BigSanya

Вынашивая детей, Агаша поокруглилась, как и положено, но все же, в силу общих своих крупномасштабных собачьих габаритов, ее беременность не была так заметна, как у Бусины, та вообще округлялась до фигуры натурального дирижабля и еле ходила, перекатываясь огромным пузом над тонкими ножками. Агаша, всегда имевшая отменный аппетит, не отличалась изящностью уже с возраста своих двух лет, поэтому мы какое-то время сомневались, полнеет она, или и правда понесла, и даже делали УЗИ. Однако вскоре беременность стала вполне очевидной, а потом и Агашины дети стали подавать признаки активной жизни: пинались, брыкались, и все как полагается.

Агаша немного удивлялась такому новому для себя порядку вещей, но совершенно не впадала ни в романтическую нежность к окружающим, ни в грустную задумчивость, свойственные беременным хвостатым дамам, а просто очень хорошо ела, спала и всегда радостно топала гулять. Даже пыталась бегать и прыгать, чего мы старались ей не особо разрешать.

Уже наступил декабрь, традиционно холодный и промозглый, и Маринка соорудила Агаше утепленный наряд из моего старого свитера. Мы смеялись, вспоминая, как она ходила когда-то гулять в рукаве, и что теперь у нее уже целый свитер, совсем выросла наша девочка.

И вот наступил он, долгожданный день, когда любимица моя Агафья должна уже была явить на свет своих песьих наследников. Я уже говорил как-то, что, несмотря на старания ровно относиться ко всем собакам, именно Агашу я подсознательно выделял, с пеленок особенно ее пестовал, баловал и защищал от Маринкиных строгостей. Получалось так, что Джокер – любимчик Маринки, Агашка – моя девочка, а Буська – общая баловница, которой хоть и попадало порой за ее разбойничий нрав и вредность помыслов, но ни в коем случае не стоит считать, что ее даже на грамм обделяли ласкою и баловством. Наоборот, будучи младшей, помимо «на орехи», чаще всех получала она и «почесушки», и «на ручки», и даже «вкусняшки», а это при всей способности Агаши оказываться в местах, где вкусняшки эти выдают хозяева, всегда первой, порой даже до выдачи, а иногда хозяева еще и не знали, что планируют их выдавать.

В общем, так или иначе, долго ли коротко идет наш сказ, а день родов наступил. Что характерно, наступил этот день вечером, а еще точнее вечером одного из новогодних праздников.

Одним из тех самых вечеров, когда страна, затуманенная майонезом, масляными паштетами, да жирными блюдами под сырными шубами, и ровно такой же калорийности телепередачами, сытно отдуваясь, полулежит на диванах и софах перед мерцающими в полутьме экранами, в антуражах сосновых веток и стеклянных шаров, иногда приправленных серебристыми и золотистыми гирляндами, да подсвечены огоньками разноцветных китайских лампочек.

Как я сейчас помню, сидели мы в гостиной, украшенной елкой и гирляндами, у тарелок с майонезной едой, вдвоем с бывшей моей одноклассницей Светой Д., которая до сих пор, наверное, на меня обижается, что я в школе ее доставал, а я просто был глупый, и делал как все, а Света была увлечена собаками с лет своих пяти от роду, а я тогда не знал, что тоже буду увлечен собаками, и вот теперь мы сидим у нас за столом. Света пришла помогать нам с родами. Она пьет немного шампанского, я пью много коньяка.

За стенкой, в маленькой комнате Маринка с Агашей. Агаша рожает. Маринка ждет. Выгнала нас, чтобы не мешались, и не отвлекали собаку от процесса, а если, мол, понадобимся, она нас позовет. Я и не возражаю, как положено настоящим мужчинам, я офигеваю от температуры тридцать семь и три, и могу «вернуть» завтрак, если вдруг придется убирать собачий понос, куда мне принимать роды.

Света все высказывает мне, какой я был в школе негодяй, а я стараюсь как-то ее задобрить. Все-таки Новый Год, Агашка вот рожает, да и Светка – добрая баба, просто ей сильно не везло, и еще не повезет очень в жизни не раз. Задобрить не очень получается, коньяк делает свое дело, и дурацкие шутки сами собой слетают с губ вместо нормальных добрых слов, но Светка не обижается, смеется тоже, вместе со мной. Добрая, говорю же.

За моей спиной распахивается дверь. Маринка заглядывает к нам: «первый есть!». Мы синхронно подскакиваем, и бежим трусцой в маленькую комнатку. Маринка сидит на полу, подвернув под попу ногу, гладит Агашкину голову. Агапий перед ней на коврике развалился на боку, очень старательно пыхтит, вывалив розовый мокрый язык, сам весь такой округлый, пузатенький, как и был. Около Агапия лежит щеник, эдакий весь «сербурмалиновый» – непонятный окрасом в полумраке ночника, такой кроооооохотный, ну совсем-совсем наималенькой.

- Родила! – всплескиваю я руками, как плохой актер в советском кино про сельскую жизнь, - Агашенька! Козявочку какую-то нам родила!!!

К утру возле Агашеньки возлежало шестеро мелких хвостатых карапузов. Сама молодая мамаша выглядела весьма обескураженной. Создавалось впечатление, что она то ли боится, то ли стесняется своих щеников, настолько несчастный и виноватый вид был у собаки.

Начала свое материнство Агафья с того, что улеглась на своих детей сдуру, и мы бросились спасать верещащий клубок со всех ног. Потом Маринка подкладывала детей к соскам незадачливой мамаши, которая совершенно не понимала, чего от нее требуется, но послушно выполняла маринкины указания.

На второй день все как-то устаканилось, Агаша уже исправно несла материнскую вахту, карапузы сосали молочко и спали. Молока было явно больше, чем нужно, как вы понимаете, девочка у нас была крупная, и с отменным аппетитом, на который беременность и роды сказались только в сторону увеличения. Но все шло в дело, недоеденное молоко понемногу вытекало из сосков, и Агафья подбирала с подстилки все остатки, ее философия не позволяла пропадать хоть миллиграмму питательных веществ.

Буквально через несколько дней стало очевидным, что дети Агашки и Дэма отличаются от детей Буси и Джокера от слов: «совсем» и еще раз «совсем». Имея совершенно короткие мордахи как у обоих родителей, да еще покрытые крупными складочками, тоже – в родителей (помните, у Агаши вопреки прогнозам Маринки и различных стаффордистов рожица так и осталась "поролоновой"?), щенявые дети выглядели весьма серьезными и насупленными. За свои физиономии мы дома прозвали их «мопсорожами».

