«Этим полукреслом мастер Гамбс начинает новую партию мебели…..»

(12 стульев)

Прочитав «Охлажденных и Замороженных», Женя Гишгорн позвонил мне из Хайфы. Он внес несколько незначительных правок в историю криосохранения гомельчан, которые, впрочем, не противоречат моему изложению событий. Мы долго разговаривали, Женя рассказал о переезде в Израиль, где его прежде всего удивило обилие свежих овощей и фруктов, а также количество евреев на душу населения. Найти себя в этом море рабиновичей совсем непросто. Женя, было, попытался консервировать израильтян, но дело не пошло. Замораживать евреев в Израиле – даже звучит нелепо.

Женька долго мыкался, осваивал новый язык и профессии. И тут наступил удивительный XXI век. «Слушай, прогуливать школу под видом борьбы с потеплением климата, получать за это не двойки в дневник, а мировое признание и поездки первым классом – такое даже мне в голову не приходило», - делился своими переживаниями Женя.

Но и Женька не лыком шит, его беспокойное существо не могло оставаться равнодушным к успехам молодых и продвинутых. Прочитав в научно-популярном журнале, что коровы стали глобальным источником выбросов метана в атмосферу и теперь сильно досаждают экологическим активистам, Женя решил воспользоваться идеей. А поскольку деньги на коров экологи уже освоили, Женька решил бороться со свиньями, тем более, что в Земле Обетованной к свинине относятся с подозрением.

Женька зарегистрировал фирму «Свинский Пердеж Лимитед» и начал собирать деньги с помощью народного краудфандинга. На предложение живо откликнулись ортодоксальные иудеи со всего мира. Бороться со свиньями хотели многие, однако жертвовать на борьбу желали не сильно. Донаты едва капали в копилку войны с парниковым эффектом, мировое общественное мнение больше волновала юная Грета, чем пожилой еврей из Хайфы.

Тогда Женька позвонил на родину, своему старому приятелю, заведующему фермой Петру Авдеичу Тарасенко. Вы помните этого героя, если читали «Охлажденных..». В свое время он дал Жене немало ценных советов. Оказалось, что Петр Авдеич жив и здоров, и, по-прежнему, заведует своим хозяйством. Имея в виду, сельское хозяйство и собственное хозяйство Петра Авдеича, которое, как известно, у исправного мужика стоит там, когда надо. Авдеич второй раз женился на бабе вдвое моложе себя, получив мощный заряд жизни, по силе сравнимый электрическим разрядом военно-полевого телефона ТА-57.

Живы были и студенты-укурки. Они перешли с вечернего на заочное отделение сельхозтехникума и по старой дружбе прибились на ферму к Авдеичу. В Белоруссии мало что изменилось за это время. Хлопцы по-прежнему «хаваюцца ў бульбе», когда Бацька объезжает окрестные нивы. Получать пиздюлей за обосранную скотину никто не желает.

Авдеич пребывал в хорошем настроении, чудом не попав «под нож» во время последнего визита Лукашенко в Гомельскую область. Президентский кортеж не решился поехать на ферму по убитой дороге, объехав ее стороной.

Прежде чем перейти к свиньям, Женька кратко, в научно-популярной форме, обрисовал влияние газообразных выделений крупного рогатого скота на экологию планеты. В ответ Петр Авдеич надолго замолчал. Через эту обескураженную немоту председателя, Женя вдруг ощутил ментальную пропасть, которая пролегла между мировым общественным мнением во главе с Гретой Тунберг и белорусским крестьянством под председательством Петра Авдеича Тарасенко. В телефонной трубке было слышно, как на ферме кудахчут куры, мычит корова и конюх ругается с доярками.

Через некоторое время Петр Авдеич пришел в себя и откашлялся. Женька уже предвкушал, что услышит в ответ.

«Слушай, - неожиданно мягко заговорил Авдеич, - тут без бутылки не разобраться. Давай приезжай, выпьем-обсудим,……решение у проблемы есть. Не телефонный разговор, ты ж понимаешь…..».

Женя выдохнул и поехал в Гомель. Но это уже новая история!

Осталась только моя влюблённость. Мои подростковые фантазии до сих пор преследуют меня почти каждый день. Зимой мне хочется повалить её в самый мягкий и пушистый сугроб, обнять и отдавать всё своё тепло, какое только есть во мне. Зачем? Не знаю. И вот, ночью, когда никто не видит, я разбегаюсь, и прыгаю в обжигающий снег, лицом вниз, представляя её рядом с собой. На какие-то секунды я даже верю, что это правда. А потом, поднявшись, и нервно осмотревшись по сторонам, чтобы убедить себя в том, что никто не видит этого, а главное, что никого не вижу я сам, я иду до самой двери подъезда, словно провожая её. И мне плевать, что тающий снег на моём лице смешивается со слезами, неконтролируемо льющимися из глаз.

А потом я иду домой. И вдруг я встречаю её. Девушку, изменившую всё, причём буквально. Достаточно одного мимолётного взгляда, можно даже не понять, что именно произошло и кого именно засёк мой мозг. Я моментально переношусь в... мечты? В них мы идём по сказочно красивому лесу, в котором, почему-то, привычные для наших мест деревья перемешиваются с пальмами и лианами, свисающими словно с неба. И будто на качелях, раскачиваясь на них всё сильнее и сильнее, мы взлетаем выше крон деревьев, и спрыгиваем на верхушку самого высокого из них. Вид, открывающийся оттуда, будто склеен из самых красивых пейзажей, что я видел в своей жизни. Но вдруг, с оглушительным треском, в одно из находящихся рядом деревьев, бьёт ослепительная вспышка молнии, разбрасывая тысячи искр и, словно туманом, окутывая всё пространство вокруг дымом. Настя прижимается ко мне, дрожа и крича, сказочный лес постепенно превращается в мёртвую долину, с разбросанными вокруг трупами людей. Наше дерево вмиг становится полностью высохшим, не выдерживает, и с хрустом ломается. Мы летим вниз, кажется целую вечность... Я обнимаю Настю и кричу, что всё будет в порядке, что я смогу защитить её. Она поднимает голову, на её заплаканном лице вдруг появляется улыбка, но какая-то безразличная.

- Привет. - Слышу я её голос.

Что? Почему? Мы вот-вот упадём и разобьёмся, а она - "привет"?

- Привет, Артём. - Слышу я уже немного раздражённый голос.

Её брови слегка нахмуриваются, она строго смотрит прямо мне в глаза. И где же те слёзы, что мгновение назад капали с её лица, несмотря на то, что мы летели вниз с огромной скоростью? Серая, размытая пучина, проносящаяся перед глазами, медленно вырисовывает очертания окон и балконов... Я смотрю вниз, и вижу, как земля неимоверно быстро приближается. Успев только поднять голову и понять, что Насти рядом нет, а я лечу вниз с крыши дома, я резко глубоко вдыхаю, и...

- П-привет... - Нервно бросаю я и перевожу взгляд на скамейку, какого-то курящего на балконе мужчину (прости, мужик, я не хотел), на большого жука, бегущего куда-то... Да просто на камень под ногами, в конце концов, лишь бы не смотреть ей в глаза.

А на её руке красуется новая татуировка. Буквально вчера её ещё не было... Вчера. На самом деле, вчера было довольно давно. С другой стороны, вчера происходит прямо сейчас. На самом деле, всё это неважно. Эти фантазии - так, игрушка. А что это там, чуть ниже, у основания? Ну точно - моё имя. Быстренько взглянул на своё правое запястье. Так я и думал - её имя и какой-то другой цветок. Значит, в ближайшее время у нас всё было и будет хорошо. Вот только я этого не заметил и не замечу. Мой мозг уже мало что запоминает.

