Лоргар усилием воли, подкрепленным древними рунами, высеченными на его душе, призвал крозиус в свою длань. Оружие, сотканное из воли и ярости, начало медленно, словно сопротивляясь самой ткани реальности, двигаться к его руке. Ворон, сидящий на золотой стене башни, клюнул ее. Удар клюва, казалось, был тихим, но он отозвался эхом в самых глубинах варпа. От места удара начало расползаться кровавое пятно, словно рана, разверзшаяся на самой плоти мира. Оно росло, пульсируя, как живое, и с каждой секундой становилось все больше.
Наконец, пальцы Лоргара коснулись крозиуса. Время, застывшее в ледяной хватке, снова пришло в движение. Взмах оружия, и ворон разлетелся на перья и кровавые ошметки, разбросанные по залу. Но кровь птицы, попавшая на стену, начала пульсировать, как живая. Пятна сливались, образуя огромную язву, которая начала менять цвет — сначала на бурый, затем на желто-зеленый, словно гниль, пожирающая плоть. Лоргар наблюдал, как участок стены его убежища, стены, укрепленной жертвой восьми миллионов душ, начала стекать вниз, как воск под пламенем. Это была не просто стена — это была крепость, возведенная на крови и вере, и теперь она таяла, как будто никогда не существовала.
Гнев и любопытство, два древних демона, начали расти в уме демон-принца. Но оба этих чувства были неуместны. Гнев? На что? На инструмент великих сил, которые всегда действуют через посредников? Любопытство? Зачем, если он уже знал, кто или что войдет через эту расплавленную брешь? Лоргар подавил эти эмоции, как истинный владыка. Он опустился в позу для медитации, положив крозиус на колени. Вокруг него возникла золотая полупрозрачная сфера, щит, сотканный из его воли и силы. Он был готов.
И стена продолжала течь, а из глубин язвы уже доносилось шепотом: *"Я иду..."*
Сквозь пролом в стене, словно черные стрелы, в комнату начали врываться вороны с кроваво-красными глазами. Их число росло с каждой секундой, и хаотичное мельтешение вокруг защитной сферы Лоргара постепенно превращалось в зловещий хоровод тьмы. Птицы кружили, их карканье сливалось в единый гул, наполняя зал эхом безумия. Лоргар закрыл глаза, сосредоточившись на медитации. Он знал, что это лишь предвестие. Главный гость еще не явился.
Шум крыльев и крики воронов достигли апогея, и сквозь этот адский хор прорвался скрипучий, грубый голос, словно ржавый нож, режущий тишину:
— Лоргар… Я говорил, что найду тебя… Нашел.
Голос едва отличался от карканья, но в нем чувствовалась древняя, нечеловеческая сила. Лоргар открыл глаза и холодно произнес:
— Коракс… Ты изменился еще сильнее после нашей последней встречи.
Черное чудовище, огромное и бесформенное, начало протискиваться через пролом в стене. Его тело, словно сотканное из самой тьмы, с трудом проходило через узкий проход, но после нескольких рывков монстр оказался внутри. Он распрямился, и за его спиной развернулся плащ, сотканный из теней. Силуэт существа был расплывчат, лишь отдаленно напоминая человеческий. Вороны с криками ныряли в этот теневой плащ, и их кровавые глаза мерцали из глубин тьмы, словно звезды в ночи бездны.
— Месть свершится… Из твоей тюрьмы нет пути, — прошипел Корвус, его голос звучал как предсмертный хрип.
Плащ сложился в огромные крылья, и Корвус начал медленно плыть по воздуху, приближаясь к золотой сфере. Лоргар слегка улыбнулся, его лицо оставалось спокойным и в глазах горел огонь уверенности:
— В этом месте никому не преодолеть мою защиту. И в своем щите я уверен куда больше, чем в стенах этой башни.
Все вороны теперь собрались в плащ, и фигура Корвуса приобрела черты, отдаленно напоминающие примарха Гвардии Ворона. Его глаза, горящие красным светом, уставились на Лоргара.
— Это легко проверить, — проскрипел он, и его когти, длинные и изогнутые, заскользили по поверхности золотой сферы.
Лоргар с удивлением заметил, что с когтей Корвуса сыпались хлопья — то ли ржавчины, то ли засохшей крови. Они падали на пол, оставляя следы, словно раны на самой реальности.
— Действительно, не могу преодолеть… Или пока не хочу… Или смогу с чьей-то помощью, — прошипел Корвус, его голос звучал как шепот из глубин Варпа. — Тук-тук-тук.
