WarhammerWasea

Гриша проводил его до старой железной двери, которая, по его словам, примыкала к городской больнице. Дверь эта несколько испугала Саню, ведь снаружи кто-то наварил на неё множество длинных и острых гвоздей, а изнутри она запиралась не только на задвижку, но кроме этого ещё, с какого-то перепугу, у неё имелся электронный замок с дистанционным управлением. И, судя по всему, с сигнализацией. Зачем?

Перед тем, как закрыть за собой дверь, Гриша признался, что ему нельзя покидать территорию Лепрозория. Тут-то он в безопасности, но если сунется на улицу, то его почти сразу упакуют гончие. Потому-то он и питается в основном птичками. А дяде Курамонову, вон по той дороге, мимо трёхэтажек, потом направо и он выйдет на главную улицу. Улица Свердлова. Сверловка по-нашему. Там и до гостиницы будет рукой подать, только на часы не забывай поглядывать.

— Да, что за Гончие-то? — не сдержался Саня.

— Ну, это вроде милиции. Бывшие больные. Мои братья и сестры. Да ты сам поймёшь, когда встретишь. Пока!

Гриша нажал на кнопочку в подлокотнике кресла и дверь с лязгом захлопнулась прямо перед Саниным носом. Парень очумело посмотрел на гвозди, торчавшие из двери, и ему показалось, что они начали шевелиться.

"Я схожу с ума, — подумал он, озираясь по сторонам — Нет. Я точно повредился в уме и это всё бесконечные глюки".

Лучше всего было думать именно про это. Поганый Мешочек - что ты мне подсунул? Отпустило же? Посмеялись, похихикали, побратались, а затем он пил с Машей коктейли и вот уже после этого его и накрыло. Нельзя наркотики с алкоголем мешать... Вот, говорили же ему умные люди - "Не пей вина, Сашулька". А он не послушался и в результате он - какой-то мутный Курамонов...Стоп! Ноги, а вы куда без меня идёте? В смысле, без разрешения?

Пока Саня думал и размышлял о нелёгкой своей судьбе и пытался заниматься самокопанием, тело Курамонова решило, что нечего просто так стоять, и захотело самостоятельно дойти до гостиницы. Парень собирался было пресечь бунт на корню и перехватить управление, но потом подумал, что возможно так будет даже проще. Пусть этот дядя сам идёт, куда хочет, а он посмотрит. Вдруг, он действительно не в прошлом, а переживает реалистичную галлюцинацию? Мультик или трип, или морок? Как они там ещё называются? Пусть себе топает спокойненько, а ему, Сане, отдохнуть надо, а то после рассказов инвалида у него стресс. Слишком много информации за сегодня. Переварить бы?

При этом он зачем-то подумал, а что это такое вообще "сегодня?" Сегодня - это же целая маленькая жизнь между "вчера" и "завтра". Пока мы молоды, мы мечтаем прожить завтрашнюю жизнь, которая обязательно случится "завтра", сразу как только проснёмся, вот прям сразу, стоит только глаза продрать. А становясь старше, получается наоборот? Мы начинаем бояться этого завтра. Потому что с каждым новым "завтра" - мы приближаемся к старости и какое-то из этих "завтра" обязательно посулит нам смерть. И тогда мы начинаем мечтать о "вчера". Но это же логично. Ведь, как бы плохо нам "вчера" не было, завтра, так или иначе, наступит смерть. Значит - вчера было хорошо? Да, именно так: хорошо, безопасно и замечательно. Какая же тогда гадина придумала песенку "Завтра будет лучше, чем вчера?" Это же обман! Ложь! Бессовестное враньё! Почему никто не поёт про - "сегодня?" А я бы спел. Да. Что-то вроде..."Сегодня будет просто заебись!" Нет, это снова про будущее. А надо про - сейчас. Сейчас, что мы имеем? Идём в гостиницу? Ну, а мне-то туда, на хрена? Может подорвать Курамонова гранатой? Хорошая мысль между прочим. Объективная. И не будет больше никакого "завтра", а всё хорошее останется "вчера".

Кажется, Гриша немного приврал насчёт города. Тело Курамонова прошлёпало через заросший пустырь, пересекло непонятное дорожное покрытие, более всего напоминавшее застывший битум, а потом заметалось между очередным сетчатым забором и гаражами, за которыми начинались жилые дома. И, если издали, эти жилые дома казались вполне приличными, то, подойдя ближе, Саню начали одолевать нехорошие подозрения. Уж слишком там, за гаражами, было всё чисто и опрятно, а он от такого давно отвык. Красота и уют в которую невозможно поверить. Добрая ностальгическая сказка из прошлого.

Сквозь щель между кирпичными гаражами он видел уютный двор, где росли могучие вязы, в тени которых резвились детишки и играли в домино взрослые мужики. Там, возле подъездов, сидели старушки в белых платках, занятые чтением газет и вязанием. Там, улыбчивая женщина средних лет в домашнем халате развешивала на верёвках простыни, а у её ног возилась с куклой чумазая маленькая девочка. Годика три не больше. И, если присмотреться, руки и мордашка у неё были вовсе не в грязи. Неет. Девочка ела шоколадку, но то, как она поступила с обёрткой, смутило его совершенно. Она поднялась на ноги, доковыляла до мусорной урны и, аккуратно сложив обёртку, выбросила её по всем правилам взрослого культурного человека. И старушки, сидевшие неподалёку от урны, похвалили её, но при этом ни одна из них не повернула голову, чтобы посмотреть: что именно сделала смышлёная девочка.

"А ну-ка, стой! — удержал продавец проклятий несчастного Курамонова, попытавшегося было боком протиснуться между стенками гаражей. — Слишком у них тут нарядно для деструктивной провинции. Ты посмотри, посмотри - дядя на окна. Словно бы хозяева недавно делали генеральную уборку. Рамы побелены, окна вымыты, занавески на окнах - прямо Эрмитаж. Уже почти осень, а во дворе ни соринки. Свежий асфальт, декоративные заборчики, клумбы и пахнет слишком вкусно. Словно бы рядом пекарня. С нашей стороны - да, велосипедная рама, гнилые покрышки, да битое стекло с кирпичами, а у них - всё лоснится. Я бы списал это на морок. Но ведь, мы же умные? Мы можем верить в науку, можем верить в магию, но мы не имеем права верить в чистоту. Разреши-ка я покручу часики. Хуже не будет".

Он поднял руку и глянул на циферблат. Две волны. Опасаться нечего. Повернул заводную головку вправо и снова посмотрел в щель между гаражами. От увиденного он только хмыкнул. Если бы раньше, то Саня бы ещё мог позволить себе испуг, но он уже видел такое. В детском центре. Ну, может и не точно такое, но очень похожее.

Двор изменился. Не было там больше никаких детей. Никто не играл и не катался по двору на велосипеде, а за столиком, где только что играли в домино, сидели чучела, изготовленные, судя по всему, на скорую руку. Одно в свитере, другое в клетчатой рубашке, а вон у того, вообще вместо головы оцинкованное ведро, на котором красной краской кто-то нарисовал улыбающуюся рожицу. В точно таких же чучел превратились и старушки на лавочке. Ну и конечно же дом, у которого они сидели, теперь выглядел совершенно иначе. Окна были все сплошь заколочены или забраны решётками, а входная дверь в подъезд заложена кирпичом, но зато на крыше стояла здоровенная телевышка. Метров 30 - не меньше. А, что говорил Гриша про вышки? Не приближайся - мозги через нос вытекут? Но любопытство победило страх и он заставил Курамонова забраться на ближайший гараж, дабы точно убедиться в своих подозрениях.

Чертыхаясь и обдирая в кровь пальцы, он кое-как умудрился влезть по ящикам, и деревянным поддонам на крышу, и уже наверху как следует огляделся. Теперь картина окончательно сложилась в его голове, как и общий замысел, того кто организовал здесь ловушку. А то, что это была ловушка Саня нисколько не сомневался. Почему? Ну хотя бы потому, что ни одной живой души поблизости, нет и не было. Во дворе были размещены исключительно чучела и манекены, и вот теперь всплыла наружу вся бытовая грязь, привычная глазу. Тут царили дикость и запустение. На бельевых верёвках, вместо белья, висела выгоревшая на солнце жёлтая полиэтиленовая плёнка, а у столба, качался на пружине манекен, который даже в алкогольном бреду нельзя было бы принять за женщину. Ну и что, что на нём халат, но это же манекен. И головы у него вовсе нет, только железный штырь остриём наружу, а вон и девочка, дочка её - маленькое чучело на пружине.

Саня на всякий случай даже принюхался. Манекен изображавший маленькую девочку выглядел особенно противно. Он был облит чёрной жижей более всего напоминавшей дёготь, к которому прилипли клочья то ли шерсти, то ли волос, а из головы торчали пружины. Видимо так скульптор видел причёску. Тут он заметил другие детские фигуры и пришёл к закономерному выводу, что тот кто делал ловушку ненавидел детей. Все маленькие манекены были испачканы на один манер, с каким-то особым пристрастием.

"А может, это как в сказке про смоляного бычка? — подумал он. — Прикоснёшься к такому, да и прилипнешь?"

И ко всему этому ощущалась странная тягучая тишина, непривычная для городской местности. Если рядом центр, то где шум автомобилей? Где голоса обывателей, лай собак или других животных. А птицы? Тут, поблизости, в парке у Лепрозория были птицы, но сюда они явно не желали прилетать. Иначе бы...
Саня обвёл взглядом деревья и ни обнаружил ни одного гнезда, только один несчастный скворечник прибитый к стволу, но уже изрядно потемневший от времени.

Тогда он поднял голову и полюбовался на вышку. Она единственная выглядела современно, а на самой вершине висели параболические тарелки. Несколько больших и белых тазов. Ну или казанов, чёрт их знает чего и как их лучше обозвать, но как ни крути, за ней явно ухаживали. Она казалась пришельцем из иного мира, ракетой из стальных ферм и секций. Как же всё это странно и удивительно, а если покрутить часики назад?

Эта хулиганская выходка могла обернуться ему боком, но он всё же попробовал. Ему хотелось точно узнать: как именно среагирует на него эта иллюзия. Понятно, что во двор лучше не соваться и обойти его стороной, но любопытно же. И на до же, в конце концов, выяснить, как ему вести себя здесь в дальнейшем.

Двор моментально ожил и на него сразу обратили внимание. Ребятишки, игравшие во дворе, столпились в кучу и стали показывать на него пальцами. Мужики бросили играть в домино и стали предлагать ему не заниматься ерундой и немедленно спуститься вниз, а если он боится, то они с готовностью ему помогут и принесут лестницу. А уж бабушки на лавочке, так эти и вовсе начали намекать на скорую, милицию и пожарных. Только женщина, занимавшаяся бельём, повела себя иначе: она неодобрительно покачивая головой подобрала пустой таз и потащила свою дочь по направлению к дому, несмотря на протесты последней.

— Мама, пусти! Мама, я хочу посмотреть на дядю! — канючила девочка.

— Не надо. Это плохой дядя. Он напился и танцует на крыше. Сейчас его снимут и отправят в вытрезвитель, — отвечала ей на ходу женщина.

Сане эта игра очень понравилась и он потребовал себе лестницу, а затем с интересом понаблюдал, как двое мужчин тащат ему этот конструктивный элемент, выполненный из дерева. И когда они приставили эту лестницу со стороны ворот гаража, он повернул завод на часах в обратную строну.

Увиденное насторожило его ещё сильнее. Расположение чучел значительно изменилось. Теперь два чучела стояли прямо под гаражом и держали некое составное устройство, напоминавшее штангу с оголёнными проводами на самом конце. И вот за этот конец он должен был ухватиться? И тогда его ударит током, да? Это у вас лестница такая? Спасибо большое. Сами ей пользуйтесь.

На всякий случай он отошёл от края крыши и почесал затылок, оценивая про себя обстановку.

"Я не дебил. Нет, ну может Курамонов и дебил, но я-то нет! Это маскировочное поле намного хитрее, чем кажется и почему-то Гриша умолчал об этом. Чучела нужны не только для имитации и грубого сенсорного обмана, они работоспособные механизмы. Но есть один нюанс: эти механизмы начинают работать в тот момент, когда мой мозг попадает под действие маскировочного поля. Иначе бы они двигались. А сейчас они не шевелятся. Замерли, как и положено истуканам. Возможно, они начнут работать, когда я окажусь во дворе, но соваться туда я конечно не буду", — размышлял он. — Много, много вопросов. Как они работают? Где их источники питания? Ведь это, не мумии. Это просто механизмы. Так, и почему мамаша потащила ребёнка в сторону дома?"

А вот и отгадка. Чучела матери и дочери никуда и не собирались, а просто заняли более удобную позицию. У безголового манекена появилась голова в виде параболической антенны и она была нацелена на него. Интересно, а антенна должна символизировать таз для белья или вызов условной милиции? Лучше не рисковать. И всё же интересно: как они перемещаются на пружинах? У них же пружины ниже пояса. Неужели они могут прыгать?

Тут он посмотрел на руки чучела и на то, как они придерживают маленький чёрный манекен. Пружина маленького манекена была слишком сильно растянута. Он перевёл взгляд на другую группу чучел, символизирующую детей: три черных манекена придерживали четвёртого и у него была тоже растянута пружина. Это что, они сами себя будут в качестве снарядов использовать?

"Да ну вас, на хрен, c вашей занимательной физикой", — подумал Саня и принял решение уводить Курамонова из этого опасного места. Тем более, что пустырь большой и там есть ещё где пройти.

Спустившись по задней стенке, он некоторое время стоял и прислушивался, но с той стороны всё было тихо.

"Не шевелятся, — размышлял Саня. — Начинают работать, когда кто-то подходит слишком близко. Их создали чтобы отгонять от вышки посторонних или таких любопытных, как я. А от такого любопытства и сдохнуть можно. Но каков масштаб! Сколько же бабла было вложено в такую чудовищную декорацию?"

Он подобрал вещи и не торопясь пошёл в правую сторону. Двор и трёхэтажки можно спокойно обойти: вот и всё. Нужно просто соблюдать местные меры безопасности. Вот, впереди - нету вышки? Нету. Значит, там можно ходить. Никто же его не преследует? Он повернул голову и посмотрел в сторону гаражей. На крыше никого. Вот и ладненько, а впереди большое серое здание из стекла и бетона. Похоже на больницу. Нет, туда мы не пойдём. Мы же смотрели фильмы ужасов и знаем, что бывает в таких больницах. Крики, вопли, визг циркулярной пилы и уколы в попу по назначению септического лечащего врача. Чуть левее какой-то склад: тоже решётки на окнах. Что же это, они так воров боятся, с такими-то жителями? А вот между складом и больницей есть натоптанная дорожка. И если она в реале натоптана, значит там можно пройти.

Он покрутил на часах завод и, убедившись, что пейзаж нисколько не изменился, смело направился именно в эту сторону. Вскоре он услышал шум моторов и обрывки человеческой речи, а затем и вовсе воздух наполнился привычным уху городским шумом. Продавец проклятий успешно миновал склад, потом прошёл мимо частных домов, скрытых высокими заборами, полюбовался на колючую проволоку, украшавшую эти заборы, а затем неожиданно упёрся в детский сад и был вынужден притормозить, потому что прекрасно увидел там, за оградой, резвившуюся малышню.

Саня по-партизански схоронился в ближайших кустах и, только убедившись, что него не обращают внимания, снова применил часы. Детский сад сразу же изменился. Сохранилось только здание, отделанное снаружи мелкой молочной плиткой, но только теперь на крыше отовсюду торчали большие железные кресты. Перед детским садом появилась ровная площадка, уставленная детскими чучелами с пружинами вместо ног, и всего их было около четырёх десятков. Всё такие же уродливые и облитые чёрной жижей. А у одного, стоявшего там, где должна была быть ограда, возле основания лежал настоящий человеческий череп.

"Э, такие спиногрызы и сожрать могут, близко лучше не подходить," — подумал было он и тут увидел, как одна из дверей открылась и из здания вышла женщина, одетая в траурные одежды: чёрное, до пола, платье с оборками, чёрные до плеч перчатки и вуаль, скрывающая лицо. Саня озадаченно почесал затылок и перевёл завод в другое положение.

Женщина никуда не делась, только превратилась в молодую воспитательницу в белом халате. Детишки с радостным визгом окружили её и начали наперебой что-то ей рассказывать, прыгать перед ней и шалить. Ага, вон оно что: вот как работает устройство маскировки. У него есть система распознавания: свой-чужой. Хотя, вроде бы в радиолокации давно такое придумали для ракет и самолётов, но чтобы для людей? А эта женщина? Она сама видит эту иллюзию или нет? Ну-ка, переключим обратно.

Женщина в траурном наряде бродила между чучелами и бормотала. Кажется молитву. При этом она старалась не касаться детских фигурок, а только обходила каждую вокруг и переходила к следующей. Наблюдать за ней было скучно, но к счастью возле детского сада появился другие люди. Мужчина и женщина средних лет в строительных робах, тащившие за собой самодельную тележку, сделанную из деревянного ящика и детской коляски. В тележке Саня обнаружил ещё одно детское чучело.

Он тут же переключил часы обратно на иллюзию. Да-да, предчувствие его не обмануло. Это были родители, которые привели в детский сад своего любимого малыша.

— Здраствуйте, Марфа Васильевна, а мы вам своего Костика привели, он уже выздоровел, — говорила женщина воспитательнице.

— Вот справка, — поддакивал мужчина.

— Хорошо. Сейчас мы гуляем, а через 15 минут идём на обед, — отвечала им воспитательница.

Саня смотрел, как они передают Костика воспитательнице и испытал ревность. Точно так же когда-то и его родители отводили в детский сад, когда ещё были живы. Сейчас, он мог бы спасти им жизнь, но вместо этого сидит в кустах, спасая чужого сыночка. Слышь, Курамонов? Ну ты же видишь, что в этом городе нам не выжить? Может-быть всё напрасно, а из твоего сына набили чучело? Спаси хотя бы кого-нибудь? Моих родителей, например? А я подскажу?

Курамонов естественно ему не ответил, а Саня вздохнул и снова перевёл часы на страшную, но привычную для него, реальность.

Мужчина и женщина совместными усилиями поставили детское чучело туда, куда им велела женщина в траурной одежде, а потом они начали торговаться. Продавец проклятий немедленно навострил уши.

— Марфа Васильевна, наш Костик стоит ровно три пузырька зелёнки, — говорила женщина.

— Два, — отвечала мнимая воспитательница. — Он у вас и при жизни был недоделком. Больше не дам.

— Ну, войдите в положение. Мы обязательно родим другого, мы ещё можем. И если будет мальчик, мы тоже отдадим его вам, а не институту, — продолжала женщина.

— Три! — голос мужчины отдавал металлом. — Он стоит гораздо больше, но для вас эта цена. Я учил его английскому, в пять лет он хорошо знал латынь.

