L.Hofstadter

Холод. Холод и грязь. Это два слова, которыми я могу охарактеризовать ту самую «окопную войну», которая велась на фронтах Первой мировой. Даже не нужно ничего добавлять, потому что всё говорит само за себя.

Холод. Он донимал нас всех. Донимал, пока мы спали, ели, стояли в карауле, ходили по нужде. Пронизывающий до костей ветер, который не только вызывал пневмонию, но и приносил облака ядовитого газа, выпущенного проклятыми немцами. Он нес в себе еще и огромный источник венерических заболеваний. Почти каждый день в нашем расположении кто-либо подхватывал этот ужасный недуг. Лазареты были переполнены ранеными, чьи ранения были куда серьезнее, чем «простая» болезнь мочеиспускания, поэтому солдаты вынуждены были лечиться сами, своими средствами. Ветер проникал через шинели, задувал только подожжённые сигареты, гасил лампы в бараках и едва ли не сметал солдат с ног.

Грязь. Казалось, все в этом мире сделано из грязи. Все траншеи были заполнены раскисшей, хлюпающей грязью, которая чередовалась с отвратительными лужами грязной воды, в которые не очень-то приятно упасть лицом. Ботинки, гетры, перчатки, полы шинели, приклады винтовок, даже каски у всех были испачканы грязью. Даже дождь, который дома казался мне чем-то очищающим, чем-то, после чего мир становится светлее и приятнее, так вот, даже этот самый дождь казался мне каплями грязи, которая падала на нас с небес. Эта грязь падала в тарелки с едой, попадала в глаза, мочила галифе до самого исподнего. Все были одинаково серыми под этим дождем.

Я прослужил здесь всего три недели, а уже кажется, словно год. Я не жалуюсь, отнюдь. Я не из тех, кто вечно жалуется на превратности судьбы. В армию я попал согласно мобилизации, через два дня после своего семнадцатого дня рождения. Но вряд ли я ожидал попасть в этот ад сразу же… А как еще можно назвать это место? Война это ужас и смерть, но еще хуже – затишье на войне.

Каждые несколько дней мы хоронили с пол-десятка ребят. Учитывая, что никаких боевых действий у нас не велось. Обидно было видеть, что, не успеешь ты познакомиться с человеком, как он уже лежит скрюченным трупом в сторонке.

Первым в этой трясине меня встретил Джойс, сержант. Он показал мне мою койку в бараке, рассказал о том, что здесь и как, к кому нужно обращаться в случае чего. Двое суток я провел бок о бок с ним, болтая о разных вещах. Хороший был парень, родом из Беркли, много повидал и умел рассказать… А на третий день его нашли мертвым, со спущенными брюками и простреленными висками: бедняга отошел в сторонку, чтобы облегчиться, и тут его «снял» снайпер – пуля попала в правый висок и вылетела через левый.

Следующий, с кем я сошелся был МакЛагет. Приятный парень, шотландец по отцу, он был родом из Йорка. Именно с ним я стоял и раскуривал сигарету, когда прозвучал сигнал первой в моей жизни химической атаки. Ребята сыпанули по траншеям в разные стороны. Кто-то попытался укрыться в бараке, закрыв за собой то, что претендовало на роль дверей. Я растерянно оглянулся, ничего не понимая, и МакЛагет рванул меня за рукав.

- Противогаз! – проревел он мне в самое ухо. – Надевай! Живо!

Трясущимися руками я вырвал противогаз из сумки, в которой он висел у меня на поясе и быстро натянул его на голову, уронив на землю каску. Сам МакЛагет также натянул противогаз и увлек меня к штольням, предварительно опустившись на корточки. Мы просидели там очень долго, я не могу вспомнить, что было потом, так как от волнения я потерял сознание.

Вода… Что-то прохладное касается моих губ, течет мне в глотку, прерывая дыхание. Я закашлялся и открыл глаза. Закрывая собой грязно-серое небо, надо мной стоял МакЛагет с фляжкой в руках. На груди у меня лежал мой противогаз. Так закончилась первая моя химическая атака.

