Mokopoka

Долго не могли они определиться ко сну, все сидели за столом, чай пили да вспоминали минувшую уже безвозвратно, прошлую жизнь. И весь следующий день посвятили тому же. Александр с Сергеем вместе учились в одном классе средней школы. По молодым годам ходили в секцию вольной борьбы. После школы Александр поступил в военное училище. Сергей же закончил железнодорожный институт. Жизнь разбросала их в разные стороны. Сережка работал инженером в местном железнодорожном депо, а Александр все время проводил в командировках. И большую часть за границей. Когда же встречались друзья и наседал на него Сережка: ответь, мол, кем работаешь-то, отмахивался Александр, да отшучивался. Айболитом, говорил, работаю. А что за Айболит такой? Что за специальность… И почему за границу нужно ездить так часто при такой специальности? Махнул потом Серега на эти дела… Айболит, так Айболит. Может что секретное. Не хочет говорить, значит не может. Дети потом пошли… У Сашки двое и оба парни. А у Сережки один. Парень. Да только здоровья ему Всевышний не додал. С детства все по больницам с ним маялись. Чуть где кто чихнул, тут Лешка и хворь подцепил. А потом вот рак… Сережка-то уже на пенсии был. Первый, переживая за Лешку, и ушел. Рак легких… Не курил никогда. А следом и Лешка за ним определился. Одна Катерина и осталась…

Сашка, Сашка… Вот так она, жизнь-то, и промелькнула… Седой ты вон весь уже…А я так про тебя ничего и не знаю. Кто ты, чем в жизни занимаешься…

Пожал плечами Сашка неопределенно, хмыкнул. И промолчал. Видимо тема эта была у него под табу…

Они появились через полчаса после наступления сумерек. Что-то, ими с собой принесенное, горланило негритянский рэп на всю улицу. В доме, по просьбе Александра, свет в комнатах не зажигали... Они постучали в калитку. Ненастойчиво… Очень даже прилично.

Я выйду, Саш…- Катя поднялась со стула и набросила на плечи платок.

Подожди немного. Они же знают, что ты дома… Пусть немного себя взвинтят. – Александр аккуратно отодвинул занавеску и пытался рассмотреть происходящее на улице.

Минут пять они, смеясь, о чем-то болтали возле калитки. Потом кто-то из них, развернувшись спиной к калитке, изо всех сил начал бить всей подошвой обуви по металлической обшивке, вызвав ожесточенный лай собак чуть ли не во всем поселке.

Э-э, старая! Ты что, не слышишь, гости пришли!

Ой… - Катя вцепилась Александру в руку. – Саш…

Ничего не бойся… Иди. Говори спокойно, с достоинством. Объясни им, что никуда переезжать не собираешься, дом продавать не будешь. А если они не перестанут ходить и стращать, то заявишь на них в милицию. Поняла? Я буду недалеко. Когда я выйду, ты сразу уходи домой. Ни на секунду не задерживайся. Ты поняла?

Да, Саш… И все одно мне боязно.

Ничего, ничего Катюш…Перебоишься скоро.

Ты чё, старая – Приветствовал, видимо старший из них, появление Кати на улице – нюх потеряла? Тут гости полчаса менжуются… Ни присесть, ни воды напиться. Чёт не по соседски как-то… Ты предложение наше обмозговала? – При этом все они непрерывно пританцовывали под музыку, двигая ладонями с растопыренными пальцами.

Обмозговала… Какие вы мне гости? Я вас не звала. И соседи вы мне никакие. А насчет дома так вам скажу: откуда пришли, туда и идите. Будете надоедать, в милицию напишу на вас заявление.

Ну курица, ты чё, в натуре? Чё за фигня? Какие менты? Опять проблемы? Вчера согласилась, сегодня тормоза… Чё за дела?

И ничего я вчера не согласилась. А сегодня и тем более.

Не… Ну мы больше с тобой заморачиваться не будем. Ты поняла, курица? Все-о-о… Было тебе достойное предложение? Было! А теперь его нет. Сама нас скоро просить будешь, чтобы купили твою халупень… Да только мы люди гордые…

А вас в школе не учили, что с людьми, особенно старше вас по возрасту, а тем более женщинами, нужно разговаривать уважительно, и обращаться исключительно на Вы? – Из темноты к разговаривающим вышел Александр и легонько подтолкнул Катю под руку. – Иди домой. Мы тут побеседуем с молодыми людьми.

Не-е… Ну, блин… А ты еще что за клоун? Иди себе, если шел откуда...

Да-а… Воспитанием твоим папа с мамой себя не утруждали. Придется мне восполнить этот досадный пробел.

Их было трое. Они стояли полукругом перед Александром. Каждый был намного моложе его, шире в плечах, выше ростом и нагл от безнаказанности. Говорящий с ним, расставил ноги на ширину плеч, словно находился на палубе пляшущего на океанских волнах парусника. И удар ногой, который всадил ему Александр в промежность, заставил измениться выражение его лица с безмятежно-снисходительного на крайне удивленное. Затем боль рванула, от размозженного ударом мужского достоинства в его мозги, затопила их, и он рухнул удивленным лицом в уличную пыль. Раздавив то, что орало негритянским рэпом, и заставив его замолчать.

Х-ха…- Выдохнул Александр и, распрямив правую ногу, впечатал второго в соседский, металлический забор.

Клац… И правой рукой он поймал, не успевшего сообразить, что к чему, третьего за кадык.

А-хы-хэх-ху… Забулькал горлом третий, и упал на колени.

Я тебя, дружок, ни бить, ни тем более убивать не буду. Просто покажу, как хрупка человеческая жизнь в опытных руках. Вот я тебе немножечко воздух перекрою, чтобы ты понял, как все серьезно, а ты тем временем думай, будешь ты со мной искренен, или хитрить попытаешься. - И Александр слегка сдавил пальцы правой руки, левой придерживая голову стоящего на коленях за затылок.