— И куда его это привело? К нам. В церковь Скопидома-Праведника. Физики - ну какие же вы жалкие, когда дело касается зелёнки. Продаёте сыночка, как товар на рынке. А вы бы его и при жизни продали, за бутылку. А? Стыдитесь! Скопидом-Праведник учит нас слушать Урри, Господа нашего, а вы всё ищете звон там, где его нет. Обратитесь к Урри и тогда он позволит вам иметь столько детей, сколько хотите. Приходите на проповедь в "благость-день" и вы услышите настоящие слова, а не эту мерзость, которую вам заливают в головы в институте, — в голосе воспитательницы чувствовалось снисхождение и сарказм. И почему-то, звон колокольчика.

— Ваши суждения основаны на вульгарном мистицизме, — загремел мужчина. — Уважаемая, Марфа Васильевна! Это уже ни в какие ворота... Вы же закончили с отличием Пединститут. Вам проще поверить в неведомых бабок-ёжек, чем в длину волны и воздействие радиоволн на живые организмы. А они воздействуют! На каждую клеточку! И вы это знаете! Как же вы до такого дошли? Как? Вы же ртом разговариваете! Ушами слушаете! Вы - и этот Урри..!

— Не смейте! Не смейте хулить бога в его обители! — звенящим голосом воскликнула женщина и сорвала траурную вуаль с лица. — Чем ваши суждения лучше моих, позорный доцент? Вы верите в волну, а я в голос! Вы - создаёте хуйню, а я вынуждена говорить пастве, что такова - воля Божья! Мы ищем только счастья и утешения, а вы заваливаете нас очередными шизофреническими игрушками. Вы не можете остановиться, вас корёжит от Гласа Божьего, так пойдите и покайтесь в своих грехах. Наши двери всегда открыты!

Саня прищурился, вглядываясь ей в лицо. Где-то он такое уже видел. По телевизору показывали молодёжную тусовку и вот там у многих девушек были очень похожие украшения. Воспитательница оказалась страстной любительницей пирсинга. В губы, нос, брови и уши были вставлены медные и золотые колечки, а ещё колокольчики, и монеты. А может и не монеты, а медали или значки, но всё равно, всё это было металлическим и странно звенело, когда она открывала рот. А ещё, шрамы по краям рта. А ещё - здоровенный болт-шпилька в носу, стиснутый по краям гайками.

— Чтобы меня ваши Гончие оприходовали? Заманить решила? — взревел мужчина, угрожающе поднимая вверх кулаки.

— Нет! Не надо, Игнатушка! — завопила женщина, повисая на руке у мужчины. — Тьфу на них! Тьфу! Не марай руки. Мы сойдём с ума без зелёнки. Уймись, я прошу тебя.

"О, да мы тут имеем конфликт между двумя группировками, — с интересом подумал Саня. — Значит, мистики против физиков, да? Наверняка, этот мужик не так прост, как кажется. Может быть киборг, а может ещё чего. Впрочем, лучше понаблюдать с безопасного расстояния. Целее будем".

— Два пузырька! — успокоив мужчину, попросила женщина.

Воспитательница тут же принялась шарить в юбках своего платья.

— Если пообещаете прийти на проповедь, я добавлю ещё один, — бормотала она, словно извиняясь за своё поведение. — Я клянусь именем Божьим: вас никто там не тронет. Меня же не тронули... Но от зелёнки придётся отказаться... Сама понимаешь...

— Я всё понимаю, Марфа, но он гордый, — косясь на демонстративно стоявшего в стороне мужчину, отвечала женщина. — Он никого не слушает. Он только хочет закончить проект. Мы отдали своего сына, отдали родителей, отдали своё здоровье... Что же ещё отдать? Ради чего жить осталось?

— Зелёнка - это не выход. Это только отсрочка, а потом будет хуже. Я это тебе, как бывший педагог говорю, но ты подумай о проповеди, не отрекайся так сразу. Возьми...

Саня увидел, как воспитательница незаметно сунула в руки женщины ещё один стеклянный флакон, а потом он услышал, как она отчётливо прошептала:

— Не отрекайся.

Традиционная поддержка авторов с оригинальным материалом

@MamaLada - скоровские истории. У неё телеграмм. Заходите в телеграмм.

@sairuscool - Писатель фентези. И учредитель литературного конкурса.

@MorGott - Не проходите мимо, такого вы больше нигде не прочитаете.

@AnchelChe - И тысячи слов не хватит чтобы описать тяжёлый труд больничного клоуна

@Mefodii - почасовые новости и не только.

@bobr22 - морские рассказы

@kotofeichkotofej - переводы комиксов без отсебятины и с сохранением авторского стиля

@PyirnPG - оружейная лига

@ZaTaS - Герой - сатирик. Рисует оригинальные комиксы.

@Balu829 - Все на борьбу с оголтелым Феминизмом!

• @IrinaKosh - котики.

Григорий Новосибирский приехал жить и работать в Шепелев в 1971 году. Тогда он был молод, холост и полон творческих амбиций. Ему страстно хотелось не карьеры и сытой жизни, а настоящей интересной работы. Такой, как у Стругацких в их фантастическом альманахе "Полдень Двадцать первого века". Он мечтал о великих свершениях, грезил проектами, способными перевернуть само устаревшее представление о вселенной, а то что оно устарело, в этом он нисколько не сомневался. Молодым - везде у нас дорога. И эта дорога привела его в Шепелевский научно-исследовательский институт. Институт занимался изучением акустики и её влиянии на окружающую среду. Попав туда на должность младшего научного сотрудника, Григорий был буквально очарован чудесами науки и местной атмосферой дружелюбия и наставничества. Ему казалось, он попал в сказку, но не в такую, где говорящие щуки и учёный кот, а в настоящую сказку будущего. Институт изучал много чего такого, о чём даже не могли подозревать советские граждане, а он сам выбрал для себя кафедру адаптивных способов разработки акустических сигналов. Кое-что, разумеется, внедряли и безусловно, большая часть разработок шла на оборонку. Куда же без этого? Скажем, гидролокаторы? Никто же не думает, что они сами по себе появляются на подводных лодках? Акустика, это же не только устройство для воспроизведения звука, продающееся в каждом магазине бытовой техники. Это, в принципе, важная и полезная наука, способная повлиять не только на органы слуха - она способна повлиять на всё! И вот он, Гриша, в инвалидной коляске, как раз такой пример воздействия акустики на человека.

Саня, который не понял и половины из Гришиного рассказа, успел несколько раз зевнуть и даже поковырять в носу. Ну подумаешь, звук. Ну и что? Можно же не слушать. Если в плане музыки, то - да, любопытно. Сабвуферы всякие. Тёплый ламповый звук, как любят некоторые музыкальные извращенцы. При чём тут какая-то невидимость? Мы же видим глазами, а не ушами.

Гриша с упоением рассказывал про какие-то локаторы, про аддитивные синтезаторы, про электромагнитные и конденсаторные микрофоны, а он этого не понимал, да, если честно, и не хотелось. Чё там про скорость передачи слухового сигнала от наружного уха к центру мозга? Сколько миллисекунд? При чём тут электрический импульс? Лучше бы рассказал про Лепрозорий. Тут все такие страшилы, как ты?

— Да, пожалуйста, — отвечал Гриша и поведал, что институт появился в Шепелеве далеко не случайно. Для этого имелись веские причины и главная из них - расположение города. Под землёй находится целая сеть карстовых пещер и тоннелей, поэтому после войны с немцами все думали, что будет их очень интересно изучать, но оказалось, наоборот. Учёные даже добавляли к этой сети тоннелей свои собственные, созданные искусственно, благодаря чему подземные тоннели превратились в природный музыкальный инструмент. По-нашему: ОргАн!

— И что в этом плохого? — спросил Саня.

Гриша отвечал, что проблематика акустического воздействия этих тоннелей на человека, изучалась ещё задолго до войны; институт просто вывел всё это на новый уровень. Раскрыл, как говорится, потенциал, но никому было невдомёк, что главные крысы, над которыми проводили эксперимент - это жители города. Лепра, которой, якобы, заражались сотрудники, это вовсе не лепра, а побочный результат воздействия некоего акустического явления известного среди учёных, как эффект Доплера, а среди секты наушников, склонных к мистификациям, бытует иное, более религиозное название.

— При чём тут невидимость? — нетерпеливо спрашивал Саня.

— Воздушные массы, перемещаясь по трубам и тоннелям, испускают звуки разной частоты. Большую часть, мы не слышим и не воспринимаем, как звук, поскольку, это не укладывается в наше понимание. Точно так же, как скажем, мы не видим в ультрафиолетовом спектре. Но, тем не менее, наш мозг, эти сигналы получает и по-своему обрабатывает. Не всегда правильно, а очень часто и вовсе неправильно, и вот эти особенности, как и многое другое, легли в основу устройства при включении которого испытуемые наблюдали иллюзию...хм... привычной реальности, — объяснил инвалид.

— Чего-чего?

— М-да, попробую более простыми словами. Представь - стоит в поле танк. Представил? Наблюдатель видит танк, слышит шум двигателя, чувствует запах выхлопных газов и тут мы включаем агрегат. Хоба! И теперь наблюдатель видит стадо коров, вместо танка. Более того, он не только их видит, он их слышит и даже может пощупать. Да-да, не улыбайся так. Наблюдатель будет ходить вокруг танка в полной уверенности, что это коровы. И это ещё не всё: само знание и память о том, что он видел танк, может быть начисто заблокировано.

— Забавно. А если корова откроет пасть и пальнёт в него? Скажем, 120 миллиметровым снарядом? — ухмыльнулся недоверчиво Саня.

— Тогда наблюдатель поверит в корову стреляющую снарядами, в мистику, в чудеса, но про настоящий танк всё равно не подумает, — совершенно серьёзным голосом отвечал Гриша.

Они вернулись к картине где были изображены сказочные животные, встали возле неё и вот уже минут минут двадцать, как инвалид трепался про приёмную комиссию и про то как институт закрыли в конце 80-х.

— Звучит, как брехня, — честно признался мнимый Курамонов.

— Ответ типичного наблюдателя, но вот тебе мой совет: ничему не верь в городе, а в особенности собственным глазам, — посоветовал Гриша. — Да, и не подходи близко ни к чему, что высокое и похоже на вышку. Иначе...

— Иначе? — переспросил Саня и тут он услышал странный низкий звук. Словно бы где-то над ними летел самолёт. Звук был становился всё громче. Саня посмотрел на небо. Ничего. Только серенькая пелена облаков.

Инвалид нервно заёрзал в своём кресле:

— Ты слышишь?!!

— Да! — Сане пришлось буквально прокричать потому что звук уже перекрывал его собственный голос.

— Падай на землю! Падай, и на...Коли себя в руку если станет совсем херово! В голову только не коли!

Гриша протянул Сане острозаточенный гвоздь, а когда тот его взял, то коляска резко рванула в ближайшие кусты и там исчезла. Парень очумело посмотрел на острый кончик и даже пощупал его подушечкой указательного пальца и тут перед глазами поплыли красные круги. Звук накатывал волнами. Бил в спину, колотил в грудь, но более всего доставалось конечно ушам. Его бросало из стороны в сторону, крутило словно в водовороте, он тонул, ему не хватало воздуха. И тут новый удар, да такой сильный, что его буквально сбило с ног, а синее небо мелькнуло на секундочку в глазах, а затем покраснело словно от крови. Саня закричал от нестерпимой боли. Он словно на яву увидел чей-то дом, огород и часть улицы. Он увидел, как какой-то мужик засовывает свои пальцы в проём двери, а затем специально резко захлопывает дверь, до хруста в костях. На его лице радость. Губы шепчут — "Славься Урри... Славься...Уррри"

Видение перенесло Саню во внутрь дома где усталая женщина средних лет зашивает себе рот грубой сапожной нитью. Она надавливает на кожу и длинная чёрная игла выползает из щеки таща за собой жёсткую нить похожую на высохшего червяка. Стол пред ней, весь в крови, так же как и её платье, а под ногами валяется кухонный нож, потому что ещё недавно, она, сама себе разрезала уголки рта, чтобы улыбка была шире.

— Урри, — бормочет она. — Люблю тебя, жить без тебя не могу...Покажи мне ещё..."

— Мамочка - хватит! Мамочка - перестать себя уродовать!

Саня увидел детей пытающихся остановить женщину. Мальчик и девочка. Девочка постарше. Ей лет 10-11, а мальчику - не больше шести. Женщина отмахивается от них.

— Ненавижу вас! Ублюдки! Сукины дети! Вы хоть знаете, через что я прошла, когда вас рожала? Да лучше бы вы там и сгинули, в моей утробе! Убирайтесь! Проваливайте! А то натравлю на вас - гончих!

— Мамочка. Ты убиваешь себя!

— Пошли прочь - ублюдки! Урри - наше счастье! Наша радость! Наш бог!

— Мама - он дьявол! — кричит девочка.

Саня увидел, как женщина обернулась, вцепилась руками в шею девочки и повалив на пол начала душить.

— Мелкая подстилка! Ты - обуза! Почему ты не родилась мальчиком, как твой брат? Его ждёт вознесение, а ты сгниёшь!!! Тебя сожрут черви! Ты - грязное животное! Еретичка! Как ты смеешь так говорить о Великом Урри?

Девочка не отвечает, она слабее и только хрипит в ответ. Мальчик суетливо бегает вокруг пока не замечает брошенный нож и вот уже мать изогнулась от боли, потому что лезвие ножа угодило ей под лопатку.

— Славься Великий Урри! — поднимая руки будто в молитве вскрикивает она и валится на бок. Девочка, потирая шею, отползает в сторону испуганно наблюдая, как её мать бьётся в судорогах.

— Я убил маму? — глупым голосом спрашивает мальчик.

— Не знаю. Неси аптечку. Она в тумбочке, под телевизором, — отвечает девочка.

Мальчик бежит в соседнюю комнату где на диване перед телевизором сидят старик и старуха. Они не шевелятся. Просто смотрят телевизор и всё. На чёрно-белом экране снежная рябь и полосы, а из динамика раздаётся вой с переливами. Уууууу. Уиииии. Иууууу.

Мальчик осторожно перешагивает толстый пучок проводов протянувшийся от дивана к телевизору. На секунду он заслоняет собой экран и тогда старики недовольно вздрагивают и оживают.

— Стабильность. Ударный труд. Качество. Благосостояние. Будущее. Товары по ГОСТУ. Пятилетку - в три года. Даёшь, — бормочут они и мальчик испуганно отступает в сторону, потом садится на корточки и начинает искать в тумбочке аптечку. Это небольшой матерчатый саквояж. Он подхватывает его и пригнувшись выбирается из комнаты стараясь не закрывать старикам обзор. Напоследок он оборачивается, чтобы посмотреть на змеевик, в котором так интересно булькает зелёная жидкость. Затылки стариков соединены стеклянными трубками и объединены со змеевиком, а вот куда эта жидкость перетекает дальше? Ему всегда было любопытно выяснить. Его почти никогда не пускали в комнату к бабушке и дедушке.

— Долго тебя ждать? — нетерпеливым голосом кричит сестра и он с сожалением уходит. Отдаёт ей саквояж и почтительно стоит в стороне наблюдая как девочка пытается оказать матери первую помощь. Ему кажется, что всё это длится слишком долго. Ему скучно. Хочется поиграть, а сестра вместо того чтобы играть с ним мажет спину мамы вонючей жидкостью. Мама почти не шевелится, только стонет.

— Мама умрёт? — спрашивает он сестру.

— Если умрёт - это плохо. Нам придётся бежать из города, — отвечает девочка.

— Прямо сегодня?

— Да.

— А как же папа?

— Я разберусь с ним, — посмотрев куда-то в сторону выхода отвечает девочка и поднимает нож.

Саню тошнило чем-то вонючим и чёрным. Ломало, рвало на части и вдруг разом всё стихло, словно бы пропали все звуки, и шорохи, и когда он покачиваясь, поднялся на ноги то увидел перед собой всю ту же стену с нарисованным на ней садом, и диковинными зверьми. Отплёвываясь, вытирая рукавом пиджака рот он ошалело огляделся по сторонам мысленно признавая, что он по-прежнему в теле Курамонова, а вовсе не в бункере с командой Мессира, и что этот кошмар и не думает заканчиваться. Так, а где Гриша?

Инвалида он обнаружил по стонам и ругательствам раздававшихся из кустов. Во время побега, он выпал из коляски и по его словам не смог добежать до укрытия. А ты сам почувствовал на себе, что бывает, когда накрывает. Вот он, собственной персоной, пресловутый "эффект Доплера". Послушал? Как она, музычка? Что видел? Узрел воочию царствие небесное?

Саня помог ему взобраться обратно на коляску, попутно перепачкавшись жирными выделениями инвалида. Из Гриши текло отовсюду, словно бы он был губкой вымоченной в машинном масле.

— Это гной, — как бы извиняясь говорил инвалид. — А после волны, я буду вынужден неделю сидеть в подвале. Там спокойнее.

— Так это была волна? Колебания звука? — предположил Саня поскольку сам в этом нисколечко не разбирался.

— И да, и нет, — скрипя чем-то похожим на зубы отвечал Гриша. — Это то, что ты слышишь, в тот момент, когда волна идёт в твою сторону. Меняется частота звука и вот ты уже почуял на себе этот эффект. Трубы под городом постоянно испускают какие-то звуки, но большая часть из них проходит для нас незаметно. Тут если что-то и влияет, то оно всегда влияло и ничего с этим не поделаешь, но когда волна идёт на тебя, вот это уже настоящее чудо. Мы, десятилетиями исследовали воздействие этого эффекта на живые организмы, но получилось, что это он нас исследовал. Мы...физики...

Тут он прервался и полазив по сумкам извлёк на свет божий стеклянный пузырёк с зелёной жидкостью. Саня недобро прищурился. Где-то он уже такое видел. В видении? Нет, раньше. В детском центре. Кажется, Чёрный заяц называл эту дрянь... Жижей. А может и не жижей, но это точно не тархун.

Инвалид затолкал пузырёк под тряпки намотанные на голову и блаженно забулькал.

— Лекарство? — уточнил Саня.

— Живительный бульон, — опустошив пузырёк доверительным тоном поведал Гриша. — Раньше, под городом было небольшое озерцо, природного происхождения. Большую часть уничтожили, но кое-чего и сейчас можно найти. А самое главное - помогает.

— От чего помогает?

— Зелёнка-то? От шизофрении, знамо дело, в первую очередь. Ну, а ещё, восстанавливает жизненные силы.

Он с сожалением посмотрел на пустой пузырёк и добавил:

— Мои братья и сёстры повелись на эту дрянь. Бросили науку и ушли к мистикам-наушникам.

— А там, наверное, она каждый день? — язвительно спросил Саня.