По мере роста, собачата и своим поведением оправдывали свой внешний вид. Все время, вне сна и сосания мамкиного молока, наши щеники проводили с очень деловым видом, буквально едва научившись ползать, вместо обычной для щенков кучи-малы, с писками и визгами, деловито изучали манеж, и активно интересовались всяким новым: мисками, игрушками, и в первую очередь, безусловно, вероятной пищей. На тонкий молочный зуб пробовалось все, но, к сожалению, особо ничего съедобного первое время не находили, поэтому основную часть своих усилий они посвящали добыванию молока из мамаши – Агаши.

Теперь давайте я вам их уже представлю:

Крупный и округлый с крупной белой проточкой на мордахе – это Клондайк, дома мы его за важную неторопливость прозвали Слоня.

Кинг Сайз – чувствуете да, габаритность приполода в целом? Пухляш с еще большой проточкой и белыми ногами. Дома нами за свою тюфяковость и «лапоногость» прозван Теляптий.

Карма – она же по-домашнему Капелька. С самого детства – просто бездна обаяния, умненькая не по годам девчушка. Я назвал ее Кармой, потому что как раз тогда, с подачи друга, прочитал фантастический роман Олега Дивова «Мастер собак», очень захватывающую, жутковатую и трогательную книгу, где одна из действующих лиц – собака главного героя – красавица и умница Карма. В общем, это имя было дано под впечатлением, и, забегая вперед, вполне оправдывает себя по сей день.

Кактус Нидл, у нас дома – Ниточка, почти полная копия Кармаши, только проточка совсем тоненькая: в ниточку. Оби девахи с глазками «по бокам», и «носом на лбу», как описывает их теперь жена, иными словами – чистые и стопроцентные «мопсорожицы».

Калифорния – она же Елка, ну а как еще мы могли называть дома щеночку, родившуюся на новогодние, да еще и с елочкой, «нарисованной» природой на холке собачки. Елка была самой яркой, из щенков, и, пожалуй, самым активным карапузом не считая лишь одного, о котором сейчас же поведаю.

Та-дам! Ура, у нас рыжий щенок! Впервые! Да, мы предпочитаем черных, на них основывали и свою домашнюю «коллекцию», но рыженькие – они же такие милые, яркие и нарядные, как можно и их не любить?! Я абсолютно уверен, любить их обязан совершенно всякий и каждый уважающий себя собаковод и догофил.

Капитан Джек Воробей – ничего себе имечко, не так ли? Эта кличка дана нами далеко не просто так. Нам, как и большинству зрителей, нравятся первые части франшизы про незадачливого пирата и тайны океанских глубин, приключения и сокровища, да и Джонни Депп – актер отличный и всеми признанный дамский любимчик, но главным в приобретении щеником такого имени стало именно сочетание хулиганского нрава (а проказничал он почти с первых своих дней) с невероятным обаянием и убедительной самоуверенностью.

Дома Джека Воробья мы незатейливо звали Ржавенький, как в сериале «Даешь молодежь» звали гопника, но гопником он точно не был, а вот обаятельным пиратом, способным элегантно стырить сосок с молоком у на секунду зазевавшегося собрата, хотя кого я смешу, эти тюфячки зевали не секунду, а пол минуты, как минимум, либо выпихнуть сестру из опустевшей агашкиной миски, где детишки любили взадрынуть, как в люльке – все это было делом вполне себе привычным и понятным для Капитана Джека Воробья.

Мы, конечно, умилялись и балдели. Шел первый месяц милой щенячьей возни, тот самый, требующий от заводчиков еще пока не изнурительных усилий. Да и шесть щеников – это почти как четыре, не так уж много, и вполне комфортно для кормящей суки. Хотя, надо знаю Агашу, на исходе первого месяца ее уже начинала разбирать досада, почему это приходится кормить кого-то, что за нерачительные траты калорий из организма такие, да и щенячьи зубы, становящиеся день ото дня больше и острее, не добавляли ей в кормлении детей ровным счетом никакого энтузиазма.

Продолжение следует...

Фото из личного архива автора, 2010 год

Глава XIX. Будни разведения продолжаются. На очереди Агаша

После дубль-помета от Бусинки и Джокера мы были полны энтузиазма щенопроизводство продолжать. Пока Буся отдыхала, решено было повязать Агашу, тем более, что видный жених на горизонте уже стоял и подмигивал глазами-блюдцами – фирменным отличительным знаком своих сербских предков. Да, да вы правильно вспомнили, товарищ Дэм уже подрос у Нашей Наташи, понемножку выставлялся, и был готов к труду и обороне, в смысле к предстоящим вязкам.

Мы считали, что он в целом неплохо подходит Агаше: компактный, округлый, очень спокойный, даже флегматичный, и доброжелательный. Активная, веселая Агаша с отличной головой, но на длинноватых ногах вполне могла родить сбалансированных щенков, хотя все прекрасно знают: разведение – это лотерея та еще, ну да не попробуешь, не узнаешь.

В общем, обдумали мы все это целых минут двадцать пять, приняли решение, и сговорились с Нашей Наташей на вязку. И как всегда не без трудностей. Дело в том, что Наташа с мужем и собакой должны была в ближайшие дни уезжать из Самары очень надолго, поэтому для вязки у нас был всего один день, то бишь, контрольную вязку можно было даже и не планировать.

В день Икс мы встретились на пустующей квартире и познакомили «жениха» с «невестой», отношения у которых как-то не особо задались со стороны последней. Агаша не очень то планировала вступать в, скажем так, семейные отношения, и несмотря на достаточно мягкую и ласковую напористость «жениха» Дэма (в отличие от того же диковатого Джокера к своим дамам), она не собиралась «сдавать бастионы», и ругалась как старый боцман, списанный с пиратского корабля за грубость и неподобающее поведение. Пару раз она даже пыталась цапнуть Дэма за нос при его попытках вежливо полизать ухо «невесте». Оценивая спустя время ее поведение, я понимаю, что она, хоть и была готова к вязке физиологически, не собиралась сдавать свои субдоминантные позиции в стае и такое поведение чужака сочла для себя оскорбительным.

Тут придется сделать опять небольшое отступление и заранее возразить всем, кто осуждает и яростно порицает такого рода понуждения животныз. Я понимаю, уважаемые дамы и господа, вам приятно ощущать себя в белых перчатках и шелковых нарядах, среди цветов, идеальных газонов и скульптур воображаемого парка идеального мира, где царит любовь и взаимопонимание, портят воздух только запахами фиалок и роз, а отходы жизнедеятельности – волшебная радуга.

