Примархи с сыновьями (часть 3)
Часть 1 - Примархи
Часть 2 - Примархи с сыновьями
Часть 1 - Примархи
Часть 2 - Примархи с сыновьями
Продолжаем выкладывать. На этот раз у нас Лоргар.
А генератор начинает немного бесоёбить из-за повышенного спроса.
З.Ы. Малевелон Крик освобождён! За ДЕМОКРАТИЮ!!!!!!!
Наследие Дулана
Минувший разговор о Космических Волках мы закончили на кампании против Фааша. Подводя итоги того противостояния, я не упомянул лишь об одном. Схватка между Львом и Волком не прошла незамеченной для легионов. Оба примарха не любили об этом вспоминать, но их генетические сыновья увидели в противоборстве своих отцов нечто большее, чем ребячливую драку на почве попранной гордости (хотя, как мы увидели на прошлом стриме, те события были спланированы на каждом шаге).
После Дулана у Тёмных Ангелов и Космических Волков сложилась любопытная традиция. Каждый раз, когда воинам двух легионов приходилось сражаться плечом к плечу, перед началом кампании они проводили ритуальную дуэль. Ангелы и Волки выставляли по чемпиону и те сражались в кругу братьев, как правило – до первой крови. Воины легионов, а позже – орденов-наследников, помнили о Дулане, но истинный ход событий забылся и в актуальном таймлайне у каждого ордена своя правда.
Интересно отметить, что в какой-то момент, во время очередной ритуальной дуэли, на бой вышел Космический Волк по имени Хальдор Пара Клыков. Он владел топором, который изначально принадлежал Алайошу, магистру легиона Тёмных Ангелов. На предыдущем стриме я рассказал, как оружие оказалось у Русса. Позже оно передавалось среди Волков как реликвия. И тут нельзя не привести великолепную цитату из финала «Великого Волка» Криса Райта:
– Это клинок легиона, – произнёс сержант. – Откуда он у тебя? Ты не заслуживаешь такого оружия, не знаешь его происхождения.
Пара Клыков рассмеялся в голос. Всю жизнь он слышал подобное от людей, видевших в нём лишь невежественного берсеркера со льдов.
Но Хальдор знал о топоре всё. Он услышал историю оружия из уст живого бога, который ходил по крепостным стенам Имперского Дворца рядом со Всеотцом, сломал спину предателя Магнуса и загнал визжащий сброд магистра войны в Око Ужаса. Перед глазами воина до сих пор стояло покрытое шрамами и расчерченное золой лицо примарха, тихо рассказывающего в тенях Клыка сагу о Льве и Волке. Так поступали скальды Стаи – повествовали о прошлом, не позволяя ему стереться из памяти.
«Я не хочу, чтобы это забылось», – произнёс тогда Леман Русс.
Хальдор пригнулся, готовясь к первому удару. Он наконец обрёл необходимую сосредоточенность. Он выиграет этот бой. Он повергнет Тёмного Ангела в пыль ещё до заката, ведь теперь он понял смысл поединка, и его значение, и то, почему ритуал необходимо продолжать.
– Это? – переспросил Пара Клыков. – Это оружие капитана Алайоша из Девятого ордена Первого легиона. Его называли Уртханд, «откованный ненавистью», и ваш чемпион сражался им на протяжении полувека. Затем, в Багряной Крепости Дулана, клинок забрал у него самый могучий воин из тех, что ступали под солнцем и звёздами, и дал топору новое имя – Вюрдфаст, «схваченный судьбой». Пришёл час, и его без понуждения вручили мне, новобранцу из новой эпохи, и я разил им врагов на бессчётных планетах во имя Волчьего Короля.
Хальдор широко ухмылялся, его мышцы напряглись перед схваткой, и Отхо, почувствовав это, принял защитную стойку.
– Ибо клинок всегда принадлежал ему. – Пара Клыков наступал, выбирая момент для удара. – Он принадлежит ему и сейчас. Русс поднял его против Владыки Ангелов, и разбил его броню, и сломил его дух.
Улыбка не сходила с лица Хальдора.
– Приготовься, сын Льва, – сказал он, собираясь продолжить вечный цикл. – Мой топор знает, как сломить и тебя.
Это короткое замечание о вечном цикле выступает идейным апофеозом романа Райта. Русс выступил против Льва и сломил его, чтобы даровать брату мудрость. Примархи вообще постоянно бросали друг другу вызов, чтобы стать сильнее. Это естественно для братьев – здоровое соперничество, которое закаляет тело, дух и разум. Но в случае с Сыновьями Императора всё зашло слишком далеко.
Схватка на Дулане стала тёмным предвестьем, отголоском будущего, в котором, как в кривом зеркале, противостояние братьев исказилось, превратившись в нечто такое, чего не должно было случится. Но случилось – Ересь запустила цикл, в котором примархи уже никогда не будут едины. Отныне их удел – ломать друг друга, но не из-за соперничества или желания что-то доказать. Теперь они просто не могут иначе.
Что касается Льва и Волка, в следующий раз они встретились уже после Осады Терры. Что примечательно – их встреча состоялась под фреской, изображающей, как Первый и Шестой легионы покоряют Дулан. Эль’Джонсон, обезумевший от осознания собственных ошибок и шокированный состоянием Императора, не придумал ничего лучше, чем бросить Великому Волку повторный вызов. Он считал, что схватка на Дулане не была закончена. Русс не ответил, он только широко развёл руки и закрыл глаза.
Джонсон в ярости обнажил свой клинок и вонзил его в грудь брата, но в последний момент сменил направление движения лезвия, чтобы не пронзить сердце Лемана. В очередной раз Повелитель Зимы и Войны показал свою мудрость – он не меньше Льва переживал о случившемся, но не позволил чувствам затмить разум в это непростое время и дал брату возможность выплеснуть собственный гнев.
Оцените иронию ситуации – тот, кого все считали варваром, неспособным контролировать собственную ярость, в самый тёмный час оказался одним из немногих, кто держал себя в руках. Тогда как горделивый и хладнокровный рыцарь взбесился и потерял над собой контроль.
Я не виню Льва, его можно и нужно понять. Но делаю акцент на поведении Русса, который выбрал единственной верный путь к примирению. Когда Ангел успокоился, они с братом поговорили и в дальнейшем между ними больше не возникало конфронтаций. А когда до Русса дошла весь о вероятной гибели Льва, он отказывался в это верить, но всё равно носил траур по брату. Вот его последние слова про Эль’Джонсона:
Лев никому не говорил. Никогда. Он мог поведать Империуму о нашей хвори, ухудшить моё положение, но даже в гневе ничего не рассказал. Он умел хранить секреты. Увидел наш изъян, но стерпел это, поскольку был по-настоящему благороден. Получается, Эль’Джонсон и правда оказался лучше нас. Первый среди всех, лидер образцового легиона. Если я и был в долгу перед ним, то за его молчание.
Зверь на зверя
Прежде, чем поведать о событии, известном как Ночь Волка, я не могу не сказать пару слов о предтечах той кровавой трагедии. В неизвестный момент времени до 879.М30 93-й Экспедиционный флот привёл к Согласию планету под названием Генна (93-15 в имперских архивах). Спустя 30 лет (ориентировочно до 910.М30) мир отделился от Империума. Оказалось, что его население выродилось и фактически представляло собой многомиллиардную массу безмозглых синтетов, ментально контролируемых горсткой монархов.
К планете был направлен 203-й Экспедиционный флот Пожирателей Миров во главе с недавно обнаруженным Ангроном. К тому моменту примарх всё ещё отказывался принимать своих сыновей. Он был либо жесток к ним, либо безразличен, но преданность Пожирателей заставляла их терпеть ненависть и презрение генетического прародителя. Более того – она заставляла их искать пути сближения с Ангроном.