Меня интересует, кто вас послал. Я сейчас пальцы приотпущу, а ты мне ответишь.

Дя-хь Тагар-хь.

Дядя Тагар?

Да-х-х…

Вы вместе живете?

Не-т-х…

Он торгует наркотиками?

Да-а-х…

Тебя как зовут?

Лех-ха-х…

Эх, Леха, Леха… Нехорошо вы поступаете, Леха, подло… Нечестно…Впрочем, в данной ситуации, лично к тебе я отношусь с некоторым доверием. Сейчас я тебя отпущу… А ты мне покажешь, где живет твой дядя... Договорились?

Александр разжал пальцы. Леха продолжал стоять на коленях, очумело поводя глазами перед собой.

Давай, вставай… У нас еще много дел в этом поселке. – И Александр, схватив Леху за шиворот, поставил его на ноги. - Пойдем потихоньку. А по дороге мне расскажешь, чем живет этот дядя Тагар, как к нему домой можно попасть. Ты-то ему кем приходишься? Вы же, цыгане, все друг-другу родня. Не мог же он на такое важное дело, как вымогательство, абы кого отправить?

Да-а-а, уж… Если твой дядя и помрет, то только не от скромности. – Александр с Лехой стояли перед огромным, трехэтажным особняком, отгороженным от улицы трехметровым забором. Сам дом, белого кирпича, представляющий собой сплошной набор арок, резных колонн, ниспадающих сверху разнокалиберных крыш в японском стиле, был ярко освещен многочисленными электрическими фонарями, и казался сказочным фрегатом, открывшим порты пушек и изготовившимся к стрельбе. Огромная, из мрамора, лестница полукружьями взбегала к главному входу. Резные, из цельного массива, двери являли собой произведение искусства.

И что, Лех… Собаками, говоришь, территория охраняется? Восемь псов? Кане корсо порода? Знаю, знаю такую… Серьезные ребята... А наркоту, значит, через выход на другую улицу продают? Понятно... Ладно… Давай, беги, Леха, подбирай своих друзей. Да все, что я тебе по дороге сказал, им передать не забудь. Все усвоил? Тогда вперед… - Александр проводил взглядом мгновенно исчезнувшего в темноту Леху. – А мы туда-сюда пройдемся, осмотримся, насколько она, эта крепость, неприступна…

Чуть слышный шорох, в конце огороженной высоким забором усадьбы, заставил насторожиться свору черных псов, развалившихся по обе стороны мраморной лестницы. Вожак своры, огромный, мускулистый, свирепого вида пес, оскалил пасть, вскочил на ноги и рванул на звук. Остальная часть своры подхватилась следом, исчезнув из света фонарей в полутьме приусадебного парка. Вожак уже видел возмутителя их спокойствия – сидящего возле забора на корточках, с опущенной головой, человека. И начал, свирепея, увеличивать скорость бега, приготавливаясь к атакующему прыжку. Человек поднял голову и встретился взглядом с бегущим на него зверем. Уже сгруппировавшийся для прыжка пес вдруг остановился, словно натолкнулся на невидимую преграду, потом жалостливо заскулил и лег на брюхо. Подбежавшие следом, еще взъяренные бегом, псы черными тенями замерли позади своего вожака. Человек протянул руку и погладил вожака по бугристой голове.

Ну вот… Молодец какой… Рассказывай, как вы тут живете…

Пес подполз на брюхе поближе к человеку и лизнул ему ладонь. Потом негромко, чуть поскуливая, начал ворчать, заглядывая человеку преданно в глаза. Остальные псы своры легли на землю и опустили большие головы между лап. Человек слушал ворчание пса и изредка кивал головой, поглаживая его купированные уши. Не было никаких сомнений в том, что он прекрасно понимал огромного зверя.

Вот, значит, как…

Человек выпрямился во весь рост и обвел внимательным взглядом лежащих перед ним псов.

Я освобождаю вас от несения службы этим людям… Но, прежде чем вы уйдете, мне потребуется ваша помощь. Ваша аккуратная помощь… Прошу вас… Нам не нужна ничья смерть. Даже если эти люди заслуживают ее, не нам выносить приговор…

По центру составленных буквой «П» столов, в огромном зале, из которого две лестницы резного дерева взбегали на второй этаж, сидел, вытянув ноги и отвесив большой живот, внушительных габаритов, уже далеко не молодой цыган. В украшенной золотыми перстнями ладони правой руки он держал наполненный красным вином, бокал, а в левой – большую, дымящуюся сигару. Цыган, снисходительно улыбаясь, слушал, обращающегося к нему с тостом, соплеменника, старательно перечисляющего все его выдающиеся и исключительные способности.

За уставленными всевозможными блюдами и напитками столами сидело человек сто, а может быть и более, хорошо одетых мужчин разного возраста. Их внимание было приковано к объекту, в честь которого произносились пламенные речи, и поэтому человека, открывшего двери в зал, увидел первым хозяин торжества. Видимо, по выражению его лица, тостующий понял, что случилось что-то, из ряда вон выходящее. И оглянулся по направлению его взгляда.

Среднего роста, сухощавый, седой мужчина стоял возле приоткрытой двери, ведущей из прихожей в зал, и обводил присутствующих внимательным взглядом.

Э-э… Ты кто? – Спросил его виновник торжества.

Я наркоконтроль…

Какой такой наркоконтроль - мы знаем… Ты кто?

Народный наркоконтроль… Устраивает?

А-а-а… Тогда понятно… А имя ты имеешь, народный наркоконтроль?

Лакоста…

Э-э-э! Слушай… Лакоста шмотки шьет... Ты что, шмоточник?

Да нет, Тагар… Ты забыл одну маленькую деталь. Эмблемку. Крокодил я…

Так мы, оказывается, знакомы? Крокодил, говоришь? И что же ты хочешь, Крокодил? Чем мы обязаны твоему визиту?