Видимо из этого мира на нас, обыкновенных людей с недостатками и пороками, живущих обыкновенной жизнью и делающих обыкновенное дело, смотрят сквозь воображаемые лорнеты, и, поправляя напудренные парики не примянут высказать свое «фи» непрошенные оценщики наших обыкновенных жизней.

Да мы очеловечиваем наших собак, частенько наделяя их выдуманным нами сложным эмоциональным устройством, и даже эпатией, рефлексией и совестью, но в этих вещах нам важно и нужно понимать меру. Морально-нравственная ответственность хозяев и в том числе заводчиков состоит в том, чтобы не причинять своей собаке вред, следить за ее здоровьем, не бросать ее в одиночестве неоправданно долго, давать общение и ласку, обеспечить питанием, питьем и медпомощью, если нужно.

Странно полагать, что собака будет самостоятельно выбирать себе профессию, рацион, распорядок дня и период времени для создания «семьи». В этих вопросах человек однозначно принимает решения сам за свою собаку, и может, конечно, учесть ее мнение, а может не учесть, по своему усмотрению. Обратите внимание, мы все прекрасно понимаем, что любое принуждение должно иметь свои разумные пределы, и никто в здравом уме не будет связывать собаку и кормить насильно невкусной едой, за шкирку таскать на препятствия в аджилити, или сурово оплодотворять каким-то кобелем собачку, бьющуюся в истерике, или парализованную испугом.

Ничего такого, конечно же не имеется в виду и близко. Просто в природе иногда животным  требуется длительное время для привыкания и нахождения взаимопонимания, овместный опыт тягот и лишений, выживание, чтобы, так сказать, поддаться инстинктам и "начать разножение", которое далеко не всегда приводит к успешному результату. И на все это  у природы есть времени огромный запас, и множество особей, создающих сотни вариаций, из которых естественный отбор потом оставит очень и очень немногие жизнеспособные.

У заводчика ничего такого нет в ресурсах, у него есть самка и самец, ограниченное время и финансы, опыт, некоторые знания, да помощь специалистов. А результат нужен. Так что, мы своей Агаше запретили кусаться, как я уже сказал, надев намордник, и вскоре вязка была закончена. Опять же, замечу, просто для общего понимания, что никакой «моральной травмы» или чего то там аналогичного, собака наша не получила и близко, наоборот, уже через пять минут, она совсем забыла о своих «неприятностях», и даже к Дэму агрессия ушла как не бывало. Агашка с удовольствием играла с "женихом", бегала, и выпрашивала кусочки, даже не подозревая, что жизнь ее очень изменится ровно через два месяца.

Продолжение следует...

Фото из личного архива автора, 2009 год

Стояло теплое лето две тысячи девятого. Однажды, еще до отъезда щенков из родительского (то бишь нашего) дома, я как-то приволок домой огромный арбуз. Мы вскрыли его, и развалили на огромные сочные ломти в большом блюде на столе в гостиной. Джокера и Агашу мы предусмотрительно изолировали в кухне, иначе арбуз был бы моментом схрюкан со стола, не взирая на свои масштабные габариты. Бусина мило спала в окружении щеников. Мы с женой включили какой-то фильм и принялись наслаждаться ароматнейшей и сочнейшей мякотью сезонного фрукта-ягоды, когда снизу постучали.

В буквальном смысле: «тук-тук-тук». От удивления мы синхронно опустили головы за край клеенки под столешницей. Маленькие черные мохнатые лапки отстукивали острыми коготочками: «тук-тук-тук… тук тук…» а потом: «скрип-скрип-скрип». Лапки опустились на пол, и из под стола вышагали наши щеники. Кажется, их тогда было трое.

Мы забыли закрыть дверь в маленькую комнатку, и щенки, к тому моменту с подачи будущего Цитруса научившиеся удирать из манежа, в очередной раз сделали это, пока ворона-Бусина, утомленная материнскими обязанностями, спала, разявив черно-полосатую пастенку, и душевно похрапывая.

Один из щеников водрузил передние лапы на сидящую рядом со мной Маринку, и принялся с любопытством принюхиваться к куску арбуза в моей руке. Мохнатеньки носик уморительно морщился, а круглые кукольные глазки плутовски хлопали ресничками. Ну вот скажите, кто на моем месте удержался бы и не предложил детенышу попробовать кусочек. Щен неожиданно резво впился в арбуз, откусил порядочный кусок мякоти и принялся жевать, потом еще раз и еще, как будто арбуз – это самое обычное, что он ел в жизни и понятное ему совершенно яство. Остальные двое завизжали от зависти и принялись напрыгивать на нас, требуя своей доли тоже. Что поделать, пришлось делиться.

Видели бы вы это зрелище! Три чумазых, жадных мордахи, торопливо отпихивая друг друга, хватают кусочки, разбрызгивая вокруг красный ароматный сок. Все моментально стало в арбузе: мы сами, пол, стол и конечно собачьи дети. И смешно и очень по-свински, но чего не сделаешь для детского счастья. Я ни разу не видел, чтобы такая напряженная конкурентная борьба была среди щенков даже ради первосортнейшей говяжьей вырезки. А тут поглядите, просто арбуз, ну надо же.

Ну и да, на всякий случай сообщу вам, что никто не пострадал, дети отвалили спать, устав от борьбы и сочной сладости, и даже, пардон, поноса у них потом никакого не было. А Буська так и не проснулась, пропустив все веселье.

В ходе повествования я как-то упустил, что в мае того года в Тольятти родились щенки от Джокера и Тори, плоды той самой уличной утесовской вязки в атмосфере снега и поэзии.

Два кобелька, чудесных, упитанных и веселых составили приплод. Мы с Маринкой и папой приезжали посмотреть на них в загородный дом хозяев, и были совершенно очарованы малышней. Дети забавно переваливались на коротких лапках через грядки и смешно топали по траве газончика. Один из псов в итоге уехал в Москву, второй остался в Самаре, где мы его встречали много раз на выставках.

Кстати о выставках, две тысячи девятый год ознаменовался началом карьеры Темы-Медведа, который получил две юных Цацки, три Лучших юниора и один титул: Юный кандидат в чемпионы Терьер Союза. На этом та самая выставочная карьера как-то сама собой завяла, то ли руки не доходили со всеми этими щенками, собачьим хозяйством и прочим, то ли еще что. К тому же в августе у меня началась новая работа, сложная и увлекательная, которой было отдано без остатка два с половиной года жизни.