В какой-то примарх сбежал от легиона и Кхарн нашёл его лишь спустя два года. Капитан поклялся Ангрону, что его сыновья готовы на всё, лишь бы заслужить отцовское уважение. Именно после тех событий Ангрон отдал апотекарию Сурлаку приказ исследовать Гвозди Мясника и создать их аналог.
Гахлан Сурлак, ученик и сподвижник Фабия Байла, приложил все усилия, чтобы исполнить приказ. Он пытался повторить бесчеловечный триумф эры ТЭТ, но подопытные легионеры раз за разум умирали на его операционном столе. Но Генна всё изменила.
Прибыв к планете, Ангрон приказал капитану Магону покарать восставших. По традиции, введённой Красным Ангелом, воины должны были сделать это за 31 терранский час (или одни нуцерийские сутки). Магон не смог управиться за столь короткое время, так как Пожирателям противостояли миллионы синтетов.
В подобных ситуациях Ангрон выносил одно наказание – децимация. И хотя в этот раз всё сложилось несколько иначе, чаша терпения Магона переполнилась. Он собрал воинов, которые в душе всё ещё оставались Псами Войны и не хотели превращаться в безумствующих от крови Пожирателей Миров. Магон намеревался уничтожить разработки Сурлака, но не успел. Благодаря технологиям с Генны апотекарий создал стабильную версию Гвоздей Мясника и импланировал их Кхарну.
После того, как ещё тысяча воинов получила Гвозди, Ангрон повёл их на штурм Малкойи, так называлась столица Генны. Вслед за преображёнными легионерами спустился Магон и верные ему Псы Войны, включая почтенный дредноут Лорке. Кхарн убил Магон, многие бунтовщики погибли, а оставшиеся склонились перед Ангроном и позже также приняли Гвозди Мясника. Пожиратели Миров пробились к Малкойе и истребили в городе всё живое. Это событие хроникёры называли Геннской Бойней или Геннской Чисткой.
Как только Малкойя пала, в систему вошёл флот Космических Волков. До сих пор неизвестно, почему Русс пришёл к Ангрону. Единственным художественным источником о тех событиях является роман «Предатель» Аарона Дембски-Боудена и в нём нет однозначного ответа на вопрос, что привело Волков на Генну. Когда Ангрон прямо спросил у Лемана, прибыл ли он по приказу Императора, Русс не ответил. Очевидно, приказа не было, и сам Ангрон не сомневался, почему Космические Волки пришли за ним.
Красный Ангел отлично знал, что в Империуме его считают в лучшем случае кровожадным убийцей. Также он знал, что если Псов Войны боялись, то Пожирателей Миров откровенно ненавидят. Он топил миры в крови и многим на Терре это не нравилось. Но Ангрону было плевать. Он презирал своего генетического отца и прямо заявлял, что никогда не простит его за Нуцерию. Однако этот вопрос мы уже разбирали на серии стримов про Двенадцатый легион. Сегодня взглянем на ситуацию с позиции Шестого.
Учитывая, что столкновение Космических Волков и Тёмных Ангелов во время кампании против Фааша было виртуозно спланировано Малкадором, чтобы два легиона, а точнее – два примарха кое-чему научились, мне кажется закономерным, что на Генну Русс также прибыл по приказу (или по просьбе?) Сигиллита. Это объясняет, почему он не дал прямого ответа на вопрос Красного Ангела.
С другой стороны, если учесть, насколько семейные узы были важны для Великого Волка, я вполне допускаю, что он принял решение сам. Русс действительно мог переживать из-за того, что Двенадцатый легион скатывается в бездну. И он действительно мог рискнуть, чтобы вразумить брата. Тем более, что вряд ли они общались достаточно тесно. Ведь если бы Леман лучше знал Ангрона, он бы даже не пытался донести до него мысль о том, что у Пожирателей Миров нет будущего. Тем не менее, версия с участием Регента кажется наиболее вероятной.
Здесь любопытно привести воспоминания Лорке, который был знаком с Руссом задолго до того, как нашли Ангрона. Вот, как почтенный ветеран описывает Великого Волка на Генне:
Даже находясь в ходячем гробу, он был поражён величием Русса. Это было существо, генетически запрограммированное на совершенство: отражение возлюбленного человечеством царственного идеала. Русс излучал властность безо всяких усилий, не нуждаясь в позёрстве или притворстве. По всем признакам он должен был бы быть варваром – от растрёпанных светлых волос до обветренной на морозе кожи, которая делала его на вид гораздо старше своих лет. И при всём этом, он не вызывал насмешки. Он превратил варварство в контролируемую черту – нечто благородное, что можно понять и обуздать, а вовсе не состояние примитивного регресса.
Леман Русс воплощал динамизм жизни, свободной от оков цивилизованности. Примарх олицетворял силу, целеустремленность и мужество посреди всеобщей серости неизбежного застоя. Он был волком не по тому, как сражался, выл и собирал своих людей в стаи. Он был волком по тому, как жил, вечно напоминая о полной сил и искренней дикости, которая лежит в основе всей жизни.
Вид Лемана Русса вызвал у него желание снова дышать и что-то чувствовать помимо неуютной млечно-холодной тесноты его амниотической утробы-гробницы. Он никогда не ощущал себя настолько мёртвым – ни до того, ни после.
Русс выказывает уважение Лорке и сокрушается о том, что прославленный ветеран больше не является Магистром легиона. По словам Лемана, будь это так, ему не пришлось бы сюда приходить. Дальше Повелитель Зимы и Войны раскрывает своим мотивы:
До меня доходят сообщения, Ангрон. Слова командующих и капитанов, которые пострадали, оказавшись рядом с тобой. Солдат, вынужденных сражаться без приказов и теряющих сотни там, где нужно было умереть лишь десяткам. Твои союзники рассказывают о резне, которую собственноручно учинили над ними твои же сыновья. Сообщение за сообщением, очевидец за очевидцем. Всё это доходит до меня, и я гадаю, брат – что же мне делать?
И тут надо отдать должное Красному Ангелу. У них выходит довольно грубая словесная перепалка, но Ангрон вначале неплохо себя контролирует. Он даже делает попытку не допустить кровопролития:
– Чего ты хочешь? Устроить войну, которая погубит оба наших легиона? – Ангрон провёл по лицу израненной рукой, словно этот простой жест мог снять боль. – Уходи. Уходи, пока не случилось ничего такого, о чем ты пожалеешь.
В данный момент примарху Пожирателей Миров хватает ясности разума, чтобы понять – если Двенадцатый и Шестой сойдутся в битве, победителей не будет. Причём мы не имеем ни малейшего представления о том, какими силами располагали примархи. Из романа «Ангрон: Раб Нуцерии» Иена Сент-Мартина мы знаем, что в течение восьми дней после Геннской Резни Двенадцатый легион принял Гвозди Мясника почти в полном составе. И только после этого явились Космические Волки, которые привели с собой боевой флот во главе с «Храфнкелем».
Маловероятно, чтобы на поверхности Генны присутствовали два легиона целиком. Но очевидно, что обе стороны были представлены значительным контингентом. Пожиратели, принявшие Гвозди, жаждали резни и слабо поддавались контролю, поэтому кажется логичным, что на Генну высадилась большая часть Двенадцатого. Волки же вряд ли произвели высадку всеми имеющимися силами, так как от Ангрона можно было ждать чего угодно и Русс был вынужден оставить на орбите существенную часть воинов. Поэтому, скорее всего, численное превосходство было на стороне Пожирателей Миров.
А дальше «Предатель» Дэмбски-Боудена и «Раб Нуцерии» Сент-Мартина предоставляют нам сведения, которые входят в прямое противоречие. Из романа Сент-Мартина мы знаем, что до Генны Гвозди Мясника существовали в единственном экземпляре и они стояли только у Ангрона. Кампания была скоротечная и, как я отметил выше, на её исходе легион получил Гвозди в течение восьми дней.
