ВОПРОС: Расскажите, пожалуйста, в чём заключался Стэнфордский тюремный эксперимент, также известный как «Эксперимент Зимбардо».
ЗАИКИН: Чтобы содержательно и целостно ответить на этот вопрос, необходимо обратиться к пониманию эксперимента в науке вообще и в социальной психологии в частности. Исключительно метод эксперимента позволяет нам делать выводы о причинно-следственных связях. И когда мы говорим об эксперименте, необходимо понимать его логику, а именно логику зависимых и независимых переменных, побочных переменных и влияние экспериментатора. В эксперименте необходимо чётко определить, что является зависимой переменной и что является независимой переменной. Независимая переменная — это то, что контролирует экспериментатор, это то, с чем он производит манипуляцию.
В данном случае, когда мы говорим про эксперимент Зимбардо, независимой переменной являлось поведение людей в ситуации неопределённости и давления авторитета. Когда им не было дано чёткой инструкции того, что они должны делать, чёткого эталона того, что они должны были делать. Они были условно предоставлены сами себе и определяли своё поведение, исходя из своих внутренних интенций. И динамика их поведения в ходе эксперимента развивалась так, как развивалась. Именно анализ того, как люди реализовывали своё поведение, когда они были предоставлены сами себе, и определил ценность данного эксперимента, а также полученных данных о поведении человека.
Зависимой переменной, или тем, что контролировал экспериментатор, в данном эксперименте являлась форма проведения эксперимента, а именно создание импровизированной тюрьмы, и инструкция, которую получали участники эксперимента, а именно «охранники» и «заключённые». То, как они должны были себя вести, то, как было регламентировано их поведение. Именно манипулирование инструкциями и ситуацией очень часто позволяет получить значимые выводы о поведении людей в ходе экспериментов в социальных науках.
Возвращаясь к самому эксперименту: его основной целью было пронаблюдать поведение людей в предзаданной ситуации. Филипу Зимбардо, который вдохновился идеей Стэнли Милгрэма, пришла идея о том, что не только экспериментальное влияние, но и сама ситуация на длительный период времени может быть организована таким образом, что мы сможем получать экспериментальные данные.
По сути, это был первый эксперимент в социальной психологии, где в столь длительной перспективе наблюдалось поведение людей, которые были помещены в искусственную ситуацию. В 1971 году Филип Зимбардо, получив финансирование, разместил в газете объявление, что требуются молодые мужчины, которые смогут принять участие в двухнедельном эксперименте, и в день они будут получать вознаграждение в размере пятнадцати долларов.
На это объявление откликнулось чуть более шестидесяти человек, [экспериментаторы] провели их комплексное обследование и сразу отсеяли людей, которые имели криминальное прошлое, которые имели склонность к садизму, которые демонстрировали высокую агрессивность или маскулинность, оставив людей, которые были усреднены по этому показателю. В итоге получилась следующая выборка: одиннадцать человек были «охранниками», им была предписана данная роль, девять человек являлись «заключёнными» и три человека остались на «скамейке запасных», на случай если у кого-то по каким-то непредвиденным обстоятельствам возникнет необходимость выйти из эксперимента раньше.
И собственно эксперимент начался. «Заключённых» выбирали по жребию, это был случайный отбор, не основанный на каких-то их личных качествах. Они были уравнены по личностным показателям, чтобы их поведение было наиболее предсказуемым и чтобы их личный опыт или личные качества как можно меньше влияли на ситуацию эксперимента. Поэтому в данном случае случайный выбор был оправдан. Людей, которые были выбраны «заключёнными», из дома забрала полиция, они были закованы в наручники и в полицейской машине проследовали в импровизированную тюрьму в подвале Стэнфордского университета.
Всем «заключённым» были выданы бесформенные робы, у них был проведён личный обыск, им был объяснён распорядок жизни в импровизированной тюрьме: то, что они будут получать весьма скудную пищу, у них будет возможность три раза в сутки выйти в туалет, у них будут построения и перекличка и что они будут находиться в импровизированной тюрьме на протяжении всего времени эксперимента, который планировалось проводить две недели.
Тем, кто получили роль «охранников» были выданы атрибуты власти, а именно наручники, дубинки и [солнцезащитные] очки, которые защищали их взгляд, чтобы не было зрительного контакта глаз. Им были даны общие инструкции, и они могли уходить домой. «Охранники» работали посменно. «Охранники» получили следующую инструкцию: «Создайте у «заключённых» полное ощущение того, что они находятся в тюрьме, что они являются заключёнными, что вы являетесь для них источником власти».
