Уходил я на службу, в ряды доблестной Советской Армии, с должности электромонтера СЦБ (Сигнализация, Централизация, Блокировка). То есть - был железнодорожником. С окладом сто двадцать семь рублей в месяц. В это же время, моя матушка трудилась в совхозе, выращивающим табак, на должности бухгалтера-расчетчика, с окладом в сто пять рублей. И немалое число моих знакомых, приятелей, друзей трудились на благо Родине примерно за такую же сумму. Приехавший в гости, из далекой Сибири, дядька, работавший электриком в шахте, с гордостью сообщил, что из трехсот в месяц не вылезает. Это были большие деньги! Перед самой службой, послали меня в командировку, по производственной необходимости, в один дагестанский город. Помогать собратьям, эсцэбистам, монтировать входную горловину станции. Попутчицей в дороге мне оказалась уже не молодая женщина из Абхазии. Ехавшая навестить своего внука, проходящего службу где-то на границе. Она рассказала мне, что прошлый год был не урожайный на мандарины, и они заработали всего сто пятьдесят тысяч рублей. И в этом году ожидают гораздо больших поступлений от уборки урожая цитрусовых. Честно говоря, я слушал ее рассказ, как человека, у которого слегка не все дома. Сто пятьдесят тысяч? Частное лицо? К чему я все веду? Да достаточно бедно жила основная часть населения Советов. Очень бедно. Выкрутиться помогало, жителям сельской местности, домашнее хозяйство. Оно съедало у детей детство, но гарантировало не помереть с голоду. И вот. Меня призывают на службу. От военкомата в районном городе, нас, новобранцев, везут в автобусе на сборный пункт города Краснодар. Туда свозилось несколько тысяч молодых ребят из разных населенных пунктов Кубани. Бритые на лысо, одетые кто во что горазд, с похмелья и под хмельком они вели себя так, как будто завтра ожидается извержение Везувия со всеми вытекающими последствиями. Но не об этом речь. Дабы занять такую ораву хоть каким-нибудь делом, ну и продемонстрировать очевидную помпезность мероприятия по призыву на военную службу, приглашается вокально-инструментальный ансамбль, из четырех человек, с военно-патриотическим репертуаром. Толпа новобранцев отрывается под этот репертуар, а когда он иссякает, начинает требовать современных песен. И их есть у ансамбля. Будущие защитники входят в раж, прыгают на лавочках, орут и пускают по рядам головные уборы, для сбора благодарности артистам, в денежном эквиваленте. Набитые деньгами фуражки, шапки, тюбетейки передаются на первые ряды и их содержимое вываливается артистам под ноги. Хотя они, в микрофон, просят этого не делать. Гора денег на сцене растет и я вижу, что артисты растеряны. Возможно, что они были не самыми бедными людьми. Но столько денег зараз, полагаю, им видеть не доводилось… Затем нас распределили по «купцам», по дням и растолкали по просторам Союза. В вагонах ходили сержанты, сопровождающие новобранцев, и рассказывали разные истории. Про предстоящую свадьбу, болезнь родных и близких людей и просили помочь, кто чем может. Говорили, что и мы, в свое время, также будем ходить и нам помогут. Не знаю… Но, случайно заглянув в купе, где обретались эти сержанты, я застал их за пересчетом собранных пожертвований. Они укладывали их в фибровый, старый чемодан. Чемодан был полон червонцев и двадцатипятирублевок. Огромные, тогда, это были деньги. Для меня – фантастические. Дальше – больше. Уже по прибытии в Севастополь, некоторое время мы жили в казармах, откуда нас распределяли по кораблям. Подходили военнослужащие, как правило, как сейчас говорят, лица кавказской национальности, и выискивали своих земляков. Поскольку земляки служить три года не хотели поголовно, то начиналась круговерть. Требовалось собрать определенную сумму, как правило с тремя нулями, и тогда, лицам, ее собравшим, было гарантировано прохождение службы в береговых частях обеспечения флота. То есть, форма одежды – морская, а срок службы – два года. Собирали. Отдавали под клятвенные восклицания: - Брат! Считай, что ты уже два года служишь! При этом, в руках список жертвователей, все серьезно. Обнимашки, целовашки и - до свидания. И так каждый день. Распределяли жертвующих на общих основаниях. Я задержался на этом распределительном пункте дней на десять. Делать было нечего, денег, для того, чтобы выкупиться на берег, у меня не водилось, и я подсчитывал, сколько снимают со своих земляков предприимчивые коммерсанты. Получались фантастические суммы. Потом, много позже, я повстречал в городе своего земляка. По службе он был старше меня на полтора года, и лямку тянул как раз на этом сборном пункте. Когда я задал ему вопрос про ситуацию с сбором денег, то он гордо мне поведал. Что насобирал уже и на автомобиль, и на дом и еще на всю оставшуюся жизнь. Так что бизнес, в Советском Союзе, как и секс, существовал. Другое дело, что не всем он был доступен. Возможно, да и я почему-то уверен, что этот пост попадет на глаза тем, кто этот бизнес организовывал или в нем участвовал. Вот любопытно, что они напишут?