— Раз в неделю дают, по порции. Ну или, если своего кого сдашь, тоже премия. Гончие - когда работают, они совесть выключают. Вчера они были тебе друзьями, а сегодня, с радостью променяют тебя на пузырь зелёнки. Они бы и меня сдали, да я отсюда не выхожу, — с горечью в голосе признался Гриша.

— Неужели отсюда совершенно нет выхода? — удивился Саня.

— Неа. Город окружен вышками. Подойдёшь близко и твои мозги вытекут из носа вместе с соплями. Если только, через институт... Там, через подвал, потом через лифт, а потом через высохшую подземную реку. Через него часто сбегают, — задумчиво отвечал инвалид.

— А поездом? — Саня кивнул в сторону железнодорожной станции.

— Не советую. Ты же когда мимо шёл, ты же не видел - что там на самом деле, — отвечал Гриша и неожиданно оживился. — Кстати, дядя. Я товарищ благодарный - благодарить умею: держи от меня в подарок волшебные часы.

И он действительно протянул Сане наручные часы с кожаным ремешком. Парень осмотрел устройство. Циферблат электронный, но при этом присутствовала заводная головка. А как он работает.

— Если хочешь выключить, надо нажать на шпенёк, — показал Гриша. — Носишь на руке и подкручиваешь завод, то вправо, то влево. Вправо - и он убирает маскировку, так ты сможешь увидеть истину, а повернёшь влево - всё вернётся как было, ну может, с маленькими изменениями. Он испускает свой собственный сигнал подавляя внешнее поле от излучателей, однако от Урри, он тебя не спасёт.

— В смысле? — не понял Саня.

— Мистики-наушники называют эффект Доплера - "Великим Урри". Ну или богом. Он, для них, вроде как бог. Для нас он - эффект, а для них, нечто непостижимое и то что вызывает счастливые видения. Ты же видел будущее, грёзы там всякие, космические корабли бороздящие большой театр, — объяснил Гриша.

— Чё? Ничего такого я не видел! — обиженно возразил Саня. — Я видел как мальчик свою мать зарезал, а мать эта пыталась свою дочь задушить, а перед этим она себе рот разрезала до ушей, потом правда опомнилась и зашивать начала, но...

Тут он понял, что инвалид очень пристально на него смотрит и спохватившись замялся.

— Короче, не видел я никаких приятных видений. Только - срань одну.

— Любопытно, — пробормотал инвалид отворачиваясь. — Ладно, будем считать - это не моё дело. Что видел то увидел. Возможно, это потому что ты не местный. Ты, дядя, главное, еду местную не ешь, а то козлёночком станешь.

— А что это за зелёная стрелочка, на экране? — поинтересовался Саня стремясь побыстрее сменить тему разговора.

— Ты сам - стрелочка! Ещё стрелочкой осциллографа обзови. Это график электрического сигнала. Две большие волны - далеко Урри. Четыре - он приближается. А когда будет удаляться, то тебе будет без разницы - ты тогда будешь блевать или сраться. А может и всё вместе сразу, это уж всё зависит от случая, — судя по голосу Гриша явно обиделся и Сане пришлось поблагодарить его за подарок, чтобы хоть как-то разрядить обстановку. Он не собирался ссориться с этим странным чудилой, да и вообще ни с кем не собирался вступать в конфликт. После пережитой волны и последующего за ней видения, он стал намного осторожнее в словах и поступках. Дают - бери. И не спрашивай - "нахрена?" Может тут действительно, не всё так просто, как кажется с первого взгляда.

Традиционная поддержка авторов с оригинальным материалом

@MamaLada - скоровские истории. У неё телеграмм. Заходите в телеграмм.

@sairuscool - Писатель фентези. И учредитель литературного конкурса.

@MorGott - Не проходите мимо, такого вы больше нигде не прочитаете.

@AnchelChe - И тысячи слов не хватит чтобы описать тяжёлый труд больничного клоуна

@Mefodii - почасовые новости и не только.

@bobr22 - морские рассказы

@kotofeichkotofej - переводы комиксов без отсебятины и с сохранением авторского стиля

@PyirnPG - оружейная лига

@ZaTaS - Герой - сатирик. Рисует оригинальные комиксы.

@Balu829 - Все на борьбу с оголтелым Феминизмом!

• @IrinaKosh - котики.

Саня выбрался из дыры, аккурат напротив входа в Лепрозорий. Нет, сначала, конечно, он попал в заросли крапивы и запутался в каком-то липком вьюнке, но когда закончил ругаться и пинать жгучие поросли, тут уж сообразил. Здание было старинным, ржавого жёлтого цвета и выглядело вполне целым - не то что убитая напрочь железнодорожная станция. Он увидел аккуратные дорожки, мощёные бетонной плиткой, и гипсовые скульптуры, охранявшие высокую лестницу. Скульптур было две: мужчина и женщина. Мужчина сидел, подперев кулаком подбородок, и о чём-то сосредоточенно размышлял, а женщина стояла напротив и держала в правой руке весло. Саня ощутил в этом некий символизм. Всё, как в жизни. Трахнула баба мужика по голове веслом и вот он сидит, задумался, шишку чешет. Вытащив из кустов сумку и чемодан, он бросил их на дорожке, а сам из любопытства поднялся по лестнице, где натолкнулся на заваренную железную дверь.

"Закрыто", — жирными буквами уведомляла табличка, висевшая на двери.

Саня прочитал вывеску... Государственное казённое учреждение здравоохранения... бла-бла-бла...

Огляделся.

На всех окнах решётки: каждый прут толщиной в палец. Он подошёл к ближайшему окну и посмотрел внутрь. Стекло было мутным и грязным от скопившейся пыли. Ничего не видно, словно бы тут уже лет десять никого не было. Он оглянулся и обвёл взглядом заросший парк. Деревья одичали, некоторые из них поломаны, но при этом дорожки в парке выглядят так, словно бы за ними кто-то ухаживает. Может дворник?

После картин он почему-то надеялся, что этот Лепрозорий тоже сможет его удивить, но кроме разочарования продавец ничего не обнаружил. Стылое, заброшенное место. Жёлтые стены, решётки, муть да крыша, крытая ржавым железом. Словно пришёл на кладбище в неурочный час. Он почувствовал себя лишним и, чтобы не отвлекаться от цели, вернулся к дорожке, снова взял в руки пожитки Курамонова и пошёл туда, куда посоветовал ему Лёха.

Обогнув здание Лепрозория, он натолкнулся на стаю ворон, доедавших дохлую кошку, и от скуки спугнул наглых пернатых падальщиков. Вороны с карканьем разлетелись, но далеко не улетели. Покружили в небе и, вернувшись, расселись на ветвях ближайших деревьев.

"Ждут, пока я уйду, — подумал Саня, проходя мимо останков кошки. — Покойся с миром - Барсик. Вчера ты их ел, а сегодня - они тебя. Вонища от тебя, конечно...".

Останки выглядели так, как будто бы кошка сдохла ещё в прошлом году. Причём, её где-то хранили, помогали гнить, а затем положили прямо на дорожку в качестве приманки.

"Я чё, на дебила похож? Некоторые гибриды так и делают. Особенно, когда приманивают на запах тухлятины свежую дичь. Дорожка чистая, а падаль положили специально. Ну, на хер! Надо отсюда сваливать. Не хватало мне ещё поздороваться за руку с каким-нибудь вурдалаком", — с тревогой подумал он и тут услышал странные щелчки. Очень странные, с металлическим звоном. Саня прыгнул в сторону, поскользнулся на траве и неловко упал на спину.

На лицо посыпались вороньи перья. Саня, отплёвываясь, стряхнул их с себя рукой и поднялся на четвереньки. Никого. Он ошалело огляделся. Никого нет и вороны пропали. Причём тихо, без криков. Да так же не бывает! Одну тронь и вся стая взвоет, хлеще цыганок на базаре. Он в недоумении поднял и покрутил в руках воронье перо и снова огляделся. А где трупы? Если ворону сбили, скажем пневматикой, то где-то рядом должна валяться её тушка. Ворон было сколько? Семь. Щелчков было?... Тоже несколько. Но в меня не стреляли, значит, целью были исключительно вороны. Что же это за охотник такой? Приманка, дичь, ни одна ворона не каркнула. Эта ситуация напрягает всё больше.

Саня осторожно поднялся на ноги, искренне жалея, что находится не в своём теле. Эх, сейчас бы своё родное и он враз бы определил, где сидит этот охотник на ворон. Какая глупая ситуация, от Курамонова никакой пользы. Ему досталось больное, усталое тело, которое вдобавок ещё и курит. А если придётся бежать? Ой, как бы Курамонов не захлебнулся собственными соплями.

"Нужно уходить", — подумал он, но, сделав несколько шагов, наткнулся на инвалида - колясочника, появившегося буквально из ниоткуда. Саня машинально отпрянул и вновь поскользнулся, нечаянно наступив на несчастную дохлую кошку. В этот раз он приземлился на собственный Курамоновский зад и это оказалось больно. Так больно, что он аж выругался.

— Испортил мне всю наживку, — прокомментировал ситуацию инвалид.

Саня с подозрением прищурился. Коляска была странной, да и тот кто в ней сидел, тоже выглядел странно. У инвалида отсутствовали конечности. Не было кистей: вместо них, на обрубках, были прикреплены самодельные протезы заканчивающиеся крюками. А ноги... Саня опустил взгляд и заметил, что ноги инвалида, ниже колен соединялись с капельницами и шлангами в которых в пузырилась мутная жидкость. Эти шланги уходили за подножку коляски и исчезали в железном ящике за спинкой кресла на котором располагалось тело.

Туловище инвалида пряталось в фуфайке без рукавов, отчего он чем-то напоминал большую черепаху, Фуфайка была чёрной и блестящей от жира. Похоже, что её никогда не снимали.

Да и как он её снимет? У него же руки - того? - зачем-то подумал Саня.

Голова инвалида была замотана тряпками и старой пуховой шалью - только глаза и торчали наружу. Сане, даже показалось, что один глаз у инвалида искусственный. Он же не моргает одним глазом? Как уставился, так и глядит

— Зачем так пугать? — огрызнулся он. — А если бы я тебя сшиб?

— Нечего здесь шляться без спроса. Это частная территория, — неожиданно басом ответил ему инвалид.

Саня насторожился, ведь изначально незнакомец говорил совершенно другим голосом. Он чё, пародист?

— Твой голос, на мамин, совсем не похож... — пробормотал он и снова поднялся на ноги, не забыв при этом почесать ушибленный зад. — Таким бы голосом да Высоцкого, под гитару...

— Ща.

Инвалид запустил крюк себе в голову и что-то подкрутил там, под тряпками.

— Так лучше?

В этот раз голос стал тонким и писклявым. Саня обратил внимание, что с острия крюка измазано жёлтой субстанцией похожей на гной или на солидол, но решил не обострять и не спрашивать инвалида об этом.

— Лучше, — ответил он.

— За кошку мне торчишь. Есть у тебя чё, дядя? — пропищал инвалид.

— Сто рублей: хватит? — усмехнулся продавец покосившись на то, что осталось от несчастного барсика. Это что же, местный гопник такой. Один раз ногой ударить и улетит инвалид в ближайшие кусты. Но что-то ему подсказывало, что лучше проявить вежливость. Коляска выглядела пугающе. Тот кто её сотворил, явно сидел на тяжёлых наркотиках. Отовсюду выпирали какие-то металлические части, в ящик за спиной инвалида были воткнуты два шеста на которых болтались маленькие птичьи клетки, а за правым подлокотником, снаружи, в специальном ложе торчали запасные протезы.

— Быстросъёмный механизм, — проследив за его взглядом, пояснил инвалид и, не дожидаясь ответа, ткнул крюком в сторону брошенного чемодана.

— Пистолет отдай. Плата: за порчу наживки и за проход по частной территории.

Саня покосился на чемодан, а потом недобро посмотрел на инвалида. Да кто же ты такой - гнида?

— Лучше сам отдай, — посоветовал инвалид. — Всё равно в городе тебе он не пригодится. Гончих - не берут пули, но я могу сделать так, чтобы они к тебе не принюхивались.

— У тебя рентгеновское зрение? — мрачно спросил Саня.

— Да, — подтвердил инвалид. — А ещё у меня есть детектор массы металла и многое другое, чему нет названия и, соответственно, в свободной продаже. Так что не выёбывайся, дядя, и положи мне на колени свою цацку вместе с патронами. Гранату можешь себе оставить. Пригодится, как говорится...хе-хе-хе.

Смех у него был колючий, с нотками металла, словно бы в лицо брызнули железной крошкой. Саня почесал затылок и решил не играть в супергероя. Если бы этот страшила хотел убить, то наверняка бы уже убил. Он безропотно выполнил требование инвалида, после чего почтительно отошёл в сторону.

— Спасибо.

Инвалид подцепил пистолет за спусковую скобу и убрал в сумку, висевшую на левом подлокотнике.

— Чё, теперь ко мне больше нет претензий? Я пойду? — спросил Саня.

— Конечно, иди. Иди, а я тебя провожу, — согласился инвалид и представился:

— Меня Гриша звать. Я тут - последний из могикан.

— Курамонов. Курамонов Степан Андреевич.

— Очень приятно. И по какой хер вы приехали в Шепелев, Степан Андреевич?

— Сына ищу...но в данный момент, собираюсь сесть на любой автобус, который ведёт из вашего города, куда подальше.

— Мудрое решение, дядя. Наш город давно превратился в чёрную дыру. Тут всё пропадает. Деньги, машины, люди, недавно целый министр приезжал, так...назад, говорят, их двое уехало, а настоящий, так и пропал с концами.

Инвалид Гриша не захотел ехать сзади, а пристроился рядом, позволив Сане вдоволь налюбоваться своей загадочной инвалидной коляской. Она двигалась совершенно бесшумно.

— Электропривод? — любопытный парень кивнул на коляску.

— Нет. Двигатель Григория Новосибирского. Слышал?

— Григория? Твой, что-ли? — Саня недоверчиво выгнул бровь.

— Да, — кивнул головой инвалид. — После того, как у меня отвалились стопы, я пересел на эту хреновину. Потом, когда отказали почки и сердце, я сделал модернизацию и отныне, отходы моей жизнедеятельности питают двигатель, а он, в свою очередь, запускает насос, перекачивающий остатки крови по моему... Ну, не знаю. Телом, это уже не назвать. Соглашусь на обрубок. Обрубок Гриша - к вашим услугам.

— Понятно: на говне значит работает, — кивнул Саня.

— Не на говне, а безотходное производство, — поправил его инвалид. — Скоро это будет в моде. Экология, чистый воздух, пукающие коровки, вырабатывающие метан, ветряки, солнечные панели. Одним словом: чистая энергия. А от нефти и ядерной энергии откажутся, как от вредных пережитков прошлого. Про Чернобыль слышал?

— Ну.

— Во. А в Шепелеве в сто раз опасней.

Сане показалось, что последние слова загадочный Гриша произнёс с юмором. Только это был особенный юмор. С чернотой.

— Радиация? — настороженно спросил он.

— Нет. Но если надо, можем достать. Шепелев - уникальная кузница кадров. Здесь, сразу становится ясно: кто умный, а кто идиот. Понимаешь, дядя? Поживёшь немножечко в Шепелеве и либо станешь умным - как я; либо - наушником. Такой у нас особенный путь, у оглашённых. Боженька - метит каждую скотину. Меня вот пометил, на куски разваливаюсь. Но зато - я умный.

— А наушники?

— А наушники, дядя, выбрали другой путь. Им кажется, что они слышат глас Божий, а мне кажется, что им это только кажется.

— Один человек... — Саня оглянулся на всякий случай. — Сказал мне, что у них мой сын.

— Вполне вероятно. Они любят вербовать иногородних, — согласился Гриша — Но с этим, я, прости, помочь тебе не могу. Я не покидаю территорию Лепрозория.

— То есть, есть вероятность, что он станет сектантом? — предположил Саня, очень рассчитывая унять свою совесть. Он же собирался бросить дело Курамонова и решить свои собственные проблемы, вот и спросил просто, на всякий случай. Ну, что собственно может случиться плохого с совершеннолетним сыном? Песни будут петь хором? Квартиру отберут? Что?

— Ну, кем-то он точно станет. Или чем-то, — неопределённо подтвердил Гриша. Саня было попытался выяснить подробности, но тут коляска остановилась и он увидел, что они почти вплотную подошли к очередной бетонной стене. Там была изображена та самая картина, про которую говорил железнодорожник - живописный сад, а в саду Лев, Бык и Орёл, больше похожий на огненного феникса.

— Подновить надо, — задумчиво произнёс Гриша. — Всё время забываю, а всё сраная погода. Не даёт краске высохнуть.

— Так это ты, тот художник? — догадался Саня и добавил чуть погодя:

— Мне понравились твои картины.

— Угу. Выбирай: в какую сторону ты пойдёшь отсюда, — тихо ответил ему инвалид. — Автостанция - налево. Город - направо.

Саня догадался, что больше тот не собирается с ним разговаривать и молча пошёл налево, стараясь держаться стены. Время от времени, он оглядывался, но никто за ним следом не шёл и не ехал. Он был один. А через некоторое время он услышал в отдалении шум автомобильных моторов, чей-то смех и женский визгливый голос по громкоговорителю.

"Граждане пассажиры, автобус Шепелев - Петрозаводск отправляется от 2-го пути. Пройдите на посадку. Внимание! Объявляется посадка..."

Саня обрадовался. После всего этого затишья и запустения, близость цивилизации показалась ему настоящим спасением. Да в жопу этот странный город и всех его обитателей. Ну, кому спрашивается, интересно, кто там и как деградирует? Может все там ёбнулись давно, а может ещё чего? Никто не просил его подписываться на такой шмурдяк. Почему он должен решать чужие проблемы? Проблемы Курамонова останутся в прошлом, как им и положено, а он решит свои собственные. Папу, маму спасёт. Чем они собственно хуже его несчастного сыночка. И потом, вот откуда он знает, что его сын несчастен? Девочка, любовь - все дела. Танцуй, пока молодой, а когда старый, останется только завидовать. Сознайся Курамонов: ты позавидовал собственному сыну? Жаба задушила. Чё ты, как курица-наседка? Отпусти и забудь. Надо будет - сам прибежит и попросит денег. Родители же, только для этого и нужны повзрослевшим детям: занять, с внуками поводиться, поесть домашней стряпни. Успокойся Степан Андреевич! Успокойся ты, падла старая, и немножко поживи для себя!

— Ах-ты, падла! — выкрикнул он не сдержавшись, когда тело Курамонова резко затормозило у пролома в стене, ведущего на автостанцию, и заартачилось. Как он не старался, но оно не двигалось. Обратно - пожалуйста, а возле пролома замирало и всё. Саня пришёл в бешенство. Он же был до этого уверен, что тело принадлежит только ему, а тут, подишь ты: бунт! Мимо идёт, а куда надо - не хочет.