Таким образом, была сформирована ситуация неопределённости, и была сформирована групповая идентичность: сплотились между собой «заключённые», и сплотились между собой «охранники». Поскольку у «охранников» было больше власти, было больше возможностей для взаимодействия, мы наблюдали эффект так называемой групповой согласованности. Когда мы наблюдали эффект групповой согласованности в ситуации неопределённости и наделённостью властью, увидели очень быструю эскалацию садистских и агрессивных тенденций. Это было связано с тем, что обе группы находились в конфликте.
Сначала «заключённые» пытались саботировать «охранников», пытались их всячески подкалывать и так далее. «Охранники» относились к этому снисходительно. Но буквально за несколько дней эксперимента (который из запланированных двух недель продолжался всего пять суток) мы увидели, что личные досмотры, которые изначально занимали 10-15 минут, стали занимать до полутора часов. «Заключённых» заставляли маршировать строем. «Охранники» имели жёсткий запрет на применение физической агрессии, но одним из последних моментов стало то, что «заключённым» надевали на головы колпаки, заставляли их маршировать.
[Другим ярким моментом] стало то, когда «охранник» взял сосиску из еды «заключённого» и стал размазывать её ему по лицу. Это было уже значимое преступление личных границ, которое уже можно было интерпретировать как прямое оскорбление, унижение и акт применения физической агрессии.
Но Филип Зимбардо был настолько вовлечён в эксперимент, что не хотел его останавливать. И когда к нему пришла его невеста Кристина Маслач, он ей показал: «Смотри, что происходит, смотри, насколько это всё потрясающе, насколько это всё удивительно». Поскольку в «тюрьме» были установлены камеры, и он наблюдал за ними как «директор тюрьмы». Она увидела всё происходящее и сказала: «Филип, ты не мой, ты чужой, я тебя таким не люблю». И именно из-за влияния его невесты эксперимент был прекращён, продлившись всего пять дней из запланированных двух недель.
Причина окончания эксперимента была сформулирована как «неконтролируемая эскалация эффекта».
ВОПРОС: Какие выводы были сделаны из этого эксперимента?
ЗАИКИН: В первую очередь, когда люди находятся в неконтролируемых условиях, когда у них есть возможность к доминированию и проявлению агрессии, то есть довольно значимая тенденция к тому, что без контроля и наблюдения они будут к этому склонны. Самой главной иллюстрацией в подтверждение эксперимента Филипа Зимбардо явились случаи, произошедшие в тюрьме Абу-Грейб и Гуантанамо. Когда вполне себе приличные, добропорядочные американские военные (тюрьма находилась на независимой, неконтролируемой территории) имели возможность действовать в ситуации неопределённости, и постепенно-постепенно-постепенно нарастал уровень эскалации [насилия]. Так например, замечательный семьянин и отец двоих детей фотографировался на фоне голых заключённых, которые были свалены в кучу. Так, собственно, довольно добропорядочная и милая девушка, выпускница колледжа, улыбаясь фотографировалась на фоне мёртвого заключённого, который был затравлен собакой. Здесь мы можем наблюдать то, как эксперимент Зимбардо дошёл до своей логической точки, когда для человека, наделённого властью, находящегося в ситуации неопределённости, в силу давления ролевой модели и в силу того, что он оправдывал себя необходимостью совершения подобных действий (в частности тем, что пытки позволяли получать ценную информацию), обесценивалось значение человека, обесценивалась значимость его личности.
Такие примеры были известны при пытках, которые проводила Япония на территории Китая, и в ситуациях, которые происходили в концентрационных лагерях фашистской Германии.
Другим значимым выводом из данного эксперимента является то, что квазиэкспериментальные схемы в социальных науках, несмотря на некоторые спорности и уточнения, имеют возможность получать очень ценные и значимые данные, которые позволяют анализировать глобальные социальные процессы и предсказывать поведение людей в реальной ситуации. Можно с уверенностью сказать, что Стэнфордский эксперимент является уникальным в своём роде и, к сожалению, неповторимым экспериментом. Потому что этические стандарты с 1971 года значительно изменились, и по этическим соображениям повторение данного эксперимента в настоящее время невозможно.
ВОПРОС: Почему эксперимент подвергается критике в наше время?