Обязаны… Еще как обязаны. Это хорошо, что вас здесь много … Не надо всех искать, каждому до ума стучаться… Одним махом, сейчас, все вопросы и закроем.

Какие вопросы, слушай… Что ты хочешь?

Я хочу спросить Вас, цыгане… Почему вы из людей уважаемых, владеющих нужными людям ремеслами, превратились в настоящее исчадие ада. Чем ни хуже для всех окружающих занятие, тем вернее за ним вас и встретишь… Я сейчас говорю про наркоту... Вы что, не понимаете? Это все… - Человек обвел вокруг себя рукой – На крови построено… На горе людском.

Да кто ты такой? Ты по какому праву пришел в мой дом и учишь нас жить? Я тебя не звал… Никто тебя не звал, а ты пришел… Если тебе есть, что сказать нам, цыганам – говори. Если нечего сказать – уходи.

Мне есть, что вам сказать… Вы здесь всем надоели... Я имею в виду простых людей, которые живут в этом поселке. Поэтому я предлагаю вам отсюда убраться…По хорошему. Завтра… До десяти утра вы исчезнете на все четыре стороны. И с собой ничего не возьмете. Пусть люди разберут то, что вам нанесли за дурь… В этом случае я гарантирую вам безопасность…

Э-э-э… Да ты сумасшедший? Опасный для общества человек… Что ты есть такое, чтобы угрожать нам, цыганам, или гарантировать безопасность? А? - Тут Тагар что-то коротко, на своем языке, приказал молодому, плотному, цыгану, сидящему за столом рядом, по правую от него руку.

Цыган отставил в сторону бокал, который держал в руке и, с шумом отодвинув в сторону деревянный, резной стул, поднялся и шагнул в сторону выходной двери.

Жаль, Тагар, что мы не сумели договориться. Очень жаль… А, впрочем… Я предполагал и такой исход дела – Человек поднял обе руки вверх и щелкнул большими и указательными пальцами. В полуоткрытую дверь, ведущую из прихожей в зал, громко стуча когтями по паркету, ворвались два огромных пса и, оскалив клыки на молодого цыгана, замерли рядом с Лакостой.

Молодой цыган остановился в нерешительности и, не отводя взгляда от свирепых псов, о чем-то спросил по своему, через плечо, хозяина дома.

Э-э-э…Что за черт? Не понял? Кто вас сюда звал? А ну… Пошли вон отсюда!

Псы оскалили клыки и сделали несколько шагов в сторону говорящего.

Ч-ч-е-рт… Что происходит? – На лице Тагара читалась явная растерянность.

Лакоста поднял обе руки вверх и хлопнул ими в ладоши. Оба пса сорвались с места и в мгновение ока оказались у лестниц, ведущих на второй этаж дома. А их место заняли шесть псов, черными призраками, возникшие из дверей прихожей.

- Хоп! – Сказал Лакоста, и поднял вверх ладонь правой руки с растопыренными четырьмя пальцами.

В тот же момент четыре огромных зверя кинулись на сидящих за столами людей. От неожиданности нападения, люди, опрокидывая столы с явствами и стулья, бросились в разные стороны.

Хоп! – Крикнул Лакоста, и псы начали рвать убегающих в ужасе людей.

Это было страшное зрелище. Что могли противопоставить, вооруженным острыми клыками и мощными челюстями, представителям животного мира, ожиревшие и возомнившие себя богами человекоподобные существа?

Крик, кровь – все смешалось в какофонию ужаса и безысходности. Бежать было некуда. Дорогу наверх перекрывали два огромных зверя. Выход на улицу стерегли Лакоста и пара свирепых псов. А в ставшем капканом зале, скользком от крови и мочи, метались четыре страшных, черных тени, сея вокруг себя ужас и отчаяние.

Хоп! – И бойня прекратилась. Четыре пса, с окровавленными пастями, вернулись к входной двери и замерли, опустив, устрашающе, головы вниз, наблюдая за происходящим в помещении. Израненные, стонущие люди в лохмотьях одежд, с глазами, полными страха, расползались к стенам зала. Стараясь не наступать в лужи крови, Лакоста, в сопровождении двух псов, пробрался между людскими телами и поднялся на второй этаж. Из-за закрытых дверей, ведущих в женские покои, доносилась громкая музыка.

Здравствуйте. Выключите, пожалуйста, музыку… Я хочу, чтобы вы услышали кое-что другое…

В большой, ярко освещенной электричеством, комнате, на диванах сидели цыганки, а в центре, на отдельной кушетке, расположилась дородная, пожилая женщина в разноцветных юбках и с каким-то вязанием в руках. Молоденькая цыганка протянула руку, нажала клавишу музыкального центра и в наступившей тишине, снизу, донеслись стоны и проклятия. Девушка в ужасе закрыла лицо руками.

Не спрашивайте меня, кто я. Ваши мужчины уже этим интересовались. Они мне не поверили… А зря. Как я понимаю, ты баба Наташа? – Лакоста обратился к пожилой женщине. – И ты здесь заправляешь всеми делами? Отлично… Можешь выйти из комнаты и посмотреть, что произошло внизу. Но, перед тем, как ты выйдешь, я тебе ставлю условие. То, что ты увидишь, повторится вновь, если завтра, до десяти часов утра, хоть кто-нибудь из вас, цыган, останется в этом поселке. Вы оставите все деньги, драгоценности, вещи… Все то, что нажили на торговле наркотиками. Уйдете в том, что есть на вас. Куда – не мое дело. Но я буду всегда знать, где вы остановились. И если вы опять возьметесь за старое, я не гарантирую вам безопасной жизни. Мои друзья – Лакоста положил руку на голову стоящего рядом пса – Проконтролируют ситуацию. И я не советую пытаться меня обмануть… А теперь, иди и смотри… А мы уходим.