Частенько Тема оставался у нас, когда папа уезжал в командировки, и, конечно, на время их с мамой ежегодного отпуска, который они обычно проводили на минеральных водах, поправляя здоровье. Тема очень смешно вписывался в нашу много-собачную семейку. Как всегда, Джокер относился к нему прохладно, и очень сильно изредка снисходил, чтобы поиграть в перетягивание канатика. Агаша вызывала у Темуша невероятный восторг, он безостановочно ухаживал за ней в любое время года, независимо от близости течки, чем приводил Агапия, в глубине души считавшего себя кобелем, и вечно пытавшуюся в периоды охоты повязать Бусину, в удивление и легкий шок. Агаша убегала от навязчивого ухажера, а тот несся, пытаясь ухватить лапами вожделенную пухлую агашью попу, с глазами совершенно чумными от любви. Такими взглядами гротескный житель солнечного юга в советских комедиях поглядывает на пышнотелую красавицу.

Впрочем, глобально это не доставляло особых неудобств, понимая свое последнее место в стае, Тема не перегибал палку, и если вдруг получал отлуп, сразу остывал, и отходил в сторону, заниматься своими делами. Что касается их отношений с Бусинкой, то она всю жизнь признавала в Теме великовозрастного детеныша, большого и бестолкового, играла с ним, воспитывала его, иногда просто ласково вылизывала толстую ушастую морду.

Однажды два этих оболтуса (Буся и Тема) разыгрались на кухне до такой степени, что разбили стекло в двери. Мы, конечно расстроились, стекло было дорогим. Но, по-моему, когда его заменили, следующее было благополучно раскокано уже точно неизвестно кем из шестнадцатиногого стада. Что поделать, содержание собак предполагает некие потери в интерьерах, и куда-нибудь от этого деться еще не удавалось никому. А чем больше хвостов, тем, как говорится, выше и риски. Ну да нам, собачникам, не привыкать.

Продолжение следует...

Глава XVIII. Витаминки С

Какая идея может прийти в голову двум взрослым самостоятельным людям, сидящим без работы, зато с тремя собаками. Правильно! Конечно же, завести щенков еще раз. (Просьба не повторять самостоятельно! Все трюки выполнены профессионалами).

В мае мы вернулись в Самару, и решили сделать дубль-помет от Джокера и Бусинки. Нет, конечно, я не был совсем без мозгов, кое-какой доход у нас имелся: я подрабатывал, оказывая юридическую поддержку по договору подряда (без трудоустройства), Маринка пилила вебсайты и полиграфическую верстку кое-каким клиентам, плюсом мы стали оказывать услуги фотографа приятелям, знакомым и знакомым знакомых. Финансовый поток при этом скорее напоминал капающий у недобросовестного хозяина водопроводный кран, и мы с трудом опять сводили концы с концами.

Наверное со стороны все это выглядело не самой удачной идеей, по крайней мере восторга у окружающих не вызвала ровным счетом никакого, но смелость города берет, и мы не унывали. Да и мы были молоды. А когда ты молод, да еще и унываешь, ну тогда я не знаю, что с тобой будет дальше… В общем мы, стиснув зубы, продолжили тенистый путь на кинологический Олимп. Для профессионалов стаффордистов ремарка: Олимп на самом деле находился совсем в другой стороне, но нас тогда это не волновало, да не волнует и сейчас.

Кроме того, у нас был дополнительный стимул. Помните Сергея Ш. из Москвы, который взял у нас Матадора, и их трагическую историю. Так вот, Сергей не завел себе нового щенка, надеясь приобрести кобелька от нашего нового помета, и мы не хотели подвести его в этом ожидании.

Так или иначе, но в июле две тысячи девятого года Бусина обрадовала нас щенками. Получилось в этот раз их всего четыре, и мы снова были невероятно счастливы.

Две девочки и два мальчика: черная с белой проточкой Цаца, с много белого на рожице и белым «фасадом» Церцея (тогда еще не вышла «Игра престолов», так что прошу не ассоциировать), черномордый с умненькими глазами Центурион и с большим количеством белого на мордахе и корпусе, с черной горошенкой на лбу Цензор.

В этот раз для Бусины все складывалось куда комфортнее, она даже не похудела, хотя вновь полысела, и стала похожа на голого кота породы сфинкс, только весьма толстого, с рыхлыми жировыми складочками. Щенки дубль помета получили все, чего не хватало первенцам: океан внимания, идеальную чистоту манежа, и, конечно, изобильную до невозможности кормежку. От последней щеники стали как мамка округлыми, лоснящимися, и напоминали собой созревающие молодые кабачки на грядке

.

В доме снова пахло молоком и немножко какашками. Джокер высказывал полное недоумение происходящему и все чаще прятался на пуфике у окна, за шторкой. Агаша старательно обходила стороной щенятник, памятуя о бусинской неадекватности в щенный период. Все в этот раз катилось уже по накатанным рельсам.

С покупателями тоже все обстояло отлично. Красавицу Цацу, вполне соответствовавшую своему имени, забронировали к покупке, когда она еще даже не успела раскрыть глазки. Покупательницей была девушка, которая жила и работала в Китае переводчицей. Сразу после того, как были поставлены прививки, мы отправили маленькую собачку в Москву, где ее на вокзале забрала хозяйка, чтобы сразу улететь с ней Хабаровск, а уже оттуда в Пекин, Китай. Какое-то время Маринка держала с ней контакт, но как я уже говорил ранее, со временем это общение заводчиков и хозяев сходит на нет почти всегда.

Сергей Ш., ждавший своего песика почти год, долго не мог определиться, ему нравились оба кобелька. Они с Маринкой обсуждали особенности каждого, в итоге выбор пал на черного, который к тому времени уже достаточно сильно выделялся среди однопометников сообразительностью и бусинкой хитростью (например, он научился убегать из манежа – типично буськина тема).

Обсуждая эту главу, Маринка сказала, что называли его «мозг на ножках», я лично такого не помню, и придумал бы что-нибудь посмешнее, ну да ладно, мозг так мозг, хе-хе-хе.

В общем черномордулькин уехал в Москву, где из Центуриона был переименован в Цитруса, а потом и просто в Це. Он жив - здоров на момент написания этих строк, и наверняка передал бы привет всем присутствующим, если бы был в курсе моего написательства. Когда вдруг Вы пойдете гулять по самому центру Москвы, и при случае увидите там амстаффа с черной головой, в солидном возрасте, не исключено, что это будет как раз он самый Це. У Сергея к приезду Цетуриона-Цитруса-Це уже жила ранее взята на передержку взрослая девочка Боня, от которой отказались хозяева. Сергей оставил себе обеих собак, и они прожили вместе одной семьей все эти годы. Увы, несколько дней назад она покинула наш мир в возрасте пятнадцати лет, что, понятное дело, предсказуемо и неизбежно, но к чему никогда не суметь привыкнуть. Земля пухом милой собаке и мир ее душе.