Но в романе Дэмбски-Боудена Русс заявляет Ангрону, что «Хирургия должна прекратиться. Этого хочет сам Император». То есть, согласно «Предателю», к моменту Геннской Резни Гвозди Мясника уже давно стояли у легионеров Двенадцатого. Если же принимать за истину информацию из «Раба Нуцерии», Русс просто не мог знать об успешных экспериментах Гахлана Сурлака, ведь они имели место чуть больше недели назад. Хотя это не имеет концептуального значения. Важнее то, что дальше Русс ставит Ангрону ультиматум:
– Ты не можешь странствовать среди звёзд в этом бешенстве только потому, что слишком испорчен для понимания искусства войны. Имплантирующую хирургию следует обратить вспять. Твои сыновья сдадутся моим и вернутся на Терру. Когда мы достигнем Дворца, будут приняты все меры, чтобы изъять эти паразитические машины из разумов твоих людей.
Невзирая на спазмы, истерзанные глаза Ангрона широко раскрылись в изумлении.
– Ты думаешь, будто у тебя есть надо мной какая-то власть? Думаешь, что можешь угрожать мне и рассчитывать просто уйти?
– Да, думаю, что это вполне вероятно.
Ангрон ухмыльнулся, пусть и вымученно.
– А если ты умрёшь?
Ветер подхватил плащ Русса, сделанный из волчьей шкуры.
– Несколько лет назад Лоргар написал одну вещь, которая даёт мне пищу для размышлений каждый день и каждую ночь с тех пор, как он поделился ею со мной.
Пожиратель Миров фыркнул, демонстрируя своё мнение относительно измышлений набожного братца, но это не смутило Русса.
– Недостаточно распознать порчу, – процитировал он. – Ей должно противостоять. Недостаточно осознать невежество. Ему должно бросать вызов. Вне зависимости от победы или поражения, важно биться за ценности, которые мы завещаем человеческой расе. Когда галактика наконец будет нашей, мы останемся с никчёмным трофеем, если в последний день водрузим последнюю аквилу на последнем мире, заведя людей в моральную тьму.
Кстати, хочу напомнить, что до Монархии Император обсуждал с некоторыми примархами Лоргара и его культ. Некоторые высказались резко, но Русс выступил в защиту Аврелиана. Как всегда, Великий Волк видел и понимал больше, чем показывал. Больше, чем видели и понимали другие. Думаю, Леман не знал, не мог знать, кем в действительности является Уризен, однако он видел силу брата и его значимость для будущего, которое создавал Император.
Но вернёмся к стенам Малкойи. Дальше Ангрон говорит много такого, с чем сложно спорить. Но можно, и для Русса такие речи неприемлемы:
– Леман Русс с Фенриса, ты свободен только потому, что твоя свобода совпадает с волей Императора. На каждый раз, когда я веду войну с мирами, угрожающими продвижению Империума, приходится один раз, когда мне велят покорять мирные планеты, которые хотят лишь того, чтобы их оставили в покое. Мне велят уничтожать целые цивилизации и называют это освобождением. Велят требовать у этих новых миров миллионы мужчин и женщин, чтобы заставить их взяться за оружие в составе императорской армады, и называют это десятиной, потому что мы слишком боимся правды. Мы отказываемся назвать это рабством.
– Ангрон… – зарычал Русс.
– Молчи! Ты уже поугрожал, пёс. Послушай хоть раз, как лает другая гончая.
– Ну так говори, – произнёс Леман, как будто давая разрешение.
– Я так же верен, как и ты. Мне приказывают омыть свой легион в крови невинных и грешников, и я это делаю, поскольку в моей жизни не осталось ничего другого. Я это делаю и получаю удовольствие не потому, что мы нравственны или праведны – или полны любви и хотим просветить тёмную вселенную – а потому, что чувствую только вбитые в мой мозг Гвозди Мясника. Я служу благодаря этому «уродству». А без него? Ну, может я был бы более нравственным человеком, на что претендуешь ты. Добродетельным, а? Быть может, я бы взошёл по ступеням дворца нашего отца и снес бы ублюдку-поработителю голову!
Так началась Ночь Волка. Мы не знаем, кто сделал первый выстрел. Волки говорят, что это были Пожиратели, а Пожиратели указывают на Волков. Даже Лорке сомневался, кто начал бойню. Почтенный дредноут так характеризует это событие:
Предмет гордости обоих легионов и причина тайного стыда. Оба приписывали себе победу. Оба боялись, что на самом деле проиграли.
Интересно, что Аргел Тал из Несущих Слово прямо заявляет своему другу Кхарну, что, по общему мнению, тогда на Генне Космические Волки взяли верх. Разумеется, Кхарн это отрицает. Отрицает это и Ангрон, но, к счастью, в тот момент, когда он вспоминает о Ночи Волка, рядом находится Лоргар, которого, как и Русса, всегда недооценивали, но который, как и Русс, понимал окружающий мир куда лучше своих братьев. Дальше я вынужден привести довольно объёмную цитату из «Предателя»:
– Я слаб, – снова произнёс он. – Я. Это действительно так, братец? Разве это я тот единственный примарх, кто так и не покорил свой родной мир? Или им был великий и могучий Ангрон? Разве я тот первый примарх, кто ощутил у своего горла дыхание Волков, или это Ангрону и его грозным сынам досталось в Ночь Волка, когда Русс в кровь разбил их под дождем?
Ангрон с рёвом рванулся вперёд, хотя не обнажил клинков и не нанёс удара.
– Я его победил! Русс был в моем распоряжении! Его прогнали обратно к кораблю, а ты смеешь говорить иное?
Лоргар не испугался.
– Так всё было, брат? В самом деле?
– Я… Да, – Ангрон прекратил наступать, внезапно занервничав. – Мы сражались. Наши легионы сражались. Волки отступили. Мы… мы их преследовали.
– Если ты говоришь правду, – Лоргар внимательно наблюдал за братом, – то… расскажи мне.
Очевидно, что Аврелиан провоцирует брата. Он хочет, чтобы Красный Ангел рассказал о Ночи Волка не так, как её видел примарх с Гвоздями Мясника в черепе. А так, как её мог бы увидеть примарх без этой смертоносной машины в голове. И обратите внимание – Ангрон замешкался, занервничал. Потому что сам не уверен в своих воспоминаниях.
– Ты неправ, – грубо прорычал Ангрон. Его голос был хриплым не от злобы, а от бремени эмоций. – Ты неправ, это было не под дождём. Всё произошло на закате дня, который уже был омрачён пылавшим позади нас городом. Мой клинок сломался, но это не имело значения. Я вырвал у него цепной меч и переломил собственными руками. Мы упали в грязь, продолжая бороться. Мы оба знали, что эта схватка кончится на земле. Я его победил, Лоргар. В конце мой сапог был у него на горле. Я стоял над ним, а Русс…
…а Руссу приходилось отползать. Он стиснул клыки, выдыхая в равной мере воздух и слюну. С каждым скрежещущим выдохом её нитки летели с треснувших губ. Волчий Король нетвёрдо поднялся на ноги, и Ангрон бросился к нему, но Русс широко развёл руки, не нападая.
– Ты видишь? – спросил он. Нет, пролаял. Пролаял не просто по-звериному, а с человеческой пылкостью, подкреплённой свирепостью пса. В его глазах пылала убеждённость, точно такая же инстинктивная злоба, как у собаки, которая защищает своё семейство. – Смотри, будь ты проклят. Обернись. Видишь, что ты сделал со своими сыновьями?
В пылу битвы здравый смысл прояснил больные глаза Ангрона на достаточное время, чтобы тот умолк. Топор в его руке опустился, и примарх посмотрел на ряды Волков, которые стояли перед ним с поднятыми болтерами. Они собирались потрёпанными группами, бросая бой, чтобы образовать кольцо вокруг примархов. Волк за Волком подходил и вставал рядом с братьями неровными рядами. Они были так близко от Ангрона, что тот мог разглядеть личные тотемы и талисманы, гремевшие о доспехи цвета грозового неба.
