День третий. Молочник и культ Грибара
Третий день писательского марафона, приключения продолжаются )
ДОКУМЕНТ ФОНДА SCP ████-RU-Δ
ОБЪЕКТ: Аномальное явление "Хеллоуинский Урожай"
ЛОКАЦИЯ: Посёлок ██████, прилегающий к зоне отчуждения "Путораны-2"
КЛАСС: Аполлион (предварительно)
ОТЧЁТ СОСТАВЛЕН: На основе полевого дневника д-ра Аркадия Ренского (SCP-8123-РУС-1), внедрённого в культ "Жнецов Мицелия".
КРАТКАЯ СВОДКА:
В период с 25 по 31 октября в посёлке ██████ было зафиксировано исчезновение семерых детей в возрасте от 5 до 10 лет. Местные власти первоначально связывали инциденты с криминальной активностью. Фонд SCP вмешался после обнаружения аномальных сигнатур, совпадающих с активностью объекта "Грибар". Д-р Ренский был направлен для установления контакта и нейтрализации угрозы. Культ "Жнецов Мицелия", ответственный за исчезновения, не поклоняется Грибу, а рассматривает его как инструмент "Великой Чистки" и "Перезагрузки" человечества. Ритуалы включали в себя безболезненное поглощение детей мицелиальной сетью для, по мнению культистов, "создания нового человечества".
Следующая часть документа представляет собой дневник д-ра Ренского.
<НАЧАЛО ДНЕВНИКА>
Запись 1. 29 октября.
Прибыли. Место – серая дыра, пропахшая влажным асфальтом и тоской. Небо низкое, свинцовое. Дети пропали почти бесследно. Местные шепчутся про «Хеллоуинского Похитителя». Идиоты. Они не чувствуют, что воздух здесь... густой. На вкус как медная проволока и старый погреб.
Нашёл первого свидетеля. Единственного. Местного молочника. Его нашли бредущим по трассе в одних трусах, с пустой стеклянной бутылкой в руках. Он в шоке. Кататонический ступор, прерываемый приступами паники. В больнице сказали, что он твердит одно: «Надо купить молока. Машенька любит молоко».
Его дочь – одна из пропавших.
Запись 2. 30 октября.
Удалось вывести молочника, Ивана, на контакт. Сидел с ним в его доме. Занавески зашторены, на столе – нетронутый стакан чая. Он смотрит сквозь меня.
<Далее – транскрипт диалога, восстановленного по памяти>
Я: Иван. Расскажи, что ты видел.
Он: (Не глядя) Молока нет. В ларьке закрыто. А Маше надо. Она... она просила.
Я: Маши нет, Иван. Её забрали. Ты видел, кто?
Он: (Внезапно фокусируется на мне, глаза полы ужаса) Они... не злые. Они пели. Тихо. Как в церкви. И клали их... клали на белую паутину. Она светилась.
Я: На мицелий? Что было дальше?
Он: Они... не кричали. Дети. Спали. А эта паутина... она обняла их. Как одеялом. И они... растворились. Стали светом. (Он сжимает виски) Я хотел крикнуть, но... это было... красиво. Словно они уходили не в смерть, а в... в какой-то сон. В лучший мир.
Я: Они убили твою дочь!
Он: (Плачет беззвучно) А может... может, они и правы? Мир – больное место. Гнилое. А тот свет... он был тёплым. Я почувствовал. (Его взгляд снова становится стеклянным) Молока... Надо купить молока. Машенька ждёт.
После этого он снова ушёл в себя. Сегодня ночью не спал. Рисовал. На клочке бумаги – контур ребёнка, опутанный светящимися нитями. А на полях – детский носочек. Он его нашел, кажется.
(На полях дневника – схематичный рисунок, повторяющий описание.)
[ИЗОБРАЖЕНИЕ: Детский силуэт, окружённый светящимися нитями мицелия. Линии дрожащие, неровные.]
Запись 3. 31 октября. Ночь.
Вышел на логово культа. Заброшенный пионерлагерь «Рассвет». Всё верно. В старом актовом зале – следы ритуала. Нет крови. Нет насилия. Пыль на полу протоптана в виде кругов, в центре – ложе из высохшего мицелия. На стенах – граффити. Не кошмары Лавкрафта, а... ботанические схемы. Циклы роста грибов. Перерождение.
Сижу здесь один. Тишина давит. И я... я начинаю понимать.
Что, если они не сумасшедшие? Что, если «Жнецы» – всего лишь садовники, следующие указаниям? Удобрить почву для новой жизни. Дети – самый чистый биоматериал. Сознание без шлака, без взрослых травм. Идеальный бульон.
А Грибар... он же назвал меня хозяином. В Ирландии. «Ты сам себе запретил рассказывать». Что, если эта «Перезагрузка» – это не его идея? Что, если это – моя?
Моя игра. Моя скука вечного существа, соскучившегося по простоте детства. Или по его утрате. Я запустил этот процесс. Я – не врач, борющийся с заразой. Я – симптом. Я – та самая кульминационная стадия, финальный спора, из которой должно родиться нечто новое. Или, может, просто старый бог, который устал от самого себя и хочет забыться в амнезии смертного, наблюдая, как его творение медленно и верно перемалывает его же детей.
Молочник искал молока для дочери. А я? Что я ищу? Оправдание? Или просто зрелище?
Завтра докладывать в Фонд. Скажу, что культ нейтрализован, аномалия стабилизирована. Это будет ложь. Аномалия – это я. И она только начинается.
(На последней странице дневника – единственная аккуратная запись, сделанная красными чернилами.)
[НАДПИСЬ: "Semper necessitas probat." - "Необходимость всегда находит путь."]
<КОНЕЦ ДНЕВНИКА>
ЗАКЛЮЧЕНИЕ:
Д-р Ренский доложил о ликвидации угрозы и распаде культа. Однако, учитывая содержание дневника и продолжающуюся метастазирующую активность Грибара, статус SCP-8123-РУС-1 пересмотрен. Он более не считается оперативником или исследователем. Объект переклассифицирован как SCP-8123-РУС-1 "Катализатор" и подлежит содержанию в зоне ожидания событий Уровня "Кетер". Все контакты с объектом должны протоколироваться и анализироваться на предмет скрытых команд, способных активировать протоколы "Великой Чистки".
Конец документа.