Он постучал одним из когтей по щиту Лоргара, и звук, словно похоронный звон, разнесся по залу. Лоргар почувствовал, как что-то древнее и ужасное пробудилось за пределами его защитной сферы. Игра только начиналась.
- Твое поведение больше подошло бы Керзу, — цинично заметил Лоргар.
- Керз... Пусть так. Было бы забавно надеть корону Нокс.
Еще один удар когтя и сплошной щит, некогда сияющий золотым светом, раскололся на клетки, превратившись в подобие шахматной доски. Половина квадратов сохранила свой божественный блеск, другая же обесцветилась, словно выжженная тьмой. В этот момент время словно ускорилось. Когти Корвуса, длинные и изогнутые, словно клинки из ночи, пронзили пустые места щита. Лоргар, словно молния, вскочил на ноги и взмахнул крозиусом. Сломанные когти перчатки Корвуса со звоном упали на пол, словно обломки древнего оружия.
— Ворон, ты снова остался без половины своего оружия, как и в нашей первой схватке, — холодно произнес Лоргар, но его уверенность пошатнулась, когда он увидел, как из мест излома когтей начала капать кровь. С еще большим удивлением он наблюдал, как когти начали отрастать вновь, словно сама тьма питала их.
— Ты стал не только чудовищем, но и рабом могучих сил, вороненок, — заметил Лоргар, его голос звучал как приговор.
— Нет, — прошипел Корвус, его голос был полон ярости и гордости. — Я лишь заключил сделку для осуществления своей воли.
— Совсем как наш несчастный брат Магнус, — усмехнулся Лоргар, но его улыбка была лишена радости.
— Моя воля — месть! — закричал Корвус, и его атака была стремительной, как удар кинжала в спину. Потерявший целостность золотой щит начал разлетаться под размашистыми ударами когтей. Золотые квадраты отлетали и исчезали в воздухе, словно искры, погасшие в ночи. Корвус напирал, его тень поглощала свет, а когти, словно клыки хищника, рвали остатки защиты.
Лоргар, видя, что щит не устоит, убрал его. Коракс на мгновение потерял равновесие, и в этот момент Лоргар нанес боковой удар крозиусом, направленный точно в голову брата. Но оружие прошло сквозь пустоту — лорд воронов исчез, растворившись в своем теневом плаще. Теперь Лоргару приходилось сражаться с тенью, которая кружила вокруг него, атакуя ударами когтей.
Лоргар не успевал парировать все удары. Его доспехи, украшенные рунами и символами веры, начали покрываться зарубками. Некоторые удары уже достигали его плоти, оставляя кровавые раны. Аврелиан отпрыгнул, ударил крозиусом в пол и закричал:
— Здесь больше нет места теням!
Золотой свет стен многократно усилился, сфокусировавшись на крозиусе. Беснующаяся тень, кружившая вокруг Лоргара, разлетелась на сотни воронов, а затем снова собралась в плащ, обволакивающий фигуру Корвуса.
Следующая атака была слишком мощной и стремительной. Поднятый для парирования крозиус был отброшен в сторону, а удар плечом поверг Лоргара на землю. Мгновение спустя рука, державшая крозиус, была пригвождена к полу когтями Коракса. А вторая рука Лоргара изо всех сил старалась остановить когти, нацеленные прямо в его глаза.
Корвус напирал, и когти медленно, но неотвратимо приближались к лицу примарха. Все вороны, летающие по залу, ныряли в плащ Корвуса, усиливая давление. Чешуйки ржавчины и засохшей крови с когтей сыпались в глаза Лоргару, но не долетали, сгорая в сиянии его золотых очей.
— Ты не сможешь остановить меня, Лоргар, — прошипел Корвус, его голос был полон торжества. — Ты построил свою тюрьму, но теперь она станет твоей могилой.
Лоргар, чувствуя, как тьма сжимает его, собрал всю свою волю. Его золотые глаза вспыхнули ярче, чем когда-либо. И в этот момент золотой свет, исходящий от стен, достиг апогея.
Раздалось хриплое карканье, словно эхо из глубин варпа. Лоргар, лежащий на полу, увидел еще одного ворона. Двухголового. Его оперение было черным, но с синеватым отливом, словно ночное небо, поглощенное тьмой. Глаза ворона были как провалы в варп, бездонные и пугающие.