— Я в другом месте перепрыгну! — пригрозил он вслух сам себе. — Слышь - зараза? Ты чё, упёрся-то? Я не виноват, что оказался внутри тебя. Отдай управление, я себе лоб расшибу! Тебе же хуже будет!

Но происходило нечто невероятное. Тело слушалось везде, но только не рядом с выходом на автостанцию. Саня почувствовал себя мухой, которая бессмысленно и упрямо бьётся о невидимое стекло и с горестным стоном опустился на траву.

— Я же говорил: Шепелев - всех меняет, — сообщил ему голос инвалида Гриши.

Саня устало поднял голову. Снова он появился словно из под земли. Да впрочем: какая разница.

Инвалидная коляска проехала мимо и остановилась напротив пролома в стене.

— Это всё обман. В Шепелеве ничему нельзя верить. Ты думаешь, там, за стеной, автостанция? Ничего подобного. Это ловушка рассчитанная на дурачков. Работники с железнодорожной станции посылают всех сюда с одной целью - убить. Чужим нет места в городе. Понимаешь, дядя?

— И что же там? Я слышу голоса. Я слышу как объявляют очередную посадку и кто-то кашляет поперхнувшись табачным дымом, — сам себя вслух спросил Саня. — Почему я не могу в это поверить?

— Потому что ты - умный, — объяснил ему инвалид, а затем посмотрел на Саню и хмыкнул. — А! Недостаточно умный. Это легко исправить. Смотри: что покажу!

Саня увидел как инвалид ловко поменял один из своих протезов с крюком на другой с пальцами, а после этого вытащил из-за спины шест и ткнул им целясь в середину щели. В проломе что-то отчётливо щёлкнуло, словно бы там был медвежий капкан, а инвалид убрал руку и показал деревянный обрубок.

— Гильотина, — сообщил он. — Ты заходишь внутрь и оттуда вываливаются, две твоих половинки.

— Но, зачем? И кто там поставил ловушку? — возмутился Саня.

— Так Шепелевцы и поставили. Отсюда нельзя уехать, пойми уже наконец. Нет там автостанции. Это обманка. Ты слышишь голоса, с тобой даже могут поговорить, но никто сюда не придёт, а стоит тебе только сунуть туда свою голову, то - чик! И всё.

— Блять! Я снова не понимаю. Объясни по-нормальному!

— Хорошо, — согласился Гриша. — Объясню по дороге. Ты же, как я понимаю, приехал в поисках своего сына? Значит тебе в город, к наушникам. Так что поднимайся на ноги и пойдём. А пока мы идём, я расскажу тебе про теорию маскировочного поля.

Саня в который раз уже за день поднялся на ноги. Выбора у него не было. Свобода оказалась очередной ложью. Значит, он лишь голос внутри чужого, старого тела. Ну, значит, так тому и быть.

Традиционная поддержка авторов с оригинальным материалом

@MamaLada - скоровские истории. У неё телеграмм. Заходите в телеграмм.

@sairuscool - Писатель фентези. И учредитель литературного конкурса.

@MorGott - Не проходите мимо, такого вы больше нигде не прочитаете.

@AnchelChe - И тысячи слов не хватит чтобы описать тяжёлый труд больничного клоуна

@Mefodii - почасовые новости и не только.

@bobr22 - морские рассказы

@kotofeichkotofej - переводы комиксов без отсебятины и с сохранением авторского стиля

@PyirnPG - оружейная лига

@ZaTaS - Герой - сатирик. Рисует оригинальные комиксы.

@Balu829 - Все на борьбу с оголтелым Феминизмом!

• @IrinaKosh - котики.

Железнодорожный вокзал выглядел пустынно и неуютно. Саня поглядел на длинное, одноэтажное здание из красного кирпича и поначалу решил, что это какая-то заброшка. Странный старинный дом, заросший кустами и дикой растительностью, где только по буквам над входом и можно было определить, что он имеет отношение к железной дороге. ШЕПЕЛЕВ. Большими, позеленевшими от времени буквами. Большая часть окон была заколочена фанерой и какими-то выгоревшими на солнце деревянными ящиками, отчего ещё больше думалось о ремонте и о том, что вокзал закрыт навсегда. Однако, это оказалось не так. Саня, оглядевшись по сторонам, решил посидеть на скамейке, которую обнаружил неподалёку от входа, но стоило ему на неё сесть, как двери заскрипели и он увидел неопрятного, бородатого мужчину, одетого в синюю робу и оранжевый жилет. Знакомый такой жилет, из тех, что обычно носят железнодорожники. В руках у незнакомца была самодельная метла, коей он начал сосредоточенно подметать асфальт прямо перед его носом. Он что, другого места не нашёл? Он это специально, да? Продавец проклятий с досады чуть было не выругался, а незнакомец знаками начал показывать, что ему требуется сигарета.

Саня попытался от него отделаться и так же знаками показал, что он с детства некурящий, и вообще он - спортсмен, но тут тело Курамонова ожило, и руки сами потянулись к сумкам. Он едва не взвыл от обиды, обнаружив, что Курамонов очень даже курит, а ещё не против поделиться если попросят. Странный железнодорожник тут же бросил метлу и присел рядом. Он выпросил себе сразу три сигареты и, пока Саня боролся сам с собой, пытаясь помешать Курамонову закурить, бородатый угодливо подставил ему руки в горсти, где внутри, между пальцами, была зажата зажжённая спичка. Минздрав, в лице продавца проклятий, проиграл Курамонову и тот ловко, без помощи рук прикурил от предложенного ему огонька.

"Сука! — ругалась честная, некурящая душа Сани внутри Курамонова. — Вот же, сука! Что происходит вообще? Почему он начал проявлять инициативу?"

— В гости? — хриплым прокуренным голосом спросил железнодорожник, делая сладкую затяжку.

Саня отрицательно помотал головой.

— А, понятно. По делу, значит.

— Типа того. Турист.

— Поездом? В Шепелев туристов только на автобусах возят, — не поверил ему мужчина. — Да и не похож ты на туриста. Вид у тебя слишком испуганный.

— Правда? А на кого я похож? — огрызнулся Саня.

— На придурка, — равнодушным голосом ответил ему мужчина и добавил, глядя куда-то вдаль. — На обычного, живого придурка.

— Спасибо, — поблагодарил его Саня и поинтересовался. — Отсюда билет можно будет купить?

— Нет. Станция не работает. Приехать - можно, а уехать - нельзя. В последние годы только на приём и работаем.

— Так, а ты чего здесь?

— А я тут - за всех. За сторожа, за путейца, за дворника, за начальника станции, за кассиршу, за релейщика... За мать родную! — проворчал мужчина и представился. — Лёхой меня зовут.

— Степан Андреевич, — представился Саня.

Дальше он некоторое время сидел и слушал, как бородатый Лёха жалуется на работу и своё горестное житьё-бытьё. Как ему начальство регулярно задерживает зарплату, как тяжело тут одному, да ещё жить по целой неделе. Жрачки нормальной - нет. Всё с собой возит. А сиги...Сигареты то есть, имеют обыкновение заканчиваться и обязательно это происходит в среду. А потом - всё. Терпи до воскресения. Жди, пока тебя не заберёт проходящая лаборатория. И ушёл бы давно, да в округе - нормальной работы нет. Двери, говорят, начали в городе изготавливать, да ну их, на хуй! Вот от души говорю, как есть. Эти наушники - все чиканутые и детей у них почти не осталось. Ну, а правильно: зачем им дети? Блядям-то, этим? Они же все - Фри-фри...Нет, как их? Чай-Фри. Свободные отношения.

Саня слушал его вполуха. Несёт какую-то бытовую хрень, ну и пусть несёт. А как быть ему? Что же делать? Ну, оказался он в чужом теле, допустим. Это объяснимо. Непонятно как, но теоретически объяснимо. Другое тело, другое время, так...Стоп! Август 2001-го года. Значит, его родители ещё живы! Ну, точно!

Саня возликовал и на радостях подарил железнодорожнику Лёхе целую пачку сигарет. Так-так-так...Сейчас главное не сбиться с мысли! Он поедет домой и уговорит родителей не ехать в ту злополучную поездку. Денег... Деньги у него есть. Хватит до дома. А уж дома, угрозами или мольбами, он своего добьётся - вот он его шанс! Шанс всё исправить. Своё детство, свою аномалию и ничего этого не будет. Если история изменится, то он пропадёт из тела Курамонова. И всего делов! Хотя, остаётся Мессир. Можно же найти Мессира и предупредить его про мумий, и всё такое? Да, но тогда его собственное бытиё останется под вопросом. Если подумать... Да, плевать! Какой, к ебеням из него человек? Он и человеком-то себя никогда не чувствовал, а тут у маленького Саши появиться шанс на другую, лучшую жизнь!

— Как отсюда уехать? — спросил он у железнодорожника.

— А тебе куда?

— В ближайший крупный город.

— А-а... На автостанцию тебе надо. Иди направо, вон по той дороге, потом увидишь бетонную стену: мимо мне пройдёшь, она вся изрисованная. Идёшь вдоль стены до ближайшей дыры и ныряешь внутрь. Дыра тоже справа. Там попадёшь в парк. Тропинки там натоптаны - не ошибёшься. И идёшь, значит, по центральной, мимо Лепрозория, пока не упрёшься в другую стену. Поймёшь по рисунку... Там, на стене будет рисунок: лев с красной гривой, бык и орёл жёлтого цвета. От них уже влево. И идёшь себе по тропинке, пока не дойдёшь до другой дыры. И вот тебе уже - прямая дорога на автостанцию. Она - там, близенько совсем, — объяснил бородатый Лёха.

Саня сухо поблагодарил его, взял вещи Курамонова и пошёл туда куда указал новый знакомец. Отстойное место. Железная дорога неожиданно резко отсекалась неким подобием промзоны и пустырями, заросшими мохнатыми кустарниками, а позади станции он увидел настоящее болото с рогозом и комарами. Выглядело это конечно необычайно странно, но, если подумать, ему-то какая разница? Он собирался сесть на любой подходящий автобус и уехать отсюда. Хотя, болото возле станции, там где обычно должны останавливаться автобусы? Странно они тут живут. И дороги там никакой нет, только множество старых, поломанных и гнилых тополей, да кустарник. Ольха, наверное. Что там ещё может расти? Да, наплевать. От болота изрядно попахивало гнильём.

"Как он тут живёт? Наверное принюхался. Вот ведь народ: ко всему приспосабливаются! Ничем такой народ не возьмёшь", — удивлялся про себя он, пока шёл, но когда дошёл до места, где начиналась стена, то к удивлению ещё прибавилось некоторое любопытство. И не стена это была вовсе - соврал железнодорожник, а обычный бетонный забор, какими любят огораживать заводы да фабрики. Только этот забор был весь изрисован какими-то каляками-маляками. Саня прошёл чуть дальше и аж замер от восхищения: ведь это было не уличное граффити, а настоящая профессиональная живопись. И пусть большая часть рисунков была в потёках, но общее ощущение было грандиозным. Это же сколько времени потратил художник, чтобы такое намалевать? Издали посмотришь - мазня. А подойдёшь ближе и увидишь нечто прекрасное.

Первая картина изображала старинный город в чёрно-белых тонах. Саня увидел бедноту, дождь, лужи, покосившиеся деревянные избы, а в середине, крупным планом - белая величественная церковь с тремя куполами. У ворот церкви стоял священник, державший в руках нечто квадратное, похоже икону, а вокруг него толпа страждущих с протянутыми к нему, будто в мольбе, руками. Страждущие были все, как один, изображены чёрной краской и старательно закрашены, а священник, нарисован лёгкими штрихами, видимо для того, чтобы подчеркнуть его святость.

"Наверное художник был очень набожный, — подумал Саня. — Вон, как церковь выделяется на общем фоне. А люди выглядят униженно. Словно бы, все они чернь и грешники. Только почему же такое внимание к священнику? Он, типа, святой? А то, знаю я нескольких попов...Среди них есть такие, которые мясо в пост трескают и думают, что если рот при этом перекрестить, то - Бог простит".

Он сделал несколько шагов вперёд и снова остановился. Ага: тот же самый город и та же самая церковь... Только теперь и церковь, и город были объяты одним большим пожаром. Художник добавил к чёрно-белой картине ещё и красного цвета. Чёрные люди мечутся по городу в поисках спасения, а на площади, перед церковью лежит священник в луже крови. Белые одежды стали красными - такими же как солнце в верхнем правом углу картины.

— Интересно: за что его убили? — сам себя вслух спросил Саня. — Из зависти к его святости или же наоборот? Впрочем: какая разница? Слуг божьих убивают по обеим причинам. Не оправдал доверия народа.

Он пошёл дальше, посмотрел на третью картину, потом на четвёртую и тут до него дошло - на картинах изображена история города!

— Нормально! — воскликнул он. — Вот это я понимаю: экскурсия! На третьей картине у нас, значит, город отстраивается заново, а на четвёртой - полная перепланировка, а в центре появляются каменные дома и конные экипажи. Это что же: краткая история Шепелева в картинках? А?

Ему никто не ответил. Саня прислушался и ему показалось, что где-то вдалеке играет музыка, а потом послышался неразборчивый бубнёж.

"Радио слушают, — подумал он, — но это и хорошо. Значит, приближаемся к цивилизации".

Судя по следующим картинам, церковь так и не отстроили. Вместо неё на площади, появился парк, пруд с фонтаном и пожарная часть с каланчой. Саня поискал глазами и даже прогулялся до предыдущей картины - нет. Нету церкви. Есть какая-то стройка на краю города, но что там строят непонятно, хотя может быть, это как раз и она. Перенесли, стало-быть. Он прошёл вперёд к следующей картине и точно: церковь построили, но судя по происходящему на ней, это ненадолго, потому что весь центр был занят военными. Ехали броневики, в грузовиках сидели солдаты, по улицам скакала кавалерия, а над городом развевались странные флаги - вроде бы российские, а вроде и нет? Саня нахмурился, напрягая память. Кажется, это флаги белой армии. Генералов Михайлова и Аносова, объявивших независимость Сибири. Их потом красная армия разгромила, а сами генералы благополучно уехали в японскую эмиграцию, прихватив с собой железнодорожный состав с золотом. Интересно, а что с этим золотом стало? Японцы до сих пор не сознаются, что золото у них и утверждают, что белых эмигрантов приняли совершенно бесплатно. Да, кто же им поверит. Наверняка их местная якудза обчистила...Ну, типа, благотворительность - в фонд голодающего японского императора.

Саня хмыкнул и пошёл дальше. Всё, как он и предполагал - белую армию выбила красная и на следующей картине над городом вовсю развевались красные флаги. Правда, тут от пожарной части осталась только одна каланча, но зато её украсили флагами, а на центральных улицах, между домами, были растянуты транспаранты.

— Вся власть Советам. Смерть буржуазии. Да здраствует Красный Террор, — прочитал он прищурясь и предположил:

— Наверное, на следующих картинах будут комитеты бедноты, продразвёрстка и НЭП?

Продразвёрстки не оказалось, зато было три картины подряд с городом, полным счастливых людей и демонстрациями.

— А когда они работают вообще? Только и делают, что ходят по улицам и флагами машут. Но, вроде, работают. Машины ездят, трамвай и даже автобус. Нет, точно работают. Над церковью вывеска: " Картофельный склад". Не, ну а чё? Удобно. Бога - нет, но всё равно он продолжает приносить пользу. Ну-ка, что там дальше? — задумчиво комментировал продавец проклятий.

На новой картине, судя по всему, был изображён период Второй мировой войны. Снова чёрные люди, зенитки на крышах, грузовики с солдатами и общее ощущение тревоги.

— Так, а вроде до сюда немцы не добирались? — Саня почесал подбородок Курамонова и проверил следующую картину.

Ого! А тут было намного интереснее. Бомбёжка ночного города. Снова город в огне, работают зенитки, поднимаются в небо аэростаты, но самое любопытное, падают немецкие бомбардировщики. Но падают они не потому, что их сбили, а из-за странных орудий, похожих на спутниковые антенны. Одно из этих орудий расположено на куполе церкви, а другое - на пожарной каланче. Х-м, а что за нужда фашистам бомбить маленький провинциальный город? Куда они летели? Саня поискал взглядом предполагаемую цель и обнаружил небольшой завод на другой стороне города. Туда что ли летели? Очень интересно. Наверное, заводик с подвохом. Эвакуировали его в начале войны в Шепелев, с целью разработки оружия для фронта, а гитлеровцы взяли, да прознали. И похоже, что с бомбёжкой у них ничего не вышло. Отбились Шепелевцы. Молодцы! Одобряю.

Саня пошёл дальше приободрённый. Угу. Новая картина - город отстраивают после войны. Снова плакаты и транспаранты, в небе пролетают самолёты с красными звёздами и всё это на фоне праздничных салютов. Понятно. Ура - Победа! А на площади убрали каланчу и начали строить большое величественное здание. Скорее всего это Дом культуры. Это щас бы, скорее всего в здание суда вложились или в очередное министерство воровства и коррупции, но раньше времена были другие. О народе всё больше думали, как народу досуг разнообразить. Песни всякие, пляски и танцы организовать. В такой дом и знаменитого артиста пригласить не стыдно. Так, а это что?

Он посмотрел в угол картины, где был завод, и обнаружил, что никакого завода там больше нет, но зато появилось новое здание там, где последние несколько картин находилась церковь. Странно. Чё им, вечно эта церковь мешает? Наука против церкви и наука победила? Не могли что ли получше места найти?

Шепелев на картинах оживал всё больше и больше, картины становились подробнее. Здание на месте церкви он окрестил институтом и на последующих картинах понял, что не ошибся в предположениях. Институт рос, прирастал зданиями. На окраинах города появлялись новые заводы. И всего их было построено три, а затем на одной из картин над зданием, похожим на больницу, появилась сопроводительная надпись: "Лепрозорий". Он был окружён садом, обнесён стеной, а один его край выходил прямо к железнодорожной станции.

— Любопытно, это, если подумать, за стеной, он и находится? — вслух предположил он. — Какая-то подозрительная картинка. Выбивается из общего жизнерадостного фона. Во всём городе люди улыбаются, а в саду, возле Лепрозория, они грустные. И что-то их больно там много? Может, со всей страны сюда их свозили?

Он пошёл дальше и увидел, что Шепелев снова изменился. Кажется, тут художник поторопился и изобразил город будущего. Высокие и тонкие дома поднимались ввысь над зелёным морем растительности. Город утопал в парках и развлекательных аттракционах. Жители передвигались в летающих автомобилях и носили исключительно обтягивающую, серебристую одежду, а уж какое там было синее небо. Саня даже голову поднял, чтобы сравнить, и почувствовал, что настоящее небо явно проигрывает нарисованному. Солнце заволокло тучами и, кажется, ожидался небольшой дождь. Слабый ветерок лениво перебирал ветви деревьев, а когда он снова посмотрел на картину, то его взгляд упёрся во всё тот же Лепрозорий. И как это он его сразу не заметил? Слишком много деталей в этой картине будущего. Однако же грустные люди никуда не делись; они по-прежнему сидели за высоким забором и, судя по всему, крепко завидовали весёлым, здоровым людям. Ну, а что поделать? Больные всегда завидовали здоровым. Такова жизнь.