Один из них, какой-то вожак племени, выделялся замысловатыми синими обозначениями стаи на лицевом щитке.
– Всё кончено, лорд Ангрон. – произнёс он.
Похоже, на несколько коротких мгновений Ангрон каким-то образом сумел подавить Гвозди Мясника. Секунду назад он был готов разорвать Лемана, но когда тот развёл руку в стороны, Красный Ангел тоже остановился. Дэмбски-Боуден делает на этом акцент – взгляд примарха «прояснился».
Обратите внимание – точно так же Волчий Король поступил со Львом после Осады, он не стал сражаться и позволил атаковать себя. Он предложил раскрытую ладонь, а не сжатый кулак. Вот только в случае с Ангроном Волк просчитался. Хотя я думаю, он изначально понимал, что шансов вразумить брата немного. Однако Леман надеялся, возможно – верил, потому что ничего иного не оставалось. Верил… Каково, а? Похоже, у Лемана из Руссов и Лоргара Аврелиана всё-таки немало общего!
– Русс, – Ангрон обернулся к брату и указал окровавленной рукой за спины окруживших его волчьих стай. – Твой легион истекает кровью.
Русс не стал спорить, это было так. По другую сторону от стоящих в кругу примархов Пожиратели Миров прорывались сквозь серые порядки своих кузенов, сражаясь без намёка на строй, равно как и без внимания к своему генетическому отцу. Даже в те дни они уже успели привыкнуть, что Ангрон бьётся в одиночку, а новоприобретённые имплантаты лишали их возможности планировать ход боя.
Те немногие Пожиратели Миров, кто владел собственными чувствами – Ангрон, прищурившись, отметил среди них железное тело Лорке – бросались на Волков, которые закрепились вокруг сражавшихся примархов, однако им не хватало численности, чтобы пробиться через оборонительные порядки Русса.
– Мои люди гибнут, – согласился Волчий Король. – И всё же мы стоим в самом сердце битвы, и только один легион вот-вот лишится примарха. Видишь, почему я пришел? Видишь, как ты сломал своих сыновей?
Можно долго спорить о том, что привело к падению Двенадцатого легиона. Факт остаётся фактом – Гвозди Мясника изуродовали воинов и лишили их всякой надежды на искупление. После Генны падение Пожирателей Миров было предрешено.
Также можно полемизировать и о пути самого Ангрона. Его судьба трагична, в этом нет сомнений. Ведь это история о том, как возможно самый благородный и человеколюбивый примарх превратился в нерассуждающего монстра без прошлого и будущего. Но в Ночь Волка это не имело значения. Значение имело лишь то, что Ангрона уже нельзя было спасти. Разве что ценой его бессмертной души, что впоследствии сделал Лоргар.
– А что за откровение должно было меня посетить? Я уяснил, что ему не давали разрешения убить меня. Уяснил, что он блефовал в надежде вернуть меня на Терру на привязи, покорного его прихотям.
– Нет, – Лоргар едва дышал от ошеломления. – Нет, нет, нет. Ангрон, ты упёртый глупец. Это всё неважно.
– На том поле было больше мёртвых Волков, чем Пожирателей Миров. Это важно.
«С этим тоже можно поспорить», – подумалось Лоргару, однако он оставил всё как есть.
– Русс вчистую тебя победил. Ты говорил, что он был в твоём распоряжении, однако он свободно отполз.
– Отполз, – снова усмехнулся Ангрон, смакуя слово.
– А когда поднялся, ты был окружён. Он мог тебя убить.
– Он попытался и не смог.
– Его люди, Ангрон. Тебя мог убить его легион. Приказывал того Император или нет, но Русс сохранил тебе жизнь. Он не отступал с позором, гордец… – Лоргар вздохнул. – Вероятно, он всю дорогу обратно к Терре горевал, что у тебя такой медный лоб, и надеялся, что ты учтёшь непревзойдённый урок о братстве и верности. Посмотри, что произошло. Да, ты победил его в поединке. Да, твои люди сразили больше его воинов. И всё же, кто выиграл битву?
– Пожиратели Миров, – без колебаний ответил Ангрон.
Несколько секунд Лоргар просто смотрел на него.
– Я ценю, что каждое живое существо по-своему понимает окружающий мир в силу сути своего восприятия. Но даже для тебя это невероятно глупо, брат.
– Ты утверждаешь, что Волки победили, – казалось, Ангрон скорее позабавлен, чем смущен.
– Как ты не видишь? – Лоргар сцепил пальцы, пытаясь обуздать собственный темперамент. – Они одержали победу, которая достойна быть навеки вычеканенной на их доспехах. Пока ты упивался своей силой, сыновьям Русса хватило верности, чтобы придти к нему, окружить вас обоих и угрожать твоей жизни, когда ты стоял во главе своего легиона. Возможно, это самое полное тактическое превосходство в истории Легионес Астартес. Оно почти поэтично в своей элегантности и эмоциональном значении. Он доказывает верность своих сыновей, а твои бросают тебя на смерть. Он доказывает, как Гвозди вредят твоему легиону. Он доказывает тактическое преимущество следования цели над дракой ради убийства. Он сохраняет тебе жизнь в надежде, что ты увидишь это всё, и преподаёт тебе дорогостоящий урок, а ты в ответ ухмыляешься и объявляешь себя победителем.
У меня нет доводов, чтобы опровергнуть утверждения Лоргара. Насколько я могу судить, основываясь на информации из «Предателя» и «Раба Нуцерии», Аврелиан на 100% прав в своей оценке. Вначале я акцентировал ваше внимание на том, что сам Ангрон сомневается в том, насколько точно помнит Ночь Волка. И теперь Лоргар мысленно намекает нам, что в действительности на поле боя всё складывалось не так однозначно. Под словами «С этим тоже можно поспорить» он подразумевает, что у стен Малкойи вряд ли осталось больше трупов Волков, чем Пожирателей Миров. И тут справедливо вспомнить, что в самом начале сказал сам Ангрон, пока ещё Гвозди не вцепились в него:
Хочешь устроить войну, которая погубит оба наших Легиона?
Полагаю, победа Ангрона в дуэли с Руссом тоже спорна, учитывая, что в этой истории спорно вообще всё. Я не могу утверждать, что Леман поддался брату. Кажется, что в бою с таким противником как Красный Ангел поддаться значит умереть. Но очевидно то, что Ангрон бился в полную силу, тогда как Русс не собирался убивать или сильно калечить брата. Ему нужно было лишь отвлечь его внимание на достаточное время, чтобы Волки сформировали вокруг сражающихся примархов кольцо.
Лоргар верно говорит, что Русс преследовал тактическую цель. Волчий Король не собирался побеждать Ангрона. Более того – исходя из контекста ситуации, если бы он одолел брата, это не дало бы ожидаемого эффекта, совсем наоборот – разозлило бы Красного Ангела. Поэтому Русс должен был проиграть, чтобы достичь цели. Исходя из этого очевидного тезиса, я предполагаю, что Леман получил именно тот исход поединка, к которому стремился.
Жаль, что «Урок Русса» не дал результата. Пожиратели Миров продолжили нисхождение в свой кровавый ад под предводительством сломленного Красного Ангела. Тут мы должны признать благородство мотивов Русса, а также тщетность его попыток вразумить брата. Он выбрал единственно верную стратегию, и если она не сработала, не сработала бы никакая другая. Так что будь это план Волчьего Короля или Малкадора из Сигиллитов, в конечном итоге он не сработал, лишь пролил братскую кровь.
Ограничение по знакам. Продолжение здесь.
Телега с анонсами и чатом
Одна вакансия, два кандидата. Сможете выбрать лучшего? И так пять раз.