Цензора забрали покупатели из Самары в частный дом «для себя», ну а что, имели полное право. Как говорит жена, однажды мы их видели на выставке, куда хозяева приводили Цензора просто потусоваться, и показаться нам, но я этого факта совсем не помню. Как сложилась судьба белоголового Цензора дальше, нам ничего не известно.

Церцея задержалась у нас дольше других до сентября. За упитанность и округлость она ожидаемо получила домашние клички: Кабачок и Собакабл-Кабакабл. Она уже вовсю общалась со всеми нашими собаками, играла и даже выводилась на прогулки. В итоге ее купили в Оренбург, где хозяева активно занимались с ней, водили на выставки, и долго поддерживали контакты с Маринкой.

Когда щеники разъехались, как-то сразу стало пусто и непривычно. По сравнению с первым пометом, дубль не принес столько хозяйско-заводческих забот и хлопот, но и историй в памяти оставил тоже сравнительно немного. Тем не менее, мы утвердились в позитивном опыте, и были готовы продолжать.

Продолжение следует....

Фото из личного архива автора, 2009 год

Каждый проводит субботнее утро по-своему. Кто-то идет на фитнес или пробежку, кто-то кормит кашей родного дитятку, кто-то мчит на дачу или прогулку в парк, кому не повезло - на работу, а кто рад мчать на работу, тому действительно повезло. Я, например, субботним утром готовлю завтрак.

Завтраки в нашем доме всегда готовлю я, но если спешу утром, то это обычно бывает что-то уж совсем банальное: отваренное яйцо, или сосиски, или горячие бутерброды, ну или если спешу не сильно – омлет, геркулесовая каша и яичница (отличное сочетание, кстати), молочный псевдо гратен (мое личное изобретение), ну или еще что-нибудь такое. И еще, не знаю как вы, а я обожаю экспериментировать: то лапшу из лаваша постригу в омлет, то в яичницу заверну начинку, ну вы понимаете, сами наверняка такие же. Не то, чтобы можно было похвастать чем-то особенно изобретательным, но в душевности и старании мне точно не отказать никак.

Сегодня в субботу я вообще никуда не спешу от слова: «совсем-совсем» и слова «ну вообще-вообще прям», поэтому экспериментирую с шаурмой (перевод на питерский: «с шавермой», на туповатый: «с шавухой»).

Я пока дома один: Маринка гуляет с собаками.

Я стою посреди нашей кухоньки, занимая собой ее почти всю. У нашей «хрущевки» маленькая кухня даже для «хрущевки»: пять квадратных метров. Но мне она нравится. Как на камбузе корабля или в отсеке космолета: все под руками, а лишнего и не поместится, даже если захочешь. Мы когда-то давно жили уже с женой в «хрущевке» и вот живем опять. И всегда это очень душевная кухня, даже не знаю почему. Там умещаются трое-четверо гостей и две-три собаки, не считая нас. Но вдвоем с женой мы просто не можем там развернуться. Такие вот пространственные загадки советской архитектуры.

Для начала я споласкиваю сковороду (даже не знаю зачем, привычка) и ставлю на огонь. Чтобы поверхность высохла и немного нагрелась. Кидаю на нее небольшой кусочек сливочного масла, и пока оно плавится туда же чуток растительного. Просто сливочного для жарки нужно много и оно быстро выгорает. Пока масло греется, достаю из холодильника два яйца, обязательно мою с мылом, и разбиваю их в плошку. Туда же каплю масла, соль, приправы и обязательно куркуму для цвета. Немного взбиваю вилкой до первых пузырьков, но не слишком однородно и выливаю на сковороду.

Хлопает дверь, это пришли Маринка и собаки. Если вы еще не знакомы с нашими четвероногими, разрешите представить: Глаша и Маня, это если по порядку появления в дверях любопытствующих носов, но если в хронологической последовательности, тогда наоборот: Маня и Глаша. Очень приятно, присутствующие виляют хвостами, здравствуйте!

Я накрываю сковороду крышкой. Зачем пыхтеть и переворачивать яичный блин, когда есть простые решения. Из ванной слышно мощное журчание крана: жена моет хвостатых гуляльщиц.

Мы вернулись из Турции всего три дня назад. Привезли с собой простуду, даже вызывали врача и сдавали ПЦР-тест на коронавирус, слава Богу, обычное ОРВи.

Пока были в отъезде, Манька и Глаша оставались в компании «нянечки» Алены. Мы отслеживали их увлекательную жизнь по камере видеонаблюдения, и я все пытался угадать: они скучают по нам, или мне это только кажется. Когда вернулись, поняли: скучают. Едва открылась дверь и мы ввалились с чемоданами, отдуваясь от лестничного подъема, собаки подскочили и на всех парах – к нам. Причем Маня от избытка чувств гавкать начала. Знаете, не злобно, не сердито, и не нервно, а как-то чувственно что ли, и глаза такие у нее грустные были и одновременно счастливые, может такое быть? Вот показалось так. Глаша, та просто егоза, налетела, зализала, забодала, пастью пыталась натянуться, носом в тебя совсем внедрить всю свою собачью сущность, чтобы больше уже не отпускать никогда от себя, чтобы единым быть собо-человеком-человеко-собаком.

В общем, если кратко, то да, они скучали.

Я достаю из холодильника йогурт, обычно я вмешиваю в него немножко горчицы, соль, приправы и, может, лимон, на вроде майонеза получается, ну вы в курсе, а тут горчицы то дома и не оказалось. Но меня разве этим смутить можно, я беру томатную пасту, совсем немного туда, приправы, соль перец, соус готов.

В кухню вбегает радостная Глаша, встряхивается, по ногам брызги, ну из ванной человек, мокрый, понятное дело. Глаша у нас бруталочка. Всегда веселая, толстенькая, даже когда худая, голодная, даже когда сытая. Глаша влетает, смотрит на меня, прижимает уши и делает умильную мордочку. Это символ такой: «ути-пути, папа, вот и я!» Потом к холодильнику и делает «зайку». Но цель не холодильник, а подоконник рядом с ним, там пакет с вожделенными сушками. На, Глаша, сушку, Глаша сушку ест. Такой вот субботний букварь.

Я достаю из холодильника сосиски в натуральной оболочке, разрезаю их вдоль, ставлю в микроволновку.