И что же будет дальше? Саня сунул нос к следующей картине и тут его опять ждал сюрприз. Огромная дырень посреди картины. Ого, значит это тот проход, про который говорил железнодорожник Лёха. Видимо, нам сюда.

Но прежде чем забраться в дыру, он изучил остатки картины. А...

— Не понял... Ни хрена себе - контраст!

Саня с недоумением изучил остатки картины. А потом прошёл дальше и посмотрел на следующий пролёт стены, но там было пусто. Получалось, что картина с дырой - последняя в этой удивительной выставке под открытым небом. И самое загадочное: он прекрасно понял, что эта дыра тут неспроста. Сначала сделали пролом в стене, а уже потом дорисовали картину. Дыра начиналась на уровне пояса и получалось, она захватывала центр города, того привычного, а не из будущего, но только тут края города были окружены вышками связи. Их было больше дюжины и все они сводились к зданию института, при этом от каждой вышки к институту вела своя линия, обрывавшаяся на крае дыры и появлявшаяся вновь уже за нею, но самое странное было с людьми. Теперь они все были изображены пунктирной линией. Тонкие, невесомые штрихи и складывалось ощущение, что они превратились в призраков.

— Погодите-ка! — вскрикнул Саня. — Что-то тут точно не так! Ну вот же!

Он ткнул пальцем в найденное им нормальное изображение человека.

— Да это - просто сюрреализм. Люди внутри города изображены пунктиром, а те, кто снаружи, изображены нормально. Ага, а вот один пересекает черту города и его левая половина тоже пунктиром. И что бы это значило? Город, полный невидимок? Призрачный город? Нет, не похоже. Наверняка, художник развлекался. Но получилось симпатично. Мне понравилось. Так-с... Ладно. Пора - на штурм.

Он огляделся на всякий случай: не подглядывает ли кто за ним? Потом закинул в пролом свои вещи, подпрыгнул и, навалившись животом на бетонный край, полез через дыру на другую сторону.

Традиционная поддержка авторов с оригинальным материалом

@MamaLada - скоровские истории. У неё телеграмм. Заходите в телеграмм.

@sairuscool - Писатель фентези. И учредитель литературного конкурса.

@MorGott - Не проходите мимо, такого вы больше нигде не прочитаете.

@AnchelChe - И тысячи слов не хватит чтобы описать тяжёлый труд больничного клоуна

@Mefodii - почасовые новости и не только.

@bobr22 - морские рассказы

@kotofeichkotofej - переводы комиксов без отсебятины и с сохранением авторского стиля

@PyirnPG - оружейная лига

@ZaTaS - Герой - сатирик. Рисует оригинальные комиксы.

@Balu829 - Все на борьбу с оголтелым Феминизмом!

• @IrinaKosh - котики.

Для книжных клубов, которые любят в серию : там в профиле серии, тыкайте на серию, а внутре у ней неонка. - Продавец проклятий путь во тьме.

Саня лежал с выпученными глазами и смотрел в потолок. Больше всего ему хотелось поверить в сон или реалистичную галлюцинацию, но у него не получалось. Новая реальность не отпускала: она жила, кашляла, чихала, чесалась, храпела, звенела ложечками в стаканах и стучала колёсами. Она проносилась за окном смазанными пейзажами и железнодорожными столбами. Она была неряшливой, пьяной проводницей в кудрявом парике, выскочившей в плацкарт после стакана горькой и смачно занюхавшей носок длинноногого пассажира с верхней полки.

— Ат-ц, заебись!

После чего снова скрылась в конце вагона.

“Да не может такого быть! — мысленно завыл Саня, дёргая себя за виски. Ведь всем известно, что лучший способ вырваться из кошмара, это причинить себе боль. — Кто я? Что я? Где я? Это не мои руки! Это не моя одежда! У меня никогда не было волос на груди!”

Но более всего его напугало даже не чужое тело, а отсутствие способностей. Всё! Пропали мухи. Ничего не видно. Вернее, видно всё даже лучше, чем раньше, но и только. Он стал обычным человеком. Мужчиной средних лет с переполненным мочевым пузырём. Ох, как тяжело лежать. Ой, как страшно! Но выбора нет. Либо продолжать лежать, либо… Не вытерпев, он осторожно спустился со своей полки вниз, впрыгнул в чужие тапочки сорок пятого размера и пошёл справлять естественные потребности.

В туалете он оглядел себя. Старенькое чёрное трико с пузырями на коленях, полосатая майка-тельняшка. Служил? Сидел? На плече татуировка: якорь и штурвал. Наверное, всё-таки сидел. Никогда не разбирался в этих татуировках. В грязном с трещиной зеркале отражался седой лысый мужчина лет сорока с небольшим пузиком и так же недоумённо хлопал глазами на Саню.

— Кто ты? — справив нужду, поинтересовался вслух у него Саня.

Отражение в зеркале молчало.

— Неразговорчивый, значит? Ну хоть намекни: где я и куда еду по твоей милости?

Отражение в зеркале молча развело руками. Саня с досады плюнул в рукомойник, а затем повернулся к окну. К краю деревянной обшарпанной рамы некий шутник прилепил обрывок газеты. Не то на сопли, не то на жвачку, но не это заинтересовало продавца проклятий - он увидел дату: 2001 год. Газета была выпущена в августе. Бумага совсем свежая. Парень машинально сдёрнул её и едва не присел на грязный стульчак. Да он может быть и присел бы, но тут в дверь настойчиво застучали.

— Выходите! Сколько можно? Положено пять минут! Моему мальчику нужно срочно - “ка-ка!” — возмущался за дверью женский визгливый голос.

— А другим не нужно? — рявкнул на дверь Саня.

— Хам! Откройте немедленно! Я до начальника поезда дойду! Вас с поезда выкинут, уж я позабочусь! Вы посмотрите на него, какой гордый?!! Ребёнок умирает, а он курит прямо в окно. Открывайте! Вы там курите! Как вам не стыдно?

Сане захотелось вышибить дверь с ноги, да так, чтоб прямо в харю этой крикливой хабалке, но он сдержался. Спокойно нажал на рычаг, спустил воду и не торопясь отпер дверь.

— Проходите, пожалуйста, — выдавил он из себя.

— Ой, Степан Андреевич! Это вы? А я вас по голосу и не узнала. Проходи Витенька, проходи малыш, поздоровайся со Степан Андреевичем, — хабалка, караулившая под дверью, моментально изменила тон с приказного на льстивый и буквально рассыпалась в благодарностях. Малыш Витенька, толстый двухметровый детина с головой, похожей на дыню, придавил его пузом и, бурча, просочился в туалет.

— Витенька, возьми с собой салфетки…Степан Андреевич, извините за то, что на вас накричала. Вы бы знали, сколько муки и страданий нам приходится пережить в поездках…эти санитарные зоны. А он же такой малыш. Глаз да глаз. Вчера, ну вы этого не заметили, слава Богу, он умудрился сходить в штаны. Я рядом, а он шуршит, я спрашиваю, а он отворачивается и журчит. Да разве у этих проводников хоть кусочек тряпки допросишься…

“Меня зовут Степан Андреевич, — горестно подумал Саня, глядя в лицо женщине бальзаковского возраста, оттеснившей его своей арбузной грудью в сторону тамбура и не замолкавшей ни на секунду. Лицо незнакомки было украшено ранними морщинами и дешевой косметикой, она была ниже его на целую голову, напористая, злая, бывалая, пальцы унизаны перстнями и кольцами — весь её вид говорил, что она знатная охотница за мужиками, но только чего ей от него нужно? Чего пристала? Ах, вон чего - отблагодарить хочет от всего сердца за то, что уступил своё место, а сам занял верхнюю боковую полку; её малыш любит ездить на нижней, а билеты на нижнюю полку - такие дорогие. “Вы бы знали, как трудно одинокой матери растить маленького ребёнка”. Маленький Витя, громко пердевший в туалете, всем своим видом опровергал понятие “маленький”, однако женщина не врала: у него действительно был синдром Дауна.

— Мы скоро пойдём завтракать в вагон-ресторан. Одна добрая душа, ой, вы её не знаете, так прониклась нашей бедой, что обещала нас накормить, а мы и вас заодно покормим. Что два, что три человека - какая разница? Пойдёмте?

“Фигу тебе!” — мстительно подумал Саня, но вслух извинился и, сказавшись больным, ловко улизнул из-под груди напористой дамы.

“Увидела, что у меня кольца нет, и обрадовалась своему счастью. Однако же…Степан Андреевич…Где же он недавно слышал такое имя?”

Обыскав свои вещи, Саня нашёл паспорт и едва не хлопнулся в обморок. Паспорт принадлежал Курамонову. Степан Андреевич Курамонов, 1961 года рождения, город Горький. Чудеса! Нет такого города! Он точно попал не только в прошлое, но и в параллельный мир.

— Слышь, отец? А есть такой город: Горький? — на всякий случай спросил он у своего соседа с нижней полки. Тот, судя по внешности, пожил куда больше него. Бородатый дедушка в очках и со слуховым аппаратом, он только только проснулся и теперь с причмокиванием примерял нижнюю вставную челюсть.

— Чавой? Сам-ты Горький! Десять лет как ужо - Нижний Новгород, — вооружившись челюстью, отвечал дед.

— И на том спасибо, — поблагодарил его Саня. — А год, не подскажешь, какой сейчас? А то я утром проснулся и забыл.

Дед посмотрел на него с явным уважением.

— Ого.

— Ясно, ладно не буду мешать.

Саня полез на верхнюю полку. Снизу запоздало послышалось:

— 28 августа 2001 года. С утра было.

— Прекрасно, — пробормотал Саня, заново проверяя паспорт, а заодно и билет до Шепелева. Потихоньку всё вставало на свои места.

Он сошёл с ума. Он более не Александр, а Степан Андреевич, которого убил журналист Арсеньев. Вариантов более не оставалось.

— Погодь, — снова послышалось снизу. — Ночью ты письмецо обронил. Я то хотел сразу отдать, но ты так...убивался, что я малёхо застопорился. Вот, держи.

Перед ним мелькнула голова деда и морщинистая рука всучила смятую бумажку.

— Убивался? — не понимающе переспросил Саня.

— А как ещёсь? Соплями давил подушку, я думал, аж брызнет, а ты похрипел, повозился, да и заснул. Оно и правильно. Слезами горю не поможешь, — солидно и с расстановкой поведал сосед. Он подождал немного, видимо надеясь, что попутчик ему что-то расскажет, но Саня молчал и дед, вздохнув, удалился в сторону туалета. Там как раз начала выстраиваться очередь желающих освежиться.

Саня развернул бумажку. Синие чернила на тетрадном листке в косую линейку.

Отец. Я встретил любовь всей моей жизни. Её зовут Калерия. Ей, как и мне, 18 лет. Сразу после сплава мы решили ехать к ней в Шепелев, к её родителям. Мы твёрдо намерены пожениться. Калерия сказала, что её родители будут рады и выделят нам для счастья отдельное собственное жильё. Я обязательно позвоню тебе, как приеду. Ребята, с которыми я ездил в поход, все в курсе, они передадут это письмо тебе. Ни о чём не беспокойся. У меня начинается новая жизнь.

Саня понял, что он плачет. Вернее не сам, а его тело. Курамонов плакал и это было так дико. Двусмысленно. Из-за чего? Из-за письма? Да какого чёрта? Ну нашёл пацан девушку, надо радоваться, а не слёзы лить. К сыну же едет? В этот, как его?

Саня нащупал билет и снова прочитал.

Шепелев.

И тут он увидел прошлое. Множество коротких сцен. Курамонов вспоминал свою жизнь и Саня стал невольным немым свидетелем его прошлого.

Вот он, молодой матрос, только-только закончил срочную службу. Форма, парадка, блестят пуговицы на кителе, блестит на солнце умытая летним дождём каменная набережная, блестят у девушек глаза. А он на них не смотрит, вышагивает. И плевать, что китель не его, и никакой он не младший лейтенант - друг одолжил парадку. Главное произвести впечатление на Варвару. Вон - она! Ждёт. В белом воздушном платье у фонарного столба, сдержала обещание. Саню захлестнула волна романтических чувств и наивной радости.

Другая сцена: комната в общежитии и тихое семейное счастье. Он устроился работать на речной флот. Механик на сухогрузе. Варвара - швея в Доме быта. Всё у них хорошо и прекрасно, а новость о том, что он скоро станет отцом, снова наполняет сердце радостью и тревожным томлением.

Новая яркая сцена: теперь уже печальная, наполненная грустью и горем. Жена умерла при родах. Родила сына, Алёшу, а сама преставилась. "Организм ослаб" - сказали врачи. А у него больше никого нет. Нет родни, потому что оба они - детдомовские и более нет друзей, потому как на похоронах, во время застолья, один из его товарищей по работе предложил сдать Алешеньку. Отдать в детдом, а то как иначе? Он молодой, найдёт себе другую бабу, а как поднять ребёнка без бабы? Пусть уж государство с ним возится... И все, кто был за столом, его поддержали. А дальше, драка. Разбитые носы, летит посуда, бьются бутылки, ненависть, злоба. Нет у него больше друзей, а с работы он уволился, потому что сын важнее любой сраной работы.

На ребёнка нужно много сил и свободного времени. И он это решает. Как может, так и решает - шабашки, калымы, нужно платить пожилой соседке, присматривающей за малышом. Нужны деньги на всё - на лекарства, пеленки, на игрушки, на еду, на молоко. И более всего страшно, что отберут. Придут и отберут сына, ведь меньше всего на свете детдомовский выкормыш хочет для своего ребёнка повторения собственной судьбы. Он хватается за любую работу. Появляются кооперативы, какие-то цеховики, частники - он готов работать на кого угодно! Грузчиком, помощником, сторожем, слугой, водителем, главное, чтобы сын ни в чём не нуждался. А после работы, домой, к нему. У него больше никого нет, кроме сына.

Саня не помнил, сколько длились видения. Кажется, кто-то тряс его за руку, кто-то пытался разговаривать с ним, но всё было как в тумане. Вот, Курамонов учит сына плавать - повёл на озеро; вот, учит кататься на велосипеде; вот, он и Алёша на лыжах, а вот они в Крыму… Урвал путёвку перед самым распадом СССР… Красота, море, пляжи, Ялта. Издали посмотрели на Артек… Голос Курамонова - "На будущий год достану тебе путёвку, обязательно достану" ...Голос Алёшки - "Но папа, туда принимают только пионеров"... Все мы пионеры, сынок. Всю жизнь пионерим, до самой смерти. Не обращай на мою болтовню внимания, вечером купим арбуз."

Но он не сдержал обещание: на следующий год изменилась страна и всё изменилось. Жить стало с одной стороны лучше, а с другой наоборот, но он уже знал, как жить. Пробовал, пытался. Брал кредиты, частный предприниматель, два ларька, которые сожгли рэкетиры, долги, новые кредиты, новая прибыль, крыша, проверки, откаты, замена крыши - старую взорвали вместе с автомобилем, переезд в новую квартиру. Продажа квартиры за долги. И новое видение, на последние деньги он снова везёт сына в Крым, на море. Он не говорит ему, что они вынуждены вернуться в комнату в общежитие, пусть ничего не знает, скажет другое, что квартиру будет сдавать.

И ничего, жили. Саня наблюдал, как Курамонов выкупил соседнюю комнату в общежитии у пожилой соседки. Затеял ремонт. Две комнаты лучше, чем одна. Считай, небольшая, но квартира. Жаль только, что деньги, полученные от продажи комнаты, дети соседки забрали себе, а её саму вышвырнули на улицу, побираться. Там-то он её и повстречал, на улице. Ту самую соседку, которая присматривала за его сыном первые годы, а потом продала ему свою комнату. Он не смог её бросить и привёл назад, в комнату, которую планировал отдать сыну. Наверное, это был первый раз, когда Алёшенька на него серьёзно обиделся. Он-то ведь думал, что комната для него.

Голос Курамонова звенел от гнева:

"Ну, а куда её? Она же была тебе вместо матери? Пусть доживает свой век! Мы ей не чужие!"

Ломающийся голос Алёшеньки:

"Чужие, отец! Ты обещал мне эту комнату, а теперь там снова эта карга! Они тебя кинули при продаже, и деньги получили,э и мать оставили, а мы её корми!"

"Я кормлю! Ты ещё пока щенок, ни копейки не заработал! Она будет жить с нами! Если все вокруг нелюди, так что же и нам, тварями быть?"

Но всё это пустяки, бытовые мелочи. Так ему казалось тогда. У сына был переходный возраст, играли гормоны и так хорошо, что он увлёкся туризмом, а не связался с дурной компанией. Сначала ходили классами, потом сплавы по реке. Он отпускал. Переживал, конечно, но отпускал. Всё же лучше, чем глотать пиво на лавочке возле дома.

Ездил, ездил и доездился. Он пропал в мае, а всё, что от него осталось - это письмо. Привезли друзья-приятели и, пожимая плечами, рассказали ему, что Лёшка - совсем дурак, втюрился в какую-то странную девчонку из другой группы туристов, пару ночей с нею потусовался, а потом заявил, что уходит. А они чего? А они ничего: пытались уговаривать, а он ни в какую. Упёрся, как баран, может действительно жениться на ней надумал? В мае пропал, а сейчас уже август. Заявление в милицию, поездки, траты - бросил всё и искал, и не мог найти. Сплав по реке был в одной области, а этот Шепелев, чёрт знает где, через всю страну ехать надо! Да и настоящий ли это Шепелев? Палыч сказал, что тот самый. Ещё дюжину лет назад - это был Лениногорск, а до Лениногорска, это было село Потёмкино. Три! Три в стране города с названием “Шепелев” и, скажите на милость, что это за фамилия такая популярная, что в честь неё сразу несколько городов обозвали? И два города он уже успел посетить без какого-либо результата. Сумасшествие просто какое-то. Сначала он побывал в городе Зиновьев, переименованным в Шепелев, в честь построенного там пивзавода. Потом был посёлок городского типа “Старый Шепелев”, переименованный в “Купцово” в честь знаменитого политика, не позволившего построить рядом с посёлком атомную электростанцию. А теперь вот ещё один. Неизвестно в честь кого его переименовали. Может в честь популярного бандита или певца или даже спортсмена трагически погибшего во имя борьбы за капитал и отчизну? Кто знает. Точных данных никаких нет Да что это за бляцкая мода, городам названия менять? Будто бы города от этого лучше и чище становятся.

Саня увидел стол в комнате общежития, заваленный картами, справками, и початую бутылку водки. Курамонов дрожащими руками наливает себе половинку стакана, а напротив него сидит его соседка, которую он приютил, и протягивает ему мешочек с булавками.