Ворон раскинул крылья, словно нечестивая пародия на имперскую аквилу, и повернул головы в разные стороны. Его карканье было похоже на голоса, звучащие из глубин ада.
— Убьешь — сила четверых уменьшится, — прошипела одна голова.
— Будет место для пятого, — подхватила другая.
— Восстанет с золотого трона.
— Присоединится к четверым.
— Участь эльдар для Империума.
— Люди сожгут все вокруг.
Головы демонического ворона кричали по очереди, их слова звучали как проклятие, нависшее над всей галактикой. Давление когтей Корвуса ослабло.
— Ты лжешь, — прорычал Коракс, его голос был полон ярости.
— Он лжет, — каркнула одна голова ворона, ее голос был как скрежет ржавых цепей.
— Он лжет, — подхватила другая, ее слова звучали как шепот из бездны.
— Я говорю правду, — прокаркали они вместе, их голоса слились в один, наполненный древней силой.
Лоргар воспользовался моментом.
— Ты готов, вороненок, нести ответственность за Империум, как когда-то за свой легион? — его голос звучал холодно и насмешливо, словно клинок, вонзающийся в плоть.
Из плаща Корвуса начали вылетать вороны, кружа по залу, их карканье наполняло пространство хаосом.
— Ты готов ради своей никчемной мести рискнуть Его судьбой и судьбой всех людей?
Когти убрались от лица Лоргара, но Корвус не сдавался. Короткий взмах — и плечо Аврелиана пригвождено к полу. Второй взмах — пригвожденная рука отсечена. Еще два взмаха — доспех на груди Лоргара и его плоть рассечены крест-накрест. Фонтан крови бьет из рассеченных органов примарха, его священная кровь орошает пол, словно жертвоприношение древним богам.
Корвуса окатывает красным потоком. Он поднимает руки, и за его когтями тянутся нити крови. Кажется, что когти поглощают священную жидкость, питаясь силой примарха. Корвус кричит, его голос наполнен яростью и болью, затем он рассыпается сотней воронов. Они стремительно уносятся через разлом в стене, словно тени, убегающие от света. Остается только один — двухголовый.
Кровь примарха, священная и древняя, впитывалась в пол, словно земля жаждала этой жертвы. В тех местах, где она пролилась, начала расти трава — неестественная, пульсирующая жизнью, словно сама плоть мира оживала. Она тянулась к телу Лоргара, обвивая его, словно змеи, и выпускала фиолетовые мясистые цветы. Эти цветы, словно порождения Варпа, притягивались к ранам примарха, полностью скрывая их под своей мерзкой красотой.
— Два из четырех недовольны твоим бездействием, — произнесла одна голова двухглавого ворона, ее голос был как звон похоронного колокола.
— Два из четырех недовольны твоим бездействием, — повторила другая, ее слова звучали как крик мученика из бездны ада.
— Последователю указан путь.
— Когда ворон примет решение, твоя башня станет мавзолеем.
— Пророчество наконец исполнится, когда ворон вернется, — продолжали кричать головы ворона.
— Nevermore, — произнес Лоргар, поднимаясь. Трава и цветы, потерявшие цвет и засохшие, осыпались с его доспеха. Не осталось никаких повреждений, напоминающих о схватке. Его тело было целым, словно битва и не касалась его.
Впервые за многие сотни лет руны на черных дверях великой башни сменили цвет. Белое свечение, холодное и безжизненное, сменилось на золотое, словно свет Императора, пробивающийся сквозь тьму. Затем изменились и сами руны. «Одолей судьбу» сменились на «Верни величие». Каждый, кто увидел это, замер в ожидании пришествия.
Двери открылись, и в золотом свечении вышел Лоргар. Его доспехи сияли, словно залитые светом звезд, а глаза горели, как два солнца. Космодесантники пали на колени, их броня скрипела под тяжестью поклона. Рабы упали лицом вниз, их тела дрожали от благоговейного страха.
— Я вернулся, — его голос разнесся по всему Сикаросу, словно гром, разрывающий тишину.
— Мы напомним Империуму о нашей мощи.
Лоргар обвел взглядом своих воинов, его голос был полон решимости.
— А пока я буду нести Слово, вы должны разобрать Темплум Инфицио до кирпича, переосвятить каждый камень кровью рабов и возвести его заново.
Несущие Слово осмелились поднять взор на своего примарха и башню позади него. В их глазах читался немой вопрос.
Лоргар улыбнулся, его голос звучал спокойно, но с оттенком угрозы.
— В башне завелись сквозняки и паразиты.
