KaiTak

Почитывал себе Пейсбук, никого не трогал, в комментах не срался, как натыкаюсь на перепост у Татьяны Толстой: ХРОНИКИ ОХУЕНИЯ. СОБЯНИН ТРЕБУЕТ НОСИТЬ ПЕРЧАТКИ (на улице, Карл, на улице!!!)

Ну, я тоже перец с высоким уровнем гражданского самосознания и первым делом возбух: оленевод совсем опух, да пошел он на, да все равно буду… а потом: стоп, я же последний указ читал – где там про ношение перчаток на улице?! Перечитал – действительно, нет там такого.

Решил в комментах поправить добросовестно заблуждающегося автора, а там и до меня грамотные читатели постарались, но Кобзон просто так петь не перестанет: автор тычет шибко грамотным читателям в лицо картинкой, мол, смотрите, для вас, тупых, кровавые собянинцы даже картинку нарисовали!

Открываем картинку и видим: в помещениях – маска и перчатки, на улице – только маска. Для неграмотных, не умеющих в русская языка и просто альтернативно одаренных – пиктограммами все наглядно показано.

Так и происходят инфовбросы: один упертый баран набрасывает говнеца – все на серьезных щщах, со ссылками на ВОЗ и прочие авторитетные мнения. Вторая овца – лишь бы вякнуть на актуальную тему – перепощивает высер и вставляет свои язвительные пять копеек для армии хомячков-подписчиков, и понеслись залетные…

Я, если что, оленевода тоже не люблю, но я его не люблю за то, что он делает, а не за то, что ему приписывают.

Московский безумный крот предсказуемо продлил карантин еще на 2 недели (и правильно сделал), попутно введя послабления для осатаневших в своих конурах москвичей (хотя уже говорят о новой вспышке, но власти скрывают).

И есть в кротовом указе пункт 9.4, четвертый абзац которого дополнился одной строчкой:

Контроль за соблюдением требований настоящего пункта при использовании транспорта общего пользования осуществляется Государственным казенным учреждением города Москвы «Организатор перевозок», при использовании легкового такси, транспортного средства, осуществляющего перевозки пассажиров и багажа по заказу, - Московской административной дорожной инспекцией, при посещении объектов торговли - должностными лицами органов внутренних дел совместно с Департаментом торговли и услуг города Москвы, в иных случаях покидания места проживания (пребывания), в том числе в целях прогулки и занятий физической культурой и спортом в соответствии с приложением 8 к настоящему указу, - должностными лицами органов внутренних дел совместно с Объединением административно-технических инспекций города Москвы.

Я не зря привел этот абзац целиком, чтобы была видна его структура и логика: соблюдение карантинных мер на общественном транспорте контролируют транспортное госпредприятие и Административная дорожная инспекция, в торговле – полиция и Департамент торговли и услуг, в иных местах – полиция и административно-технические инспекции.

Т.е. тот, кто соответствующую сферу деятельности контролирует в мирное время – тот и во время карантина: транспортники – транспорт, Департамент торговли – торговлю, ОАТИ – парки и скверы: протерты ли поручни в автобусах, ходят ли продавцы в намордниках масках, развешаны ли пестрые ленты на лавочках.

Но на время карантина добавлены функции по контролю и надзору со стороны полиции – соблюдение карантинных мер гражданами. Т.е. понятно, что сотрудник ГКУГ «Организатор перевозок» или Департамента торговли и услуг не может проверять пропуска (и, соответственно, паспорта) – это право исключительно полиции.

Понятно, да не всем: вот как тот же указ подается на том же сайте Мэра, но уже в сокращенном, «удобном для читателей» виде:

Возьмите с собой паспорт и документы, подтверждающие проживание по адресу (свидетельство о собственности, договор аренды, можно копию или фото). Их выборочно проверяют сотрудники полиции и ОАТИ.

Якобы оперуполномоченный техник-смотритель административно-технической инспекции может проверять документы у мирно прогуливающихся граждан, ага. И ведь будут пытаться, не сомневаюсь.

Так что, дорогие земляки, кто еще не умеет или не привык разговаривать матом, разучивайте боевой клич свободного человека, который теперь придется издавать при встрече с шибко деятельными старшими шлагбаумными и прочими самозваными вахтерами при парках: нааааах пшел!