На улице Лакоста положил руку на голову вожака своры и тихо произнес:

Спасибо вам за помощь. Куда вести своих – ты знаешь. Вас там ждут. И вам там будет хорошо. Мы еще увидимся. Прощайте.

Вожак благодарно лизнул его ладонь, коротко рявкнул и восемь зверей растворились в темноте.

Лакоста постоял, глядя им в след, развернулся и пошел прочь от неприятного ему дома…

Утром его разбудила Катерина.

Саша! Саша! Что-то невероятное творится в поселке. Это – невероятно! Мне знакомая позвонила… Цыгане исчезли! Нет ни одного! Двери, калитки – все нараспашку! Все вещи на месте. Деньги, золото… Все лежит нетронутое. А цыган нет… Может их власти депортировали? А, Саш?

Депортировали, Катя, депортировали… На Луну депортировали. Я же говорил тебе – все будет хорошо. Вот ты и отбоялась. Я рад.. Рад что так все закончилось. Теперь – мне можно и домой собираться… Хотя домой сразу – не получится. К сослуживцу поеду. Давно не виделись. А возраст наш уже таков, что не повидаешься сейчас, может так статься – не повидаешься никогда… И через час, обняв Катю на прощание, Александр ушел. Она еще долго стояла у калитки, глядя на улицу ему вслед, улыбаясь и смахивая набежавшую слезу…

- Итак, товарищи курсанты…

С сегодняшнего дня для каждого из вас в жизни вырисовывается, так сказать, новая полоса. Черная она, или белая – время, покажет…

Худощавый, несколько сутуловатый человек в общевойсковой форме полковника, медленно шел между столами, выставленными в три ряда в большой аудитории и длинной, деревянной линейкой, зажатой в правой руке, мерно похлопывал по ладони левой руки.

- Но одно скажу совершенно определенно… То, чему вас здесь могут обучить, не преподают ни в одном гражданском ВУЗе. Мало того. Вас не будут нагружать всякими излишними условностями. Конечно… Марксистско-Ленинская философия – это предмет, несомненно, необходимый… И вам его дадут в полном объеме. Но основной упор будет сделан на совсем других вещах. Очень, так сказать, интересных вещах. Будем считать эту первую пару вступительной лекцией. Не буду от вас скрывать… Каждый из Вас в этой аудитории оказался отнюдь не случайно. Теперь об этом можно сказать напрямую. Каждого из Вас, здесь сидящих, мы вели на протяжении последних трех лет. И каждому из вас в приписном свидетельстве, после девятого класса, была сделана соответствующая пометка. Которая позволила вывести на соответствующий военно-учетный стол. Практически, мы уже знали, с кем имеем дело и поэтому ваше, индивидуально каждого здесь присутствующего курсанта, появление было уже делом предопределенным. Хотели вы этого или нет. Но все то, о чем я упомянул, так сказать, выше, не означает ровным счетом ничего. Каждый из Вас будет подвергнут, теперь, по настоящему жестким испытаниям. Вы должны усвоить, что никто с вами цацкаться не собирается. Мы вытянем из глубины вас то, о чем вы сами о себе не подозреваете. И если оно нас удовлетворит – вы здесь останетесь. Не удовлетворит, так сказать, вот вам обратный железнодорожный билет в плацкарте и пару рублей, положенных по закону. Поскольку именно для нашего факультета, успешная сдача Вами вступительных экзаменов - ничего не значит. Абсолютно ничего… Каждый из вас может вылететь с любого курса. Хоть и с последнего. На нашем факультете мы не ориентируемся на достижение неких пресловутых показателей успеваемости. Единственным критерием вашей успешности будут ваши индивидуальные показатели и наша собственная методология их определения. Возможно, со школы вам знакомо такое определение ситуации – войти в клетку к тигру. Возможно и то, что многие из вас такое определение ситуации воспринимали как некую абстракцию. Которая, реально - на практике, никогда в жизнь может не претворится. Однако, спешу многих из вас огорчить… Может претвориться. Мало того… Она просто обязана претвориться. Ибо то, чему мы вас собираемся научить – как раз и есть основа понимания, как правильно войти в клетку не только к тигру, а вообще к любому зверю. Вы можете задать вопрос, а зачем, собственно это нужно? Входить в клетку зверю? Отвечаю… Вы когда-нибудь обращали внимание на стаю ворон? Видели Вы, что утром они организованно летят в одну сторону, а вечером возвращаются обратно к месту ночевки? Какое их количество? Это армия. Настоящая армия. Она управляема и может совершать слаженные маневры. Для этих птиц не существует границ. Их трудно уничтожить. Они умны, бесстрашны и осторожны. А теперь допустите, к примеру, такое соображение: Вы умеете управлять этой силой. Знаете, как это делается. Представьте себе городскую операцию с применением стаи ворон, численностью этак в несколько тысяч единиц. Каким оружием защищаться от их нападения? Я уже не говорю о том, что врановых можно использовать и как носителей боевого оружия. Не всем, из присутствующих здесь, удастся одинаково хорошо разобраться и с птицами, и с животными… Кому-то лучше подойдут домашние животные, кому-то дикие, а кто-то сумеет сладить и с воронами. Время покажет. Но мы научим Вас понимать их мир, их язык. Научим, как в любой стае, животных, птиц – неважно, становиться лидером. Как перехватить лидерство… Как отдавать нужные приказы. Да… Искусство войны требует умения отдавать приказы, в ходе исполнения которых личный состав может погибнуть. Обязанность командира – беречь свой личный состав. Сводить безвозвратные потери к минимуму. И пусть даже в качестве живой силы в Вашем распоряжении окажутся братья наши меньшие – ответственность за их жизни будет лежать на Вас. Их тоже нужно беречь...