Дни текли очень медленно. Грязное небо над головой, грязь и лужи под подошвами ботинок, которые мы сушили по два раза на дню. Время от времени раздавался истошный вопль капрала: «Воздух!», и рядом с нами начали падать снаряды. Чаще всего они падали рядом с траншеями, реже – попадали туда. От каждого взрыва, который вздымал в воздух тучу пыли и грязи, откидывало в сторону. А еще чаще, при падении снаряда, все падали, словно подкошенные. Падали, пряча лица в грязи, набирая в нос и в рот грязную воду из луж, избивая друг друга ботинками, месили себя и товарищей прикладами винтовок в сплошной грязи. И после каждого налета ругали немцев и всю войну в целом.

В караул меня впервые поставили в конце ноября. Весь день перед этим шел дождь, ботинки увязали в грязи почти по щиколотки, условия были самыми подходящими для того, чтобы провести ночь, стоя в боковой траншее в ожидании смерти.

Меня определили к МакЛагету. Он, как младший капрал, должен был следить сразу за тремя рядовыми. На дежурство мне вместо винтовки выдали Webley Mk VI и две патронные сумки.

Наступила ночь. Меня поставили у поворота, ведущего к тупику траншеи. В ночной тишине не было слышно ни одного звука. Слабый свет луны едва помогал разглядеть собственные перчатки, не говоря уж о врагах. После часа инструктажа, МакЛагет отошел к другим ребятам.

Я стоял в кромешной тьме, привалившись к скользким бревнам и раз за разом ощупывал кобуру. Затем, вспомнив о том, что я так и не зарядил пистолет, я вынул его из кобуры, и зарядил его патронами так тихо, как только мог. Я уже собирался положить пистолет на место, как что-то привело меня в готовность. Не знаю, что это было, но через секунду я услышал тихие, но отчетливые шаги. Это были осторожные шаги человека, который не хотел, чтобы его услышали. Они раздавались не с той стороны, куда ушел МакЛагет, а из тупика. Там не было ни барака, ни штольни, а значит, идти мог только немец!

Согнув руку в локте, я замер, вжавшись в бревна. И через секунду из-за угла вынырнула тень человека в немецкой каске. Я не понимал, что делаю, но, прежде, чем он увидел меня, я отвел руку, взвел курок и выстрели прямо в упор. Звук выстрела долетел до меня словно издалека. Местные ребята предпочитают рукопашный бой, чтобы не выдавать своих позиций стрельбой, но я был словно не в себе. Не опуская пистолета, левой рукой я выхватил штык-нож и со всей силой ударил им немца. Нож слегка замедлил ход, разрывая шинель и прочую одежду, но уже через секунду я выдернул его из груди врага, и струя крови устремилась на мои гетры и шинель. Немец пошатнулся, готовый упасть вперед, и тут я один за другим засадил в него оставшиеся пять пуль и выронил пистолет. Немец упал на спину, истекая кровью. Пистолет хлюпнул где-то у моих ног. Сам я опустился на колени прямо у сапог убитого мною немца. По направлению ко мне уже бежали по траншее люди, и нетрудно было угадать в первом МакЛагета. Но я не выдержал и зарыдал. Я рыдал, не стараясь остановить слезы, которые стекали по лицу и капали мне на шинель. Кто-то робко погладил меня по спине. А я все плакал. Это были мои первые и последние за всю войну слезы.

Когда мне было тринадцать лет, мне, как одному из лучших учеников школы, выдали путевку в известный республиканский лагерь - в "Молодую гвардию". Ехать я не хотел, так как кто-то мне рассказал, какие там условия жительства, и для меня, побывавшего за два года до этого в "Артеке" было немыслимым поехать в пост-советский лагерь. Но, как всегда, родители настояли, и в начале первой четверти восьмого класса я отправился в Одессу.

Условия там были, конечно, ниже плинтуса, но запомнился лагерь следующим происшествием.

Последняя неделя в лагере, и нас уже в очередной раз вывозят в Одессу на экскурсию. Все банально: отряд детишек на проспекте Шевченка численностью в 29 голов, вожатый о чем-то разговаривает со своими любимчиками, почти не обращая внимания на тех, кто идет сзади. Я же, как нетрудно догадаться, шел сзади с парой-тройкой приятелей. Шел, задрав голову и рассматривая старые дома и постройки. И тут я замечаю тяжелые ворота с калиткой, которые вели в двор дореволюционного дома. Перекинувшись парой слов, я с друзьями направился туда, рассчитывая быстро осмотреть архитектуру, которая интересовала не сколько ребят, сколько меня.