Часть I – Отблески грядущего
Если вы не смотрели мой предыдущий стрим про Лоргара (который формально по «Отголоскам Вечности»), настоятельно рекомендую посмотреть, прежде чем преступать к этому. В противном случае некоторые сюжетные связи и мотивы персонажей могут быть непонятны. Единственное, что я здесь продублирую, это «Откровение Фаэрона», которое было одним из ключевых тезисов в прошлом разговоре и не менее важно для разговора сегодняшнего.
Итак, когда Лоргар прибыл на Колхиду, он уже многое знал об Имматериуме и умел в значительной степени контролировать свои психические силы, хотя едва ли осознавал их реальный потенциал. Всё это подтверждается в первых главах сольника Аврелиана, где он, встретив Кора, без труда «погасил» свет варпа в собственных глазах, а потом смотрел на истребление приютивших его номадов так, будто предвидел происходящее и точно знал, что по-другому нельзя. А в финале произведения Уризен без колебаний убил Найро, который неоднократно спасал ему жизнь и являлся единственным рабом в караване Фаэрона, что с самого начала относился к примарху по-человечески. Кор тогда был шокирован, но осознал смысл случившегося лишь спустя много десятилетий:
Всё, что происходило с той секунды, как Уризен вышел из шатра в бескрайней колхидской пустыне, творилось по его желанию – во всяком случае, с его позволения.
Для Фаэрона это было жестоким ударом, но речь не только о его честолюбии и эгоизме. Пусть в своей странной манере, но Кор искренне любил Аврелиана, и даже став Астартес, он едва сдержал слёзы, осознав, что ничего не значит для своего приёмного сына и будет убит им, едва Лоргар решит, что больше не нуждается в своём «отце». Об этом я подробно рассказывал в том числе на стриме про Фаэрона, но сегодня для вас важны не переживания Кора, а то, что он оказался единственным, кто раскусил Лоргара. Однако ему не с кем было поделиться своим откровением.
Однако если Лоргар многое знал и понимал с самого начала, это не значит, что он знал и понимал, почему оказался на Колхиде. Совсем наоборот, для Аврелиана родной мир долгое время оставался загадкой, как и его собственное предназначение. Либо же он играл эту роль настолько виртуозно, что сумел обмануть всех, буквально, включая Императора и Богов Хаоса. Лично я думаю, что истина где-то посредине и сейчас мы постараемся её отыскать.
Кор Фаэрон, увидев свет варпа в глазах Лоргара, понял, что перед ним не обычный ребёнок. Будучи человеком веры с планеты религиозных фанатиков, он мгновенно нашёл для себя идеальное объяснение – Аврелиана к нему послали Силы (так на Колхиде называли Богов Хаоса). Сколько в этом правды – мы можем только догадываться, потому что ничего не знаем о времени, которое Уризен провёл в гестационной капсуле. От той роковой секунды, когда он покинул Лабораторию Императора на Терре, и до момента, когда его подобрали колхидские номады, могли пройти десятилетия (подтверждение – в стриме «Расплата»). Так что на Уризена вполне могли, скажем так, повлиять. Но это лишь домыслы, никаких подтверждений у нас нет.
Не сомневаясь в том, что Лоргар – посланец Сил, Фаэрон стал обучать мальчика религии Завета. Суть её сводилась к тому, что миром управляют некие Высшие Силы, которых также называли Обитателями Эмпиреев. Да, слово «эмпиреи» на Колхиде знали и использовали как обозначение варпа. Высших Сил было четыре, они представляли собой некие надмировые сущности, появившиеся в тот момент, когда родился сам мир. Силы, по представлениям жрецов Завета, тотально управляли жизнью людей. Тем, кто без устали молился Силами, они даровали удачу. Тех же, кто отрекался от них, непременно ждало наказание. Например, рабство.
Концептуально ничего исключительного в религии Завета не было. Надо думать, в разных уголках галактики на тысячах людских миров, потерявших связь с Террой в период Долгой Ночи, развилось множество подобных религий. Причём некоторые из них действительно добились благосклонности Четвёрки (примером может послужить Абсиртус, история которого рассказывается в «Приговоре Косы» Аннандейла). И всё же мы не можем не отметить, что Завет культивировал веру в Богов Хаоса практически в том самом виде, в котором эта вера охватила половину галактики в период Ереси и продолжит существовать ещё многие тысячи лет вплоть до актуального таймлайна.
Разве что колхидцы обходились без кровавых жертвоприношений. Но лишь потому, что Завет стагнировал. Разжиревшие с податей жрецы утопили низшие эшелоны в бюрократии, а сами испытывали духовный застой, не имея никакого желания менять статус кво. Они перестали исследовать свою веру и начали забывать её истоки, подменяя искренность формализмом. Что интересно – именно поэтому Кор Фаэрон был изгнан из Варадеша. Он верил в Силы и, считая, что его вера – это единственно возможная форма миропонимания для человека, Кор стремился распространять её, насаждать. Варадешские священнослужители увидели в этом опасность для своих позиций, поэтому просто избавились от потенциального конкурента.
Фаэрон буквально заставлял других верить, и если вас удивляет то, что он имел успех, вы плохо знаете историю мировых религий Старой Земли (взять хотя бы методы распространения христианства, особенно раннего). Так или иначе, Кор искал. Он искал путь к просвещению Колхиды, разумеется – не без пользы для себя самого. А кто ищет, тот, как известно, всегда находит. И Фаэрон нашёл Лоргара. Он научил его читать и писать на шести языках, рассказал о доктринах Завета и не забыл упомянуть о том, что Варадеш духовно выродился. Фаэрон ничего не утаивал от аколита, он поведал ему о Силах всё, что знал.
Кор рассказал Лоргару о Кхаане – Короле Бурь и Владыке Крови. О Королеве Тайн и Госпоже Судьбы – Тезен. О Принце Сердец и Государе Грёз – Сланате. О Принцессе Жизни и Матери Надежд – Нараге. Я ещё раз подчёркиваю – Колхида не просто знала о Четвёрке. Завету были известны имена так называемых Богов Хаоса и аспекты бытия, которым они покровительствовали. Нет сомнений, что Кхаан – это Кхарн, Тезен – Тзинч, Сланат – Слаанеш, а Нарага – Нург. Очевидно, за тысячи лет их имена изменились, как и некоторые нюансы описания (например, Дедушка Нургл стал Матерью Надежд Нарагой).
Любопытно, что в вере Завета Четвёрка рассматривалась строго в позитивных аспектах. Например, Тзинч даровал знания и бдительность, защищая от «угроз неизвестности». Кхарн очевидным образам давал силу «супротив нечестивцев». Слаанеш дарил вдохновение, а Нурглу молились о крепком здоровье. Должно ли нас это удивлять? Ведь Колхиду заселили в Золотую Эру колонисты с Терры, а не Терре Четвёрка, скажем так, была широко известна в узких кругах. Я говорю не о когносцинтах и всевозможных культах Долгой Ночи, служители которых либо сами не понимали, кому поклонялись, либо создавали для себя богов, которые являлись не более чем демонами, но никак не теми, кого на Колхиде называли Высшими Силами.
У нас нет однозначных сведений о том, что на Старой Земле знали о Богах Хаоса. Но по крупицам мы это можем подтвердить. Например, у Аластера Ганди в эссе «Истина во всех Его творениях» в числе прочих упоминаются Кхурнатан и Заразный Король. Трудно не соотнести первого с Кхарном ввиду схожего имени, а второго – с Нурглом, исходя из его титула. У другого историка-философа имперского периода Алана Селлиуса впервые говорится о Губительных силах не как о демонах, но как о богах. Разумеется, Селлиус использует другие понятия. Он пишет о сверх-сущностях варпа, которые воплощают определённые спектры необузданных человеческих эмоций.