— Бери…Сделай всё возможное, но найди нашего Алёшеньку, — говорит она. В мешочке бриллианты и изумруды.

— Откуда? Откуда такое богатство, Стелла Петровна? — хрипит он.

— Для семьи берегла, детям хотела отдать, но теперь я знаю, кто моя настоящая семья. Ты, да Алёшка… Я тебе дам адрес. Поедешь к нему. Заплатишь, сколько он скажет. Он найдёт. Он любого найдёт. Зовут его Павел Павлович… — шепчет старуха.

В череде видений встреча с таинственным Павлом Павловичем выглядела действительно странно. Сначала этот седой пожилой мужчина отказался его слушать и выгнал, а затем сам же догнал на улице и пообещал сделать всё возможное и невозможное для розыска его сына. При этом он умудрился в кратчайшие сроки сменить одежду и несколько постареть, но это был точно он, а не его брат-близнец, как он сначала представился. Ему понадобилась лишь фотография. И он не взял с него ни денег, ни брильянтов. Но он действительно помог. Спустя всего лишь два дня, Курамонов получил от него письмо, доставленное курьерской почтой. Оно и сейчас с ним. В нагрудном кармане пиджака.

Саня очнулся и машинально потянулся за письмом. Нашёл сизый, вскрытый с краю, конверт и вытащил оттуда послание от Павла Павловича.

Многоуважаемый Степан Андреевич, скорейший розыск дал положительные результаты, с чем вас и поздравляю, хотя поздравлять, признаюсь, рановато. Ваш сын, Алексей Степанович, жив и живёт в городе Шепелев, в Красноярской области. Я выезжаю туда сегодня, а вы постарайтесь успеть до первого сентября. Ваш сын спутался с сектой “Наушников”, а это значит, что ничего хорошего его не ждёт и ждать не может. Наушники - это ответвление от секты Хлыстов. Они известны так же, как слушающие “Глас Божий” и практикующие передовые методы пропаганды обрядов с применением современных технологий. Они не брезгуют ничем: психологическая обработка, запрещённые вещества, телевизионные передачи, но особенную любовь испытывают к радиотрансляциям и членовредительству. Боль - неотъемлемый атрибут ритуалов. Да впрочем, вы сами сможете в этом легко убедиться, когда доберётесь до места. Все члены общины носят следы увечий, но, поскольку их методы часто отпугивают желающих вступить в секту, то в ход идут самые разные хитрости и уловки. Например: невинные девушки, заманивающие в город юношей и мужчин. Вы приедете в Шепелев и остановитесь в гостинице Центральная. Вы её ни чем не спутаете, она там одна. Там я вас найду и мы вместе поедем и заберём вашего сына. С уважением: П.

Запахло едой. Саня отчётливо почувствовал голод и начал озираться по сторонам. Ему показалось, что в плацкарте ели абсолютно все. Один кто-то начал есть запечённую в фольге курицу с чесноком и за ним машинально потянулись другие. Первыми, кого он заметил, были та самая хабалистая баба, чьё имя он не запомнил, и её даун - Витенька. Эти заняли столик напротив, вытеснив соседей на верхние полки, и жрали, как говорится, в три горла. На столике стояли две полторашки с оранжевым лимонадом, лежали бутерброды с копчёной колбасой, варёные яйца, плавленый сыр, бананы. Мамаша чистила для сына яичко и советовала макать его в соль. А где у них соль? Саня присмотрелся и увидел открытый спичечный коробок. Ну да, конечно. А себе она достаёт свежий огурчик и кокетливо поглядывает в его сторону. Делает вид, что худеет. А сказала, что в вагон - ресторан идут… Или это они так разминаются перед походом? Неприятная женщина. Такую бы себе на работу. Столько из неё проклятий можно добыть. Курамонов, не желаешь такую себе в жёны? А Витенька заменит Алёшку? Смотри, какой он здоровый, послушный мальчик, не то что твой.

Тело Курамонова после таких мыслей зашевелилось само по себе и запротестовало. Всё ясно с тобой, Курамонов. Экий ты сухарь. Не желаешь, значит.

На верхних полках тоже жевали. Слева, напротив, лежал на боку молодой парень и аппетитно хрустел чипсами, а справа, женщина средних лет, она ела прямо из чашки. Суп-звёздочка, у неё - догадался Саня по запаху, вот бы поезд дёрнуло и на башку тётке с сыночком. Крику бы было. Ха-ха. А чуть дальше, целая семья. Папа, мама и двое детей - мальчик и девочка. Все едят быстрорастворимую лапшу. Вкусно едят, аж завидно. Может действительно прогуляться в вагон-ресторан? Есть ли у него деньги?

Он проверил содержимое карманов Курамонова и, оставшись доволен, несколько удивился, как тот не постеснялся взять в поездку не только крупную сумму наличности, но ещё и газовый пистолет, и етить-колотить! В чемодане он обнаружил завёрнутую в газету гранату. Курамонов, совсем что ли дурак? Как его в поезд-то пустили, с гранатой? А как же досмотр багажа, рамки-детекторы, ах-да, какие детекторы…2001 год. Страна непуганых идиотов.

Саня решил переодеться и дойти до проводницы. Лучше у неё узнать про ресторан, а не от соседей, а то ещё та баба за ним увяжется. Он скромненько скомкал пиджак с брюками в один ком и снова переместился в санузел, стараясь не привлекать к себе внимания. Переоделся, домашнюю одежду убрал в чемодан и постучался в дверь, где, судя по всему, должна была сидеть хозяйка вагона. Там ещё валялась куча скомканного постельного белья.

Дверь открылась и он увидел ту самую проводницу в парике, сидевшую в обнимку с магнитолой. Знакомая магнитола. Филипс. Тут тебе и радио, и кассеты, и CD - диски можно проигрывать. Хорошая вещь, практически неубиваемая. У него у самого такая была, только серебристого цвета. Проводница была не одна, у неё за спиной валялся полуголый мужчина со спущенными штанами и сладко храпел. Из магнитолы доносилось:

“Так вот Лизок ту юбочку надень…”

Проводница согласно кивала, плакала и шёпотом подпевала.

— Извините, — кашлянул мнимый Курамонов. — Мне бы узнать, где…

— Чай или кофе? — проводница посмотрела на него мутным взглядом и добавила:

— У меня, так-то обед.

— Да нет, мне…— Саня замялся. — Ресторан… Показать где?

— У-ммм. С вами, хоть в ресторан, хоть на край света, мужчина. А я, кстати, без белья, — поняла его по-своему проводница и принялась суетливо вытирать рукавом слёзы.

— Спасибо. Мне просто показать, в какой стороне?

— Щас покажу. Щас…Только Т-ссс! — встрепенулась пьяная женщина. — Покажу, провожу, дам попробовать…Только, этому импотенту щас радио включу…

И пожаловалась.

— Испоганил, сука, мечты порядочной женщины. А хвастался-то, хвастался! А у самого - либидо хромает.

Она покрутила громкость, пощёлкала кнопками, но вместо радиопередачи из магнитолы донёсся противный заунывный вой.

— Уууууууу. Уррррррр. Уууууу. Урррррр. Иииииии.

Выло на разные лады, скрежетало, щёлкало и проводница лишь досадливо махнула рукой.

— Да и похуй! Пусть слушает.

Она вылезла из-за стола и у неё подкосились ноги. Сане пришлось придержать её под руку. Проводница жеманно захихикала.

— Проклятая качка. И всегда трясёт не по делу, знаете ли. А вы, мужчина, на какой станции выходите?

Они вышли в тамбур.

— Шепелев, — сообщил Саня.

У проводницы округлились глаза и она испуганно глянула в окошко.

— Как Шепелев?!! Уже Шепелев!

У неё снова подкосились ноги. Саня попытался помочь, но она с гневом отбросила его руку.

— Не тронь меня, Наушник - вонючий!

— Вы чего? — удивился Саня.

— Тут стой - сука! Твоя станция через две минуты. Я пошла за твоими вещами! Урод, бля!

— Я не понимаю.

— Зато я всё понимаю. Я на этом маршруте, десять лет работаю, и до нас уже добрались, сучата? Да чтоб вы провалились все! Да чтоб вы сгинули! Пассажиров мне всех погубишь. Ну что за наказание-то, а? Снова в мою смену… Да Госпоооди!!!

С этими словами проводница побежала обратно в вагон.

Саня в недоумении посмотрел ей вслед. А куда она побежала? Чемодан у него в руке, кажется, он ещё сумку оставил. Да он бы и сам сходил. Дура тронутая! Но едва она убежала, как из её купе вывалился полуголый мужчина. Ну да, тот самый, который спал. Он был босиком и на ходу грыз стакан. Саня машинально отшатнулся. Лицо мужчины было залито кровью.

— Урри, — бубнил он, покачиваясь. — Урррри…Урри.

Продавцу проклятий в теле Курамонова показалось, будто бы мужик имел ввиду совсем другое, кажется он говорил - умри, просто получалось невнятно. А мужик покачался-покачался, да и пошёл в плацкарт, следом за проводницей. Ну, точно - допился. Пассажиры увидели пьяного, в вагоне поднялся шум. В этот момент начал резко тормозить поезд и многие не удержались на ногах. Люди и вещи падали с полок. В вагоне кричали, возмущались, стонали. Кто-то кому-то угрожал, кто-то обещал разобраться с обидчиком “по-понятиям”. Саня услышал детский плач и громкие проклятия своей соседки - хабалки. Кажется, ей всё-таки прилетел на голову тот злополучный суп, а может быть и вместе с пассажиркой, которая ехала на верхней полке.

Эх, жаль он не там. Посмотреть бы. Какие первоклассные проклятия летают сейчас в вагоне. Да, какие к чёрту проклятия? Что ему делать дальше? Выходить в Шепелеве? Или, быть может, попробовать разыскать Мессира и рассказать о том, что произошло? Мессир не откажет в помощи, тем более что у Сани в памяти важные для него сведения. Что же делать?

Но тут за Саню всё решила судьба в лице проводницы. Она появилась в тамбуре с его сумкой, лысая, злая, без парика, одежда её была разорвана. Она бросила к его ногам сумку и потребовала, чтобы он немедленно уходил. Он не мог воспротивиться её требованию, ведь у неё из ноздри торчал карандаш.

“Лучше я покину это странное место, — решил про себя Саня. — Ехать в одном поезде с сумасшедшими - себе дороже. Уж лучше пешком.”

Спустя минуту, он спрыгнул на низкую платформу. Следом за ним полетели его вещи.

— Пошёл на хуй! — проводница показала ему из тамбура средний палец и закрыла за собой дверь.

— Это у вас вместо счастливого пути? Ну и порядочки, — пробормотал Саня, отскакивая подальше от железнодорожных путей. Все тронулись: и люди, и поезд. Он проводил взглядом вагон и ощутил некое злорадство, заметив, что некоторые из окон были изнутри выпачканы кровавыми отпечатками пальцев.

Традиционная поддержка авторов с оригинальным материалом

@MamaLada - скоровские истории. У неё телеграмм. Заходите в телеграмм.

@sairuscool - Писатель фентези. И учредитель литературного конкурса.

@MorGott - Не проходите мимо, такого вы больше нигде не прочитаете.

@AnchelChe - И тысячи слов не хватит чтобы описать тяжёлый труд больничного клоуна

@Mefodii - почасовые новости и не только.

@bobr22 - морские рассказы

@kotofeichkotofej - переводы комиксов без отсебятины и с сохранением авторского стиля

@PyirnPG - оружейная лига

@ZaTaS - Герой - сатирик. Рисует оригинальные комиксы.

@Balu829 - Все на борьбу с оголтелым Феминизмом!

• @IrinaKosh - котики.

Для книжных клубов, которые любят в серию : там в профиле серии, тыкайте на серию, а внутре у ней неонка. - Продавец проклятий путь во тьме.

Странно, но он почувствовал, когда в зале погасили свет. Не менее странным был вкус “Мимозы”. Горький. Слишком горький и совсем не шипучий, но после пары глотков приятно застучало в висках и шёпот Маши нисколько не раздражал. Вот нисколечко…

— ... Кирилл Арсеньев. Популярный телерадиожурналист с телеканала Империя. Занимался различными громкими криминальными преступлениями… Вид, от первого лица…Куда-то идёт. Коридор. Лестница. Дверь-решётка. Открылась. Зазвенел сигнал…

— Да я и сам слышу сигнал, — прошептал в ответ Саня. — А сказали вроде, что запись будет без звуков?

— Действительно, странно, — задумчиво согласилась девушка и через несколько мгновений продолжила комментировать. — Теперь его встречает санитар. Сопровождает… Так он, что? Снова в психиатрической клинике? Ему там мёдом что ли намазано?

— А ты во многих была? Может быть, это секретная лаборатория? — предположил он вслух.

— Нет, это точно психушка. Я этот декор, где хочешь узнаю. Журналист приехал в Лукошко. Лукояновский психоневрологический диспансер. По сравнению с отделением № 17, там настоящий ад, — неожиданно громко произнёс №6.

— Ад? — переспросил Саня.

— Попасть в Лукошко, это билет в один конец. Оттуда выходят только вперёд ногами. Ну…или в качестве запчастей и наглядных медицинских пособий. У персонала маленькая зарплата, тяжёлый быт и потому там работают исключительно энтузиасты и проходимцы. Первые - режут пациентов, а вторые - готовы продать их по кусочкам. Там всё готовы продать и всех. Место такое… Проклятое, — неразборчиво отвечал №6. Он было хотел рассказать ещё что-то, но тут начали возмущаться другие зрители и потребовали, чтобы Док прикрыл варежку.

“Какая замечательная компания! — с усмешкой подумал про себя продавец проклятий. — Голодного веником опозорили, мне руку едва не сломали, алкоголь друг у друга отбирают, доктору хамят и при этом как-то умудряются дружить и договариваться. Настоящие психи.”

Внимание зала снова сконцентрировалось на журналисте. По словам Маши, он то и дело останавливался и беседовал с пожилым врачом, носившем бородку клинышком. Журналист убеждал его, что будет делать только диктофонную запись, а после разговора с пациентом даст послушать лично ему, а врач уже сам решит, что можно оставить.

Саня прислушался.

— Дался вам этот Курамонов. Лучше посмотрите на другой замечательный экземпляр: Пичужкин, 37 лет. Изнасиловал, убил и скушал собственную маму. Он у нас в левом крыле сидит. Что интересно, съел по политическим убеждениям. Она за коммунистов топила, а он обожал Явлинского. На том и поругались, с последствиями, — говорил врач.

— Меня интересует только Курамонов. Кстати, а почему он сидит в одиночном изоляторе? Согласно моим записям, он виновен только в одном убийстве. Убил собственного несовершеннолетнего сына. У вас достаточно больных, которые сидят вместе и по более тяжким статьям? — отвечал журналист.

— Он дурно влияет на других пациентов. Да, и на персонал….Да, и на всех, вообще. Не любим мы Курамонова. Вот и сидит один, — уклончиво отвечал врач.

— А может вам заплатили, чтобы он, как говорится, сидел один? — поинтересовался журналист.

— Может и заплатили. Вам-то какая разница? Будете брать Пичужкина? Всего двести долларов. А если интересует буйный, то могу предложить Слепакова. Он чемпион по метанию фекалий в мишень. Каждую пятницу мы устраиваем соревнования. Выстраиваем пациентов и делаем небольшие ставки, так к вечеру, знаете ли, все в говне…Увлекательное и полезное шоу.

— Нет, большое спасибо. Как мы и договаривались, я предлагаю вам пятьсот долларов за Курамонова.

— Очень зря, — судя по голосу, врач явно расстроился. — У меня несколько публикаций и трудов о пользе копротерапии в профилактических целях. Жаль, что про это так мало пишут, однако я верю, что со временем общественность обратит внимание на несомненную пользу и дешевизну данной процедуры. А каков омолаживающий эффект для кожи! В сто раз лучше пресловутой синей глины, проверено на себе… Ну, конечно, если не принимать во внимание запах…

— Пожалуйста, без подробностей, для меня, ваши исследования слишком экзотичны, — попросил журналист.

— Воля ваша… Возьмите хотя бы мою монографию на память. Я вам её подпишу. Читать не обязательно… Всего сто рублей…

— Хорошо. Долго нам ещё идти? — голос Арсеньева был полон презрения.

— Мы почти пришли. Тут вы можете пообщаться, как вы и хотели, с глазу на глаз. Разрешается курить. Передача сигарет, обойдётся вам ещё в пятьдесят долларов.

Лязгнула железная дверь.

— Они вошли в большую комнату. В середине стол и несколько стульев с одной ножкой. Кажется, они привинчены к полу, — прошептала Маша и добавила: Свет моргает. Неприятно смотреть.

— Дерёте, значит, с меня три шкуры, а сами никакого комфорта предложить не можете, — с недовольством в голосе оценил обстановку в комнате журналист.

— Как же вы такое можете говорить? А пепельница? — оскорбился врач. — У нас, знаете ли, строго запрещено курить. Если хотите, могу принести воды в графине, но учтите: вода из-под крана, её кипяти не кипяти, всё равно на зубах хрустит.

— Не нужно, хотя впрочем… Принесите графин и два стакана. А ещё, можно, что-то сделать со светом? — попросил журналист.

— Запускается долго. Там стартер. Разогреется лампа и светильник перестанет моргать. Не обращайте внимания. Трудности бесплатной медицины, — суетливым голосом отвечал врач.

— Я и вижу, как вам трудно. В туалет у вас - почём? А на входе сидит старушка с платной бумагой?

— Напрасно язвите. Я и так иду вам навстречу. Наш заведующий не любит, когда кто-то общается с Курамоновым, а деньги мне придётся делить с санитарами и охраной. Если всех посчитать, то выйдет, что я помогаю вам практически безвозмездно, — в голосе доктора чувствовалась притворная грусть.

— Ладно, убедили. Куплю у вас несколько книг, но взамен…

— В туалет вас выведут санитары, они будут дежурить снаружи, вам будет достаточно постучать в дверь. Дверь будет закрыта вплоть до окончания вашего разговора с пациентом. На этот счёт, извините, инструкция. Пациент не буйный, вам ничего не грозит. Дополнительная мебилировка отсутствует, во избежание членовредительства и эксцессов. Графин держите возле себя, чтобы он в вас его ненароком не швырнул, — скороговоркой произнёс доктор.

— Хм. Спасибо. А вот эти бурые пятна на столе. Это же не кровь?

— Нет, что вы.

Снова лязгнула дверь. Доктор собрался уходить.

— …Это мозги.

Он добавил эти слова прежде, чем закрыл за собой дверь. Журналист остался один.

