Поиграешь со мной?
Это был тихий, морозный вечер. Была весна. Снега уже не так много, но вечерами прохладно. Я шёл с остановки домой. До дома идти минут 15. Всю дорогу я пропадал в своих мыслях.
Слева тянулись трамвайные пути, слегка освещённые слабыми фонарями. Справа, забор, за которым был жилой сектор с деревянными домами. Но, мир вокруг меня не интересовал, я был занят размышлениями и мечтами.
Вдруг, что – то привлекло моё внимание. Остановившись, я не сразу понял, что меня отвлекло от размышлений. Я стоял перед очередным старым домиком. Пострадавшим от пожара, старости и бомжей.
Дом был довольно сильно разрушен. Все окна были выбиты, а внутри был полный хаос. Даже крыша и то обвалилась вниз.
Я уже хотел уходить удивлённый, тем, что обратил внимание на этот барак. Но тут, из за окна выглянул ребёнок и снова спрятался. Не знаю зачем, но я окрикнул его.
- Эй! Не бойся. Я тебя не обижу. Зачем ты прячешься? Всё в порядке?
Мне ответил, совсем детский, девичий голосочек.
- Мама говорит, что нельзя разговаривать с незнакомцами.
- Твоя мама всё правильно говорит.
Я улыбнулся ей. Девочка вышла из укрытия, видимо почувствовав, что ей не грозит опасность. Её облик шокировал меня.
Голые, босые ноги. Они были синими от холода. На ней была одета длинная, большая ей кофта с капюшоном. Фиолетовый балахон, от его старости и изношенности уже непонятно какого он бренда. Она с головой укуталась в эту кофту, так что из - за капюшона были видны только синеватые губы.
Она не дрожала. Держалась уверенно. Не успел я приступить к расспросам, как она начала говорить.
- А я всё равно не слушаю маму. И разговариваю и даже играю с другими людьми. Мне очень одиноко и скучно. Не хочешь поиграть?
- А тебя никто не обижает? И где твоя мама?
- Нет. Со мной всегда играют. Она здесь, в другой комнате. Спит.
Я удивился ещё больше.
- Вы тут живёте?
- Да. Всегда. Хочешь поиграть со мной?
Я был ошеломлён. Даже не представляю, как можно жить в таких условиях. Хотя для бомжей это, наверное, даже роскошь. Мне стало, так жаль эту девочку. Ей бы в приют, да в нормальную семью. Но сделать ничего нельзя. Уж я точно ничего не мог. Если только сообщить потом куда - нибудь.
- Извини. Но мне нужно идти домой. Уже поздно.
Наверняка уже было чуть больше десяти вечера.
- Нет!
Она так неожиданно громко вскрикнула и дёрнулась. Будто испугавшись, что я тут же уйду.
- Не уходи. Поиграй. Ещё никто не уходил. Все оставались. И играли. Поиграй со мной!
Она словно захлёбывалась словами. Так сильно волновалась.
- Нет. Прости.
Не знаю почему, но всё происходящее было словно в тумане. Почему – то мне стало так жутко. Начал подкатывать, откуда - то снизу страх. Охватывать всю грудную клетку и сковывать движения.
- Останься. Никто не уходил. Все остались. Пошли играть.
Она так быстро и взволнованно говорила. Я ничего не понимал.
- Остались?
Я окончательно впал в ступор. Страх овладел мной. Это глупо, но, хотелось унести от этого дома ноги.
Не став ждать ответа и вообще продолжать беседу, я попытался уйти.
- Ладно. Мне пора идти. Удачи.
Стоило мне почти развернуться, как она схватила меня за запястье. И стала чуть ли не кричать.
- Нет! Ты останешься! Все остались! И ты останешься! Мы будем играть! Пошли же. Пошли в дом. Ну, пошли играть!
Девочка вцепилась в мою руку намертво. Всё тянула меня в дом. Сопротивляться не получалось, она тянула так сильно, а уронить или ударить хрупкую девчушку не хотелось. Она не переставала лепетать.
- Идём. Не сопротивляйся, а то ты разбудишь маму.
Она сказала это так жалобно, умоляюще и в том же время отрешённо, и спокойно. Меня охватило волнение и из груди рвался чуть ли не вопль.
- Я не хочу!
Пытаюсь вырываться и пытаться убежать. Девочка же не просто уговаривала, она умоляла и чуть ли, не насильно тащила меня в дом. Её голос начал набирать громкость и срываться на визг. Она повторяла одни и те же мольбы. Никто не ушёл, все остались, мы будем играть.
Я уже просто стоял столбом и не мог ничего сделать. Ступор, шок.