Зашли, посмотрели, заглянули в подъезд с черного хода, ну и вышли на улицу. Мамочки! А где отряд-то? Мы же, вроде бы, недолго во дворе были!..

Кто-то предложил пробежаться вперед: авось, увидим отряд. Ну, что делать - побежали. Пробежав почти половину улицы, и свернув по пути раза два или три, мы поняли, что не найдем своих таким путем. Может, вернуться назад? А где это "назад"? И куда мы сворачивали? Только тут я понял, в какой мы жопе. Нас всего четверо человек, никаких мобильных телефонов ни у кого с собой нет (какие там телефоны, даже у взрослых такого добра почти не было), мы стоим в каком-то переулке в Одессе, и никто не знает, куда мы подевались.

Тут уже впору зареветь, но мы же ребята взрослые. Один из нас, Остап, предложил пойти искать место, где припаркован автобус. Лучше уж там сидеть, чем дожидаться ночи в переулке. После продолжительного, но продуктивного спора, где в ход была пущена пара тумаков, решили искать автобус. Я точно помнил, что парковались мы на площади у Крыльев Победы. Мы стали искать выход из тупика.

Чего мы только не натерпелись: переходы, ступеньки, проулки, все затиснуто между домами, которые, кажется, белили и чистили еще при Колумбе. В конце концов, вылезли мы на какой-то улице. На ближайшей табличке я прочитал: "ул. Сегедская ". Это мне ни о чем не говорило, но, если бы я только знал, где мы очутились...

Прохожие косились на нас, да оно и понятно: мы были в мелу, в паутине, ботинки и холоши брюк в грязи, а одному из ребят - Косте - не повезло больше всех: он порвал штаны чуть ниже бедра, когда зацепился за гвоздь в одном заборчике.

В конце концов, я спросил у одного мужика, где здесь находятся Крылья Свободы, и далеко ли до них идти. Тот рассмеялся над моим внешним видом, но все же сказал, что до Крыльев - полчаса ходу: через парк и через улочки, из которых мы только что выбрались. Я спросил, нет ли пути по крупным улицам. Он объяснил все в двух словах и ушел.

Мы побрели по Сегедской, вплоть до Фонтанской, затем - по Академической, и - о, аллилуя! - увидели автобус около Парка Победы, а рядом с ним и отряд с вожатым. При виде вожатого нам захотелось снова вернуться туда, откуда мы пришли, потому что зверское выражение его лица не предвещало ничего хорошего. Схватив за локоть меня и Остапа, и приказав остальным следовать за ним, от подтянул нас к автобусу и втолкнул внутрь. Больше мы на экскурсии не ездили.

Вы спросите, что было потом? Было всё. От наказаний до угроз позвонить или написать родителям. Но, на наше счастье, родители так и не узнали, что я, Костя, Остап и Петя блуждали по Одессе в лучах заходящего солнца.

Не в силах противиться неистовым требованиям читающей публики (#comment_70765685) и бороться с тем фактом, что у меня уже три подписчика, публикую историю про тракторное колесо.))))

Короче, апрельский полдень. Десятиклассники - мы - наслаждаются отдыхом на уроке физ-ры. Физкультурник (тот самый) решил использовать эту рабочую силу в своих целях.

Далее следует такой диалог:

- Ребята, а-ну возьмите лопаты у трудовика и выкопайте вон то колесо от трактора, где раньше клумба была!

- Да ну, оно здоровое, там час копать...

- А я вам за это всем нормативы по бегу выставлю!

При этих словах я вместе с тремя одноклассниками: назовем их Миша, Влад и Димон, зашевелился.

- А точно выставите?

- Ну конечно!

И вот, пока семеро наших товарищей валялись на траве и делили друг с другом сигаретку, мы взяли лопаты и пошли откапывать колесо. Я подозреваю, что это было колесо от т-150. Чтобы не запачкаться, мы сняли футболки (Апрель, тепло уже) и начали копать. Как назло, школа наша стоит на бугре. То есть, стадион на вершине, а дальше все вниз и вниз, вдоль школы. Около угла школы находилась свалка, куда предписано было откатить колесо, и трансформатор, обнесенный тонкой проволочной сеткой.