Некоторое время ничего интересного не происходило. Кирилл Арсеньев гулял по комнате, изучал обстановку и даже повертелся на стуле, но потом он закурил, присел прямо на стол и все услышали:

— Как же, мозги! Я прекрасно вижу, чем они тут занимались. Ещё вчера тут была студия для съёмок порнографии. Это какие же бюджетники могут себе позволить профессиональную видеоаппаратуру? Ага, значит и заведующий в доле… Понятно. Так, почему же они решили всё это убрать? Меня испугались? Ну-ка, изучим стол…

В следующее мгновение в зале раздались истошные женские крики и похотливое звериное рычание. Маша испуганно вскрикнула, инстинктивно хватая за руку Саню, сидевшего рядом. Тот сразу напрягся, а дальше всё перекрыл довольный гогот Голодного.

— Вот, это по-нашему! Ниф-Ниф, Наф-Наф и Снафф-Снафф! Яд, а ты чё побледнел? Блеванул уже? Док — выключи запись! У нас тут раненый!

— Что случилось? — послышался голос №6. — господин Яд, вам плохо? Я могу прокрутить вперёд. Это моя ошибка, забыл предупредить, что журналист может видеть объекты и события в прошедшем времени. Это одна из способностей мумий.

— Нет! — завопил Голодный. — Так нечестно! Надо всё смотреть. Вдруг мы что-то важное пропустим.

— А я против! Это всё мерзко. Там калечат молоденьких девочек, — возмутилась Маша и обратилась к продавцу. — Саша, поддержи меня.

— Так, я ничего не вижу… — начал было тот и тут же спохватился. — Да, да… давайте прокрутим…Там должен пациент появиться.

— Я в порядке, — послышался задыхающийся голос господина Яда. — Просто, всё так внезапно… И меня не тошнит, простите меня, пожалуйста. Каково? Одновременно и прошлое, и настоящее…Очень ценная, тьфу, информация.

— Полстакана на меня выплюнул. Я требую статис…этой…компенсации. Начните с того места, где титьку выкручивают! — не сдавался Голодный.

— Док! Если вы его послушаетесь, я его лично убью и это будет на вашей совести! — тоном не терпящим возражений произнесла Маша. Все сразу затихли и только Саня непонимающе крутил головой.

— А что случилось? — спрашивал он — Кажется, змеи шипят? Откуда тут змеи? Или мне чудится?

— Тебе послышалось, — пискнул Мешочек и взмолился. — Док, ну ты или свет включи, или запись прокрути: ты же чуешь, чем дело пахнет!

— Чё ты бздишь, они сначала Саньку сожрут, успеем дать дёру, — послышался шёпот Голодного.

— А чё ты за меня цепляешься? Струсил?

— Да я машинально… Темно же. Вдруг они рядом? Док, я пошутил, давайте прокрутим, — дрожащим голосом говорил Голодный.

Саня услышал, как рядом презрительно фыркнула Маша и сообщила №6, что все согласны немножко прокрутить запись до того момента, когда появится Курамонов.

— А как же змеи? — тихо спросил её Саня, когда все успокоились, и внимание присутствующих было обращено на экран.

— Какие змеи? Тебе послышалось, — повторила девушка слова Мешочка, и чуть погодя предложила:

— Налить тебе ещё мимозы?

— Ну, наливай.

Теперь уже Сане казалось, будто бы он слышал змеиное шипение только у себя в голове. Странно. Наверное, побочное от пилюлек. Он решил не придавать этому значения, ведь рядом с ним была Маша, которая уже вовсю описывала ему происходящее на экране.

По её словам, в комнату втолкнули пожилого мужчину в старой застиранной пижаме с жёлтыми пятнами и что у этого мужчины было измождённое лицо, а глаза впалые, похожие на тёмные пятна. И что он - плешивый. Волосы двумя седыми венчиками на голове. Журналист предложил ему сесть напротив.

— Что вам нужно? — глухо спросил мужчина. По словам Маши он щурился и потирал запястья.

— Курамонов Степан Андреевич? Меня зовут Кирилл. Кирилл Арсеньев, журналист телеканала Империя, будем знакомы?

Журналист протянул ему руку, но пациент отпрянул и пожимать руку не стал.

— Напрасно, — пробормотал он зачем-то.

— Я не люблю, когда ко мне прикасаются, — хмурым голосом отвечал Курамонов.

— Ладно. Может перейдём сразу к делу? — предложил журналист и указал на стол. — Присаживайтесь. Будете курить?

— Нам запрещено курить.

— Мне… Нам разрешили. У меня при себе…

Журналист покопался в карманах и положил на стол две пачки дорогих сигарет в жёлтой упаковке с верблюдом.

— … Две пачки. Одну можем выкурить прямо тут, а вторую я подарю вам по окончанию нашего разговора и…

— Отберут, — перебил его Курамонов.

— … И обязуюсь проследить, чтобы у вас её не отобрали. Я им заплачу за каждую сигарету, — не смутившись, продолжал журналист.

Курамонов посмотрел на сигареты, на пепельницу и согласно качнул головой.

— Хорошо. Спрашивайте о чём хотите.

Они закурили. Прошло наверное больше минуты, прежде чем журналист приступил к расспросам.

— Вы здесь с 2007 года, — начал он. — Фактически - одиннадцать лет. Не скучаете по родным и близким? Вас кто-нибудь навещает?

— Смешной вопрос, — фыркнул Степан Андреевич. — У меня - нет родных. У меня - нет близких.

— Вы разрешите, я воспользуюсь диктофоном?

— Пользуйтесь.

— Замечательно.

Дальше послышались шорох и щелчки: это журналист настраивал диктофон. Кажется, сначала он удалял какую-то запись.

— Вот. Всё готово. Можем начинать, но сначала, мне бы хотелось узнать: почему вас держат в одиночном изоляторе? Доктор Фукин сказал, будто вы неуживчивый и всем рядом с вами становится плохо.

— Хм. Никогда об этом не думал… — проворчал пациент. — Может, потому что их мучает совесть? А? В тягучем гнойном безумии всегда есть место для крупиц совести. Они, как уколы от ржавых игл. Знаете…игл от шприцов. Уколется, а потом чешется. Зудит невыносимо так, до расчёсов. И ничем не вынуть, хотя некоторые, помню, пытались — выцарапывали из себя. Семеро пациентов, три санитара и один аспирант-насильник. Глаза себе выдавил. Так ему было стыдно…

— Но ведь это не пришили к вашему делу?

— Разумеется. Кто в такое поверит? Меня же посадили сюда вовсе не за убийство родного сына, а за кое-что другое. Я дурно влиял на представителей государственной власти, а государство не любит, когда где-то рядом просыпается совесть и некоторые начинают вешаться и выпрыгивать из окон. Такая уж у нас страна. Впрочем, любая другая страна - такая же. Политиков и чиновников нужно беречь, кормить лобстерами и икрой, возить по тропическим курортам, развлекать, а мы уж потерпим. Всё же слуги народные, всё для народа, так и народ должен всё для своих верных слуг. Или у вас на этот счёт своё мнение?

— Секундочку…

Возникла небольшая заминка. По словам Маши: журналист достал смартфон и показал Курамонову какой-то список, а тот согласно кивнул.

— Хм…Значит, череда самоубийств и несчастных случаев произошедших с 2001 по 2007 год, это… вы приложили к этому свою руку? — задумчиво спросил журналист, убирая смартфон обратно.

— Это была моя месть. Я не должен был позволить распространиться заразе, — объяснил Курамонов. — Я убил, в общей сложности, более тысячи заражённых. Это всё, что мне было позволено сделать.

— Так, любопытно, а вам знакомо такое имя: “Мессир?”

— В первый раз слышу.

— Но почему вы тогда здесь, а не в “Чёрном попугае?” — спросил журналист.

— А потому что мне никто не верит. Я же псих. Кто может поверить в убийство, совершённое при помощи совести? — Курамонов развёл руками.

— Но я-то вам верю.

— Вам можно. Вы журналист. Вам положено во всякую срань верить.

— Хм, спасибо. Тогда давайте вернёмся непосредственно к этой заразе. Это болезнь? Можете рассказать поподробнее?

Курамонов ненадолго задумался, затем медленно произнёс.

— Болезнь, и в тоже время не болезнь… Эту заразу зовут — Великий Урри. Он…или оно появилось в 90-х в одном маленьком городе на севере нашей страны. Город этот называется - Шепелев. Именно там я потерял своего несчастного мальчика. Моего Алёшу.

— Сколько ему было лет?

— Семнадцать. На момент гибели ему исполнилось ровно восемнадцать лет.

— Почему такая точность?

— А это не я придумал, такая была у Шепелевцев народная забава, как в “Детях картошки”. Смотрели такое кино?

— Смотрел. Почему… Была?

— А мы его взорвали, — равнодушно ответил Курамонов. — Рухнул этот город в тартарары.

— Тогда давайте по порядку. Расскажите про себя, про сына, а потом перейдём непосредственно к У… — Саня отчётливо услышал, как журналист поперхнулся.

— Тяжело? — в голосе Курамонова была усмешка. — Не тянет сказать: “Славься — Великий Урри?”

— Не понимаю вас, — вежливым голосом отвечал Кирилл.

— Зато я прекрасно понимаю: вы всё-таки выжили! Развились. Я вижу их. Вижу красную проволоку, вижу ваши щупы, протянувшиеся повсюду. Эх, не добили мы вас! Взгляни мне в глаза! Взгляни в глаза и спроси себя, кто ты на самом деле? Ты помнишь, кем ты был? Ты помнишь, из кого тебя сделали? Вспомни лицо своей матери!

— Стой!

Журналист явно испугался.

— Я пришёл поговорить! У меня нет враждебных намерений! Мы разумные существа - стой!

Но кажется Курамонов был в ярости.

— Предатель! Суррогатная душонка, променявшая семью на сиюминутную слабость! — гремел он. — Тяжесть твоих грехов несомненна, только последний трус способен согласиться на дары Урри. Боишься его, обожаешь, славишь его, наслаждаешься. Всё отдал ради бессмертия и всех предал, а бессмертия то и нет, есть только страх потерять бессмертие! Загляни в себя, открой свой разум! Я дам тебе веру в настоящего Бога. Бог есть — твоя совес…

Хлюп.

Повисло молчание.

— Что случилось? — спросил Саня у Маши.

— Он ему голову раздавил. Ладонями. По ушам хлопнул - голова лопнула, — прошептала Маша и вздохнула. — Как же так вышло, что Мессир упустил такого важного человека?

— А журналист, что делает? Наверное, руки вытирает? — предположил Саня.

— Вот теперь, стол действительно в мозгах, — хихикнул откуда-то сзади Мешочек.

— Он что-то ищет. Роется в останках Курамонова. Мерзавец, — прошептала Маша. — Так. Нашёл. Какой-то металлический предмет. Не пойму, что это? Всё в крови.

В этот момент находкой заинтересовался №6 и остановил запись.

— Секундочку, — произнёс он, — Да, всё верно, это органчик.

— А зачем он? — глупым голосом спросил Саня.

— Спросите, чего попроще. У журналиста внутри, при разборке, было обнаружено похожее устройство. Смею предположить, что он его проглотил после того, как извлёк из Курамонова, но это не точно. Надо сравнивать. Может продолжим? — нетерпеливым голосом отвечал №6.

— Не возражаю, — пробурчал продавец недовольный таким ответом. Маша, словно извиняясь за поведение своего товарища, подсунула ему новый коктейль. Саня сделал пару глотков. Снова горькое.

“Допью, чисто из вежливости, а потом спать пойду, — решил он. — Всё равно ничего интересного я так и не услышал. Да и в голове шумит. Музыка какая-то. Трень-брень. Дурацкая музыка…”

— Он крутит органчик, — прошептала Маша.

— Кто? — пьяно удивился Саня.

— Журналист. Сидит на полу, плачет и крутит органчик…Такая маленькая музыкальная шкатулка. Сидит рядом с телом Курамонова, а тот дергается в судорогах. Так странно…

— А можно музыку погромче? — неожиданно громко крикнул Мешочек.

— Ну, если хотите. Но это не совсем музыка, это музыкальная монограмма…Я практически уверен, что...Мы можем расшифровать монограмму...Без сомнения она имеет важное значение...Вы видите тоже что и я? Удивительный оптический эффект... — голос №6 звучал, будто издалека, хотя этого никак не могло быть, ведь Саня чувствовал, он стоит всего лишь в пяти метрах. Почему голоса сидящих в зале вдруг стали такими тихими и далёкими? Словно бы они разговаривали за стеной. Он слышал смех Голодного, визгливые выкрики Мешочка, рассудительное бормотание №6 и шёпот Маши. Лёгкий, словно дуновение ветерка. Странное, навязчивое треньканье постепенно заглушало остальные звуки. Он словно бы куда-то летел и в тоже время чувствовал, что музыка доносится откуда-то снаружи. И наконец ему почудилось, что он внутри музыкальной шкатулки. Лязг шестерёнок, скрипы, молоточки, пружинки, зубцы, всё вокруг двигается, стучит, а он внутри всего этого. Трень-трень. Тук-тук. Тук-тук. Тук-тук. Колёса стучат. Он в поезде. Плацкарт, боковушка, верхняя полка, голову лучше не поворачивать. Напротив, с соседней полки на него уставились чьи-то ноги в чёрных дырявых носках. Можно представить, что их нет, но они же пахнут! Етитская сила - ну не может так характерно пахнуть галлюцинация!

Традиционная поддержка авторов с оригинальным материалом

@MamaLada - скоровские истории. У неё телеграмм. Заходите в телеграмм.

@sairuscool - Писатель фентези. И учредитель литературного конкурса.

@MorGott - Не проходите мимо, такого вы больше нигде не прочитаете.

@AnchelChe - И тысячи слов не хватит чтобы описать тяжёлый труд больничного клоуна

@Mefodii - почасовые новости и не только.

@bobr22 - морские рассказы

@kotofeichkotofej - переводы комиксов без отсебятины и с сохранением авторского стиля

@PyirnPG - оружейная лига

@ZaTaS - Герой - сатирик. Рисует оригинальные комиксы.

@Balu829 - Все на борьбу с оголтелым Феминизмом!

• @IrinaKosh - котики.

Сон в зимнюю ночь эпилог часть - 1

Они допили бутылку водки и плавно переместились во двор. Разожгли мангал, Денис притащил плетёные кресла и они сидели в них, укрывшись тёплыми одеялами. Между креслами у них имелся стол для выпивки и закуски, а за мангалом располагался высокий сугроб, которым они с удовольствием любовались. Валера неторопливо курил и во время очередного перекура Денис выпросил себе тоже сигарету.

— Я, знаешь, всегда мечтал, чтобы у меня был зимний сад. Ну такой, как в той песне, — рассказывал он. — Там, где вечным сном спят деревья, а на снегу лежат спелые, красные яблоки.

— И долго они пролежат? До первой голодной вороны? — поинтересовался Валера.

— Кстати, о ней…Ведь вы могли рассказать мне обо всём и позднее, когда она уже не стеснялась своей…необычности, — припомнил Денис.

— Могли, конечно, тем более, что я на этом настаивал, но она увлеклась моей задачкой для дебилов и представь себе: вывела формулу Легиона. Она рассчитала, как пробудить в тебе спящую связь с этим диким чудовищем, и предложила устроить эксперимент. А нам, в тот момент, ой как нужна была тяжёлая артиллерия, ну ты понимаешь, — вздохнул Валерий Васильевич и потянулся к бутылке виски.

— А почему…

— А потому что - не проканало, — передавая товарищу наполненный стакан, объяснил Валера. — Она песенку пропела: Денька ушёл, а Легион пришёл. Один пришёл. Без тебя. И даже не сам пришёл, а какая-то мутная тень, которую ты не контролировал. Поэтому, ей в срочном порядке пришлось прикрыть лавочку. И вообще, ты слишком многого хочешь от ребёнка. Была бы она взрослой…Ой, я боюсь себе представить, что она может натворить, когда станет взрослой. Но нет худа без добра: авантюра Марины позволила достаточно напугать Эльвиру и та на время притихла, позволив нам беспрепятственно объединить пионеров.

— Ага, притихла. А как же радио? — напомнил Денис.

— О! За это надо точно выпить ещё по одной. Этот гнилоротый петух, впоследствии оказавшийся настоящим демоном, доставил больше всего неприятностей. Он, гнида такая, выбивался из всей моей грамотно разработанной системы охоты. И он был реально могуч, просто до поры до времени скрывал свои возможности. А я сразу понял, что с ним что-то не так. Ну не может быть страшила таким сложным! И чтобы вы думали — он оказался вовсе не страшилой. Поэтому нам была нужна твоя смерть. Ты умираешь, возвращаешься домой, пакуешь Легиона и назад - чистить морду Алистеру, — рассказал Валера.

— Ну, а как вы рассчитали, что демон убьёт меня?

— Ха-ха. Тут в двух словах не расскажешь. Придётся начать с того момента, когда я воспротивился последнему плану Марины, но сначала давай за неё выпьем!

Валера поднял стакан.

— За Марину!

— За Полину! — поддержал Денис.

— За наших девчонок! За дружбу!

— За любовь!

Жареные сосиски ели по-простому: с ножа. Лень было идти за тарелками. Поливали кетчупом и ели так. А потом приехала доставка и Валера снова отвлёкся, на профилактическую беседу с Турсунбеком. После окончательного разговора, доставщик резко сменил интересы и возжелал во чтобы то ни стало получить высшее образование. Валерий Васильевич получил от него два пакета свежей баранины, а доставщик, в свою очередь, получил направление в педагогический институт. Клиент ему и профессию в будущем подобрал — учитель русского языка и литературы. Денис, конечно, сначала хотел вмешаться, но потом вспомнил, что коренных жителей средней Азии в Москве с каждым годом всё больше и больше и уж лучше пусть доставщик преподаёт, чем чего-нибудь другое, связанное с наркотиками.

После этого вплотную занялись маринадом и алкоголем, а затем снова отвлеклись на другую доставку. Как её там обозвал Валера? Сюрприз от директора? Ни фига себе - сюрприз! Им пришлось разгрузить целую газель с готовыми блюдами и деликатесами. Потерявший ушную невинность директор, в благодарность прислал им еды на целую роту солдат. После разгрузки кухня оказалась в продуктовой осаде.

— Это же надо всё съесть, а то испортится! — ликовал Валера.

Ох, поели. Ох, накушались. Так обожрались, что не могли пошевелиться и просто уснули, а когда проснулись и начали поправлять здоровье, был уже поздний вечер. Первым проснулся конечно Денис и некоторое время лежал, рассматривая потолок. Кажется, снова Сосновск приснился. Они поссорились? Да нет вроде бы. Но чувство тоски не оставляло в покое. Что же вышло не так? Попрощались как-то не правильно. А чего там неправильно? Все живы-здоровы. Марину воскресили. Правда, это была не та Марина, на которую все рассчитывали, а испуганная и ничего не понимающая одноклассница. Настоящая Марина снова управляла куклой. Ни мне, ни тебе, а банку Валера отдал кукле Скудебряхе. Правда, перед этим они превратили всех лярв, созданных страшилами, обратно в детей. Всех, кроме Люси и Сени. А потом Валера загадал желание, чтобы всё снова было в порядке. Дом культуры, повреждённый головой Легиона, снова засверкал, словно после капитального ремонта, а все жители города, неожиданно для себя, оказались на площади, где сияла праздничными огнями городская ель, а в ночном небе гремели салюты. Все смотрели на небо и радовались, но не только салюту. Добрый волшебник израсходовал все юбилейные рубли, которые только нашёл. Каждый ребёнок получил новогодний подарок. В ту ночь никто не ушёл с площади обиженным и недовольным, не считая страшил, конечно.