Всё началось, когда я был подростком. В целом, это был "наш две тысячи седьмой" и рассказывать о нём нет особой нужны. Во время одной из посиделок, ко мне подошла девушка. Совершенно незнакомая, ни мне, ни остальным присутствующим. Надо признать, тогда я был горд собой. Симпатичная девушка пришла в новую компанию и первым делом заговорила именно со мной. Да, это был не флирт, а всего лишь разговоры о том, как она устала, что ей нужна вот именно такая компания, чтобы расслабиться наконец. Но всё же. Первые несколько минут разговор был абсолютно нормальным: как дела, что мы делаем, будем ли пить, долго ли планируем здесь оставаться... И я даже не понял, не обратил внимания на странный вопрос.

- Как вы справляетесь-то? - спросила она с понимающей грустью в голосе.

- Да... нормально, вроде, а что? - совершенно не задумываясь, о чём речь, ответил я.

- А я вот, кажется уже не справляюсь. - Она опустила голову.

- С чем не справишься? - Искренне удивился я.

Она резко подняла голову, широко улыбнулась, начала что-то говорить, но тут же оборвалась. Всё оборвалось. Пару секунд я искал взглядом то девушку, то костерок, горящий только что совсем рядом, друзей... И только едва различимый дымок, будто от давно погасшего костра, стал моим ориентиром. Я включил фонарик на смартфоне и с ужасом выхватил из темноты кучу неподвижных тел. Одно из них упало как раз на костёр, из-за чего он почти погас. Медленно, будто каждый шаг мог стать последним, я приблизился к первому человеку. Его голова была раздавлена, причём не просто слегка помята, её просто сравняло с землёй. Как сейчас кажется, толщина её была не больше миллиметра. Постоянно приговаривая всякие матерные слова, я осветил остальных. Всё то же самое - почти идеально тонкая и плоская голова и абсолютно неподвижное тело. Потеряв над собой контроль, я начал что-то кричать, звать на помощь... в общем, максимально паниковать. Через пару минут, позвав на помощь ещё раз, я уже немного успокоился и понял, что эха нет. Как будто я кричал в максимально звукоизолированной комнате. К тому же, я заметил (хотя, скорее, мне показалось), что я куда-то двигаюсь. Будто эта "комната" движется вперёд, и если она резко остановится, я по инерции просто упаду. Я развернулся и побежал. Я действительно боялся, что добегу до стены, и не смогу найти выход из всего этого ужаса. Но всё было нормально (если всё это можно так назвать) и я выбежал из зарослей, в которых мы в это раз и не только любили вот так посидеть вечером и ночью, с дешёвым пивом и Блейзером.

Я долго ни на что не решался. Близилось утро. Я нервно расхаживал по тёмной улице, даже не думая о том, что темнота может быть опасна. Мои мысли были забиты другим, сами знаете чем. После долгих раздумий, я решил опять пойти туда. Я уже мог трезво мыслить и мне было интересно, действительно ли мы куда-то "уезжали" или перемещались в пространстве, или это моя личная реакция на стресс. Но я не дошёл. Как только я увидел вдали те самые заросли, меня вдруг кто-то схватил за руку и жалобно заговорил:

- Пожалуйста, не ходи туда, я тебе всё объясню, просто пожалуйста, не надо...

Я вырвал руку и закричал:

- Объяснишь? Это ты сделала, что ли?

- Нет! Ты чего?! Нет, конечно! Пожалуйста, подожди, я всё расскажу...

- Хорошо... - Я больше не нашёл, чего ответить.

- Это... это происходит со мной уже две недели...

- Что "это" - раздражённо спросил я.

- Ну... вот то, что ты видел. Со мной всё происходит точно так же. Есть лишь одно отличие, из-за которого я сейчас говорю с тобой.

- Какое же?

- Ты жив! С тобой всё в порядке! Видел остальных? Так случается со всеми, с кем я встречаюсь. Но не с тобой. Ты первый человек за две недели, с которым мне удалось поговорить. Когда я подхожу к кому-то другому, достаточно просто посмотреть на него, и всё как бы дёргается, а потом... ты видел, что происходит потом.

- Но сейчас ведь было не совсем так! Мы довольно долго общались и ничего не происходило.

- Я тоже так думала! В конце концов я решила, что нашла группу людей с такими же проблемами, поэтому и заговорила о том, как вы со всем этим справляетесь...

- Но очевидно, что я справился, пока что.

- Я не об этом. Представь, что случилось со мной за эти две недели. Я потеряла всех своих близких людей. Мне страшно сходить в магазин и просто пройтись по улице.

- А где ты живёшь?

- Не поверишь, здесь, на этой улице. - Она указала в сторону, где находился мой дом.

- Но на этой улице явно не было массовых смертей...

- Я знаю! Ты же почувствовал, как пространство "уплывает", когда произошло это самое... - она смутилась.

- Да-да, продолжай.

- Я не знаю, что там происходит, но если покинуть место происшествия и хоть сразу туда вернуться, то всё будет выглядеть нормально, люди будут живы. Только это будут уже другие люди.

- Так, стоп. Стоп! Значит, я тоже теперь просто "другой человек"? А те другие умирают, если ты на них посмотришь?

- Да. И всё повторяется.

- Кроме меня, да?

- Да...

- Так, пойдём. - Я схватил её за руку и потащил в людное место. Она пыталась вырваться, кричала о том, что все умрут и всё такое. Но я же должен был получить доказательства.

В итоге, ей удалось вырваться и она скрылась в темноте. Пробежав вперёд, скорее наугад, чем по её следам, я перешёл на шаг. Людное место было совсем рядом, и я решил зайти в магазин, купить чего-нибудь попить, сесть на скамейку и перевести дыхание. Наконец я пересёк ту "линию", когда блестящие в свете фонарей точки становятся больше похожими на людей. И вот тут всё и случилось. Мгновение, какое-то движение пространства, и всё люди уже неподвижно валяются на асфальте. Подбежав к ним, я уже знал, что увижу. Плоские головы, немного крови и.. мозгов? И тишина. Которую внезапно прервал крик женщины, выходящей из магазина. Я машинально повернул голову и всё повторилось. Дрожание пространства, труп. Бегом, как можно быстрее я убежал за угол одного из ближайших зданий. Переведя дыхание, я аккуратно выглянул, чтобы ещё раз взглянуть на весь этот ужас. Но никакого ужаса не было. По улице, как ни в чём не бывало, ходили люди, никаких трупов не было.

- Парень, закурить не найдётся? - раздался из-за спины чей-то очень наглый голос.

- Не найдётся. - Неуверенно ответил я, думая, что делать дальше. Повернуться и всё закончить? Или убежать, стараясь никого не встретить. Но думать пришлось недолго. На плечо рухнула тяжёлая рука и тут же пространство содрогнулось. Машинально я отпрыгнул вперёд и попал в поле зрение людей в том самом месте, где за пару мину до этого оставил кучу трупов. Думаю, не нужно опять рассказывать, что произошло. "Ну и всё, теперь моя жизнь такова" - подумал я, зашёл в магазин, убил всех работников и набрал еды и питья. На улице уже снова всё "восстановилось", но само собой, ненадолго.