- Начало

- Часть 2

- Часть 3

- Часть 4

Да, устал я глумиться над некомпетентной дознавательшей, и – чего уж там – начал напрягать ее «творческий» подход к УК и УПК, пожаловался на нее в прокуратуру. Так и так, гражданин начальничек, я чистосердечно даю показания, содействую следствию, просвещаю его помаленьку, а мне за это что?

А у меня даже не поинтересовались, могу ли я подтвердить достоверность распространенных мною о гражданине Иванове сведений, и у него не поинтересовались, может ли он подтвердить их ложность, а дело шьют, особый порядок готовят. Да и история уже давняя, быльем поросла – как меня судить? Никак, суд завернет такое дело по истечению сроков давности.

Ну и по мелочам еще кратенько набросил про вольности в трактовке УПК и прочее. Это здесь я разбросал мыслей по древу на пять томов, там в одну страничку уложился. Написал, занес в прокуратуру, отметку на своем экземпляре получил, сижу – злорадно потираю лапки, жду, когда дознавательша с пуканом, полыхающим от прокурорского кукана, позвонит…

Звонит через какое-то время моя затейница, приглашает зайти. Ни тени раздражения, ни следа заискивания – все как обычно. Меня дважды звать не надо, лечу злорадствовать, а она мне возвращает изъятый при обыске компьютер и записную книжку, предлагает расписаться в получении и валить восвояси. Никаких пояснений, никаких упреков, пока-пока, гражданин подследственный.

Я пребываю в недоумении неделю, другую, и тут меня вызывает уже почта – получить заказное письмо. Лечу, получаю – оно, ответ из прокуратуры. Господа юристы, если вы читаете это стоя – сядьте, если находитесь в общественном месте – съешьте лимон, дальше будет смешно.

Проверка по Вашему заявлению проведена, - сообщила прокуратура, - уголовное дело изучено, бла-бла-бла, дознавателем вынесено постановление о приостановлении дознания по данному уголовному делу в связи с неустановлением лица, подлежащего привлечению в качестве обвиняемого.

Шта?! А я, а как же я, я же лучше обвиняемого давал признательные показания, сотрудничал со следствием, готовился к процессу века, где была бы публично вскрыта вся грязная подноготная гражданина Иванова, явлена миру подлинная сущность этого разложившегося типа, как же мой бенефис?!

А не буди лихо, пока оно тихо волнуйся, дорогой KaiTak, добавляла прокуратура, данное решение признано необоснованным, в связи с чем вынесено постановление об отмене постановления о приостановлении дознания и о возобновлении дознания.

Хотел бы я написать еще пять томов про то, как бодался с дубом дознавательшей, как вынудил ее прекратить дело за отсутствием состава, как блистательно выступал в суде, как из его зала меня вынесла на руках ревущая от восторга толпа поклонников…

Но финал будет как в плохом фильме – скомканный, без объяснений и с не выстрелившими ружьями. Больше я не слышал об этом деле ничего от слова совсем, а через некоторое время ст.129 УК утратила силу, что дало мне повод хвастаться врать напропалую, будто это мои высокие покровители порадели.

В качестве послесловия. Меня в комментах упрекнули, что текст выглядит как эдакое самолюбование, мол, все вокруг – дознавательши, один я – д’Артаньян. Дорогой комментатор, это не выглядит как самолюбование, это оно и есть – нескрываемое самолюбование, имею право.

К моменту описываемых событий у меня не было ни юридического образования, ни опыта участия в уголовном процессе, но я вполне успешно вел дело к развалу еще на стадии следствия, заметив массу процессуальных нарушений, ведущих к неизбежному (по идее) финалу – отказу прокуратуры от поддержки обвинения, и это еще при условии, что следствие пришло бы с таким делом в прокуратуру. Впрочем, проверить свою смелую теорию практикой, мне не довелось по не зависящим от меня причинам.

Означает ли это, что любой, прочтя мой опус, может развалить подобное дело против себя? Нет, дорогой читатель, не означает, раз на раз не приходится и обстоятельства у всех разные. Мне досталось заведомо тухлое для обвинения дело, не хватающий звезд с неба дознаватель, и все-таки определенные знания в области юриспруденции. Не говоря уже об армии юристов за спиной и влиятельных друзьях, готовых придти на помощь по первому зову. Это очень окрыляет, как и понимание, что даже по полному беспределу, останься я один на один со следствием и судом, мне вряд ли нарисуют больше «двушечки» условно.

