Тёмное небо роняло крупные редкие капли. Ветер трепал лёгкую ветровку. Эту ночь я встречал на улице и для этого была пара веских причин.
По пути с востока на запад, глядя только перед собой, было легко не заметить, что небо разделилось на две половины. Перед усталыми глазами, стояло удивительно светлое для полуночи, полное ватных облаков, небо запада, будто наползающее полукруглой береговой линией на абсолютно чёрное и кристально чистое в своей черноте небо востока, раскинувшееся над головой и сзади, и явно выигрывавшему, пока, у западного.
Удивительная, мистически зловещая ночь!
Она разворачивалась передо мной как сцена, как эпизод эпического крушения. Ветер внезапно начинал крепчать, сначала полностью поглотив все слова, а потом и вовсе всё внимание. Он уже развивал мою ветровку, окутывал открытые лицо и ноги приятной торопливой прохладой, столь приятной после дневной духоты, изматывавшей меня весь сегодняшний день. Ощущалось каждой клеточкой кожи, что с минуты на минуту должен пролиться сильнейший ливень. У него есть особая миссия - заставить меня пожалеть, о моей дерзости, о том что смею восхищаться и вожделеть буйства стихии и загнать на своё законное место в этом театре ветра и тьмы - куда нибудь в самый дальний угол первой попавшейся остановки. С тёмного неба срывались крупные капли, но как-то до странного редко и отрывисто. Как будто ветер просто выхватывал всё что мог у держащихся из последних сил облаков, подначивая наконец излиться до конца и изо всей силы. Я оседлал велосипед и без прелюдий начал выжимать из него всё что он мог мне предложить. Вперёд на запад, прямо на встречу шквальному ветру.
Я не возьмусь описывать и анализировать странное восхищённо-бесноватое ощущение, что влекло меня всё дальше и глубже по тёмным улицам. Быть может это моё чувство прекрасного, а может просто жажда саморазрушения, спущенная с цепи красотой и величием, чего-то столь огромного и невероятно трудно осознаваемого как поток ветра и сложный космический механизм, рисующий над нами этот скайбокс.
В центре города было пустынно. Там бы не было ни кого абсолютно, если бы не парочка девушек лет 15-и, непонятно какими судьбами, оказавшиеся вне дома уже за чертой комендантского часа. Они пролетели мимо, как две мимолётные не имеющие значения мысли. Центральная улица была абсолютно пуста и сияла. Каждый огонёк рекламной подсветки и систем иллюминации школ и городской управы - всё светило мне и для меня. Проезжая часть, будучи пустой казалась жутким фрагментом сна, где река умерла и перестала течь, погребя в себе всё живое. Я гнал раскачиваясь из стороны в сторону упиваясь простором дороги. И мёртвая река рассечённая разметкой, и тротуары - всё было моим. Колёса крутились особенно легко, удивительно легко для моего старого велика. "Неужели всё от того что я сегодня цепь смазал?" - промелькнуло в голове, когда удивительно легко и быстро я взлетел на здоровенный подъём, на который порой пешком забираться приходилось. Позже, только уже остановившись и обернувшись, я понял, что в спину мне ни на минуту не переставал дуть всё тот же сильнейший западный ветер. Он и был тем незримым помощником, что всю дорогу разгонял меня, помогая преодолевать привычные границы.
Дома оказалось тепло и тоскливо. Взгляд за окно вселил в меня нечто вроде тоски. Я вышел на балкон и понял, что не хочу возвращаться. Я притащил из комнаты стул, и скрючившись на нём решил, что так и засну. В одних трусах, прямо на балконе смотря на небо и мерцающие окна дома напротив. Слева то и дело небо освещалось белыми вспышками зарниц от далёких молний. Внизу колыхались макушки деревьев. Было тепло. Убаюкивающе тепло. Я почему-то почувствовал себя каким-то римским императором, засыпающим в полуденный зной в саду, на любимом кресле. Весь мир был у моих ног, на севере полыхала фантастическая война с космическими ордами насекомых (это из за неё вспышки так озаряли небо), но всё это было сущей безделицей, перед лицом съедающим меня медленно вялым беззубым ртом ощущения глубокой бессмысленности всего что я сделал и делаю.
Я отогнал мрачные мысли и поразмыслил над некоторым сходством экзотического императорского сада с обычными зелёными массивами деревьев и цветов в обычном современном дворе между двумя многоквартирными домами. Я с необычной лёгкостью подавил привычную завистливую тоску по чужой жизни, в чужом месте. Так долго культивируемые мной для меня же мысли о том, что моя жизнь не так плоха, и даже не более плоха чем у многих моих фантазий, в этот момент принимались гораздо легче, чем когда либо. Не до конца, но в определённой мере мне удалось ощутить себя спокойным, за своё бытие.
Окна напротив влекли. Я знал, что вот за тем балконом от меня скрыта девушка с парнем. Сейчас они смотрят телевизор, вот кто-то из них подошёл к окну, потом на кухню. Ниже кто-то включил свет и некрасивой пухлой рукой полез за штору за какой то кухонной фиговиной. А вот там окна тёмные. Скорее всего спят. Но может и следят за мной, потушив свет, потому, что так незаметнее. Не знаю от куда у меня это желание интервенции в чужую жизнь, но снова поползли революционно-фантастические мысли, о том, почему я смотрю на них так отстранённо и обречённо, как будто они обитатели каких-то далёких планет, за которыми я наблюдаю через мощнейший телескоп, и нет совершенно никакого шанса сказать им хоть слово, познакомиться, поговорить... Но ведь это действительно так. Я н е м о г у ничего этого сделать, и хоть многие жизненные наставники скажут, что это только иллюзия и все границы только в нашей голове, я всё равно н е м о г у. И никогда не мог ничего с этим поделать. Это не нормально. До крайности не нормально и я это знаю. Прекрасно чувствую. Мир разобщён. Разделён на квартиры, семьи, отдельных людей, на их личные пространства, в которые не то что бы нельзя, но крайне опасно вторгаться.
Вот бы пожить в том мире, где всего этого нет. Где каждый может свободно заговорить с каждым, и это норма происходящего. Где каждый может попытаться сблизиться с каждым, и его не посчитают странным и не заподозрят в чём-то гнусном. Где все это я, а я - это все.
Сознание покидало меня, изредка возвращаясь в такт вспышкам на небе. Я проваливался в пустой беззвучный сон, на улице медленно наполняющейся нарастающим шумом начинающегося дождя.
А потом я замёрз, проснулся, и решил описать этот фрагмент моего мира. Сейчас 3:07 ночи, самое подходящее время для вселения и штора на моём балконе шуршит, будто кто-то пытается войти. Спокойной ночи.