Я пошёл домой. Хорошо, что родители могли позволить себе купить для меня простенькую однушку в другом городе, куда я переехал на время учёбы, и я жил один. Мне было плевать на прохожих, на людей в окнах, на водителей автомобилей. Я чувствовал себя мразью, само собой, ведь я мог пойти самыми тёмными улицами, с закрытыми глазами и ушами, и таким образом спасти кучу людей. Но всё же мой "злобный интерес" был сильнее меня. Я смотрел на каждого человека в окне, старался не пропускать ни одного водителя, наслаждался беспрерывным потоком аварий и криков. А на встречных людей даже смотреть не приходилось, замечал я их уже мёртвыми. "Дрожание пространства" стало уже какой-то приятной вибрацией и я даже удивлялся, когда оно прекращалось. Рядом с подъездом меня встретила та самая девушка. Я молча кивнул головой, приглашая её к себе. Мы познакомились. Она представилась Анастасией, рассказала о себе... впрочем, обычная девушка-подросток. Она не знала причину всего этого. Просто однажды она проснулась, пришла на кухню и увидела мёртвых родителей. Слегка успокоившись она позвонила не только в скорую и милицию, но и бабушке, которая, внезапно, её не узнала, и в первый раз слышала о родственниках, которые умерли.. Из этого легко сделать вывод, что события, вызываемые нами, действуют глобально, а не только на конкретных людей. Фактически, своими действиями мы никому не вредили и не вредим. Да и вообще - это не наши действия. Умирая, человек переставал существовать даже в памяти людей. А его место занималось кем-то или чем-то другим. Мы экспериментировали. Мы убивали человека, забирали его домой и оставляли его под постоянным присмотром. Он начинал разлагаться и мы на секунду выходили из комнаты. Вонь, кстати, исчезала вместе с телом. Мы снимали всё на камеру. Нам никак не удавалось узреть момент сплющивания головы, поэтому мы сделали много видеозаписей. И все они одинаковы - вот на одном кадре голова в порядке, на следующем уже плоская. Ну и брызги всяких жидкостей и мозгов. Самое неожиданное для нас было то, что если забыть ни минутку камеру в другой комнате, то она тоже исчезала. Мы пробовали заливать видео на облачные сервисы, файлообменники, на Youtube, в конце концов. Но стоило нам отвлечься от них хоть на секунду, просто закрыть окно... страница не существует.

Мы пробовали ждать до предела, когда после смертей пространство начинает куда-то двигаться, но ничего не добились. Однажды мы просидели так неделю и у нас просто закончилась еда. А внешне - мы остались в том же месте, что и были. То есть, путь до дома составил то же время. Мы пытались найти "стены", которые глушат наш голос, но их не было. Мы прыгали на людей из-за угла, хватая их за голову и она лопалась прямо у нас в руках. Мы выяснили, что спокойно можем говорить по телефону с человеком, если он находится прямо перед нами за тонкой стеной. Даже по видеосвязи, что весьма удивительно. Мы брали огнестрельное оружие, стреляли в человека сквозь тонкую стену или дверь, и вот тогда, если он успевал умереть, его голова оставалась целой. И человек не исчезал. Мы сделали это всего два раза и избавились от тел. Мы не боялись того, что нас арестуют, ведь все сразу же умрут. Постепенно наши "способности" развились и люди вокруг нас умирали даже если мы просто слышали их голос. Но по телефону и видеосвязи мы всё ещё могли общаться без последствий.

Моменты исчезновения трупов тоже попадали на камеру, и они выглядели точно так же, как и сплющивание головы. Один кадр - трупы, следующий - "новая жизнь". Всё происходило так, будто никаких этих смертей не было, это ничем не было зафиксировано (камеры и видео исчезали), люди "обновлялись" и абсолютно всё было нормально. Со своими родителями и друзьями из родного города я регулярно общался по телефону, и они не подавали никаких признаков того, что что-то не так. Ну, вот только приезжать я отказывался, всё ссылался на завалы по учёбе. А время шло и учёба подходила к концу. Точнее, время учёбы подходило к концу. Мы хотели, конечно, начать какое-нибудь онлайн-обучение, но не стали этого делать. Мы хотели изучить то, что происходит с нами. Но как изучить? Мы пытались приплести сюда квантовую физику, все возможные и невозможные теории, чёрные дыры, в конце концов. Всё это выглядело как какой-то скрипт, каждый раз действующий абсолютно одинаково. Но разве это объяснение?

Спустя какое-то время мы всё же решили пойти на свидание. Ну, а как иначе? Рано или поздно это бы случилось. Тем более, девушка мне очень нравилась. Вы спросите, почему за всё это время мы даже ни разу не занялись сексом? Потому что это не кино, и такие события заставляют полностью забыть про всё, кроме творящейся вокруг фигни. Я ни за что не поверю, что во время важной миссии, какая-нибудь сексуальная злодейка сможет соблазнить человека, который занят спасением человечества или космического корабля, например. Вот не сможет она его соблазнить и всё испортить, не до этого ему сейчас, совсем не до этого. В общем, мы пошли на свидание. Выглядело это, конечно, не очень приятного для стороннего зрителя. Груда трупов в углу ресторана, каждые пару минут новый мертвец, которому не повезло зайти именно сейчас... но у нас это уже не вызывало негативных эмоций. Даже наоборот, было забавно. Наш стол был самым богатым, мы набрали всех уже готовых блюд, щедро зачерпнули чёрную икру, взяли самое дорогое вино. Ну, а как иначе, мы давно привыкли шиковать. И вот, под периодическую вибрацию пространства (заметили кого-то за окном краем глаза, кто-то слишком громко что-то сказал... а к этим неосторожным беднягам с криками подбежали неравнодушные прохожие...) мы впервые решили поговорить о наших чувствах друг к другу. Я не считаю себя супер-красавцем, но я вполне адекватно выгляжу. Про Настю я уже говорил - она мне очень нравилась. В общем, наша симпатия оказалась взаимной. За окном росла куча мертвецов, а мы наконец дали гормонам немного свободы. Глотнув вина, я смело поцеловал Настю... И что-то произошло. Нет, никакого взрыва, грохота, дрожания пространства... Мы просто оказались в другом месте. Поле. Зелёное, с частыми вкрапленями самых разных цветов. Бескрайнее во все стороны, кроме одной. Там - лес. Или джунгли. Но что-то очень яркое и притягивающее, как и всё вокруг. Тишина. Небо чистое, но солнце не слепит и не припекает. Его будто вообще нет. Мы с Настей будто склеены в поцелуе, хотя уже пытаемся оторваться друг от друга и полноценно осмотреться. Спустя несколько минут таких стараний силы будто моментально и полностью иссякли. Мы повалились на траву, наши губы наконец расцепились и мы синхронно перекатились на спину. В этот момент на небе появилось что-то, маскирующееся под солнце, но слишком большое, пульсирующее и словно разумное. Мою голову начала сдавливать невидимая сила. Судя по всему, то же самое происходило с Настей. Сначала это было лёгкое давление, как если самому надавить руками на голову с двух сторон. Но это чувство плавно, медленно, но уверенно усиливалось. Когда давление достигло крайней степени неприятности, я заорал "ХВАТИТ!". И сработало. Быстрый "полёт" пространства, привычное дрожание, и вот мы снова в ресторане. От переизбытка чувств, эмоций, физической боли, я падаю на пол и держусь за голову. Моментально рядом оказывается Настя спрашивает в порядке ли и всё такое. Я в порядке. Давление прошло и я снова могу... жить? Со свиданиями было решено повременить. Хотя Настя неохотно на это согласилась. И не просто так. Примерно через две недели она предложила попробовать ещё раз. Я был весьма удивлён, а она настойчива. Выяснилось, что в прошлый раз... ей понравилось.

- Ты издеваешься, что ли? - раздражённо почти кричал я, - ещё бы чуть-чуть и у меня бы треснул череп!