В кухню, чапая, входит Маня, звук сушки и вообще всякое кухонное движение иногда, но все-таки способны ее разбудить. Глазенки заспанные уже, хотя только что с прогулки. Все неэффективное время Маня у нас спит, такой вот жгучий амстаффтерьерский темперамент. Но сушка – это сушка, понимаете? Сушку получает, конечно и наш второй претендент.

Я достаю хороший армянский лаваш и выкладываю его на разделочную доску. Маня уже учапала обратно спать, а Глаша внимательно следит за моими манипуляциями. Я для нее кулинарный факир, великий маг и волшебник еды, Гендальф Белый кухонного Средиземья. Она мою гастрономическую силу уважает и старается не пропустить ни одного движения.

Лаваш слишком тонок, поэтому я использую два слоя. Первый промазываю соусом, потом частично промазываю второй, положенный сверху, обязательно тщательно промочить края, чтобы шаурма завернулась.

Как я уже сказал, мы заболели по прилету, точнее еще в Турции, но там солнце, море, плюс двадцать восемь, сауны и хамам, болеть там нереально. А вот в промозглой Москве, в плюс пять и дождь, после перелета и с похмелья, ну как тут удержаться. Но сегодня нам намного лучше, и мне и Маринке, вот можно поразвлекаться и завтраком, а то просто кусок в горло не лез.

Глаша снова делает «зайку», ввиду отсутствия пищевых подкрепляющих результатов строит совершенно несчастное лицо, прижимает уши, припадает мордочкой к держащимся на весу передним лапкам. От, зараза, ладно на еще одну сушку, вымогательница!

Чоп-чоп-чоп – это Маня бежит на хрумкающие звуки. Ну уж нет, хитрюга, ушла спать, так спи. Надо быть беззаветно преданным кухне и старательным трудягой, чтобы сушки получать чаще, а баловство оно до добра не доводит. Я чешу Маньке затылок, Маня лижет мне руку. Так, я пошел руки мыть, у меня же шаурма.

Ну что, выкладываю яичный блин, разрезаю его и собираю «пазл» на лаваше, чтобы равномерно распределить яйцо, рядом уже поджаренные сосиски, потом полосочку сыра.

Глаша одобряет сыр. Она всегда одобряет его, и еще ряд продуктов, списком метра в три. Не включенные в список она, как правило, не пробовала.

Так, пора, я сворачиваю шаурму плотно, прижимаю края, вроде приклеились хорошо. Беру кулинарную кисть, оливковое масло и обмазываю немножко мою шаурму по верху. Потом диагональным разрезом разделяю ее на три части, так удобнее прижаривать и есть.

Маринка влетает что-то рассказать, но я останавливаю ее. Нашему с Глашей таинству мешать нельзя.

Мою сковороду после яичного блина, снова сушу на конфорке. Когда она уже совсем сухая и нагретая, сгружаю туда свое творение.

- Как думаешь, три минуты хватит?

Моя ушастая ученица кивает и завороженно втягивает ноздрями воздух, где уже витают ароматы сыра, сосисок, припекающегося лаваша и соуса.

Я беру щипцы, переворачиваю кусочки, о-о-о, подрумянились правильно, годно, как сейчас говорят. Ждем еще три минуты.

Кричу Маринке, что завтрак готов. Она несет в комнату кофе и тарелки, а я вытаскиваю на блюдо готовую шаурму и торжественно шествую следом. Замыкает процессию Глаша, конечно проверив, не осталось ли чего вдруг на полу, что можно с задорным чавканьем употребить внутрь собаки.

Даже Маня просыпается, все восхищены завтраком, но, увы, попробуют его только двое. Ушастым и хвостатым нельзя такое, у них свои пищевые правила, простите уж, но это твердое правило. Ну, почти. Маленький кусочек лаваша в сыре разделен на два микрокусочка и все же летит в довольные собачьи пасти.

На ноутбуке включена кулинарная передача, вилки и ножи на изготовку, обратный отчет пошел. Приятного аппетита!

Фотография из личного архива автора, 2020 год

Итак, завел я на прогулке по горной дороге разговор о детективной литературе, и особенностях женского бытового (иронического) детектива. Не знаю, правда, есть ли такой жанр.

Говорю жене, почему вот интересно детективы зачастую пишут люди, совершенно не разбираясь в материале, я понимаю, что подробности процедуры судопроизводства вероятно не важны и не сильно интересны, но грубые ошибки в понимании работы и устройства органов предварительного расследования, огорчали меня не только как преподавателя в прошлом, но и как рядового читателя, делая авторское изложение дико оторванным от реальности, из-за чего в повествование просто перестаешь верить, а иногда, у некоторых авторов, оно и вовсе выглядело откровенно глупым.

Маринка, согласившись со мной, заявила, мол, а чего бы тебе тогда взять бы и не написать бы самому детектив без всех подобных недостатков бы. А что, все равно торчим в Утесе, и, судя по ситуации на рынке труда (предложений работы нет вот совсем), торчать будем тут еще долго. Агаша и Буся со своей стороны ничего не сказали, но одобрительно завиляли хвостами. И тогда я подумал: а действительно, было бы неплохо, прогуливаясь долгими отпускными вечерами осуждать с женой героев, и перипетии сюжета, а может Агаша, или Буся что-нибудь подскажут тоже, на Джокера то надежды нет, все такое ему до лампочки.

И с того момента начался у меня этот самый увлекательный процесс, который мы обыкновенно называем «творчеством». Первым делом я придумал героя, сразу как-то в голове была концепция, что нужно писать серию книг, а любим мы с женой зверюшек всяких, поэтому мой главный герой должен был стать детективом по розыску домашних животных, и первая книжка задумывалась, как детективная предыстория с заделом на будущее. Далее в голове сложились антураж и сюжетная завязка, как молодой следователь приезжает в провинциальный городок после окончания университета, какая там обстановка, время действия, какие персонажи ему встречаются. Часть из них, кстати, как положено, имела свои прототипы в реальной жизни, часть были собирательными, либо совершенно выдуманными.

Имена героям мы с Маринкой дали так: в банку из-под не помню чего положили бумажки с именами и фамилиями, наобум надерганными из памяти, книг и интернета, потом вытаскивали один имя, другой фамилию и записывали результат в тетрадь. Если уж сильно не нравилось, корректировали или вытаскивали новый вариант. Помню было весело, мы хохотали над результатами рандомного выбора, а все три собаки сидели в ногах у дивана, и недоумевали, чем это банка с бумажками могут нас так веселить.

