Sanviktorovi4

Заходи на пикабу, говорили они, будет весело.
Зашел. Сначала гладили манулов. Ладно.
Потом пошла волна баянов. Это хотя бы было прикольно.
Потом бунд. Ни о чем.
И вот парад чумазиков после работы.
Что дальше? Посмотрите что я сегодня кушал! Оцените, как я покакал!

В один из (не помню уже какой) праздников моя вторая половина, пользуясь тем, что я был в вечернюю смену, зазвала своих подружаек на девишник.
К моему возвращению их посиделки достигли стадии "и морда в салате". Прозрачно намекаю, мол, дохлёбывайте и уё... уходите. Были сборы недолги. Все девки из соседних домов, а кто даже и из нашего. Все, но не Люсьен. Той то до хаты тащиться через весь город.
А нужно оговориться, что история из восьмидесятых годов прошлого века, и тогда такси, даже днем, на улицах нашего заштатного городка встретить было проблематично, а уж ночью, и вовсе нереально.
Люська толкает в плечо сомлевшую уже за столом жену:
- Ната-аш, Ната-аш, а я то как? Трамваи то - всё, не ходят.
Та отрывает от стола голову, фокусирует свой взгляд на подруге, и выдаёт:
- Спиздись.
- Наташ, ну ты чё? Куда я пойду?
- Спиздись, я сказала!
У Люсьен глаза на мокром месте. Тащится в прихожку одеваться.
Ржунемогу:
- Люсь, Натаха тебе говорит СПИ ЗДЕСЬ.
А-а-а-а... А я то думаю, чё она, всё спиздись и спиздись, а куда я спизжусь? Мне до дома часа три пёхом, да и страшно, ночью то...

С этим соседом мы прожили в одном подъезде, считай, всю жизнь. По крайней мере, жизнь Васьки - точно: от его рождения до его горькой и несчастной смерти.

Была у Василия одна особенность: он всегда стоял возле подъезда. Не время от времени, не часто, а, буквально, всегда. Утром, днем, вечером, когда бы ты ни вышел, и когда бы не вернулся назад - Васька на своём посту. Или стоит, или прогуливается.
Нет, он, конечно, отлучался по своим делам, но это было как-то незаметно.
Была в этом стоянии практическая выгода: Васька про всех всё знал, все видел. И если у какой-то компании из ближайших домов намечалась пьянка, сосед тут же садился на хвоста. Его не гнали. За вынесенный стакан и немудрящую закуску наливали сто грамм.
Я с Василием особо так не общался. Иногда поддерживал малой денюшкой, а, в основном то, наши диалоги при встречах были однотипными: - Сань, ты куда? - На работу. - А-а-а... - Что, в сад поехал? А-а-а... - На озеро собрались? А-а-а. - Ты на лыжах что ли кататься? А-а-а.
Но однажды Васька отошел от схемы. Ухватив меня за рукав, он двинул речугу: - Сань, постой ка. Не лети так. Вот гляжу я на тебя, ты все время куда-то торопишься. Все время куда-то бежишь. А ведь так нельзя. Так, не заметишь, и жизнь пройдет... Промелькнет, и за делами этими своими, ты этой самой жизни и не поймешь, и не оценишь. Ею же наслаждаться нужно. Не спеша. Не дергаясь...
Блин, Лао-Цзы доморощенный.

А вот теперь, под старость лет, порой думаю: может, в чем-то прав был сосед. Надо... Надо делать паузы. Встать вот так с утреца у подъезда, и позволить реке времени неспешно течь мимо...

Наверное у каждого найдется история, как хорошие отношения рушились в одночасье из-за невольного поступка или нечаянно вырвавшегося слова.

Жила в нашем доме, через два подъезда, женщина. Добрая, отзывчивая, общительная тётенька, к тому же, родная тётка моего друга.
И был у неё той-терьерчик Тобик - полтора килограмма собачьего недоразумения. Но тётя Аля души в нём не чаяла, буквально растворялась в своём тявкающем засранце.
А в нашем подъезде, на пятом этаже, многодетная семья держала собаку Альму дворянских кровей.
Ну, как держала: вечер и ночь псина тусовалась у них дома, а утром, когда семейство рассасывалось по работам, школам и садикам, Альме предоставлялся свободный выгул.
Когда у той начинались определённые дни, кобели района сопровождали её верной свитой, а в ночные часы смиренно ожидали появления своей возлюбленной на лестничных площадках (предвосхищая вопросы, как же они проникали в подъезд, скажу, что дело происходило давно, ещё до эпохи домофонов и замков на подъездных дверях). Продукты жизнедеятельности Альминых дружков нередко оставались на приквартирных ковриках, чем ужасно бесили жильцов.
Возвращаюсь однажды после ночной, поднимаюсь на крыльцо, и только взялся за ручку двери, как мимо меня на улицу начинает щемиться вся эта кавалькада. Успеваю последнему поддать под зад. Удовлетворённо провожаю взглядом его полет, и вдруг понимаю, что это Тобик.
Оборачиваюсь, и вижу тётю Алю, с глазами, полными ужаса, и застывшим криком на губах.

Два года она со мной даже не разговаривала. Потом отношения кое-как устаканились, но, похоже, я для неё навсегда остался человеком способным на любые мерзости.

Есть у нас родня. Они немножечко евреи. В девяностых вернулся их сын с армии, и решил он со своей девочкой жить самостоятельно, т.е. отдельно от родителей. Но самостоятельно, это ж надо на что-то кушать. И стал Боря искать работу. С работой же в тот временной отрезок было в нашем заштатном городишке очень сложно.
А папа у них, на своей фирме, был, хоть и не самым большим, но всё же начальником.
Он устраивает парня на должность, и в первый же рабочий день зовет пообедать в фирменную столовую.
Сына не хочет.
Во второй день - тоже не хочет.
Папа в недоумении: почему мальчик отказывается кушать? У нас очень приличная столовая.
Тут выясняется, что Боря в первый же день успел сунуться было в харчевню фирмы, но понял, что в этом приличном заведении цены совсем даже неприличные, и потому, двухметровый детинушка - косая сажень в плечах, пока что, вынужден, роняя скупую слезу, давиться бутербродиками сооруженными ручками любимой.
Папе это странно: неужели он не покормит родное дитя?
Боря оживает, и начинает кушать каждый день как не в себя, потому как столовая и правда замечательная, а молодой организм требует калорий. Пользуясь неожиданно свалившейся халявой, сын заказывает самые дорогие, самые изысканные блюда.
В конце месяца отпрыск приходит в кабинет к родителю разъяснить: что за ерунда в его зарплатном талончике? Почему на руки - жирный ноль?
Папа его успокаивает: волноваться не стоит. С квиточком все в порядке, и никакой ошибки тут нет. Достает стопочку столовских чеков и листок с подсчетами: - Вот, можешь убедиться, все точно.