- А тебе не показалось это приятным, хоть немного?

- Приятным? - меня ошарашил её вопрос, - а тебе не кажется, что с нами могло случиться то же самое, что и со всеми людьми, которых мы убили?

- Просто.. у тебя всё это началось на две недели позже, чем у меня. Вдруг сейчас тебе будет приятно?

- Приятно умирать?

- Ну ты же опять сможешь остановиться, если что...

И я согласился. Мы же экспериментируем. Мы исследуем. В этот раз я попробую добраться до джунглей или что там... Поцелуй. Поле. На этот раз мы не склеены, но поцелуй настолько приятный, что не хочется останавливаться. Но надо. Я резко отталкиваю Настю и бегу в лес. Это оказывается довольно просто, всего минута, и я уже скрылся среди деревьев. - Эй, - кричу я, - здесь есть кто-нибудь? Ответ не заставил себя долго ждать. Всё то же фальшивое солнце появилось из ниоткуда и будто сверлило меня своим пульсирующим взглядом. Странно, что оно было ниже крон деревьев... Едва я успел об этом подумать, как вновь обнаружил себя на поле, лёжа на траве рядом с Настей. Она держала меня за руку, а мою голову сжимало что-то невидимое. Настя улыбалась и смотрела мне прямо в глаза. Давление нарастало, никаких приятных чувств не было, и как только я дошёл до грани, как только хотел крикнуть "хватит", я услышал и почувствовал медленный почти мелодичный хруст. У меня сбилось дыхание, я пытался вдохнуть, выдохнуть, что-нибудь сказать, и в этот момент я почувствовал, как кости моего черепа смялись, глаза полезли из орбит, а дышать уже совсем не хотелось. Я, как смог, повернул голову в сторону Насти. Её голова выглядела ужасно, наверное, как и у меня. Но она улыбалась (если, конечно, это можно было назвать улыбкой). Она начала двигаться ко мне. "Как? Как она это делает? Она должна быть уже мертва!" - думал я и внезапно удивился, что ещё могу думать. Я попытался поднять руку. Получилось. Вторую - без проблем. Тогда я совсем осмелел и резким движением бросился в объятия Насти. Наверное, фальшивое солнце этого и ждало, ведь как только наши тела соприкоснулись, давление стало таким сильным, что наши головы неуклонно приближались к той самой миллиметровой толщине. И вот тогда пришло оно. Я называю его счастьем. Но не тем счастьем, которое где-то там, далеко и недостижимо... это было нечто, во что я мог нырнуть и плавать там часами, а наслаждение только нарастало. Иногда мне хотелось это обнять, и в тот же момент передо мной появлялся сгусток. Я не знаю, что это, материя, галлюцинация или что-то ещё... Мне было плевать, я вцеплялся в это и не отпускал, а то море счастья, что обволакивало нас, переливалось всеми возможными приятнейшими ощущениями. Эйфория, возведённая в десятую степень, была бесконечной, как вселенная. Мне казалось, что меня уже несколько лет несёт эта волна счастья. У меня уже не было тела, но я мысленно кричал "ещё! ещё!!!" и счастье делало ещё. И даже больше. Но настал момент, когда море счастья изменило течение. Теперь оно несло меня в обратную сторону. Я начал чувствовать, что умираю. Я буквально чувствовал, как угасает каждый мой нейрон, как я забываю всё, что когда-либо знал, как у меня угасает мышление, но до самого последнего нейрона я наслаждался. И пока этот нейрон не угас, я был счастливее всех во вселенной.

Осталась только моя влюблённость. Мои фантазии с каждым днём всё более странные. То я хотел повалить её в сугроб и обнять, а теперь хочется швырнуть её головой в снег и ждать, пока она не начнёт захлёбываться или задыхаться. Но потом вытащить её, отогреть, успокоить и сказать, что я никогда не дам её в обиду и всегда буду её защищать. И вот я прыгаю в сугроб, лежу в нём пару минут, встаю, отряхиваюсь, и иду домой. А дома Настя. И я знаю, что открыв дверь, я снова перенесусь в какую-нибудь сказку, которая рано или поздно убьёт меня. Когда я следующий раз выйду из дома, мы уже проживём тысячу жизней. И пока в моём мозге ещё есть место для одной, я буду жить. Но однажды он переполнится. Татуировки с нашими именами набьёт уже кто-то другой, а мы станем бесполезны. Нас раздавят в лепёшку.

Всё начнётся, когда я буду подростком.

Кто ещё помнит такой вид семечек, которые лет десять-двенадцать назад продавались на каждом углу? Длинные, с почти острыми кончиками, не сплошь черные, как теперь, а млечно-белые, покрытые продольными черными полосами разной ширины, как маленькие зебры. Что до Филиппова, так он таких семечек вообще лет двадцать не видел.

И вдруг нашел.

Недалеко от автобусной остановки, с которой он пять дней в неделю отправлялся с работы домой, тянулся вдоль высокого цоколя серой девятиэтажки ряд восседающих на стульчиках и лавочках колоритных старушек со сложенными у ног ящичками и мешками. Старушки торговали нехитрым товаром — овощами, грецкими орехами, арахисом, изюмом и теми самыми семечками, из-за которых Филиппов, собственно, и задержался у непримечательной группы торговок. Странно, что раньше он их тут не замечал.

Полосатые семена его удивили и даже порадовали, навеяв воспоминания о пусть и не особо, но уже далеком детстве, проведенном в южных краях страны.

— Где берете? — поинтересовался он, узнав недорогую цену. — Местные?

— Эх, да откуда они тут… Внук с югов привозит, сам растил! — добродушно ответила бодрая пенсионерка, ссыпая озвученные Филипповым сотни граммов семечек в бумажный кулек. Улыбнувшись, взяла лопаточку и добавила туда ещё. — Это в довесок. Рекламная акция, да?

— Точно! — поддержал шутку Филиппов. Нечасто встречаются такие позитивные бабки.

— Хочешь жить — шагай в ногу со временем! На здоровье, приходи ещё!

Попрощавшись, Филиппов пошел к остановке и, за неимением пакета или сумки, немного сплющил кулек, сунув его между рабочих бумаг в свой портфель, отчего последний немного вздулся. Покупка напомнила о себе только поздно вечером, когда, вынимая ненужные на завтра документы, Филиппов наткнулся на кулек.

— А вот и вы! — обрадовался он и, освободив портфель, унес семечки на кухню, где торжественно вывалил их в глубокую тарелку. Подсолнухи, давшие эти плоды, наверняка были крупными и сильными растениями — от черно-белой горки шел ясный масленый запах, а кожурки не имели дырочек или вмятин. Сидя перед телевизором, мужчина щелкал семечки, да не просто так, а как в детстве — брал в руку по одной, сжимал по линии ребра между большим и указательным пальцами, раскрывая аккуратные створки. Извлекал целое ядрышко и с удовольствием жевал. Шелуха отправлялась в бабкин кулек.

Телепрограммы были тоскливыми, а новости и того хуже. Что-то ударно строили и достраивали уже который год, кого-то успешно бомбили, наказывая за плохие поступки, причем уже который месяц в одних и тех же местах. А что до роста доходов населения…

От скуки он рассмотрел кулек — тоже, будто из прошлого, не знавшего повсеместных дешевых пластиковых пакетиков. Просто лист, вырванный из журнала или газеты. Один дальний родственник, ценивший всякие оригинальные штуки, любил собирать такие старые случайные находки, и даже сделал из листочков подшивку. Чудная получилась книга — что ни разворот, то новое, непредсказуемое, интересное, но как ни обидно, почти всегда — ни начала, ни конца. Куски чужих мыслей, чужой жизни, подогнанные в общую пеструю мозаику с неясным сюжетом.