Да, я считаю и ход дела, и его результат, определенным успехом и уж точно бесценным жизненным опытом – лайт-версия сурового приключения, в котором, на самом деле, мало смешного. Ну и, конечно, отличной иллюстрацией к тому, как работает правоохренительная система и жернова правосудия: пока на своей шкуре не прочувствуешь, ничего не поймешь.

Чтоб вам всем об этом только читать довелось!

- Начало

- Часть 2

- Часть 3

Я надеялся, что к следующему допросу дознавательша подготовится основательнее и торжественно вручит мне постановление о прекращении уголовного дела за отсутствием состава давностью. Хрен Плевако там не ночевал!

Вместо постановления в кабинете дознавательши болтался мутный типок, представленный в качестве моего адвоката по назначению следствия. Бесплатная юридическая помощь от государства и все такое, просто отказаться нельзя, только заменить на своего нормального или другого такого же.

Лирическое отступление: в нашей стране адвокат по назначению следствия – это не ваш защитник, а еще один участник фарса со стороны следствия, призванный лигитимизировать всю хрень, что накуролесило следствие. Типа при следственный действиях присутствовал адвокат, права имярека соблюдены, жаловаться ему не на что, ага-ага. Возможно, существуют другие адвокаты по назначению, как в добрых американских фильмах, но я бы на это рассчитывал не больше, чем на высадку инопланетян: теоретически возможно, но не более.

Итак, дознавательша знакомит меня с «моим» адвокатом, тот бегло перелистывает материалы дела (мне – нельзя, ему – можно, л – логика), и полувопросительно говорит: я пойду?

- Идите, – отпускает его дознавательша, и начинает допрос.

- Кстати, каков сегодня мой процессуальный статус? – уточняю я, воодушевленный появлением на сцене «защитника», который принудительно положен лишь гражданам, имеющим процессуальный уровень не ниже восьмидесятого «подозреваемого».

- А это я решу после окончания допроса, – без тени сомнения отвечает дознавательша.

Хорошо-хорошо, – думаю я, – для меня это ничего не меняет, жаль только, что не захватил диктофон – следователя на основании такой «смелой» трактовки УПК сменить – как два пальца. (Для справки: статус допрашиваемого должен быть объявлен ему до начала допроса, это из базовых положений УПК, не знать этого – просто невозможно для дознавателя).

Но интригующее вступление имело скучное развитие: мы занимались повторением пройденного, только уже в статусе подозреваемого и «в присутствии» адвоката. В показаниях не сбился, новые эпизоды на себя не взял, подельников не выдал, зачем был весь этот цирк с адвокатом конями – не знаю.

Я поиграл немного с этой мышью – сама виновата, заставила меня диктовать все то же самое в третий раз – потаскал ее немного по основам УК и УПК, убедившись, что знает она их чуть хуже, чем человек с нулевым опытом участия в уголовном процессе, то есть я, а когда она совсем расслабилась, задал каверзный вопрос:

- Так что там с датой совершения инкриминируемых деяний и сроком давности?

- Все прекрасно, – озарилось улыбкой счастья лицо дознавательши, – пока информация из Интернета не удалена, преступление продолжается!

Я аж поперхнулся от такой новости (помните, я обещал развить сюжет с длящимся преступлением?):

- То есть, раз она до сих пор не удалена…

- То преступление считается длящимся! – радостно поделилась дознавательша явно чужой находкой в области основ уголовного права.

- И чтобы оно, наконец, завершилось, мне следует удалить эту информацию из Интернета, – продолжил я завлекать ее в расставленные силки.

- Да, но Вы же этого не сделали! – радостно подтвердила она мои выкладки, ведущие, по ее мнение, к суровому, но справедливому приговору, – Так что срок давности не истек!

- И не могу сделать, – понуро согласился я, – так как по Вашему постановлению доступ к той страничке на изменение был заблокирован хостером в целях сохранения вещдоков.

- Да… – почуяв неладное, уже менее оживленно согласилась дознавательша.