ЗАИКИН: Поскольку данный эксперимент получил скандальную известность и в силу некоторых личностных особенностей самого Филипа Зимбардо, который был склонен приукрашивать и театрализованно рассказывать о проведённом эксперименте, он получил весьма неоднозначную оценку в научных кругах. Несмотря на фундаментальную основу и методологию, которая лежала в его основе, на то, что проводились комплексные обследования и диагностика респондентов, то, что была создана контролируемая экспериментальная схема, то, что была организована вся ситуация взаимодействия, всё равно находятся критики, которые подвергают сомнению ценность и значимость сделанных выводов.
В частности, Бэн Блум, научный журналист, говорил о том, что испытуемые в рамках данного эксперимента вели себя театрально, что им изначально были продиктованы какие-то роли, и что их поведение является просто постановкой; что в основе эксперимента лежит некое методологическое несовершенство, что искусственная ситуация не может быть перенесена на реальную жизнь, и что участники после эксперимента сами выступили с резкой критикой и судебными исками в отношении самого Зимбардо. Другим аспектом критики Блум сделал инструкцию, которая была дана «надзирателям». Он решил, что она уже предписывала им жестокость поведения. Но можно ли интерпретировать инструкцию «заставьте их почувствовать себя заключёнными, ведите себя так, как должны себя вести настоящие надзиратели» [так], что она провоцирует агрессивность, весьма спорно.
Томас Карнаган и Сэм Макфарланд, сотрудники Университета Западного Кентукки, выступили с критикой данного эксперимента в том, что ролевая модель уже предопределяла поведение. В социальной психологии термин «роль» имеет очень высокое значение. Именно роль часто определяет характер человека. Соотносясь и идентифицируясь с ролью, человек очень часто продуцирует то или иное поведение. Это очень легко можно наблюдать на примере детей, когда в школе устраивается так называемое «самоуправление». Как легко и быстро вчерашние хулиганы становятся строгими учителями, поскольку они включаются в ситуацию и начинают проявлять те черты, которые от них требует именно роль. А не те черты, которые им свойственны изначально, их природу.
Стивен Райхерт и Александр Хазлам, действительно настоящие британские учёные из Великобритании, попытались повторить данный эксперимент, организовав свою собственную импровизированную «тюрьму», и пришли к выводам, что эффекты, которые наблюдал Филип Зимбардо, не подтвердились, что «заключённые» и «надзиратели» сохраняли компромисс, несмотря на некоторые провокации со стороны «заключённых» и несмотря на небольшой рост агрессии со стороны «надзирателей». Такого эффекта, который наблюдал Филип Зимбардо, они не обнаружили. Но эта линия критики не может являться в полной мере состоятельной, поскольку изначально инструкции и ситуации, которые были ими созданы, не были идентичны тем, которые создавал Зимбардо. Создать такую ситуацию и повторить те инструкции, которые были даны, к сожалению, сейчас не позволяет этика. Говорить о том, что тенденция к росту уровня агрессии и садизма не наблюдалась у «охранников» из их эксперимента можно, потому что, с одной стороны, было установочное поведение у самих респондентов (которые, скорее всего, знали, что они участвуют в моделировании эксперимента, который уже ранее проводился); с другой стороны, к самой форме организации данного эксперимента (поскольку изначально были налажены отношения и коммуникация между «надзирателями» и «заключёнными»).
Однако существующая линия критики и утверждения о том, что данный эксперимент является профанацией, являются по меньшей мере несостоятельными, поскольку науку всегда интересует наблюдаемый феномен, то, что происходит в реальности. И количество сохранившихся данных, архивных материалов, фото-, аудио- и видеозаписей позволяет анализировать этот эксперимент, как состоявшийся. И сомнения в том, что он представляет значимую ценность для современной науки, являются необоснованными.
Выводы данного эксперимента подтверждает опыт любого человека, который [оказывается] в ситуациях того, когда другой человек, наделён властью, у него нет достаточного контроля. Как, например, школьная травма, как, например, дедовщина в армии и известные скандалы, которые происходили в тюрьмах, которые были связаны с садизмом надзирателей и высокой смертностью среди заключенных.
И наиболее ценным практическим выводом из данного эксперимента является то, что в Америке, в стране с наибольшим количеством тюремного населения, были полностью пересмотрены инструкции, которые давались охранникам, и наблюдается значительная гуманизация по сравнению с предыдущими годами, которые предшествовали эксперименту Филипа Зимбардо.
Возможно, такая несколько демонстративная популяризация всё же имеет и свой положительный эффект.