— Ну, и что же у нас тут?

Это оказался лист из солидно-толстого, судя по проставленным чёрным в красных углах цифрам 72 и 73, журнала. На обеих сторонах был начинающийся с полуфразы рассказ о людях с иностранными именами. Несмотря на простенький сюжет, Филиппову понравилось. Двое, познакомившихся каким-то неординарным образом (эх, теперь и не узнать, каким!), оказались мошенниками и, не поделив между собой маленький городок, как поле для охоты на доверчивых жертв, решили вопрос по-джентльменски. Оба должны были заставить раскошелиться местного богача, причем одним и тем же способом, и не вызвав его подозрений. Получивший большую сумму оставался на «участке» хозяином. Очередность и выбор метода аферы определили, подбросив монетку.

Первый мошенник узнал, что жертва имеет нездоровую любовь к науке, и под видом заезжего ученого наладил контакт с богачом. Прогуливаясь по улице, он обратил внимание богача на голодного студента, просившего денег на продолжение своих научных работ. «Клиент» расщедрился, а после давления нового «друга» дал бедняге-студенту денег ещё и сверх первоначального.

На моменте, когда аферист взял девять десятых подаяния у подкупленного им студента и довольно продемонстрировал добычу конкуренту, страница кончилась.

Написано было так атмосферно, что Филиппов даже пожалел второго хитреца и задумался, как бы решил вставшую перед персонажем проблему он сам. Листок вместо мусорного ведра отправился в тумбочку, где хранилась всякая мелочь.

∗ ∗ ∗

Всю неделю он нет-нет, да и возвращался к мысли о том, что предпримет журнальный герой, но не придумал никакого безотказного приема. В очередную пятницу, снова заприметив старуху, купил у неё полосатых семечек и, придя домой, уже сознательно развернул кулек, решив собирать свою коллекцию находок. Развернул и поднял брови.

Там было продолжение истории. Как и уже ожидаемые страницы 74 и 75.

— Неужели бабуся неделю не продавала семечки? Или утащила журнал домой, а сегодня вспомнила и взяла с собой? — удивился мужчина. Как бы там ни было, не терпелось узнать окончание аферы. За ужином, с ложкой в одной руке и листком в другой, он возобновил чтение и, сам от себя не ожидая, выругался.

Большую часть отрывка занимали мысли второго мошенника, который, как Филиппов и предполагал, ломал голову над решением задачи. Герой обдумывал три варианта действий, расписывая их умно и красочно. Варианты оказались совсем Филипповым непредставимые, но он признал, что каждый из них лучше предыдущего. Что же он предпримет?

«Все эти штучки, все-таки — вздор. Я решил поступить изящнее». На этих словах страница 75 закончилась. Финала рассказа по-прежнему не было, хотя он вполне мог уместиться на половине страницы, которую занимала иллюстрация. Мужчина досадливо смял листок, доел суп, и уже наливая в кружку чай, вспомнил кое-что. Поднял пахнущий маслом, слегка скользкий лист, разгладил его на столешнице. Всмотрелся.

Картинка относилась, видимо, к предыдущим событиям — смешной толстяк в красивом, дорогом, но старомодном костюме, раскрыв рот, слушал приобнявшего его за плечо долговязого парня в костюме попроще. Перед ними на улочке с маленькими домиками стоял в несчастной позе студент-попрошайка, а позади, вдалеке — человек в униформе, должно быть, полисмен. Сразу вспомнились рассказы американских писателей столетней давности. Но полицейский на картинке был странным: его шлем венчало длинное перо, а на поясе вместо дубинки, как в фильмах с Чарли Чаплиным, висел… меч.

Непонятно. Филиппов напряг свой мозг, чтобы вспомнить немногое, известное про полицию прошлых лет. Он точно знал, что городовые в России тогда носили сабли… или шашки? Неважно. А вот с другими странами уже были проблемы. Тем более, меч на картинке был не похож ни на шашку, ни на шпагу. Огромный рыцарский клинок. Может, двуручник даже. Хотя художнику журнала, могло было скучно, вот и намалевал…

— Неважно. Надо узнать, чем все закончилось! — с неожиданной решимостью произнес Филиппов.

Он еле удержал себя от того, чтобы сорваться завтра с утра на другой конец города на поиски «того самого» кулька. А, немного остыв, удивился своей минутной блажи. «Будто бы нет других дел! Ну, байка и байка. А журнал этот уже наверняка весь по листку уничтожили. Да и толку-то», — плюнул он мысленно и забыл о странном листке надолго.

∗ ∗ ∗

— Добрый день, молодой человек! Понравилось? — прозвучал вопрос в его спину. Он обернулся. Знакомая бабуся приветливо кивнула головой.

Филиппов за прошедший месяц уже забыл про журнал и просто подумал, что давно не ел арахиса и изюма. Купил по большому кульку того и другого, мимоходом отметив — торговка рвала какую-то книжку в синей обложке. Он пожалел книгу, а дома уже выбросил было бумагу, но, рассмотрев, задержался.

Синяя книжка оказалась старым, советским букварем с ярко-красным нижними полями. В верхнем левом углу, как положено, красовались заглавная и строчная буквы А. Были тут и простые слова, изображенные буквами и цветными квадратиками, помогавшими первоклассникам различать виды звуков и слогов. А вот иллюстрация…

Из разбитого окна выглядывали встревоженные мальчишечье и девчачье лица. Под окном, придавленный половиной громадного арбуза, лежал мальчик, страдальчески тянущий руку к товарищам, которые, видно случайно, упустили гигантский плод из рук. Девочка держала в поднятой руке коробочку с красным крестом. Распростёртому на земле парнишке явно был несладко, впечатление усиливали обильные алые сгустки и потеки, покрывшие его руки и лицо, и расползшиеся по земле и стене. Филиппов понимал, что это кусочки арбузной мякоти, но воображение уверенно делало из полукомичной сцены куда более неприятную. На другой странице крупно чернели три слова.

Арбуз. Аптечка. Рана.

Филиппов отбросил листок и засел за компьютер. Интернет подтвердил его беспокойные мысли. Он знал, что можно заказать в Сети обложку для книги со смешным или вызывающим названием, чтобы потом шокировать ею гостей или недоумевающих пассажиров в общественном транспорте. И про версии учебников в стиле чёрного юмора — существовали десятки таких поделий. Но это — виртуальное баловство последних лет. А чтобы потрепанная, старая книжка, с таким содержанием… Нет, он не дал бы такой букварь ничьим детям.

Что ещё не так? А!

Он принес два первых листа, ввел в поисковик имена героев рассказа. В ответ выдавалось совершенно не то. Набрал в строке поиска начальные фразы абзацев. Тот же результат.

Мужчина посидел, разглядывая обои. Побарабанил пальцами по столу. Выдохнул.

— Интересные книжки. Надо разобраться.

∗ ∗ ∗

«Просто подойду, куплю кулька на три, и разберусь», — думал Филиппов, твердым шагом приближаясь к торговкам. Но вышло немного не так, а потом и вовсе неожиданно.

— Купите грибочки, — предложила крайняя бабка, одетая в легкий цветастый халат. Она, несмотря на прохладную погоду и отсутствие одного глаза, закрытого пропущенным под роговыми очками плотным бинтом, выглядела вполне жизнерадостной. — У меня подосиновики тут, рыжики.