- То есть, органы следствия – пусть и невольно, – поспешил добавить я, – но препятствуют возможно имеющемуся у меня намерению прекратить преступление…

Немой укор во взгляде загнанного зверя был мне ответом.

- Не говоря уже о том, что прямо в настоящий момент я, сидя у Вас на допросе, продолжаю совершать уголовное преступление…

Немой укор перешел в отчаяние.

- А Вы, как представитель органов охраны правопорядка, не только не пресекаете мою преступную деятельность, но и приняли меры к тому, чтобы я сам не мог ее прекратить…

Лицо дознавательши в тот момент послужило бы отличной иллюстрацией к статье «Разрыв шаблона» в Большой российской энциклопедии.

- Давайте на этом завершим допрос, – миролюбиво предложила она.

- Давайте, – покладисто согласился я.

Но побыть лапочкой мне довелось недолго. Хотя, к своему злорадству, я обратил внимание, что предложенный на подпись протокол оказался снова протоколом допроса свидетеля, в нем была новая строчка: допрос велся в присутствии адвоката, с чем я согласиться никак не мог.

- Па-а-азвольте, а где же был мой адвокат, когда мы исследовали признаки длящегося преступления? – картинно всплеснул руками я.

- Ну как же, – встрепенулась, расслабившаяся было дознавательша, – я ж Вас с ним знакомила.

- Как же-с, помню-с, – не стал отрицать я, – но в протоколе написано, что допрос велся «в присутствии адвоката», а не «после знакомства с адвокатом».

- Что же, мне вызывать его и снова Вас допрашивать? – все еще не веря в свалившееся «счастье» возмутилась дознавательша.

- Можно поступить проще: вычеркнуть строчку о присутствии адвоката при допросе, – я был готов на компромисс, но это не входило в планы дознавательши.

Как я развлекал себя и мучал дознавательшу, пока мы ждали этого горе-защитника, как он совестил меня, что его оторвали от обеда, как мы в четвертый раз играли во все те же вопросы-ответы (правда уже с некоторыми изъятиями по части сроков давности), рассказывать не стану: мне было скучно тогда, вам будет скучно сейчас.

Скажу лишь, что по итогам четвертого тура прогулок вокруг старого пня, мне надоела вся эта порнография и я решил пригласить прокуратуру к нашим изысканиям в области теории уголовного права и практики уголовно-процессуальных действий. Проще говоря, подать жалобу на херню, творимую нарушения, допущенные следствием, но это уже другая история. Продолжение следует…

- Начало

- Часть 2

Вернувшись домой, выспавшись, переговорив с адвокатом и выстроив линию защиты, я мужественно решел начать сотрудничать со следствием и давать показания. Дознавательша живо одобрила мой законопослушный порыв и пригласила почтить ее визитом на следующий день.

Пришло время рассказать, из-за чего собственно сыр-бор разгорелся. Года за три (!!!) до описываемых событий у меня возник, скажем так, производственный конфликт с одним говноедом. Вернее, это у него со мной возник, и он начал поливать говном меня, мою контору и всех сопричастных. Я в долгу не остался, вышел милый срачик, отзвуки которого промелькнули даже в СМИ. В общем, широко известные в узких профессиональных кругах события.

В частности я опубликовал в Интернете кое-что о внутренней кухне конторы, возглавляемой этим говноедом, что при должном интересе со стороны правоохранительных органов тянуло на десяток статей: уклонение от уплаты налогов, махинации на госзакупках и это все (спойлер: правоохранителям было пофиг). Вот эта публикация и послужила толчком к началу описываемых событий: говноед написал заявление, что его оклеветали.

Теперь о том, как Уголовный кодекс понимает клевету: это распространение заведомо ложных сведений, порочащих честь и достоинство другого лица или подрывающих его репутацию. Все просто. Во-первых, сведения должны быть ложными, т.е. не соответствующими реальному положению вещей. Во-вторых, они должны быть ложными заведомо, т.е. распространитель должен был знать и понимать, что распространяемые им сведения ложные. В-третьих, сведения эти надо распространить среди третьих лиц, т.е. рассказать кому-то конкретному или опубликовать в свободном доступе для всеобщего обозрения.