Правда, у Селлиуса Губительные силы нейтральны. Они разрушительны только потому, что такова их природа, но не действуют намеренно. Философ пишет, что даже демонов они порождают хаотично, а не по собственной воле. Тем не менее, подоплёка ясна. Имперские философы просто не могли писать иначе, цензоры в лучшем случае вымарали бы лишнее, в худшем – исследователя ждало превращение в сервитора (что со многими в итоге и случилось). Селлиус не имел права писать о том, что боги существуют и они обладают волей. Однако нет сомнений, что он и все, кто искал крупицы истины в наследии варп-культов Терры, нашли больше, чем можно было озвучить.
Если мы пойдём дальше и обратимся к запретным источникам, которые исконно скрывались от глаз большинства, то всё становится куда прозрачнее. Например, у Сигиллита хранилась запрещённая инкунабула «Peregrinatio In Haemataugy Sanetae», которую нашли в библиотеке Нартана Дьюма. Там впервые речь идёт о демонологии в том виде, в котором ею начали открыто пользоваться колдуны периода Ереси. В инкунабуле говорится о богах, как о сущностях, которые были изначально и будут всегда «за завесой», то есть в варпе. Единственный нюанс – неизвестный автор не использует имена, потому что, как он утверждает, это запрещено.
Объединение Терры многое изменило, но не всё. К примеру, Зарду Лайак, Багровый Апостол из легиона Несущие Слово, уже после начала Ереси воспоминал о своём детстве на терранской орбитальной платформе. Он помнил, что в лабиринтах платформы таились сотни культов, которые проводили кровавые жертвоприношения. Лайк даже помнил имена некоторых богов и хотя, как он говорил, имена эти не имели смысла, за ними стояла сила. Тогда, будучи ребёнком, он впервые увидел Звезду Хаоса на лице жреца, который хотел убить его. Зарду спас Пепельный Круг, орден внутри легиона Несущих Слово, который специализировался на выслеживании и уничтожении религиозных культов.
О культах Хаоса на Терре и вне её можно говорить ещё долго и однажды мы поговорим. На данный момент важно понять, что нас не должно удивлять поклонение Четвёрке на Колхиде. Трудно сказать, какую форму эта религия имела изначально, но ко времени Лоргара колхидцы видели в Богах Хаоса покровителей и спасителей. И никаких жертвоприношений не было. Но интереснее другое. На Колхиде знали не только о Кхарне, Тзинче, Слаанеш и Нургле. В «Носителе Слова» Торпа есть эпизод, когда на караван Фаэрона нападают наёмники Завета и его собственные солдаты готовы взбунтоваться. В этот момент старый раб Найро выступает против бунтовщиков:
– Я не раб. У меня есть имя, и он знает его, – возразил бывший учитель, взирая на Лоргара. Воздев разводной ключ, словно легендарный золотой клинок самого Пира Олурия, старик воскликнул:
– Я – Найро!
Пир Оллурий. Защитник веры с золотым клинком из колхидских легенд. Никого не напоминает? Разумеется, это Олланий Пий – имперский святой, защитник Императора, покровитель Имперской Гвардии. О том, как эта легенда родилась во время Осады Терры, мы знаем благодаря «Сатурнину» Абнетта. Пир Оллурий – Олланий Пий… Как же эта легенда попала на Колхиду? Император пришёл за Лоргаром в 857.М30, то есть за 148 лет до Ереси Хоруса. Но это неважно, ведь сама история очевидно старше. Ей, как и вере Завета, тысячи лет, так что даже имя героя изменилось, хотя и осталось узнаваемым для нас. А для актуального таймлайна Пия сделали святым уже после Ереси, когда конкретно – мы не знаем.
Так откуда древние колхидцы знали о событиях, которые произошли лишь спустя тысячи лет? И насколько может быть совпадением то, что Лоргар попал именно на Колхиду, мир, в котором одновременно почитали и Богов Хаоса и Имперских Святых? На данный момент просто зафиксируем эту мысль. Мы вернёмся к ней, когда придёт время. Потому что Колхида – не единственная планета, в прошлом которой буквально отразилось будущее Империума. Второй такой мир тоже связан с историей Лоргара. И пора, наконец, поговорить о самом примархе.
Часть II – Вера и верность
Итак, Фаэрон обучал Лоргара вере Завета, рассказывал о Богах Хаоса, называл это Истиной. Сам Кор верил в Истину безотчётно и на тот момент ещё не понимал сущности своего аколита, видя в нём лишь орудие Сил, которое нужно заточить и направить в сердце врага. Но что же сам Аврелиан? Насколько колхидская вера резонировала с его душой и сердцем? Даже когда он стал проповедовать, когда ворота крепостей открывались по одному его слову, Уризен не понимал своего пути. По крайней мере, так он говорил Фаэрону:
Я не уверен, что нужно Силам. Даже обдумав каждую фразу из книг в этой библиотеке, я не приблизился к пониманию Истины. Да, я Несу Слово, как делал ты, и у нас все больше новообращенных, но невозможно, чтобы Силы требовали от нас только этого.
Действительно ли Аврелиан так считал или играл невинного послушника перед Кором? Спустя полстолетья у Фаэрона не останется сомнений и он будет уверен в том, что даже тогда примарх не был искренен с ним. Но, быть может, Лоргар и правда всего лишь искал свой путь в этом мире? А нашёл он его совершенно неожиданно:
– Тише, тише, – просипел Кор Фаэрон. Охваченный паникой, он изо всех сил вцепился обеими руками в огромную кисть аколита, надеясь, что тот ощутит касание даже сквозь непрерывные судороги.
Приступ закончился так же внезапно, как и начался. Резко сев, Лоргар ещё несколько секунд буравил глазами металлическую переборку. Затем он повернул голову и посмотрел прямо на жреца.
– Я услышал и узрел, отец! – провозгласил парень.
– Силы? – выпустив руку ученика, пастырь чуть отодвинулся. – Они общались с тобой?
– Мне явилось видение. Я услышал и узрел Истину. – Аколит поднес ладонь к уху, как будто прислушиваясь:
– И песня всё продолжается.
– Что за песня?
– Мелодия эмпиреев, всего пространства и времени. Её напевает себе Вселенная.
Кор Фаэрон взглянул на Лоргара с тщательно скрываемым подозрением: его встревожило такое развитие событий. Аколит, несомненно, подвергся какому-то воздействию, но пока жрец сомневался, что дело в прямом вмешательстве Сил.
– Отдохни, – велел он парню.
Пастырь взял со столика и передал ученику кувшин с водой. Приложившись к нему, как к кружке, Лоргар в два приема выпил содержимое.
– Прекрасно, – произнес аколит, обратив на Кора фиолетовые глаза с золотыми искорками в зрачках. – Грядёт Единый. Он станет концом и началом всего.
В этот момент Лоргар ещё не знает, о ком говорит, хотя нам его видение понятно. Тогда на Колхиде он впервые, по его собственным словам, услышал мелодию Вселенной, музыку сфер, которой будет следовать впредь. Об этой музыке он расскажет нам в «Первом Еретике» и «Предателе» Аарона Дэмбски-Боудена. Обратите внимание, Аврелиан не сомневается – музыку ему открыли Силы, и видение Единого он тоже получил от них. Это важно потому, что и в дальнейшем примарх не станет отделять Императора от варпа, считая своего отца порождением двух миров, который должен править ими обоими – Материумом и Имматериумом.
Вот, как Лоргар позже вспоминал своё первое видение:
– Ну да, – аколит выглядел пристыженным, словно его застали за греховным занятием. – Видение было нестерпимо болезненным, но одновременно бесподобным. К тому же я познал музыку сфер. Такая дивная мелодия…
– Музыка звучит до сих пор? Какая она? Раньше ты слышал её? Когда ты падал, случаем не ударился головой?
– Да, она чудесная, нет, нет. – Лоргар недовольно взглянул на пастыря, и у того защемило в груди. – По-твоему, я что-то скрывал от тебя?