— …Я был против её затеи, — пьяным голосом жаловался с дивана Валера. — Я хотел разработать другой план без убийств, но она, как Цезарь…”Без убийства он не может удержаться на маршруте. А потом, на смертном ложе, будет ныть о Марке Бруте”. Ну или, как там было? Я настолько был против, что несмотря на её уговоры, сам попёрся в тот злополучный подвал, где получил от тебя по харе.

— Прости меня, — попросил Денис.

— Да ладно, я предполагал нечто подобное, но я был упрям. И я уверен, я бы нашёл другой способ. Я даже пытался вызвать Юдекса и устраивал с ней бесконечные партии в карты, и бесконечно проигрывал, а потом ты дал ей своё разрешение…Ну вот я и клятвопреступник. Я собственными руками убил невинного ребёнка и мне с этим жить. Позор, да и только.

— Это было понарошку. Понарошку - не считается, — попытался утешить его Денис.

— Но я то знаю. Знаю, что ещё как считается. Ненавижу себя! Ненавижу Юдекса! Всех ненавижу! — зашмыгал носом Валера.

— Значит, Юдекс тоже там был? — задумчиво спросил Денис.

— Не знаю.

— В смысле? Ты и не знаешь?

— Не знаю и всё. Если он и был, то никак не проявлял себя, а ловил ха-ха, стоя в сторонке. Я чувствую, как он дремлет внутри меня, сытый и довольный. От него, как обычно, никакой помощи не дождёшься, — тихим голосом признался Валера.

Некоторое время они просто лежали, предаваясь воспоминаниям, и тут Денис вспомнил про шашлыки.

— Так может, пожарим? — предлагал он.

— Мне впадлу вставать…Может тогда и баню замутим? — размышлял вслух Валера.

— Баня давно готова. Мы просто забыли.

— А чего мы ещё забыли?

— Выпить. И ты так и не рассказал про её гениальный план, — напомнил хозяин дома.

Они переместились в баню. Там, в рубленом, просторном предбаннике, они заново накрыли стол: разложили салаты, закуски, притащили коньяка и водки, а под конец сервировки они с сомнением посмотрели на ведро замаринованного мяса.

— Бля, — как можно точнее выразил свои эмоции Денис.

— Ещё какая, — согласился Валера и предложил — Может гостей позовём, соседей?

— Ты их всех давно запугал. Нет у меня больше соседей.

— Какая жалость. А может есть в интернете услуга: гость по вызову? Это вроде, как вызвать проститутку, только вместо секса она будет есть, а мы радоваться, что еда не пропала?

— Ага, и бухать она тоже за тебя будет?

— Ладно. Предлагаю, щас мы в парилку, приводим себя в порядок, держимся, не пьём, а когда как следует остынем, пожарим шашлыки, и вот тогда уже только накатим по стопочке? Как тебе мой план?

— Гениально!

Чуть позже, в парилке, Денис лежал на полке, потный, распаренный, а добрый волшебник предлагал заменить пихтовые веники эвкалиптом.

— Давай ближе к сути… Космические корабли бороздят большой театр… Про Дом культуры, — зажмурившись, мурлыкал Денис.

— Да чё там… Марина не могла воспользоваться своими силами, пока находилась в теле местной Марины. Ей, короче, чтобы стать Иисусом Христом, требовался обряд вознесения, а мне выпала участь стать копьём Лонгина. А ты чё думал, ты один был пешкой? Нет, я тоже был точно такой же пешкой. Единственная разница между нами это то, что я знал, что мне предстоит сделать, а ты нет, но в этом-то и заключался весь фокус. Мы все сыграли одну партию, продудели, можно сказать, и ни одна страшила не услыхала фальшивой нотки. Я притворился сволочью и настучал Эльвире о том, что ты собираешься выманить радио страшилу из сумрака на свет божий, а кроме того я пообещал ей, что приведу в Дом культуры Марину, с которой она сможет расправиться лично, как она того и хотела. Вот и весь план. Не считая некоторой подготовки, конечно. Воронина подкинула тебе идею о терменвоксе, а я осадил ДК, требуя признать меня, как самобытного фокусника. Только и всего. Дальше - дело техники. Эльвира повелась. Изобразила из себя комиссию, а я с готовностью подыграл. Ты прикинь: всё получилось, как в том анекдоте, про Бога, яхту и блядей. А ты в образе Легиона благополучно пустил их на дно морское.

— Значит, когда ты говорил, что моя роль - центральная: ты уже знал? — не открывая глаз, поинтересовался Денис.

— Угу. Я не знал только про ручку, которой я немножко подранил учительницу математики, а ещё…Ну и про то, что Глоб, оказывается, может употреблять в пищу страшил. Вот с Люсей, да. Это я ею немножко поманипулировал. Это я подал ей идею сделать из тебя нового Сеню и я же намекнул, что Полина - лишняя. Ну, а дальше всё получилось, как получилось. Алистер начал убивать Полину, а ты ему спутал планы и пожертвовал собой ради других. Но не переживай, я делал всё по расчётам нашей гениальной малышки. Ты живой, Полина жива, Макаров живой, Кипятков там…И все прочие, — нехотя, сознался Валера.

— Етитская сила! А где Глоб? — всполошился Денис.

— А разве ты его не вернул? — удивился добрый волшебник.

— Я кувшин разбил, а ты должен был его забрать. Это же твой питомец.

— Хорошенькие дела, сам его проебал, а я - ищи?

Они выбежали во двор в чём мать родила и приступили к поискам. Глоб обнаружился на чердаке, мирно спавшим на куче валенок. А вот домовым, которые сидели в валенках, было совсем не до смеха. Друзья совместными усилиями согнали чудище с его лежанки и поместили в подходящий сосуд.

— Он хотел их сожрать! — возмущался Денис.

— Он их охранял! — оправдывался Валера.

— Чтоб копыта его здесь больше не было, понял? Мне теперь домовят - месяц сметаной отпаивать!

— Брат, не шурши. Я оплачу сметану.

Кое-как они успокоились и, вернувшись в баню, вспомнили, что так и не выпили за Островского и его команду. Пришлось срочно навёрстывать упущенное, тем более, что Валера предложил эстафету: выпил, закусил и в парилку, потом в снег, и снова пить, и так по очереди. Эстафета прошла бодро, а после шести стопок, так и совсем хорошо, а потом Валера предложил тост за родителей. Стопочку за маму. Стопочку за папу. Деня, а у тебя на том свете, братья - сёстры остались? Как не помнишь, а у меня старший брат…Кажется, был. Хлебани за него кружечку. Да, куда ты побежал-то? Не блюй в сугроб - прокляну! Слышь? Мне в него ещё прыгать!

К счастью, Денис успел добежать до дома. Там он основательно почистил желудок, а потом, когда возвращался в баню, поскользнулся и упал в мягкий сугроб.

— Допился, — барахтаясь в снегу, бормотал он . — Аж искры из глаз. В ушах грохочет. Больше никогда не буду так пить.

А потом он понял, что это вовсе не искры. В небе действительно расцветали и гасли яркие языки салюта. Он замер, на мгновении ему показалось, что он снова вернулся в Сосновск. Наступает минута прощания. Сука, слёзы в глазах, а в них отражаются огни фейерверков. Сказочная, яркая мишура. Как же мы на самом деле не любим расставаться с друзьями.

Они прощались на площади. С одной стороны Валера, Денис и кукла, а с другой Полина, Венька, Колька и Миша Островский. Больше они никого не позвали, да и зачем? Всё равно, согласно плану, после окончания праздничного салюта все забудут о том, что здесь сегодня произошло. Вон - настоящая Марина уже забыла. Так удивлённо хлопала глазами на сцене, когда ожила, только и спрашивала, что о предстоящей контрольной по математике. Ладно хоть Валера ей объяснил, что она всё сдала на одни пятёрки, а Эльвиры Николаевны больше нет и никогда не было. Только тогда она успокоилась.

— Значит, мы вас забудем? — всхлипывая, спрашивала Полина.

— И всё будет как раньше? — хмурясь, бурчал Миша Островский.

— Ну, может, чего и запомните, — пожимал плечами рыжий парнишка. — Может быть останется некий налёт дружбы и взаимопонимания. Никто не может наверняка знать.

— Вы, главное, позаботьтесь о настоящих Макарове и Кипяткове. Мы же исчезнем, а им тут ещё жить и учиться, — попросил Денис.

— Мы уйдём, когда вспыхнет последний фейерверк, давайте же пожмём на прощание руки, — предложил Валера. И он, подавая пример другим, начал пожимать руки угрюмо молчавшим Кольке и Веньке.

— А мы…Мы так и не сыграли в спектакле, — заплакала староста. Денис сконфуженно протянул ей руку, а она бросилась ему на грудь и начала обнимать.

— Я буду искать тебя, обещаю. Кай. Мой — Кай!

— А я буду вашей Снежной королевой, — пошутил напоследок Валера, обнимая обоих.

— Обещаю, что больше никогда не буду вымогать деньги с Кипяткова и вообще с кого-либо, — клятвенно произнёс Миша Островский.

— А давайте кинем рубль в банку, что вам стоит? — неожиданно предложил Колька. — Пусть сбудется желание об ещё одной встрече. Пусть не сейчас, через годы? Ну, давайте, а?

— Ни к чему, — отказался Валера. — Кипятков и Макаров остаются с вами, а мы…Мы чужие на этом празднике жизни. Нам пора уходить. Напоследок, хотелось бы сказать вам пару красивых слов, но вы всё равно всё забудете, поэтому…

— Дееееня! Дееееня!

Денис заморгал. Кто-то колотил в железный таз поленом и звал его по имени. Ну конечно, кто же ещё?

— Деня, если ты сдох и летишь в чёрном тоннеле - лети на красный. На белый не лети, оттуда не возвращаются! — орал Валера.

Денис кое-как выполз на четвереньках из снега и пополз по обледеневшей дорожке по направлению к бане. Встревоженный товарищ ждал его у дверей со стаканом.

— Здравствуйте, ваше змейшество! Прошу вас немедленно выпить антифриза во избежание гибернации и обморожения среднего уха, — весело рекомендовал он.

— Я сейчас окочурюсь, — признался, дрожа, Денис. — Это ты, зараза, салют заказал?

— Я! Кто же ещё? Ты такой грустный весь день, вот я и подумал развеселить тебя чуточку.

— Ф-фух, а я уж подумал, это у меня в голове. Я пополз в парилку.

— Сначала выпить. Трезвым и облёванным вход строго запрещён!

Денис залпом опустошил стакан, крякнул и побежал париться, а Валера присел возле бани на лавочку, подложив себе под мягкое место лохматый берёзовый веник. Как говорится: береги попу смолоду. Он сидел и молча любовался салютом, а потом в его руках сами собой появились сигареты и зажигалка. Его не смущало то, что он сидел и курил голышом. Какая разница? Всё равно ему не страшен никакой холод. Сидел бы так и сидел. Освежает.

— Вредно много курить, — прошептала сидевшая рядом Марина Воронина.

— Это ты там, у себя, командуй, а я давно курю. Привык, — не поворачивая головы, отвечал ей Валера.

Несколько минут они сидели молча, прислушиваясь к хлёстким звукам, доносившимся из-за стены. Дениска парился. Скоро побежит охлаждаться.

— Я принесла подарок, — прошептала Марина.

— Хорошо, — невозмутимо отвечал Валерий Васильевич.

— Ты обижаешься на меня?

— Нет. Просто наслаждаюсь прохладой.

— Я сделала чернила из сердца Эльвиры и добавила туда выжимку из других страшил, — поведала девочка.

Валера со вздохом покосился в её сторону и забрал из рук девочки стеклянный пузырёк с чёрной жидкостью.

— И зачем? — спросил он, разглядывая флакон.

— Должна же я как-то отблагодарить доброго волшебника, — прошептала Марина.

— Мне и простой “спасибы” достаточно. Ладно, будем считать, ты расплатилась за свои авантюры, — произнёс он более добродушным тоном и шутливо толкнул её бедром. — Может, сударыня пройдёт в предбанник? Дениска выскочит, а тут - ты. Вот смеху-то будет. Да и мне, знаешь ли, тоже неудобно принимать гостей в одном венике. А ты…Чё у тебя за наряд такой? Сейчас так модно?

Девочка была не в платье. Она заявилась в пухлом костюме из чёрных перьев и даже на голове у неё была особая шапочка с торчащими отовсюду перьями. Она поймала его взгляд и нарочно помахала руками, больше похожими на крылья.

— Кар-кар…Ты это хотел услышать? А насчёт своей наготы можешь не волноваться: мне ещё рано интересоваться голыми дядями.

— Ха-ха-ха. Но прозвучало как-то обидно, — заметил он.

— Нет, к вам я не пойду. Ты сам говорил - третий лишний, — отказалась Марина.

— Жаль. Я бы познакомил тебя с пьяным Валерой, а потом бы научил, как правильно жечь шашлык. Там весь секрет в угольной корочке. Круче активированного угля получается. Честно-честно.

— Весело с тобой, — улыбнулась Марина. — Для Дениса у меня тоже есть подарок. Его часы.

Она пошарила в своём наряде и протянула ему “Восток-Амфибию”, о потере которой так горевал хозяин дома.

— Надеюсь, это хоть как-то искупит мою вину перед ним.

— Ой, искупит. Ещё как искупит. Всё простит и ещё доплатит, — пообещал Валерий Васильевич, принимая от неё часы.

— Замечательно. Тогда, что? Попрощаемся?

— Угу, конечно, лети. Всего доброго.

Валера подождал, пока Воронина встанет с лавочки, и добавил:

— Только не забывай, что Легион уже способен определить местоположение банки. Он теперь за ней хоть в чёрную дыру, хоть в квазар, куда угодно, остановки по требованию. А что ты остановилась? Лети, мой птенчик, лети.

Марина закатила глаза и плюхнулась обратно на лавочку.

— Я знала, куда шла…— тоскливо пробормотала она. — Ну и что мы будем делать?

— Моя хотеть в гости, — коверкая язык, намекнул Валера.

— Один хотеть? — настороженно спросила Марина.

— Нет, я с товарищем. Я тебя предупреждал насчёт Юдекса. Он всегда выигрывает. Просто - всегда. А ты что думала, отделаешься от меня флакончиком? Ну, с ним-то ладно. Может быть, при помощи него, я ещё каких-нибудь детишек спасу, это не суть, но ты открыла нам дверь и пытаешься захлопнуть её перед нашими любопытными носами. Мы, знаешь ли, тоже можем работать нечестно. Тем более, что нам так скучно, в последние годы. Ножка уже в двери. Ты меня понимаешь?

— Может, если я хлопну посильнее дверью, вы уберёте ногу? — предположила Марина.

— Скука - больнее боли, мы проверяли. Тебе это не поможет. Решайся, мы не будем отсвечивать. Так, поучаствуем немного-иногда, на правах туристов - фонтан сфотографируем, бивень мамонта…Тем более, ты сама говорила, что там таких, как ты, много, а у нас после Сосновска такая жуткая хандра. Можно сказать: жить не можем без уроков труда и пионерского галстука. А не придём к согласию и кто знает, когда к вам нагрянет Легион? Он ведь сегодня плакал, да-да…Невиданное дело. И прошло-то, всего ничего, а он уже по друзьям скучает. Что же будет дальше? Я даже представить себе боюсь…

В этот момент из бани выскочил Денис и ни на кого не глядя с криком “Ура!” побежал купаться, сверкая задницей.

— Видела? — невозмутимо прокомментировал его поступок Валера. — Вас ждёт тоже самое, но страшнее.

— Я согласна, только предупреждаю: я буду за вами следить, — кивнула Марина и снова принялась копаться в своём пернатом костюме. В этот раз в её руке появилась небольшая жестяная банка.

— Леденцы? Конфетные короли? — прочитал этикетку Валера. — Что за ересь?

— Я не могу показать вам короткий путь, пока вы на поводке у своих хозяев. Ты понимаешь, о ком я? — загадочно прошептала девочка.

Валера молча кивнул. Он прекрасно знал и не собирался обсуждать вслух такие опасные вещи.

— Зато у меня имеется более безопасный способ. Находите подходящее место, вот те самые, ваши любимые и ложитесь спать, а леденец под язык. Ну, а дальше, вы вселитесь, в каких-нибудь подходящих НЕПов и сможете навестить меня. Я надеюсь, такой вариант, устроит хитромудрого Юдекса?

— Думаю, да, — поразмыслив, согласился Валера и добавил. — Со своей стороны, обещаю: если тебе ещё понадобится наша помощь, ты только свистни.

— Спасибо. Я знала, что ты это скажешь, — улыбнулась Марина.

— Врушка! — засмеялся Валера.

— Кар-кар-кар! — согласилась ворона, сидевшая рядом с ним.

— Ты что, уже допился? С птичками разговариваешь? — спросил Денис, возвращаясь в баню. Ему показалось забавным, что его друг не только разговаривает с птицей, но и пытается прикрыть её голову своей ладонью. — Ты не хочешь, чтобы ворона увидела у меня нечто непристойное?

— Да! — пребывая в некотором раздражении, огрызнулся тот. — Иди в баню! Иди - от греха подальше!

— Ну, ладно, — Денис удивлённо пожал плечами и скрылся за дверью. Оттуда донеслось:

— Капец, буду я ещё каких-то ворон стесняться у себя дома!

А чуть погодя:

— Валерыч! Давай накатим?

Валерий Васильевич подбросил ворону в воздух и помахал ей на прощание рукой.

— Щас, — крикнул он, обращаясь к двери, и принялся считать, загибая пальцы.

— Так-с, Эльвиру победили, Марине помогли, пионерам тоже…Награда, ага, имеется. Скудебряха, для путешествий в параллельный мир…

Он потряс жестяную банку.

— Ну, допустим. Дениске - часы вернули…Но что-то же ещё осталось? Ах-да, точно! Моя награда от Дениса за труды. Но это успеется. Я его потом, с похмелья озадачу. Деня?

— Чё? — послышалось из предбанника.

— А у меня для тебя есть подарок! С наступающим, как говорится, Новым годом!

С этими словами Валера открыл дверь в предбанник и скрылся в клубах белоснежного пара.

Книга закончена. Кому хочется за деньги - https://author.today/work/309573
Всем спасибо. Все свободны. Ждите следующих гадостей от археологов.