Назвать Иванова первичным половым признаком самца моржа – это оскорбление, а не клевета. Назвать его в лицо и в отсутствии посторонних жуликом и вором – тоже оскорбление. Сказать кому-то, что я считаю Иванова жуликом и вором – невозбранно, право на субъективное мнение имею, Верховный суд подтвердил. Сказать, что Иванов жулик и вор, украл у гражданки Петровой 100 рублей, а потом съехать на том, что Петрова сама это мне рассказала – дискутируемая перспектива, но строго говоря – не клевета, т.к. сведения не были заведомо ложными и все стрелки – на Петрову.

Клевета еще интересна тем, что приводится во многих учебниках по юриспруденции как образец простого преступления, в отличие от длящихся и продолжаемых. Если вкратце, то набить морду, вытащить кошелек или оклеветать – это простое преступление, совершаемое одномоментно или в течение непродолжительного времени, без перерывов. Уклонение от призыва, принуждение к занятию проституцией, незаконное хранение оружия или веществ –– длящиеся преступления, т.к. растянуты во времени. Незаконное проведение азартных игр или серия краж – продолжаемые преступления, т.к. состояли из нескольких отдельных эпизодов, объединенных общим преступным умыслом, объектом, субъектом, орудиями и это все. Я полагал, что дознавательша, тем более старшая, в курсе таких основ уголовного права, но… разовью этот сюжет позднее.

Так вот, прихожу я на следующий день к дознавательше и рассказываю, что да как: примерно тогда-то, находясь у себя дома и используя свой личный персональный компьютер, собственноручно изготовил (написал) и разместил в телекоммуникационной сети Интернет по такому-то адресу для свободного доступа такие-то текстовые материалы.

Дознавательша аж сияет, как у нее «свидетель» поет и сам себе рисует процессуальный статус обвиняемого. Я тоже сияю, смакуя домашнюю заготовку, призванную омрачить торжество дознавательши. Как оказалось, оба мы сияли напрасно.

Поговорили еще о мотивах моего поступка, хотя субъективная сторона клеветы – вопрос десятый, а знал ли я, что распространяемые мною сведения, не просто порочат гражданина Иванова, но еще и являются ложными, следствие почему-то не заинтересовало. Как и вообще выяснение, являются ли они ложными, или все это чистая правда. Я все ждал, когда мы дойдем до этого интригующего момента и держал наготове увесистую пачку документов, но дознавательша задала совсем неожиданный вопрос:

- Какие у Вас отношения с семьей, с соседями?

- А это-то тут причем? – опешил я.

- Ну как же, в суде будет полезно представить хорошие характеристики, – по-матерински заботливо пояснила дознавательша.

- Па-а-азвольте, какой суд? – взвился я, – Я еще даже не ознакомился с делом.

- Это недолго времени займет при особом порядке, – «утешила» меня дознавательша.

Тут снова небольшое лирическое отступление: особый порядок рассмотрения уголовного дела в суде, это когда обвиняемый в не слишком тяжелом преступлении полностью признает свою вину, просит по-бырику его осудить, а обвинение и терпила не возражают. Суд в этом случае даже не рассматривает собранные по делу улики, а просто убеждается, что все согласны и понимают, на что подписываются. Все экономят время, а обвиняемый получает не больше 2/3 от максимально возможного срока.

- Таки какой особый порядок? – продолжал недоумевать я, настроившись на процесс века с перетрясанием грязного исподнего гражданина Иванова под блицами фотокамер.

- Таки Вы же во всем сознались, – присоединилась к моему недоумению «дознавательша».

- Таки я сознался в фактической стороне дела, – возразил я, – что распространял про гов… гражданина Иванова все перечисленные сведения, но когда это я успел согласился с тем, что они ложные, а тем более заведомо?!

Дознавательша заметно приуныла, а я решил сразу зайти с козырей:

- И, раз уж мы заговорили об объективной стороне дела, то когда, по Вашим сведениям, я совершил все инкриминируемые мне деяния?

- А что? – снова оживилась «дознавательша».

- Да ничего, – невинно заметил я, – кроме срока давности, который по моим прикидкам истек еще к моменту принятия заявления от терпилы…

Дознавательша совсем расстроилась и решила на этом закончить допрос. К следующему раунду она явно посовещалась с более опытными (нет) коллегами и выстроила линию обвинения, но это уже другая история. Продолжение следует…