Подкопав половину колеса с одной стороны, мы просунули под него лопату и попытались использовать ее как рычаг. К нашему удивлению, лопата сломалась при первом натиске на неё. Решено было еще обкопать колесо, поставить его стоймя и покатить, а земля изнутри сама выпадет. Через десять минут работы мы, обливаясь потом, подняли колесо. В высоту оно достигало почти полутора метров + метр в ширине. И вот, я, Влад и Димон покатили это колесо вниз по склону в сопровождении Миши, который нес лопаты.

Толкать его весь путь нам не улыбалось, так что мы собрались с силами и толкнули его вперед. Первые два метра оно катилось хорошо, а затем внезапно вздумало остановиться и прилечь. Как раз на ногу Влада, бегущего рядом. Раздался грубый мат. Из окон классов на нас уставились ученики и некоторые учителя. Мы вновь подняли колесо и вновь запустили его. На этот раз оно покатилось резво и быстро. Мы остановились, созерцая его снисхождение по бугру мимо школы, как вдруг заметили, что катится оно прямехонько в трансформатор.

"Стой, с*ка!!" завопил Димон, бросаясь вдогонку. Я рванул следом, крича "Тормози его, тормози!".

Я даже не хочу представлять, как это выглядело со стороны: четверо полуголых парней бегут с матами за тракторным колесом. Я полагаю, что вид у нас был довольно нелепый, что и отметили некоторые ученики, сидящие у окон.

И когда уже до трансформатора оставалось метров пять, вперед вырвался тучный Миха, отшвырнув в сторону лопаты, и, догнав колесо, всем весом (85 кг) толкнул его в сторону. Колесо упало на кучу мусора, Михаил вписался в угол забора вокруг трансформатора.

Миссия была выполнена. Никто, за исключением Миши, лопаты и заборчика вокруг трансформатора, не пострадал.

Но когда мы вернулись, чтобы увидеть, как нам ставят эти проклятые нормативы, то услышали следующее:

"Да как же я выставлю? Это же не по правилам. Не говорил я такого! А вообще вы молодцы! Только лопату за свой счет чинить будете...".

И мы, окруженные смеющимися одноклассниками и одноклассницами, ушли, но затаили в душе месть, которой недолго осталось там бушевать.

Тем же вечером мы выбрались погулять. Гуляли все те же Миша, Влад, Димон, я, и несколько девчонок из нашего класса. В какой-то момент дорога привела нас к школе, и у нас четверых одновременно возникла одна и та же идея: месть - это блюдо, которое подают на колесе от трактора. Оставив девчонок на стадионе, мы спустились к свалке. Колесо все еще было там. Мы вновь подняли его и решили спустить дальше - толкать его наверх нам не улыбалось. Выкатив колесо на дорожку, мы обнаружили, что совсем забыли про топочную, которая помещалась в углу школьного участка, на 15 метров ниже нашего местоположения. Решено было раздолбать топочную. Разведка показала, что в школе, как обычно, нет сторожа ( он просто спал у себя дома, через два дома от школы). Мы приготовились, и как только могли, толкнули его вниз. Те двадцать секунд, которые оно летело вниз, показались часом. А колесо с грохотом, подобным Кракатау, врезалось прямо в двери топочной. Через секунду мы уже летели вверх по склону на стадион, где нас ждали одноклассницы. На проверку мы пришли через пять минут. Там не было милиции, ОМОНа, или служб спецрозыска, там не было вообще никого, лишь торчащее из дверного проема колесо, которое, как нам показалось, даже слегка дымилось.

Но не оставлять же улики против себя! Движимые этой мыслью, мы вытянули колесо и покатили его по улице по направлению к ближайшему переулку. Ни у кого из нас даже не возникало мысли, что мы, четверо ребят и трое девушек, идем с КОЛЕСОМ ОТ ТРАКТОРА по улице... Докатив его до ближайшего переулка в двухстах метрах от школы, мы бросили его там и удалились на другой конец города.

На следующий день в школе поднялась буча, которая не утихала до последнего звонка. Учителя следили за всеми из нашего и одиннадцатого классов, чтобы вытянуть из нас доказательства вины, мол, только мы настолько сильные, что могли сломать двери. Про исчезновение колеса никто не вспомнил, пока не разнеслась новость, что милиция разыскивает шутников, заблокировавших выезд из вышеупомянутого переулка.

На этом всё.

Извините за ошибки, если таковые присутствовали.

The End

Не заходил на Пикабу с недельку, полистал сейчас ленту, и понял, что многие сейчас делятся воспоминаниями о времени, проведённом в школе. Ну, решил поделиться своими историями.