Он вдруг смутился своего намерения и оглядел товар. Грибы как грибы, чистые, вроде, как всегда. Купил немного, у соседней старушки приобрел полкило ореховых ядер. Спохватился, вспомнив, зачем пришел, и почти кинулся к «семечнице». Купил, как собирался, на два кулька — светлый и яркий, а, забирая первые покупки, увидел, что и у соседок под ногами лежат какие-то книжки. Тут Филиппов и сморозил:

— Скажите, пожалуйста…

— Баба Рая, — дипломатично помогла хозяйка мешка редких семечек. — Что хотел?

Мужчина замялся.

— Вы вот во всякие бумажки это заворачиваете… Я замечал — интересные книжки.

— Ой, какая разница — интересные, неинтересные. Главное — полезные! — пенсионерка без признаков удивления подняла истонченную книжонку без корешка и помотала ей перед Филипповым. — А что такое?

Филиппов забыл о такте и возможной осторожности, и сразу выдал свою тайную цель.

— Да забирай, тут осталось-то! — хмыкнула бабка. Её соседки наблюдали за происходящим с интересом.

— Спасибо! Вам заплатить, или давайте принесу взамен газету…

— Не надо! Считай, это тоже акция! — махнула рукой старуха. — А от газет ваших одна грязь и гадость.

∗ ∗ ∗

Не снимая ботинок, прошел на кухню, торопливо вытащил из пакета останки книги. Пролистал с конца — без картинок, только вот титульник… В квадратной рамке теснились, заглядывая наружу, на читателя, веселые, смахивающие на безруких телепузиков игрушки. Выше значилось: «История русской матрешки с Х века до наших дней».

— Есть! Попались! — торжествующе улыбнулся Филиппов. Ещё одна аномальная книга, по крайней мере, название. А что по содержанию?

После предисловия, где писалось про наблюдаемый сейчас рост интереса к игрушкам и развлечениям предков и необходимость помнить родную культуру, пошла первая глава с рассказом об истоках традиции создания матрешек и появлении первых центров их изготовления. Ладога, Новгород, Киев, Воронеж. Попалась даже пара черно-белых, характерных для старых книг фотографий, сделанных в каких-то музеях — рядки темных, кривобоких фигурок, расставленных на полках. Вторая глава называлась «Непокоренные. Матрешки в период монголо-татарского ига».

Очень хотелось узнать, как героические матрешки помогали народу выстоять против Батыевых полчищ, но после первых строк кусок книги обрывался. Филиппов крякнул и закусил губу. Написано было складно и интересно, однако появились сразу два с половиной «но». Книга, пусть и странная, должна иметь авторов, имен которых не было на полагающихся им местах. Далее — как сравнительно грамотный человек, Филиппов знал, что матрешки появились все-таки не в десятом, а чуть ли не в девятнадцатом веке, под влиянием не то китайских, не то японских игрушек. И ещё — он был не очень уверен, слышал ли что-то про древний Воронеж на уроках истории в школе.

Что вся эта полиграфическая кунсткамера могла значить?

Он опорожнил яркий кулек прямо на стол, расправил, непонимающе поморгал, повернул, разгладил получше. И пружиной отскочил к стене, взмахнув руками и глухо привизгнув.

С цветастого фона на него уставилась круглая, бурая, маслянисто блестящая рожа. Массивная, объемная, практически живая. Небольшие блеклые, тускло светящиеся пятна глаз, смятая круговыми складками кожа разводами обрамляла чудовищный, чернеющий на полрожи кривой провал рта. Секунда — и комковатая дрянь вырвется из бумажных пределов и кинется в лицо, дико, гибельно заорав. А потом…

— Ах ты ж… — выругался Филиппов, перебарывая волну паники. — Дерьмо какое.

Пересилив себя, приблизился, ощущая мерзкую потную росу, покрывшую загривок и спину, глянул на рожу. Содрогнулся снова, но заставил себя опустить глаза ниже свирепо пялившегося на него урода, прочитал пояснение и выматерился снова.

«Фотограф-виртуоз из братской страны Кристоф Горжа не устает экспериментировать с необычными эффектами съемки. Теперь он порадовал нас удивительными образами, полученными простой, без какой-либо дополнительной обработки, съемки обыденных предметов с необычных ракурсов. На этом фото мы видим центральное крепление обычной люстры, сделанное им в положении лежа на полу. „Глаза“ этой забавной рожицы — двойное искаженное отражение самого фотографа».

— Извращенец долбаный, — проворчал Филиппов, против воли заглянув в глаза ублюдка, и в самом деле оказавшегося сфотографированным от пола декоративным конусом люстры. Жирная красная стрелка указывала на оборот листа, приглашая ознакомиться с другими творениями Горжи.

— Нет уж, хорошего понемножку, — вспыхнул мужчина и, охваченный внезапно накатившей брезгливостью, вызванной касанием к бумаге, смял её в маленький ком. Удерживая всего двумя пальцами, понес на выход, в подъезд, к мусоропроводу.

— Откуда пришел, туда и иди! Виртуоз хренов.

Мужчина сердито плюнул вдогонку улетевшему во тьму комку, закрыл лючок и поднялся на площадку выше. Хватит на сегодня. Отвлекись, прочисти мозги, например, табаком.

— Все только начинается. Слишком мало фрагментов, — процедил он, закуривая.

∗ ∗ ∗

— Откуда вы их берете?

Баба Рая непонимающе уставилась на Филиппова и простодушно ответила:

— Так вот, из-под стульчика достала, вырвала, и все.

— Да, но сами эти книги вы приносите откуда-то?

Старуха повращала глазами, икнула и поглядела на соседок. Те и не замечали, занимаясь делом — у мешков толкалась плотная кучка покупателей, и Филиппов почему-то подумал, что это ему на руку, хотя товарки были свидетельницами всего лишь пустякового дельца.

— Внук мой, перед тем, как на юга уехать, — она поддала носком башмака плотно набитый мешок — работал тут, в нашем городе. Сам он не местный, купил здесь квартирку. А прежние хозяева много мусора там оставили, хитрецы. Ох, он и ругался! Два дня выносил из квартиры всякий хлам, да и нашел в тумбочке эти книжки. Что-то оставил, а что-то принес мне, для хозяйства, — баба Рая прервалась. — Бери, девочка, на здоровье!

— И много их? — дождался оттока клиентуры Филиппов.

— А? Ну, у меня с десяток всяких, и у него, может, полста осталось. Ты скажи толком, зачем это тебе? — нахмурилась старушка. Филиппов объяснил недолгой, загодя заготовленной речью.

— Сразу б и сказал, что для науки собираешь! Эх, а я их на днях сестре на растопку отдала! — покачала баба Рая головой и переспросила. — По пятьсот за штуку? Что ж в них такого, интересно. Сама не читала — зрение плохое. А сейчас кроме пары листков с собой нету — вон сколько народу набежало! Приходи через неделю — принесу тебе книжек на две тысячи. Только двести рублей дай вперед! А то кто тебя знает, — полушутя сказала бабка.

Купив уже не так радующих семечек, мужчина наклонился к ней и тихо спросил:

— У остальных тоже ваши книги?

— Да, делюсь. Боевые подруги, как-никак.

Едва осознав смысл фразы, он ринулся в середину окружившей соседку кучки людей, на ходу доставая деньги на наизусть выученную сумму:

— Тетя Ната, можно орешков?

∗ ∗ ∗

Давно наступила ночь. Комната тонула в терпком дыме, но Филиппов курил и курил, не вспоминая даже о форточке. На столе, под прессом кружки, лежала неровная стопочка листков. Три новых никак не дали разгадку тайны, но поставили массу новых вопросов. И чем больше их появлялось, тем больше он путался, тем сильнее ощущалась их неправильность, ненужность привычному него миру, устоявшемуся порядку вещей. Неужели розыгрыш? Если и так, то слишком глупый и нездоровый. Нелогичный. Тем не менее, кто-то создал то, что сейчас у него перед глазами, и это был, пожалуй, единственный непреложный факт.