Дальше началось самое сложное: нужно было придумать весь целиком сюжет, интригу, детективную загадку, а лучше какую-нибудь тайну. С одной стороны, я не ставил себе цели создать что-то из ряда вон выходящее и потрясающее, понимая, что писать буду развлекательное чтиво, а не литературный шедевр, поэтому задача могла бы показаться не слишком сложной. С другой стороны, детективные поля так сильно истоптаны со времен Эдгара По и Конана Дойля авторами всех мастей, гражданств и политических позиций, что казалось уже более выдумать совершенно ничего невозможно. Я долго подбирал и комбинировал в голове разнообразные варианты, и вот решение, которое показалось забавным, наконец пришло. Не буду спойлерить, что я придумал, возможно, кто-то из моей аудитории еще захочет прочитать эту книжку.

Когда подготовительные этапы прошли, началось самое вкусное. Мы с Маринкой на прогулках по санаторию, а иногда с Агашей, Джокером и Бусей на прогулках по поселку, подолгу обсуждали, каким должны быть мои герои, что они ощущают, почему и как поступают. Мне кажется в любом креативном процессе самое здоровское – это придумывать что-то «с нуля», создавая вещь, историю, или даже целый выдуманный мир. Это как заядлый кулинар, испробовавший десятки рецептов, и теперь отчаянно экспериментируя, создает лично свой. Как художник, рисующий на чистом холсте образ в своей собственной эстетике. Как архитектор, который придумывает, каким может стать здание его мечты. Согласен, это пафосно звучит, ну и пусть. Счастье творчества пьянит не хуже, чем власть, любовь, богатство. Оно на моменты может захватить тебя полностью, лишая аппетита и даже сна, и вот ночью ты вскакиваешь, чтобы хоть «в осях» записать сюжетный ход, идею, образ, ловя его за тонкое полотно эмоции и мысли, и понимая, что удерживать долго никак не получится.

Конечно, удовольствие от процесса - далеко не все, что ожидало меня тогда. Уверен, вы и без меня знаете, что творчество – это далеко не одни моменты мечтаний и сахарных грёз. Банально и много раз уже сказано, что всегда в первую, вторую и третью очередь, оно – напряженный труд, и я могу лишь стать очередным, кто абсолютно подтверждает эти слова.

Я старался писать по утрам. Может быть, это и не правильно, поскольку мое вечернее и ночное мышление в разы креативнее утреннего, но это было обусловлено простой вещью – необходимостью в дисциплине. По вечерам, а особенно в длительном отпуске, мы часто способны дать себе поблажку, пойти на компромисс с самим с собой, и даже не без удовольствия. Повторить за Кэти-Скарлетт О’Хара Гамильтон Кеннеди Батлер: «я подумаю об этом завтра», потому что сегодня любимый фильм, усталость, плохое настроение, а много - много - много разнообразных занятий, не терпящих отлагательства: помыть посуду, ответить на e-mail, почесать Джокера, почесать Агашу, погладить Бусинку.

Утро в этом отношении полезно тем, что разум еще не замутнен информационным потоком и обстоятельствами дня, можно полностью погрузиться в процесс, а кроме того, всевозможно-разнообразные психологи и многочисленные коучи-тренеры настоятельно рекомендуют самую сложную работу производить с утра и в самую первую очередь.

Хотя утром есть, конечно, свои проблемы: сонная апатия и лень, долгий «прогрев» двигателя собственного организма, прежде чем он заработает в нормальном мощностном режиме.

А самое неприятное, наверно, это то, что утром как никогда обостряется проблема чистого листа. Если вы пишете тексты, знаете что это, если нет, вспомните, как писали школьные сочинения. Начинать любой текст всегда очень сложно, ну или, во всяком случае, сложнее, чем продолжать абзац, от которого ты оторвался на пять минут водички попить. Утром же даже более-менее понятные вчера ход и направление мысли оказываются основательно заваленными событиями предыдущего дня и вечера, да еще зацементированным эмоциональными образами ночных сновидений. И вот тебе нужно выкопать где-то в «чертогах разума» (привет, Шерлок!) отбойный молоток творческих идей, подключить его одной клеммой к силе воле, другой к стаканчику кофе, или чая, и начать вскрывать этот пласт. И сделать это очень быстро, пока воля не иссякла, а чай не остыл.

Так, или иначе: то летая на потоках творческих порывов, то продираясь сквозь колючие кусты авторских сомнений и творческих кризисов, книжка моя продвигалась. Прогулки с обсуждениями становились все дольше, ежедневные отрывки текста уже давно в разы превышали изначально установленную самому себе норму: одна вордовская страничка единичным интервалом, двенадцатым шрифтом в день, что составляет от шестисот до семисот слов приблизительно.

Наконец, дело стало подходить к сюжетной развязке. Мое волнение нарастало. Темп написания ускорялся вместе с динамикой сюжета. И вот однажды вечером (а к тому моменту я уже писал не только утром, но и все свободное время) я закончил последнее предложение, поставил в вордовском файле значок точки, и откинулся на спинку стула с чувством выполненного долга.

Моя первая книжка была готова.

Маринка читала все отрывки по мере их написания, и участвовала во всех этапах их обсуждения, поэтому, хваля меня всегда, что и полагается хорошей жене и замечательному другу, как мне думается, не могла составить цельного и объективного мнения. Я передал текст целиком папе, зная его суровый характер и любовь к литературе истинного библиофила. Его отзыв меня смутил и обрадовал, он сказал что это очень неплохо, но только не понятно зачем было «стрелять из пушки по воробьям», то есть настолько стараться создать образным текст для такого простого жанра. До сих пор не знаю справедливо ли это замечание. Лично я был просто счастлив.

Ну и поскольку уж эта глава отдельная, позволю себе и отдельный к ней эпилог. Книжку мою мы с Маринкой долго редактировали, потом не знали, куда ее пристроить, после, через полтора года, не без помощи добрых людей, ее взялось напечатать маленькое самарское издательство, совсем небольшим тиражом в пятьсот экземпляров. Реализация книги провалилась просто конкретно, несмотря на то что обе ведущие самарские книготорговые сети «Чакона» и «Метида» взяли их на реализацию, а мы с Маринкой развезли в отдельные не сетевые маленькие магазинчики по несколько экземпляров. Причем «Чакона» предоставляла преференции местным авторам в виде хорошо расположенной в магазинах полки и места для размещения рекламного постера книги бесплатно, а «Метида», насколько я помню управлялась вообще филологами-лингвистами, которые читали каждую книгу, прежде чем решить взять ее в продажу или нет.

Мы ждали ответ долго, и были уверены, что нам фактически отказали, пока однажды они не пригласили меня на встречу в свой офис, и сказали, что редакция и коррекция книги чудовищны, равно как и грамотность автора, но текст очень не плох и они мою книжку берут.