Когда она уже начала кричать во всю, в порыве отчаяния она вскинула голову, впившись в меня взглядом.
К горлу подкатил ком. Всё внутри сжалось, ужас охватил меня, самый настоящий ужас. Начало мутить и тошнить.
На меня смотрело бледное, голубоглазое лицо девочки. Когда-то она была очень красивой. Её взгляд был ледяной, синие губы плотно сжаты. От левого уголка рта к середине щеки тянулся широкий, кровавый порез. Горло девочки было полностью перерезано. Раны были свежими, будто всё это сделали только что. Но с такими ранами не живут. Рана на шее была очень большой, словно пропасть с бурлящей кровью.
Это и стало толчком для меня. Больше я не могу держаться. Охвативший меня ужас, паника и проснувшийся наконец-то инстинкт самосохранения сделали своё дело.
Не обращая внимания на её возраст и вопли. Я с полной силой выдернул руку, оттолкнул её и побежал.
Я бежал, не разбирая, дорогие, не думая ни о чём, кроме как спастись, скрыться от этого существа. Меня не преследовали. За спиной всё ещё был слышен крик, стон, вопль отчаяния и боли. Я даже не пытался разобрать, что она кричала. Мне было всё равно. Страх гнал меня прочь. Мой рассудок покинул меня.
Выбежал на дорогу, не помня себя от неутихающего страха. Паника с каждым разом нарастала всё больше. До дома оставалось совсем немного. Но я не мог остановиться. Последнее, что уловил мой разум, это звук скрежета шин по асфальту. Удар. Боли нет. Да и меня тут тоже нет.
- Хорошо. Спасибо. Мы выйдем поговорить. Придём через минут десять. Отдыхай пока.
- Ладно.
Врачи и следователь покинули палату реанимации. Медсестра, настроив капельницу, тоже отошла, по каким-то делам болтая по телефону.
Молодой человек остался в палате один.
Он знал, что зря всё рассказал. Его посчитают сумасшедшим. Может, спишут на травму. Или вовсе скажут, что приснилось. Но попытаться стоило.
Он был абсолютно спокоен. Смотрел в угол палаты, откуда из-за медицинского шкафчика было видно знакомое личико.
Девочка вышла из своего укрытия и подошла к кровати. Она была довольна. Улыбалась. Смотрела ему прямо в глаза, с некой иронией и жалостью во взгляде.
Он улыбнулся ей как старой знакомой. Страха не было. Только смирение.
Он усмехнулся.
- Никто не ушёл, да?
Слева тянулись трамвайные пути, слегка освещённые слабыми фонарями. Справа, забор, за которым был жилой сектор с деревянными домами. Но, мир вокруг меня не интересовал, я был занят размышлениями и мечтами.
Вдруг, что – то привлекло моё внимание. Остановившись, я не сразу понял, что меня отвлекло от размышлений. Я стоял перед очередным старым домиком. Пострадавшим от пожара, старости и бомжей.
Дом был довольно сильно разрушен. Все окна были выбиты, а внутри был полный хаос. Даже крыша и то обвалилась вниз.
Я уже хотел уходить удивлённый, тем, что обратил внимание на этот барак. Но тут, из за окна выглянул ребёнок и снова спрятался. Не знаю зачем, но я окрикнул его.
- Эй! Не бойся. Я тебя не обижу. Зачем ты прячешься? Всё в порядке?
Мне ответил, совсем детский, девичий голосочек.
- Мама говорит, что нельзя разговаривать с незнакомцами.
- Твоя мама всё правильно говорит.
Я улыбнулся ей. Девочка вышла из укрытия, видимо почувствовав, что ей не грозит опасность. Её облик шокировал меня.
Голые, босые ноги. Они были синими от холода. На ней была одета длинная, большая ей кофта с капюшоном. Фиолетовый балахон, от его старости и изношенности уже непонятно какого он бренда. Она с головой укуталась в эту кофту, так что из - за капюшона были видны только синеватые губы.
Она не дрожала. Держалась уверенно. Не успел я приступить к расспросам, как она начала говорить.
- А я всё равно не слушаю маму. И разговариваю и даже играю с другими людьми. Мне очень одиноко и скучно. Не хочешь поиграть?
- А тебя никто не обижает? И где твоя мама?
- Нет. Со мной всегда играют. Она здесь, в другой комнате. Спит.
Я удивился ещё больше.
- Вы тут живёте?
- Да. Всегда. Хочешь поиграть со мной?
Я был ошеломлён. Даже не представляю, как можно жить в таких условиях. Хотя для бомжей это, наверное, даже роскошь. Мне стало, так жаль эту девочку. Ей бы в приют, да в нормальную семью. Но сделать ничего нельзя. Уж я точно ничего не мог. Если только сообщить потом куда - нибудь.