История первая.

Почему я не люблю баскетбол.

Было это в седьмом классе.

Очередной урок физкультуры. Помятый физрук с похмелья вытряс перед классом сетку с баскетбольными мячами и дал позволение попрактиковаться закидывать их в баскетбольные кольца (неслыханная щедрость для седьмого-то класса!). Все, движимые энтузиазмом, разобрали мячи и начали со всей присущей силой швырять их вверх. Во время этой тренировки физрук позвал меня в свой кабинет, чтобы поговорить про сдачу нормативов (до 8 класса я физкультурой занимался слабо, да и вообще был правильным ребенком - отличник и т.д. и т.п.).

Сразу расскажу о маленьком нюансе: как и во всех спортзалах, в нашем баскетбольные сетки висели в двух концах зала, а двери в каморку физрука находились в сторону от сетки. То есть, при выходе из каморки видишь перед собой сетку, так сказать, "в профиль".

И вот, после разговора, я направляюсь к выходу, открываю двери, делаю шаг в зал, поднимаю голову и темнота застилает свет.

Очнулся я через несколько минут на полу в окружении одноклассников вместе с учителем. А случилось вот что: один из моих одноклассников решил забросить мяч сбоку, обошел сетку, стал напротив дверей, и, собрав все силы, швырнул мяч. Тот эффектно перелетел через сетку и долбанул меня прямо в лицо в тот момент, когда я выходил от физрука. Очевидцы рассказывали, что от удара я грохнулся на пол, и проехал на спине пару метров по дощатому полу. Итог, синяк на лбу, кровь из носа и из прикушенной губы течет по шее, а физрук бегает по школе в поисках бинта или чего-то подобного.

Позже эта история вошла в золотой фонд нашего класса, равно как и история про сожжение линолеума в классе или про колесо от трактора, которым мы выломали двери топочной. Но это уже совсем иные истории...

История вторая.

Про жестокость, а может и нет, решайте сами.

Дело было, когда мы учились в десятом классе. Был у нас один парнишка. Назовем его Рома. Еще с восьмого класса про него ходил слушок, что он любитель пофапать, и были очевидцы этого в одном из туалетов (кстати, про туалет будет следующая история), так что особо контактов он ни с кем не имел. Всегда он ходил зачуханный, в подержанной одежде, хилый и бледный. Мать его работала у нас в школе техничкой, что еще больше настраивало всех против Ромы, ведь стоило кому-нибудь тронуть его пальцем, как на следующей перемене прибегала его мамочка в сопровождении классного руководителя - та ещё стерва - и все отгребали по полной, включая записи в дневники, отрицательное поведение и обещания поставить вопрос на собрании.

Сразу отмечу, школа у нас была построена в начале шестидесятых. Стены довольно толстые, как для такого учреждения, и звук через них проходит плохо.

В нашей школе для некоторых предметов типа "Физика, химия" были спец. кабинеты, в которые мы переходили на эти уроки. Ключи от кабинетов вручались старосте (Ваш покорный слуга), который открывал и закрывал кабинет, и сдавал ключи секретарю.

Итак, к сути. Заканчивается седьмой урок - химия -, училка забирает журнал и уходит, девчонки уже упорхнули, и осталась лишь горстка парней, собирающихся расходиться. Один из них, проходя между рядами плечом зацепляет Рому, и последний вдруг посчитал себя оскорбленным этим прикосновением. Все началось с тычков в плечо, затем перешло в нецензурную брань. Противник был парень неслабый, но и не Сильвестр Сталоне, так что Рома думал, что сможет ему противостоять. И вот обстановка накалилась. Все стоят кругом вокруг двух бойцов, Рома матерится, противник - скажем, Саша - стоит и улыбается. И тут Рома начал отпускать замечания про маму Саши и про его происхождение. Саша рос без отца, и не любил затрагивать эту тему. И случилось то, чего все ждали: Александр без предупреждения двинул Рому в висок и тот хлопнулся на пол в отключке. И тут кто-то решил отомстить Роме. В классе был стенной шкаф, закрывающийся на щеколду. Один из храбрецов стянул с Ромы штаны и выбросил их в окно (третий этаж!), а остальные затолкали его вместе с портфелем в шкаф и закрыли там. После чего мы заперли кабинет и отправились домой.