Слышь, И-и-тёк… А И-и-тёк…

У говорящего круглая, непрерывно болтающаяся из стороны в сторону голова и два зуба, как у кролика, выпирающие из-под верхней губы. Они сидят за столом в маленьком, летнем, уютном кафе, сплошь заплетенном снаружи диким хмелем и лампа, свисающая над столом на длинном шнуре, делает его голову с короткой стрижкой, похожей на луну.

Ну чё ты, И-и-тёк… Пива же хоц-ца. Пойдем в поселок… В бубен кому-ить дадим. А? И-и-тёк…

И-и-тёк, который на самом деле Витек, сосредоточенно пытается обмакнуть в остатки пивной жидкости в бокале паучка, который неосмотрительно спустился на прозрачной, кажущейся в свете лампы толщиной с нитку, паутинке откуда-то с потолка. Витек отсек паутинку своими заскорузлыми пальцами от основания и теперь наслаждается зависимостью паучка от его, Витькиной, прихоти. Опускает паучка на поверхность жидкости и когда бедное Божье создание, надышавшись алкогольных паров, пытается взобраться наверх, по своей дорожке, резко встряхивает палец и паучок скатывается назад, в емкость с пивом. Витек торжествующе ухмыляется и игра в кошки мышки продолжается.

И-и-тёк… Ну, блин, идем… Чё ты к этому пауку прикололся?

Третьим, за их столиком, спит, уронив лицо в сложенные на столе руки, небритая личность, совсем недавно им обоим лично незнакомая, но благосклонно предложившая пару сотен рублей на всеобщий пропой. И теперь как бы считающаяся мэном, близким им по духу и социальному происхождению. Изредка личность просыпается от алкогольного обморока, отдирает скособоченную физиономию от стола, оглядывает компанию не сфокусированным взглядом, произносит: - Ну вы, бля-я, даете… - И падает лицом обратно в стол.

Круглый, ты запарил уже... Куда пойдем? Кому в бубен дадим? Та и вообще… Тоже мне, даватель нашелся… Ну дадим… И чё, сразу на пиво появится?

И-и-тёк… Ты ему в бубен, а я карманы отшманаю… Наберем, И-и-тёк…

Ага…Наберем… Не успеем за столиком расположиться, как набегут…

Да, И-и-тёк, не успеют… Мы уже вмажем…

Ты чё, Круглый? Ты чё пургу гонишь? Ты своей башкой хоть немного думаешь когда? Из-за кружки пива под статью тарахтеть? Да я просто с тебя фуею… Ты, в натуре, уже запарил…

Витек окончательно обмакнул паучка в пивные остатки и решительно поднялся из-за стола.

Ладно… Идем.

Во-о, И-и-тёк… А то тасуемся беспонтово… Щас кому-ить в дыню зарядим.

Све-е-тик – Витек игриво помахал рукой буфетчице – не закрывайся без нас. Мы очень скоро.

Тьфу ты… - Светик выждала, пока парочка скроется в темноте, и плюнула им в след. – Достали уже, дебилоиды…

На улицу, в желтое пятно фонаря, под скрип калитки, вывалился совершенно растерянный дедулька, с растрепанными седыми волосенками, брючонках с вытянутыми коленками и коричневого дерева тростью.

Куда… Боже мой… Куда?

Его высохшие от возраста ладони, в переплетении синих жил, судорожно перебирали трость, и он все никак не мог определиться, в какую сторону ему следует поспешать. Видимо, только что произошедшее событие, основательно выбило его из привычной жизненной колеи. Следом за ним, из двора, выбежала немолодая, но еще крепкая женщина.

Петрович…Да не гарцуй ты на месте. Ближайшая аптека - на железнодорожном вокзале. Туда и беги. Конкору возьми, да жаропонижающее. А я пока бабе Ане платок с уксусом поприкладываю. Жар вытяну. Было ж уже так…

Было… Так вот не было… Хосподи! Побёг я.

И Петрович, тарахтя тростью по камням и жалобно бормоча, скрылся в темноту улицы. Не успел он, отмахиваясь от наседающих собак и спотыкаясь о булыжник улицы, добраться до освещенной фонарями дороги, ведущей на железнодорожный вокзал, как перед ним, словно два молодца из ларца, объявились две мрачные физиономии, пахнущие нестиранным нижним бельем и алкогольными излишествами.

- Здравствуйте. Мы из пионерского отряда юных тимуровцев. Оказываем помощь пожилым людям, попавшим в нелегкую жизненную ситуацию – сказала большая физиономия и ласково взяла Петровича под локоть. Маленькая физиономия паскудненько засмеялась и взяла Петровича под локоть с другой стороны.

Что… Что т-т-акое? П-п-устите меня… Что вам от меня надо? Я с-с-пешу. Мне в аптеку надо. Моей Анечке плохо.

А мы вот здесь, для такого случая, муниципалитетом и подставлены. Мы вас проводим через дорогу, чтобы, не дай Бог, какая скотина, в отношении вас, чего не удумала. Вы же, по возрасту, и под автомобиль попасть можете?

Никуда я не п-п-опаду. П-п-устите…

Но физиономии, крепко держа Петровича под руки, легко оторвали тщедушное тело старика от земли и понесли на противоположную сторону улицы.

Мне не туда надо. В-в-ы п-п-устите-е-е…

Ну вот. – Физиономии разжали руки и прислонили Петровича к забору. – С вас, за помощь, всего-навсего пятьсот-то рубликов.

К-к-ак? З-з-а что пятьсот? Я вас ни о чем не просил. И потом… Мне сюда не нужно было.

Вы что же? Так Вы отказываетесь платить за предоставленную услугу? – Большая физиономия с некоторым недоумением нависла над Петровичем. – Нам что? Вызвать коллег на помощь? Или клиент… Сам одумается? А? Так будем платить?

Тут Петрович осознал, что пока он здесь препирается с тимуровцами, там, без него, его единственная и ненаглядная Анечка может умереть. И достал трясущимися руками портмоне.