Боль и наслаждение смешались для него в этот миг. Но я затрудняюсь сказать, что было истинной причиной его видений. Возможно, Император попытался связаться с Аврелианом, как делал это с Магнусом. А быть может, Боги Хаоса решили, что пора вмешаться в игру. Либо психический дар Лоргара вышел на новый уровень и он провидел будущее без внешнего влияния. Тут мы можем только догадываться. Но с этого момента Уризен изменился. До видения он сам ни разу не проповедовал о Силах, не для читателя. Но теперь у него нет сомнений и он точно знает, куда идёт. Вот цитата в подтверждение:
Печально кивнув, Лоргар убрал руку и посмотрел на Ха Осис.
– Мой архидиакон прав: слабым волей не пройти по этой дороге. Через два дня мы остановимся в Меассине. Там вы будете пить из колодцев, есть с блюд Завета. Пока же разделите остатки припасов, как сочтёте нужным. Молитесь и знайте, что делами своими приблизитесь к Истине. Выживут те, кого Силы признают достойными.
Он искренен. По крайне мере, выглядит это так. Кроме того, у нас есть ещё один любопытный эпизод:
– Наша праведность доказана, отец, – произнёс великан. Переполненный чувствами, он забылся и перешёл на фамильярное обращение, но архидиакон, уже привыкший к такому, воздержался от замечания. Приняв от него кувшин, Лоргар благодарно кивнул и осушил сосуд. Улыбнувшись ещё шире, он пояснил: – Силы послали мне новое видение.
Аврелиан получает ещё один проблеск будущего и считает его доказательством своей праведности. Он убеждается в существовании Сил, а также же в том, что его путь – нести слово Обитателей Эмпиреев людям. Это понимание помогает ему покорить Колхиду. Но что насчёт самого видения? Что открылось Лоргару? Сначала это было так:
После дальнейших уточнений – аккуратных, поскольку, несмотря на физическую мощь Лоргара, темпераментом он часто напоминал нервного подростка, – ученик пояснил, что видел существо, окутанное сиянием золота и звёзд, спускавшееся из эмпиреев на орлиных крыльях.
Очевидно, это Император. Но дальше картина дополнилась:
– Новое? – внешне небрежно спросил пастырь, но сердце его затрепетало. Первое видение направило их к прямому столкновению с Заветом. Неужели аколит изменит мнение, заговорит об ином уделе? – Не о Едином?
– Он был там, как и прежде, – воплощённое золото и свет. Но с ним пришёл другой.
– Единый стал Двумя?
– Второй – маг в синих одеждах, как на рисунках древних шаманов. Его единственный всевидящий глаз лучился сиянием Сил.
– Золотой бог и мудрый человек, – проговорил Кор Фаэрон. – В самом деле, доказательство праведности! Силы вновь подтверждают, что Истина с нами, заверяют, что мы на верном пути. Ты – золотое существо, а я – маг, волхв.
– Думаю, так и есть, – отозвался великан, взяв жреца за плечо. Тот вздрогнул, и слёзы навернулись ему на глаза.
– Я никогда не сомневался… – обхватив руками громадную кисть ученика, пастырь опустился на колени. – Я знал, что тружусь на благо Сил. Надо мной глумились, но я верил, что Истина откроется нам. Она придёт через тебя, Лоргар.
– Через нас, – сказал тот. – Мы будем проповедовать Слово Единого, и Истина вернётся на Колхиду.
«А я стану архидиаконом Завета, – подумал Кор Фаэрон. – Займу подобающий мне пост владыки Варадеша».
Обратите внимание – для Фаэрона тут всё понятно, но Лоргар не уверен. Кстати, в их с Кором разговоре проскальзывает любопытная мысль. Дело в том, что в колхидских легендах у Высших Силы были четыре воплощения-пророка, которые носили имена своих богов (или чьи имена позже использовались для обозначения богов, история умалчивает). Так вот Фаэрон в какой-то момент спрашивает насчёт золотого существа из видений Лоргара, не является ли это существо пятым пророком? Учитывая, что Император вполне вероятно действительно стал/станет кем-то вроде пятого бога в противовес Четвёрке, ирония аналогии, которую инстинктивно отрицал Фаэрон, кажется неслучайной.
Так или иначе, ближе к финалу своего похода по объединению Колхиды Лоргар всё же начал приносить жертвы, хотя едва ли сам бы он так сказал. Вот один из примеров – после покорения Хатагена:
– Очередные Неверные отправились к Единому, – произнесла Кастора.
– Мужчины и женщины, – поправил Найро собеседницу. – Люди.
– Невежественные дикари.
– Когда-то и мы были невежественными. Единый требует не жертв, а жертвенности в трудах на благо Его.
– Но жертвы принесены, чего бы Он ни желал, – уже не так торжественно сказала Кастора, задумавшись о чём-то.
Очевидно, что со стороны Аврелиана эти действия не намеренные, хотя, надо думать, его религиозные войны неплохо подкормили Четвёрку. Тем не менее, к тому моменту на Колхиде остаётся лишь один непокорённый город – Гахеварла. Его владыки целенаправленно приносят в жертву смертных, чтобы получить благословение Сил и защитить свою цитадель так называемой Сдирающей Бурей. В разговоре с Фаэроном Лоргар резко осуждает жестокость, чинимую в Гахеварле. Кстати, любопытно отметить, что в том же разговоре Фаэрон неожиданно дистанцирует свою веру от веры Аврелиана:
– Того, чему я стал свидетелем, я не пожелал бы ни одному человеку.
– Но иного выбора не было: где есть только Единый, нет места другим. На том зиждется твоя вера.
– Наша вера. И я не схожу с этой дороги.
Фаэрон говорит «твоя вера», но Лоргар поправляет – «наша». Разумеется, примарх знал о том, что Кор остался верен Силам, воплощённым в четырёх сущностях. Позже Фаэрон назовёт это Старой Верой и возродит её в рядах легиона, чтобы посеять зёрна тьмы на сотнях миров. Но, как сам Кор позже признает, он заблуждался, думая, что его примарх пребывал в неведении. Уризен всё знал и допускал, потому что приёмный отец был ему полезен. И даже перед штурмом Гахеварлы он пришёл к Фаэрону не для того, чтобы излить душу. А чтобы проверить, что творится в Городе Серых Цветов, пока он словом и булавой насаждает Истину.
– Когда-то ты опасался, что я окажусь пророком Пятой Силы, но я – нечто большее! Я – очищение Колхиды, телесное и духовное. Мы должны искоренить любые святотатства, чтобы удостоиться пришествия Единого!
Кор Фаэрон ничем не выказал своей тревоги, однако проворно сложил пальцы руки под столом в знак Четырёх, кратко заверив Силы, что остаётся истинно верующим и однажды вернёт им планету.
Фанатизм Лоргара стал пугать Кора уже тогда. Он ничего не понимал, но смутное предчувствие родилось в нём. Однако Фаэрону оставалось только играть свою роль, ведь его бывший ученик стал слишком силён. Кор не знал, что со временем видения стали чаще посещать Лоргара, а его психологические состояние усугублялось. Мы видим это глазами Найро, но ничего не знаем о том, что в действительности испытывал Уризен. Почему приближение отца так плохо отражалось на нём?
Вскоре прибыл Император и… разумеется, Магнус. Именно их Лоргар видел в своих прогностических трансах – золотое существо и одноглазый маг в синем. К тому моменту Аврелиан уже начал чистку внутри Завета, искоренив несколько старых культов, но не все. Знал ли он, что они ещё понадобятся ему, или просто перестраховывался – очередной вопрос, на который мы вряд ли можем дать однозначный ответ. Хотя, опять же, Фаэрон ответил бы сразу – да, Лоргар всё предвидел.