Да, может, мы были жестокими, но этот парень был настоящей крысой. Он стучал на всех и вся, провоцировал на драку при своей мамаше, подставлял нас при первой возможности, грубо говоря, бил исподтишка. Поэтому совесть нас не мучила.

Мучила нас Ромина мама вместе с нашей класснухой на следующий день. Случилось то, чего мы не предвидели. Техничка обнаружила штаны сыночка около школы и кинулась искать его: ну не ушел же он без штанов. И только это спасло Рому, ведь даже в пустой школе крики из чулана на третьем этаже не очень-то легко услышать.

Что было дальше - всем понятно. Больше всего получил Александр - мол, ударил, избил ногами (это уже придумал Рома) и запер в шкаф. Потом следовал я: закрыл класс, а значит участвовал в действии - за это техничка меня возненавидела черной ненавистью. А дальше и остальные ребята, под горячую руку, включая гения, выбросившего штаны в окно.

Ну, и в заключение, история третья.

Про туалет.

Сия история происходила перед окончанием девятого класса.

Все мы были подавлены фактом, что в Июне нам предстоят экзамены. Кто-то хотел отвести душу, кто-то посмеяться, а кто-то - отомстить школе за будущие и прошлые страдания -- и вот, к чему это привело.

Идею подкинул я, а точнее, мой двоюродный брат. Он рассказал мне, как они бросали дрожжи в уличный туалет и убегали оттуда.

Все мои одноклассники загорелись энтузиазмом. Мы накупили дрожжей (двадцать пять пачек: на два туалета в школе, и на наружный) и стали ждать последнего звонка. И вот, тридцать первого мая десять человек пришли в школу, вооруженные этим оружием. Мы планировали запустить все перед торжеством, чтобы не идти на Последний урок.

В 08:30 двое учеников зашли в туалет на первом этаже и смыли в унитаз десять пачек дрожжей. В 08:32 трое учеников зашли в наружный туалет и высыпали пять пачек дрожжей в яму под туалетом. В 08:33 двое учеников высыпали десять пачек в туалет на втором этаже. Слив в унитазах сработал. Дрожжи исчезли в канализации. Мы ощущали себя террористами.

После праздника мы с нетерпением ждали, когда все сработает, но, к нашему разочарованию, ничего не произошло. Грустные, мы отправились домой.

Первого июня у нас был экзамен. Все пришли в школу, и тут разнеслась весть: из наружного туалета рано утром вырвалась пенная вонючая волна, затопившая клумбу около туалета. Мы ликовали - хоть часть эксперимента выполнена. В девять начался экзамен. Мы сидели в классе на втором этаже. Двери распахнуты настежь: на улице жара, но окна закрыты - сквозняк, а все прям мокрые от волнения. И через полчаса после начала экзамена по школе начинает распространяться запах экскрементов. Сперва сморщили носы учителя, потом девчонки, затем вонь стала нестерпимой. Мы закрывали носы платками, распахнули окна, но запах тяжелел с каждой минутой. и тут в коридоре послышался всплеск. Экзаменаторы выглянули за двери и едва не лишились сознания. Одна из учителей закричала: "Все вон из помещения, экзамен переносится на завтра!". Мы выбежали из кабинета, и что же? Из двери туалета текла коричневая волна. Двое отчаянных устремились к туалету. По их словам, дерьмо текло отовсюду: из унитаза, из трубы для слива грязной воды, даже из сливной дыры в раковине. Все ринулись вниз по лестнице. На первом этаже все обстояло хуже: волна затопила четверть коридора и запах был хуже, чем из параши. Мы разлетелись из здания, в душе радуясь свершению плана и переносу экзамена. И что мы заметили у школы? Люк, ведущий в выгребную яму под школой был прямо-таки приподнят поднимающимися экскрементами, а лужа достигала в диаметре пяти метров! Это было самое эпичное из того, что я видел в школе!

Все закончилось нормально. Несмотря на уборку, в школе стояла вонь на протяжении всех экзаменов. Нашу принадлежность к этому так и не раскрыли, а мы лишь поняли, что дрожжи не реагируют мгновенно, только в маленьких уличных туалетах.

Вот и все. Спасибо, что дочитали до конца.

Не теряйте жизнь зря!

Дело было лет десять (или чуть больше) назад.