- Извини. Но мне нужно идти домой. Уже поздно.
Наверняка уже было чуть больше десяти вечера.
- Нет!
Она так неожиданно громко вскрикнула и дёрнулась. Будто испугавшись, что я тут же уйду.
- Не уходи. Поиграй. Ещё никто не уходил. Все оставались. И играли. Поиграй со мной!
Она словно захлёбывалась словами. Так сильно волновалась.
- Нет. Прости.
Не знаю почему, но всё происходящее было словно в тумане. Почему – то мне стало так жутко. Начал подкатывать, откуда - то снизу страх. Охватывать всю грудную клетку и сковывать движения.
- Останься. Никто не уходил. Все остались. Пошли играть.
Она так быстро и взволнованно говорила. Я ничего не понимал.
- Остались?
Я окончательно впал в ступор. Страх овладел мной. Это глупо, но, хотелось унести от этого дома ноги.
Не став ждать ответа и вообще продолжать беседу, я попытался уйти.
- Ладно. Мне пора идти. Удачи.
Стоило мне почти развернуться, как она схватила меня за запястье. И стала чуть ли не кричать.
- Нет! Ты останешься! Все остались! И ты останешься! Мы будем играть! Пошли же. Пошли в дом. Ну, пошли играть!
Девочка вцепилась в мою руку намертво. Всё тянула меня в дом. Сопротивляться не получалось, она тянула так сильно, а уронить или ударить хрупкую девчушку не хотелось. Она не переставала лепетать.
- Идём. Не сопротивляйся, а то ты разбудишь маму.
Она сказала это так жалобно, умоляюще и в том же время отрешённо, и спокойно. Меня охватило волнение и из груди рвался чуть ли не вопль.
- Я не хочу!
Пытаюсь вырываться и пытаться убежать. Девочка же не просто уговаривала, она умоляла и чуть ли, не насильно тащила меня в дом. Её голос начал набирать громкость и срываться на визг. Она повторяла одни и те же мольбы. Никто не ушёл, все остались, мы будем играть.
Я уже просто стоял столбом и не мог ничего сделать. Ступор, шок.
Когда она уже начала кричать во всю, в порыве отчаяния она вскинула голову, впившись в меня взглядом.
К горлу подкатил ком. Всё внутри сжалось, ужас охватил меня, самый настоящий ужас. Начало мутить и тошнить.
На меня смотрело бледное, голубоглазое лицо девочки. Когда-то она была очень красивой. Её взгляд был ледяной, синие губы плотно сжаты. От левого уголка рта к середине щеки тянулся широкий, кровавый порез. Горло девочки было полностью перерезано. Раны были свежими, будто всё это сделали только что. Но с такими ранами не живут. Рана на шее была очень большой, словно пропасть с бурлящей кровью.
Это и стало толчком для меня. Больше я не могу держаться. Охвативший меня ужас, паника и проснувшийся наконец-то инстинкт самосохранения сделали своё дело.
Не обращая внимания на её возраст и вопли. Я с полной силой выдернул руку, оттолкнул её и побежал.
Я бежал, не разбирая, дорогие, не думая ни о чём, кроме как спастись, скрыться от этого существа. Меня не преследовали. За спиной всё ещё был слышен крик, стон, вопль отчаяния и боли. Я даже не пытался разобрать, что она кричала. Мне было всё равно. Страх гнал меня прочь. Мой рассудок покинул меня.
Выбежал на дорогу, не помня себя от неутихающего страха. Паника с каждым разом нарастала всё больше. До дома оставалось совсем немного. Но я не мог остановиться. Последнее, что уловил мой разум, это звук скрежета шин по асфальту. Удар. Боли нет. Да и меня тут тоже нет.
- Хорошо. Спасибо. Мы выйдем поговорить. Придём через минут десять. Отдыхай пока.
- Ладно.
Врачи и следователь покинули палату реанимации. Медсестра, настроив капельницу, тоже отошла, по каким-то делам болтая по телефону.
Молодой человек остался в палате один.
Он знал, что зря всё рассказал. Его посчитают сумасшедшим. Может, спишут на травму. Или вовсе скажут, что приснилось. Но попытаться стоило.
Он был абсолютно спокоен. Смотрел в угол палаты, откуда из-за медицинского шкафчика было видно знакомое личико.
Девочка вышла из своего укрытия и подошла к кровати. Она была довольна. Улыбалась. Смотрела ему прямо в глаза, с некой иронией и жалостью во взгляде.
Он улыбнулся ей как старой знакомой. Страха не было. Только смирение.
Он усмехнулся.
- Никто не ушёл, да?