Два листка из учебников. Сперва он обрадовался — гнусных морд там точно не было.

Опять кусок, довольно грубо выдранный из букваря, судя по всему — того самого. Покупателей шло много, старушки спешили, и, видно, рвали наспех — лист с разворота прошивочной тетради сохранил треть неровно отодранной второй половины.

Картинка занимала весь разворот. На осеннем, с зеркальцами луж, дворе деловито возились советско-плакатного облика дети. Пара мальчишек с торчащими из полурасстегнутых курточек алыми галстуками тащили ведра с водой, третий катил тачку, нагруженную красной массой (Филиппов вспомнил неприятный арбуз и поежился). Девочки в шапках и беретах протягивали подобные красные лоскуты под нос намалеванным на металлических щитках мордам животных — лисицы, волка и, вроде бы, петуха. Эти головы крепились к довольно сложным конструкциям из турников и горок разного размера. Филиппов думал увидеть там скворечники, кормушки или хоть собачьи будки — надо же было ребятам кого-то подкармливать — но видел одни железные решетки и полосы. Получалось впечатление, что дети дружно несут корм этим нескладным, бездушным муляжам. Один школьник удалялся от самого большого нагромождения турников, увенчанного петушиной головой — на петуха остроносый череп и огромные глаза походили не сильно, но широкий гребень над его головой склонял к такому выводу. Мальчик застыл в странной позе — чуть пригнувшись и присев, он будто пятился навстречу группе ребят, не сводя сосредоточенного взгляда с аляповатой головы. Рядом была известная загадка. «Один льет, другой пьет, третий растет», и предлагалось написать слово-отгадку для третьего. Ниже была и схема этого слова. Двусложная, пятибуквенная. Первой буквой стояла та, что значилась в заглавии темы.

Буква Ы.

Неведомое слово будто ударило Филиппова в лоб. Он откинулся назад и закрыл глаза.

Что это такое? Откуда? Зачем? Рано, рано! Прежде всего, изучи все, что получено. Он расправил новый листок, начал читать. Вернулся к середине, перечитал. Бросил на пол.

Лучше бы там были очередные извраты того фотографа.

В нормальных условиях фрагмент, принадлежал бы учебнику природоведения класс за четвёртый. Понизу шла знакомая красная полоса, над ней крупным шрифтом чернели надписи, занимавшие почти все нижнее поле: ДЛЯ ЛЕВОГО ГЛАЗА.

На оборотной странице, с номером 34, значилось: ДЛЯ ПРАВОГО ГЛАЗА. Но если б дело было только в том! Скучный текст параграфа с названием «Состояния вещества» доступно излагал простые истины.

Мальчик проводил простенькие опыты со стаканом воды. Подержал его в руках, потом отнес на балкон и убедился, что вода принимает температуру окружающей среды. Разлил на столе и узнал, что она может принимать любую форму, а также медленно испаряться, превращаясь в газ. Сунул другой стакан в морозилку, и вода в нём стала твердым льдом. Бросил лед в чайник, превратил лед в жидкость, и даже в горячий пар. Но на этом любознательный малец не успокоился.

— Да е ж мое, — пробормотал Филиппов.

«Когда чайник закипел, мальчик поднял его крышку и сунул руку внутрь. Рука сильно покраснела, кожа на ней набухла, немного треснула и через полчаса покрылась волдырями. Мальчик проткнул волдыри иголкой, из них потекла бледная жидкость. Это тоже была вода». Далее не в меру смелый экспериментатор и вовсе распоясался.

«Мальчик отрезал немного от второй руки и бросил в ванну с кипятком. Эта часть руки тоже покраснела и покрылась волдырями, а там, где кожи не было, свернулась в полоски и потеряла упругость. Мальчик выловил руку и запер её в морозилке. Через небольшое время рука застыла, став вместе со всеми волдырями холодной и твердой. Так мальчик понял, что и в нём самом содержится вода, принимающая разные формы».

В траурной рамке шла надпись: «Помните! Организм человека на 80 % состоит из воды. Берегите свою воду!».

Мужчине стало противно. И ещё — невыносимо жаль глупого школьника, зря сгубившего здоровую руку вместо поврежденной.

Часы отмеряли третий час ночи, а Филиппов думал и думал. Что мы имеем? Семь фрагментов разных экземпляров полиграфической продукции, не связанных между собой ничем, кроме заметной по ряду признаков давности выпуска и явно странным, бредовым, а местами откровенно пугающим содержанием. Находки общих для одной книги фрагментов только подтверждали и усиливали неадекватность впечатления, дополняя картину все более мрачными деталями

Бухгалтером или айтишником Филиппов не был, но в школе любил математику и вообще старался найти для многих жизненных ситуаций логичный, взвешенный алгоритм решения. Сейчас это стало более, чем необходимо.

Что же делать? Поделиться со знакомыми? Пойти в полицию? Поднять бабок на смех? Нет, это преждевременно, а может, и не нужно вовсе. Сперва зададим правильный вопрос.

Для чего и кем это сделано? Нет, сузим круг, скорректируем. Кем?

Книги выглядели выходцами из семидесятых-восьмидесятых годов. Все они — русские, точнее — советские. Сомнений это не вызывало: краски, шрифты, стиль рисунков и языка, даже степень изношенности листков. Старое, знакомое, почти родное. Напечатано явно промышленным путем. Мысль о реальном советском происхождении этих вещей по понятным причинам отметалась. Значит, их создали люди, имеющие в распоряжении как минимум одну типографию с сохранившейся старой техникой на весь производственный цикл, штат художников и оформителей, а может и профессиональных писателей. Подделывают же знаменитые картины и статуи, почему бы не подделывать рассказы мастеров пера, и авторские варианты учебников. Только вот…

У кого хватит нездоровой фантазии на подобное? Спецслужбы? Сектанты? Обезумевшие с жиру шутники? Но к чему, с какой целью выпускать подделки именно такого сорта?

Тут Филиппов путался.

Большая часть фрагментов не несла адекватной смысловой нагрузки. Картинка к рассказу-обманке, бредовая азбука, мрачный журнал… искусств? (До сих пор он не жалел, что не увидел оборотную сторону того аляповатого дерьма). Садистский учебник в духе взбесившегося сценариста «Ералаша»? Дурацкая фальшивка про матрешек? Если этими посылами неизвестные — а Филиппов думал о них, как о целой команде — пытались вызвать у людей разрыв с реальностью, то слишком вычурным и мизерным представлялся результат. Будь такая дрянь более или менее массовой, о ней бы уже знали. Интернет предсказуемо молчал насчет подобных случаев.

Что тогда? Кто-то ведет тайную переписку по региону или всей стране, а листы — одновременно и шифровка, и способ узнать «своих»? Смешно!

Тогда — ментальный вирус, особо изощренное НЛП?

— Ага, действующее на людей, которым захотелось семечек, — усмехнулся он. — Глупая выборка, ничтожная.

Как книги попали к старухам? В версию старой Раисы уже не верилось. Эпатажные бабки набирают клиентуру? Смешно. Большая часть покупателей не обратит внимания на листки со скучными строчками, а что до творений этого Горжи… Такой гадостью клиентов отпугнешь больше, чем приманишь.

Ничего, скоро он все уяснит. По крайней мере, очень постарается.