К нам в гости приехал мой сколькото-юродный брат. Злобный малый, вечно над всеми подтрунивал, а еще больше любил всех пугать. По возрасту он был, как и я, лет 15-16. По приезде заселили его в мою комнату - гость, как-никак! -, а меня выселили на диван в зале. И вот, очередная ночь, я, как сейчас помню, с книгой "Убить пересмешника" пристроился под торшером в углу. Находясь на финальной стадии чтения, слышу, что на улице пошел дождь. Ну, думаю, дочитаю, и пойду закрывать балкон (мы жили на втором этаже). Кто читал книгу - знают, что в конце там драка и обнаруживается некий Затворник aka Страшила.

Ну, дочитал книгу, как всегда, полон впечатлений, пошел на балкон. Дождь уже лупит вовсю, и несколько несчастных футболок мокнут под ним на проволоке. Понимаю, что нужно снять. Но юношеский мозг наполнен разными фантазиями: типа, а вдруг кто-то сейчас подкрадется сзади, как в книге. Снимаю одну футболку, оборачиваюсь - никого, лишь слабо освещенный торшером зал. Снимаю вторую - тоже никого. И, наконец, стягиваю с проволоки третью футболку. Оборачиваясь, вижу в дверном проёме темную фигуру. Первая мысль - смазать по роже, что я и сделал. Фигура с воплями падает на пол и отползает в комнату. Забыв про балкон, я влетаю в комнату и... Спотыкаюсь через чью-то ногу, и в следующий момент мой нос уже приветствует холодный и твердый пол.

Оказалось, братишка проснулся, увидел свет в зале, подождал, пока я зайду на балкон, аккуратно подкрался (знает свое дело, говнюк - я два раза оборачивался и никого не видел) и хотел напугать меня. Его план не сработал лишь чуть-чуть. Итог: у меня разбит нос, у брата фонарь под глазом, разбуженные родители ругают обоих на чем свет стоит, а на полу целое море из соплей брата вперемешку со струйкой крови из моего носа.

Морали нет. Всем добра и адекватных родственников!

Эта история произошла со мной, когда я учился в универе.

Как и у всех, у меня была и есть бабушка, которая живет в селе. И я регулярно приезжал к ней, помогал на огороде и по двору, в общем, все стандартно.

И вот, сдав свою первую сессию, я приехал "на побывку" к бабушке. Должен отметить, что ее участок граничит с участком наших родственников (седьмая ветка третьего колена по матери). И вот, в жаркий июльский день я горбатился на огороде, пропалывая сорняки. Время уже клонилось к пяти, у соседей за забором намечалось застолье по какому-то поводу.

Вдруг тишину сельской благодати разрезал детский крик: "ПОЖАР!". Подпрыгнув от неожиданности, я обернулся к огороду соседей. Из-за крыши сарая вставало трехметровое пламя, языки которого уже вовсю крутились вокруг растущей там груши.

Отшвырнув тяпку, я мигом перемахнул через забор, и увидел... пылающую новогоднюю ёлку! Новогоднюю ёлку в Июле, Карл! Как позже оказалось, бабушка родственников решила уберечь ель для своих целей - высушить, и оборвать хвою (нафига оно ей?). В то же время её внук играл с увеличительным стеклом: разжигал бумажки и проч., фокусируя пучок лучей на предмете. И вот, когда паренек поджег очередную бумажку, пламя от той перешло на хвою, а дальше и на ель, которая вспыхнула, словно порох. Тогда пацан среагировал правильно: поднял тревогу, а сам сдриснул подальше - в погреб.

Но тогда мне некогда было раздумывать.

На огород выскочил отец семейства. Вместе с ним мы принялись тушить ёлку, таская ведра с водой из бочки. К моменту, когда все было кончено, успела сгореть половина груши и секция забора.

Возвращаясь на свой участок, я чувствовал себя Терминатором - весь в копоти и пыли, с прожженными шортами, я медленно ушел в сторону заката, который, впрочем, еще и не начинался.

З.Ы. Родственники не остались в долгу: позвали за стол и, помимо всего, их бабушка подарила мне пару шерстяных носков. Пацан, насколько знаю, больше ничего не поджигал.

Неделю назад принесли домой корзину и два ведра яблок. Кот не пропустил возможности собрать о них информацию.  

Вот что я увидел по приходе домой с работы:

Это чудо перевернуло ведро с яблоками, и делает вид, что все "окей"...

З.Ы. Извините за качество фотографий. Вот вам котейка с нормальным качеством.