Часть III – Воспоминания о несбывшемся
Вступив в Великий крестовый поход, Лоргар продолжает слушать музыку сфер, симфонию Вселенной. Он уверен, что Император, его отец – бог, Единый. Имперские Вестники, а потом Несущие Слово покоряют сотни миров, многие приводят к согласию бескровно, хотя кажется, что это невозможно. Они насаждают веру в Бога-Императора. В 903.М30 Семнадцатый легион приводит к Согласию Монархию и строит на ней Кхур – сосредоточие Истины. Очевидно, что к тому моменту Книга Лоргара уже была написана, потому что ко времени Кхура культ существовал в устоявшейся форме.
Сложно сказать, сколько времени Аврелиан писал «Лектицио Дивинитатус». Кое-что было создано ещё на Колхиде, об этом говорится в сольнике Уризена. Но прошли десятилетия, прежде чем книга обрела законченный вид. Полагаю, в общей сложности у Лоргара ушло около 40 лет. А потом ещё 63 года «Лектицио Дивинитатус» распространялся по ойкумене. На этот счёт хочу привести весьма показательную цитату из восьмого тома Ереси от Forge World:
Прошло много лет с те пор, как был создан этот тайный отчёт. Теперь я знаю, что мне не суждено прожить достаточно долго, чтобы узреть судьбу Империума, а потому я могу писать без сожалений и не опасаясь тех, кто подобно мне, помнит Великий крестовый поход и движение вперёд вместе с Императором. Я хочу высказаться о новом Имперском культе, который открыто поклоняется Ему – культе, сам факт существования которого полностью противоречит Его воле.
Спустя многие десятилетия после Улланора, когда Император перестал командовать Своими армиями среди звёзд, Его испуганные подданные всё более отчаянно цепляются за утешение в том, что они воспринимают как Его слово и дело. Стремление этих людей к Его присутствию в своей жизни привело к образованию новой религии, именуемой Культом Империалис или же Верой в Императора нашего Спасителя. Корни этого культа скрываются в текстах «Лектицио Дивинитатус», порождённых бредом трижды проклятого Лоргара Аврелиана. Эти глупцы, эти заблудшие души поклоняются Императору как богу, и можно только вообразить, сколь горькое чувство веселья испытывает Золотой Примарх, если он всё ещё жив, при осознании того факта, что сама основа нынешнего царства его Отца аналогична причине, по которой Повелитель Человечества обрушил на Лоргара Свой гнев.
Новые лорды Терры не предпринимают ни малейшей попытки остановить распространение этой секты – напротив, они используют её в качестве средства для продвижения своих собственных корыстных целей. Сейчас, как никогда прежде, стоило бы вспомнить о возрождении созданного Им светского Империума, основанного на идее познания. Понимание Великой Лжи не уменьшает ценности Имперских Истин; демоническую угрозу можно понять и рационально отразить при помощи технических достижений. Его сыновья – чудеса науки, а не мифические полубоги, и если бы Император мог говорить, Он стал бы первым, кто отрицал Свою божественность.
Заключительная часть этих строк, написанных после Ереси, очевидным образом перекликается с первыми строками «Лекцицио Дивинитатус»: «Только бог станет отрицать свою божественности» (фраза переводится в нескольких вариантах, но суть её не меняется). Однако прежде, чем мы рассмотрим этот феномен, давайте вернёмся к началу разговора. Помните Оллания Пия, которого на Колхиде знали как Пира Оллурия? Я тогда сказал, что Колхида – не единственная планета, где помнят грядущее. Второй такой планетой оказалась Сорок Семь Шестнадцать.
Этот мир, как и многие другие, был отрезан от Терры в период Долгой Ночи. В какой-то момент местное население начало считать Старую Землю не более чем легендой, мифом, выдумкой. Но потом их небеса расчертило пламя, а на землю спустились исполины в серых доспехах. Люди встретили Несущих Слово со вздохом облегчения, осознав, что они не единственные представители человеческой расы и древние сказания не лгут. В свою очередь Семнадцатый надеялся, что планету получится быстро привести к Согласию и местные безоговорочно примут веру в Бога-Императора.
Но оказалось, что у жителей Сорок Семь Шестнадцать уже есть бог, и тоже Единый. Тогда легион предпринял штурм столичного мегаполиса, который, к слову, был неплохо защищён – миру удалось сохранить уникальные образчики технологий Золотой Эры. Я не буду пересказывать весь сюжет рассказа «Отпрыски Бури» Джоша Рейнольдса, где изложена эта история. Достаточно сказать, что одним из участников штурма был Сор Талгрон, капитан Тридцать Четвёртой роты Несущих Слово. И вот, что воин обнаружил в главном храме Отпрысков Бури:
Это была открытая книга, увидел он, вдохновенно написанная от руки чернилами и золотой краской. Её окаймление было покрыто невозможно сложным узором, скручивающимися линиями и пересекающимися чертами. Сор Талгрон видел, что стилизованные люди и существа трудились внутри этой каймы, скрытые среди странных узоров и закручивающихся спиралей. Каждую страницу покрывали плотные письмена, выведенные строгим, уверенным и смутно знакомым подчерком...
Любой боевой брат в XVII Легионе каждый день проводил многие часы в одиноком поиске вдохновения, но капитан никогда не видел такой работы. Стиль и мастерство автора были феноменальными, превосходящими всё, чего когда либо могли надеяться достигнуть Сор Талгрон и любой другой боевой брат. Это было работой несомненного гения – и вряд ли рука обычного смертного могла повторить его. Действительно, единственными вдохновенными работами, которые могли сравниться с этой книгой, были тексты, которые написал сам Уризен, а Сор Талгрону позволили лишь несколько взглядов на них...
Его глаза расширились, когда он пригляделся. Текст был написан формой Высокого Готика, используемой лишь религиозной элитой его родного мира, Колхиды.
– Что это? – шокировано произнёс моргающий Сор Талгрон..
Капитан бросил взгляд на стоявшего рядом старого жреца, но было невозможно прочитать выражение глаз старца. Он быстро повернулся к заключенной внутри чёрного куба книге.
– «И в вере вселенная должна быть объединена», – сказал он, читая в слух начинавшую плотный текст строчку. Его голос дрогнул. Он знал эти слова. На самом деле, Сор Талгрон даже полностью запомнил этот текст. Он тяжело сглотнул.
– «Объединена под властью Бога-Императора Человечества», – пронёс он хриплым шепотом последние священные слова.
Выходит, люди этого мира поклонялись Императору как богу. Вот только об Императоре они попросту не знали (в начале рассказа подчёркивается, что контакт с Несущими Слово был первым для них за тысячи лет). А ещё интереснее то, что их вера была основана на догматах из Книги Лоргара. Не из «Лектицио Дивинитатус», а именно из Книги Лоргара, то есть из той самой книги, которую Аврелиан написал собственноручно на колхидском. На это обращает внимание Сор Талгрон, потому что однажды видел эту книгу, пусть и мельком. Под «Лектицио Дивинитатус» обычно подразумевают копию оригинального труда, переписанную на Низком Готике и подпольно распространяемую по всей галактике.
Но как это возможно? Как Книгу Лоргара могла заполучить цивилизация, которая никогда не контактировала с Империумом? Цивилизация, которая откололась от Терры тысячи лет назад? У меня есть два объяснения. Первое – пресловутые путешествия во времени. Строго говоря, для вселенной Вархаммера это не является нонсенсом. Например, у нас есть «Урок железа» Гаймера, где Железнорукие встречают свой собственный крейсер, пришедший прямиком из будущего. А ещё в одном из дополнений к Кодексу Чёрного Легиона рассказывается, как Абаддон прибыл на планету, где время текло вспять, и обманул демона Тзинча, чтобы прозреть будущее.
Ограничение по знакам. Продолжение здесь.
Телега с анонсами и чатом
ссылка на телеграмм канал https://t.me/trapmoryak
Справились? Тогда попробуйте пройти нашу новую игру на внимательность. Приз — награда в профиль на Пикабу: https://pikabu.ru/link/-oD8sjtmAi
Adrian Prado