Тем не менее, коммерческого успеха книга не принесла. Крупные российские издания не удостоили меня ответом на предложение переиздаться у них (права на книжку остались моими). Через год мною было написано продолжение, но оно, на мой взгляд, вышло не таким забавным, и до сих пор нами не отредактировано.

Пара экземпляров от того тиража, пара сканов заметок в местных газетах, организованных для промоушена книги, немного личной гордости, отзывы друзей и знакомых, да теплые воспоминания – вот те плоды, которые мне удалось пожать с моего первого литературного опыта

В марте две тысячи девятого года я начал писать свою первую книжку. Звучит, пожалуй, громко, ну и ладно, книжка же, а не газета там, или журнал какой-нибудь.

Получилось это следующим образом. Мы пошли с собаками гулять на гору. Ходить гулять иногда бывает скучно, даже с собаками. Как сейчас помню, немного вечерело, мы топали вверх по заснеженной дороге, и я решил завести разговор о чем-нибудь с женой.

Когда вы женаты много лет, а на момент рассказываемой истории мы были в семейной жизни уже их восемь, то тем для общения становится не очень много, и если исключить совсем бытовые, или совместные воспоминания, то остается только и поговорить о прочитанных книгах, да просмотренных фильмах, либо о работе. А поскольку работы на тот момент ни у меня, ни у Маринки не было, а из фильмов нам было доступно только ТВ, уже тогда не впечатлявшее контентом, я выбрал книги.

Книголюб из меня не важнецкий, потому что читаю я без системы, вкуса и собственного развития, а в те времена вообще читал все, что попадалось под руку. Не удивительно, что в Утесе под руку мне больше всего попадалась мамина коллекция женских детективов, с ее тогдашним флагманом плодовитости: Дарьей Донцовой. И вот, значит, завел я разговор о современных детективах вообще, и женских в частности.

Джокер такие темы не любит, он сразу потрусил куда-то вперед, а Агаша, наоборот, осталась и слушала с интересом. У Бусины никакого выбора не было, мы уже тогда не отпускали с поводка, и я сейчас расскажу почему.

Незадолго до этого приезда, в один из волжско-утесовских отпусков, рано утром мы гуляли около стадиона, по обыкновению отпустив собак, которые погрузились в игру: Бегай ЗА Мячиком И Пусть Весь Мир Подождет. Утренняя сонная идиллия, конечно же, ничем не предвещала беды, которая в это время кралась к нам кустами с горки. В этих самых кустах тусовалась маленькая лохматенькая собачка, обитавшая при расположенной на горке школе.

Две школьные тетеньки, уж не знаю, кто они там: училки, завучи, или даже сами работники столовой, топали из школы по своим делам, и решили по тропинке сократить путь через стадион. Лохматая собачка увязалась за ними, и вот они вышли к старой раздолбанной лестнице, символизирующей цивилизованный спуск с горки, от территории школы к стадиону. Оттуда они увидели нашу резвящуюся кавалькаду ловцов мяча, но это их почему то ни грамма не смутило, и они принялись медленно и неуклюже спускаться к нам. Маленькая собачка была немного поумнее: достаточно для того, чтобы по лестнице за тетками не пойти, но не достаточно, чтобы спокойно вернуться своими кустами к школе, таким образом лохматая у собачка осталась наверху и принялась истошно лаять.

Наша банда мгновенно бросила мячик и уставилась на горку с явно не самым здоровым интересам в карих стаффордячьих глазах.

В это момент мы уже бежали к ним с криками «Фу! Нельзя! Сидеть!» Естественно, все эти бестолково выкрикиваемые команды выполнил только тщательно выдрессированный Джокер, автоматом плюхнувшись на округлый зад, и с недоумением уставившись на нас. Бусина же стрелой понеслась в горку. Агаша заметалась между нами и Бусиной, но выбрала подружку, и помчалась за ней со всех ног в кусты.

Собачка, увидав такое, стремглав унеслась в сторону жилых домов, за ней летела Бусина, за ними галопировала Агаша, и куда то в том направлении под вопли и причитания теток, мгновенно взлетевших обратно по лестнице вверх, побежала жена в поисках наши беглянок. Я пристегнул на поводок Джокера, и мы потопали следом.

История закончилась хорошо. Вскоре вернулась Маринка, ведя за собою виновато метущую хвостом Агашу и ни капли не сомневавшуюся в собственной правоте разбойницу Бусину. Как рассказала жена, собачка, спасаясь от наших охотниц, забежала в первый попавшийся подъезд (подъезды тогда в Утесе еще не запирались), Буся же и Агашка почему-то за ней не последовали, а победно патрулировали двор около, где были настигнуты, изловлены и наказаны.

Для моралистов святого ордена «Собака в городе всегда должна быть на поводке и в наморднике» скажу сразу, что если бы власти и общественность шли на встречу бесконечным просьбам собачников о создании зон свободного выгула, каковые есть повсеместно в парках Европы, например, и даже не чем не отгорожены, туда просто не ходят гулять с детьми или заниматься спортом, или просто шляться те, кто не желает повстречать собаку без поводка, то безусловно вопрос о прогулках с собаками без поводков в целом бы не возникал (не считая отдельных идиотов, которые встречаются во всех социальных группах, в том числе и среди собачников). А поскольку ничего такого, и даже достаточного числа обычных дрессировочных площадок в наших населенных пунктах нет, то и возмущаться нечего.

Для провозглашателей принципа: «Сначала купи себе дом с участком, потом заводи там собаку», у меня будет такой ответ: сначала постройте себе личную детскую площадку, потом заводите ребенка, сначала купите себе парковочное место, потом заводите машину и т.п. А уж кто вам втемяшил в головы, что собаки должны жить за городом, и что курит этот человек, я вообще без понятия. Множество пород созданы для содержания в городе и прекрасно там себя чувствуют, исключения составляют только сторожевые собаки, да некоторые породы охотников, от остальных отвалите уже.

Что до нас, мы наивно надеялись, что отходили достаточно далеко от мест, где могут быть люди и животные, когда отпускали свое развеселое стадо поиграться.

Как оказалось, мы не совсем правильно оценивали ситуацию, да и переоценили воспитанность наших собак, поэтому на открытых пространствах Бусину мы больше никогда не отпускали, даже в лесу, или в поле, только на дрессировочных площадках и огороженных дачах.

Но вернемся к сюжету. Значит, завел я на горе разговор о детективной литературе (почти хорошая рифма получилась).

Продолжение следует...

Фото из личного архива автора, весна 2009