О-о-п-па-чки… - Маленькая физиономия ловко перехватила из рук Петровича старенький кошелек и запустила в него свои грязные пальчики. – Ни фига себе, дедулечка… Да ты, Рофеллер, бля, в натуре...

Отдайте… Э-т-то на лекарство. Если я его не куплю, моя Анечка может умереть.

Да ладно, ладно, дедуля… Мы же не грабители, какие там. Тебе же сказали – от муципалитета мы подставлены. Вот тебе пятьсот рублей… А-а… Да нам еще налоги за тебя платить… Триста тебе с потолком хватит. Держи свой гаманок.

И физиономии растворились во тьме, оставив всхлипывающего Петровича один на один со своей бедой…

Ну ты чё, Свет, давай, организуй нам чё-нибудь по потребности… Пузырек там водочки, пару пива, закуси, что ли… А? Све-е-тик? Мы сегодня фартовые. Платим наличностью.

Фартовые они… Тюрьма по вам плачет. Опять кого-нибудь обчистили…

Ты чё это, Светик, к нам немилостива? Чё, тебе не один хрен, какими деньгами мы расплачиваемся? Деньги, они, как говорится, не пахнут. А, Светик? Ты лучше скажи, чё это за тип в углу затихарился? Уходили - вроде как его не было.

Да откуда я знаю. – Светик в сердцах грохнула двумя бокалами пива перед Витьком. – Может приезжий…- Хотя буквально за пять минут до прихода Витька с Круглым, этот интеллигентный мужчина, в возрасте далеко за шестьдесят, расспрашивал ее, как найти улицу Светлую. Потом взял кружку чешского пива и сидел за последним столиком, глядя в темноту на улице и потихоньку потягивая прохладную жидкость.

И не лезьте к нему… А то я быстро на вас управу найду!

Ну, ну, ну… Не надо излишних эмоций. Зачем он нам? Мы сами по себе, он сам по себе. Правда, Круглый? Све-е-тик…Водку с закусью гони…

Налили они с Круглым по полной рюмке водки, чокнулись - и усугубили.

Да ты, И- и- тёк, ва-аще-е… В натуре! Мы тимуромцы… Мусипалитетом подставлены… Я бы - хрен допёр. Ты башка, И-и-тёк!

Да ладно те базарить…

Не… Я в натуре отвечаю… Башка! Две штуки, как с куста сняли. А не придересьси… Услугу оказали? Оказали… Дедулечку через дорогу первели? Первели… Башка, И-и-тёк!

Слышь, ты… Круглый, вникай… Ты вон того типа, за последним столиком, видишь?

Ну и чё?

Да ни чё, блин… Не хило он прикинут… Интеллигентно...

Круглый пьяновато откинул голову назад и попытался рассмотреть сидящего за последним столиком мужчину.

И чемодан у него не абы какой. Фирма… Залетная, видать, птичка.

Чё ты, И-и-тёк… Подломить чемодан хочешь?

Чё подломить-то… На гоп-стопа брать будем.

Ух-ты… Ни фига себе!

Иди, Круглый, закурить у него позычь… Надо его в конфликт ввязать, чтобы занервничал и ушел. А мы его догоним и обработаем.

Да ща мы, влет организуем…

Здоров, слышь… - Круглый двумя руками облокотился на столик одиноко сидящего мужчины. Возле наполовину выпитой кружки пива лежала светлая шляпа с небольшими полями и какой-то иллюстрированный журнал. – У тя, бля… Цигарка будет?

Не курю я. – Сухо ответил мужчина, окинув фигуру Круглого взглядом снизу доверху.

Очень не в тему… Ага… Не курящий, значит? А пиво у тя, бля, вкусное? – С этими словами Круглый протянул свою лапенку к кружке мужчины, взял ее и выпил содержимое до дна. – Тьфу ты, бля…Фигню какую-то сосешь, а не пиво…

Мужчина как-то странно усмехнулся и поманил указательным пальцем правой руки Круглого к себе.

Чё ты? – Спьяну недопонял Круглый и подался на зов.

Мужчина поймал нос Круглого между указательным и среднем пальцем и сжал с такой силой, что весь мир вокруг Круглого немедленно сосредоточился в треугольнике сошедшихся в кучу глаз и кончика носа. Не в силах произнести звука, Круглый упал на колени, а мужчина все сдавливал и сдавливал стальными тисками его нос.

Э-э… Чё за херня? Ты… Не понял? Ты чё там, старикан, офуел? – Тут до Витька начал доходить смысл происходящего. – Да я тя щас, старпер, напополам порву. - Он отшвырнул свой стол в сторону, уронив с него недопитое и недоеденное. И сделал шаг в сторону мужчины, растопырив и подняв огромные ручищи по сторонам. Светик громко завизжала. Мужчина отпустил нос Круглого из своих пальцев, вскочил навстречу Витьку, присел и резко ударил Витька полусогнутой левой рукой в живот. Витек охнул и согнулся пополам. Мужчина поднырнул под Витькину левую руку, своей левой рукой поймал Витькину бычью шею в стальной капкан, и резко повел Витька вниз и вперед. Ноги Витька потеряли опору и взлетели в воздух. Описав полукруг, он рухнул спиной на пол, громко ухнув внутренними органами, и получил вдогонку, сверху в солнечное сплетение, мощнейший удар локтем. После чего дернулся и затих. Мужчина поднялся с колена, огляделся вокруг и с размаха, ногой, въехал, сидящему на заднице и схватившемуся за лицо Круглому, под нижнюю челюсть.

Ну вот… Так будет правильно. – Он взял со стола свою шляпу, надел ее на голову, поднял с пола чемодан и повернулся к замершей в изумлении буфетчице. – Пиво-то, девушка, у вас неплохое. А вот контингент, так сказать, не на высоте. А посему… Позвольте откланяться. Мое почтение… - И вежливо приподняв шляпу, шагнул прочь из заведения.

Опомнившаяся буфетчица бросилась набирать трясущимися руками номер отдела милиции...

