трясущимися руками, зашёл в супермаркет. Купил банку томатной пасты и шкалик водки. Водка ни как не хотела пробиваться на кассе, ей кажется, совсем не нравилась кассирша.

Кассирша Мария, усталая грузная женщина, недавно развелась с мужем, ей досталось в наследство пять детей и ноль алиментов. Она раз сто проводила шкалик, код однако не читался. Иосифа Петровича уже охватило волнение.
- Вот вы водку пробить не можете, а что вообще вы можете? Из-за этого и Союз развалился.
Коммунистические идеи крепко жили в душе пенсионера.

Кассирша ответила томным взглядом. Так смотрят на брошенных котов. Она бы с радостью подобрала Петровича, но тут касса заработала и пробила водку.

Иосиф Петрович поплёлся домой, ругая то Ельцина, то советскую власть, то жену, скоропостижно ушедшую лет надцать назад.

Уже в родном квартале над бредущим и бредящим пенсионером загорелся ярчайший свет. "Бог ты мой!" - подумал Петрович. Но это был не Бог. Над ним, в закатном небе, кружились вороны, освещённые так, что их перья отливали синевой, зависла летающая тарелка. Обыкновенный НЛО.

Петрович начал довольно медленно подниматься в луче света и даже успел в полёте сделать глоток из шкалика.

Кассирша Мария вышла покурить. Она смотрела в темное небо размышляя над бренностью бытия и над тем, где добыть хорошего самца. Хоть какого-то мужика. Жизнь без мужика с пятью детьми её измучила. Сделав последнюю затяжку Мария уже собралась вернуться на ненавистную работу. Но тут над ней появился странный объект и через секунду исчез в темноте космоса. Мария удивленно смотрела в небеса, а тарелка, с надписью крупными красными буквами "СССР", уносила алкоголика Иосифа Петровича в неизведанные дали.