Сашка, Сашка… Приехал… Слава тебе Господи-и-и… Как же я тебя заждалась. Как заждалась-то, Сашка.

Ну ладно, Катюш… Успокойся. Вот он я…Все теперь будет хорошо. – Саша аккуратно, пальчиками, стер слезы с лица жены друга.

Знаешь, Саш… Я теперь в то, что все будет хорошо… Ну…Не верю. Как Сережи не стало, так все стало нехорошо. А после Лешки сразу и эти объявились… Цыгане.

Сережка был друг Александра, а Катин, стало быть, муж. Лешка – ее сын. И оба ушли один за другим с разрывом в год. Сгорели от рака, как соломинки.

А что… И сегодня приходили?

Приходили. Ну, где-то за час перед тобой.

Так и чего они хотят? И нельзя ли в милицию на них пожаловаться?

Ой, Санька, Санька. Дом хотят, чтобы я им продала... А цену такую назначают, что курам на смех. Да и не собиралась я никуда, на старость лет съезжать. А они каждый вечер зачастили. А днем шкодят потихоньку, как отлучусь в поселок по надобности… То стекло разобьют, то вон кобелька притравили.

Кобелька, говоришь… - Сашка как-то зло повел головой в стороны, хрустнув косточками шейного позвоночника. – Это они зря…

А милиция… Смех, да и только. Весь поселок кровавыми слезами плачет. Вся же молодежь на наркоте сидит. Участковый над ними власти не имеет. Народ-то ему пишет, а он в папку складывает эти заявления. Сунулся раз к этим цыганам, а его свои же и повязали. Вроде как он им там какую-то секретную операцию поломал. Они, вроде как агента к цыганам заслали, а участковый его раскрыл. Ну какой агент к цыганам может быть заслан, Саш? А домище-то какой цыгане отгро-о-хали… На полквартала. И каждый день у них там праздники, праздники... И тащат им за эту дурь последнее, и тащат… Бабка Наташа там всем заправляет. Ну пир во время чумы, Саш…

Обращаю внимание достопочтенной публики на то, что байка на флоте

совсем не означает, что этого никогда не было, потому что не могло случиться.

Байке всегда предшествовало событие, только оно так часто интерпретировалось рассказчиками весьма по-разному, что в конце концов превратилось в байку.

Дело происходило в начале восьмидесятых в дивизионе дизельных подводных лодок, базировавшемся в городе К-е. А может и в другом городе.

Может об этом сейчас говорить нельзя? Надо сказать, что я ни разу не подводник,

а как раз наоборот. Но подводники нам умудрялись прибавить седых волос.

Представьте. Вот ваш пароход, этак под восемь тысяч тонн водоизмещением,

выходит из порта Лиепая непроглядной осенней ночью. И проходит портовую узость.

На носу швартовая команда, в полном составе контролирует этот проход и докладывает на ГКП: нос траверз прошел, траверз чист.

Я слышу этот доклад, находясь на баковой швартовой палубе.

И понимаю, что через десять секунд и мне докладывать: корма траверз прошла, траверз чист. Корабль идет средним ходом, набирая скорость и я уже предвкушаю, как покину ночную промозглость балтийской ночи и нырну в теплое и уютное корабельное нутро к чаю, картошечке и прочим корабельным радостям. И вдруг: опа и ты под водой вместе с кормовой, швартовой командой и надо сказать, вода не очень-то и теплая. И вообще, неожиданное такое событие. А это, как в последствии разъяснилось, прямо поперек нашего курса, откуда не возьмись, подводная лодка. Пришлось делать восьмью тысячами морских лошадей полный назад. И корма присела под воду метра на два. Хорошо, никого из экипажа не потеряли. Так вот. Речь о них, о подводниках и пойдет. Чтобы было понятно, экипаж хоть надводного корабля, хоть атомной подводной лодки разделен на боевые части. Каждой из которых командует морской офицер. Как правило. Хотя может и мичман и даже старшина какой-нибудь статьи. Но проходящий по морскому ведомству. И очень часто на корабле устанавливается довольно интересная традиция. Кого-то из этих офицеров, негласно, назначают ответственным за всю ерунду, творящуюся на этом пароходе. Вот есть, к примеру, командир минно-торпедной части. Ну Минер. И его назначают таким ответственным. И начинают тюкать. Все, включая командира. По молодости и лейтенантским погонам минер кидается сопротивляться, поскольку какого члена? И этим только усугубляет ситуацию. К третьей звездочке он уже обрастает броней, а к погонам капитан-лейтенанта он уже такой монстр, что его ничем не прошибешь и ни на чем не поймаешь. Он на любой вопрос знает ответ и готов его держать в любое время суток. На нашем, допустим, корабле был такой каплей М. Открывали Большую Советскую Энциклопедию на любой странице, начинали читать абсолютно любую статью, а дальше уже он продолжал. Оказалось, что почти десять лет он служил при Черноморском штабе в Севастополе. И у командующего в столе лежал любой том этой энциклопедии и любил командующий открыть этот том на любой странице, затем вызвать дежурного офицера и задать ему вопрос: А вот скажите, дорогой мой, что означает… Ну он-то смотрел в написанное, а у дежурного этого текста в голове не было. Да и на кой? Но вот вымуштровал, начали учить. Так вот, возвращаясь к лодке. Минер и был таким человеком, который знал ответ на любой вопрос, даже заданный в совершенно невероятной ситуации. Но и задающие ему вопросы тоже ведь совершенствовались в задавании вопросов. Иначе, в чем смысл-то? И надо пояснить еще две ситуации, иначе что за байка. Страна, в целом, еще не доросла до знаменитой фразы: в СССР секса нет. И это – первое. И второе. На каждом военно-морском корабле были два человека, которые, собственно были не морскими офицерами. Первый – это доктор. Он, конечно, был одет в морскую форму, но цвет просвета погона был другой. И был он, как в описываемом случае не капитан-лейтенант, а капитан медицинской службы. Но, поскольку, по части медицины был он круглым, как планета Земля, то есть и зубник и плотник и на девчат охотник, то везде и всюду, на флоте просто Доктор. И с ним все понятно. Нужный и любимый моряками человек. Второй же человек, что был приписан к морскому табльдоту, но моряком не являлся, имел должность заместителя командира корабля по политической части и никто, даже Командир, точно не знал, чем он на корабле занят. Да и лезть в это было опасно. Мог настучать куда надо и загубить карьеру начисто. Что и происходило неоднократно. И хорошо было, если человек в этой должности попадался адекватный. Никуда не лез, а только присутствовал. А были и такие, которые считали, что раз он старший офицер, да еще и из такого ведомства, то им никто не указ, а они указ всем. Теперь, собственно, к сути. Этот был в чине капитана третьего ранга и при вторых понятиях. Вышли они, значит, за маячок, пора задраиваться, чего в темноту пялиться. Командир в рубку спустился, со старпомом и тут этот товарищ берет микрофон громкоговорящей связи и объявляет по всем отсекам:

Внимание, говорит заместитель командира корабля. Сейчас будет проведено летучее собрание партийного и комсомольского актива.

Народ в отсеках напрягся и навострил внимание. Поскольку ситуация сразу же стала нештатной.

Поздравляю всех с удачным началом похода и давайте заслушаем, для начала начальника клиторного отдела.

Поскольку Минер привык, что все и всегда, на этом пароходе, начинается с него, то сразу, бодро и откликнулся:

Мы против переименования минно-торпедной части в клиторный отдел. Но мы можем побыть некоторое время точкой G нашего корабля.

Но, как я указывал, что задающие вопросы тоже не дремали, то через несколько минут все боевые части подводной лодки доложились о переименование в различные части этого важного женского органа. А поскольку пиздой может накрыться абсолютно все, включая ближайший космос, то через пять минут, выслушав все доклады, старший помощник, будучи в чине капитана второго ранга, запросил у Командира, капитана первого ранга, добро на переименование подводной лодки номер такой-то в лодку с наименованием: «Пиздец-Приплыли».

Командир выслушал доклад, выдержал необходимую паузу и по громкой объявил:

Ну что же…Раз пошли такие тенденции…Одобряемс…

Капитан третьего ранга выслушал эту ахинею, ничего в ней не понял. Но его напрягли два момента. Это новое название лодки. И корабельный доктор, который уже исхрюкался от смеха. Ему почему-то, из всех присутствующих, все происходящее больше всех понравилась.

Капитан третьего ранга не нашел ничего лучшего, как сказать в микрофон: Спасибо, товарищи

Повесить его на штатное место и удалиться в свою каюту.

А Минера еще долго звали начальником клиторного отдела.

На что он филосовски отвечал:

Да пошли вы… Прид-д-урки.

Значит, служил я срочную. На Балтийском флоте. И походили мы СБР. Ну, кто знает, тому объяснять не надо, а кто не знает, то это такая канитель, что называется размагничеванием. Что бы значит, тебя мина магнитная не взяла в океане. И мероприятие сие проходило возле острова Гогланд. Ну где-то около  там. И стояла превосходная погода. И нас корабль, который занимался размагничиваем, очень плотно окутал электрическими кабелями, этак с руку толщиной. И мы уже к ним попривыкли, а  погода, на удивление, для Балтики, была ну просто зашибись. И вдруг неожиданно, как всегда случается на Балтике, падает туман. Ну не было его, а тут раз. Командир по громкой отдает приказ, чтобы включили локацию. А то мало ли? И вот мало. Штурман, по громкой же, извещает, что на локаторе цель, и она движется в нашу сторону. О как. Не было ничего, а тут вот оно. Ждем, смотрим. И из тумана нарисовывется нечто. Все ржавое, окруженное гвоздями и с пушкой наперевес. Мы сразу прицеливаемся из носового автомата, а там столько патронов, ну примерно четыреста в секунду, и уже готовы разъебашить это что-то, как вдруг командир разглядел в этом непонятно чем вражеских рыбаков, которые выплыли из Ломоносова и который день бухают, потому что потом нужно рыбу ловить и пить водку будет нельзя, да и где ее в море возьмешь. И ебнулись они об нашу балалайку и после грохота все повылазили на верхнюю палубу, глазищи продрать. И так с удивлением нас обнаружили. А у нас водоизмещение почти четырнадцать тысяч тонн. Такая себе коробка. Они стоят, в нас уткнувшись, и читают наше название. Потом задирают к нам глазищи и спрашивают: Спирт есть? А на каком пароходе его нет? А мы спрашиваем, что есть на обмен? Они говорят, рыба. Одиннадцать ящиков. За три литра спирта. Шикарный же обмен. Свежая рыбка. Лучше не бывает. На восемьдесят человек экипажа уху приготовили. Ну и всем еще по сто грамм выписали. А они тремя траулерами сцеплены были. Смотрим, и народу на этих траулерах не слабо оказалось. Тут же посползалось на один пароход куча целая. Делить добычу. Заросшие все. Они неделю бухают, как в море выйдут. А потом ни-ни. Жены их дожидались, как с моря приходят. Они всем составом в кабак и бухают. Главное их бабам выхватить, пока деньги есть. По тем временам, они с одного захода могли Жигули взять. Ибо им распределяли без очереди. А денег у них хватало. Ценился тогда автомобиль. Престиж в нем был. Ну, деньги у некоторых водились. Только купить за них было мало что. Но нам, морякам, позволялось раз в три года притащить барахло из-за границы. Мы и шиковали тогда. А сейчас что? Тогда девушки за моряками бегали... А мы перебирали. В каждом порту была жена. Народонаселение прибавлялось. Это я шучу. Хотя в каждой шутке есть доля шутки...