∗ ∗ ∗

— А баба Рая скоро подойдет? — в его вопросе не скрывалось разочарования. Одноглазая старуха печально взглянула на Филиппова, её соседка тяжело вздохнула.

— Померла она, милый. Не верится даже — пришла домой, легла на диван — и померла. Соседи и доктор сказали…

Филиппов всегда любил людей. Но не очень сильно. Пришлось немного пересилить себя.

— Да вы что?! — возопил он с чрезмерным напором, вложив в него, впрочем, больше горечь он внезапного срыва планов, чем горе по едва знакомой старушенции.- Как же так?

— Старая была, вот и вышло так, — сокрушилась одноглазая.

— А мне соседи сказали, что Райка пришла домой поздней обычного — от внука возвращалась, несла чёрный пакет. Видно, тяжело ей стало, зацепилась за порог в подъезде, и грохнулась, прости господи, — скорбно подняла глаза в серенькое небо третья бабка.- Приспичило ей по темени дворами мотаться. Как будто погнал кто! Тьфу!

Филиппов, несмотря на возражения разума, почему-то понял, что вероятной причиной беды была его просьба принести книжку. Дома у Раисы книжек не нашлось, вот она и пошла. Жадная старуха. Спешила получить легкие деньги. Эх…

— А я слышала, пакет был красный, — заявила одноглазая, почему-то насупившись.

— Не может быть! — дружным дуэтом возразили двое других. — Говорили же…

И вдруг смолкли. Третья старушка, уперев в асфальт трость, обратилась к Филиппову:

— Покупать будешь?

Автор - Андрей Гарин, 2019 г.

- Я на вас удивляюсь, женщина, - как можно было устроить гнездо у Него под самым носом?

- Так не было Его.

- А это кто?

- Ну, Он!

- Так о чём вы мне говорите? Вон, ваш Виктор прилетел с букашкой в клюве. Как он теперь кормить птенца будет? Да и вы сами, куда кузнечика дели? Съели уже, не донесли. Так, каждый раз дожидаясь, пока Он уйдёт, ожирение получить можно.

В ответ трясогузка-мать проворно крутнула головой, и пискнула:

- Ах, оставьте, дама, без вас тошно.

- Ладно, делайте что хотите, - ответила советчица и перелетела с ветки дерева на забор.

К Эльжбете подбежал на тонких ножках папа Виктор с бабочкой в клюве.

- Слепая! Какая же это букашка? – проворчала Эльжбета.

- Ну, что опять сидит? Кормить не даёт!

- Да, сидит. На нас, между прочим, смотрит.

- А ты что, голая? Смотреть на неё нельзя!

- Дурень, Иржи кормить пора.

- У твоего Иржи рот не закрывается.

- Ты в своём уме? Он птенец, он постоянно есть должен.

- Мне не нравится имя Иржи, - сквозь висящую в клюве бабочку проворчал Виктор.

- Это что ещё за новость? Иржи Молоствов. По-моему красиво.

- Виктор Молоствов, вот это красиво! – заупрямился трясогузка - папа.

- Хватит с меня одного Виктора Молоствова! Довольно болтать, побегай, давай, перед Ним, а я попробую с тыла зайти. Да гляди свою бабочку не сожри, а то Иржи не достанется.

- Лети, давай, стратег! – съязвил Виктор и ещё на один шаг приблизился к моей ноге. То, что раньше было бабочкой, бесформенной тряпкой свешивалось с его клюва. Не спуская с меня чёрных бусинок глаз, птичка бегала взад и вперёд, демонстрируя независимость свою и смелость.

- Ну что ты рассиживаешься? Лети, давай… к Иржи, – пропищал Виктор.

- Да, умник, полечу, и место наше спалю, - препиралась Эльжбета, - заберёт он нашего Иржи, знаешь, как Они маленьких птичек любят.

- Не говори ерунды, - препирался Виктор, - Он всё давно знает. Из вредности сидит, на нервы действует.

- С чего ты взял, что знает?

- А ты сама подумай: Он торчит тут, а мы вокруг него волчком вертимся. С чего бы это, а?

Обычно как? Лишь издалека Его увидишь, и уже летишь, как угорелая, куда подальше. А тут, осмелели, понимаешь! Значит надо им чего, думает, и с провиантом вдобавок.

- Точно! Знает! Бедный Иржи, - зарыдала трясогузка-мать и проглотила свою добычу от нервов.

Мне почему-то стало неловко, что птички так мучаются, я поднялся со скамейки и зашёл в дом.

За Липатовым пришли под утро, когда самый сон. Звонок колоколом зазвенел в ушах, веревку снаружи чуть не оторвали, потом в дверь начали молотить кулаком. Электричества в доме никогда и не было, так что брести к двери пришлось впотьмах.

Липатов, зевая, повернул ручку замка, собираясь сказать нечто грубое, но не успел. Дверь словно ожила, пнула его, отбросив назад в коридор. Из тёмного проёма хлынули люди в форме - один, двое... Всего четверо. Без оружия, но угрожающего облика.

- Что за?.. - сказал Липатов, но получил удар поддых и следующие пару минут сидел на корточках, восстанавливая дыхание. Над ним стоял суровый мужик в шинели, расставив ноги и контролируя задержанного. От шинели едко воняло дешёвым табаком и почему-то псиной.

- Никого, господин капитан госбезопасности! - донёсся откуда-то сверху Липатова грубый голос. - Один живёт, сволочь.

- Знаю, что один, Востриков, - сказал тот, что в шинели. - Начинай обыск!

Липатов шумно выдохнул, собираясь встать, но увесистый сапог ткнул его в грудь.

- Лежать, скотина!

Больно стукнувшись затылком о стену спорить не приходилось: сиди в уголочке и наблюдай снизу за великанами.

По всей квартирке стоял звон и грохот. Мелькали лучи редких нынче фонариков. Чем бы ни закончился визит госбезопасности, целых вещей резко поубавится.

- Нашёл, господин капитан госбезопасности! - обрадованно прокричал кто-то из тех, кто шуршал, звенел и громыхал нехитрыми липатовскими пожитками, постоянно роняя что-то на пол. - В кастрюле прятал, змей супоросный! В шкафу!

- Подымайся! - хмуро сказал тот, что в шинели и сапогах. Впрочем, они все были так одеты, для простоты назовём этого Капитаном. - Протокол снимать будем.

Липатов молча поднялся с пола, украдкой потирая грудь. "Как конь лягнул", - подумал он некстати, поглядывая на разорённое жилище. За неполные десять минут трое безопасников взрыли все его вещи словно отряд бульдозеров. Пол завален старыми куртками, открытыми книжками, на которых кое-где виднелись яркие штампы "Проверено цензурой" и шестиглавый енот - герб Империи. Разбитые тарелки и веер рассыпанных вилок поверх, словно мусор. Словно он не ел вчера из этой посуды пайковую куриную кожицу с деревянным маслом. Эх-х...

- Я требую общественного защитника! - пискнул было Липатов, но получил локтем в бок и заткнулся. Действительно, не время.

- Давай сюда, Востриков! - приказал Капитан. Подчинённый бережно протянул ему свёрток с кулак размером, завернутый в носовой платок. - Ваше?

Липатов понурился. Кто-то настучал, не иначе. И теперь ехать ему в лучшем случае на север, там леса ещё остались. Будет, кому валить. А в худшем - дальше городской тюрьмы не повезут. Там электрические стулья и свой генератор. Как раз для таких целей.

В так и оставшуюся распахнутой дверь заглянула соседка, привлечённая шумом. Испуганно скосила глаза на погром на полу, потом на людей в шинелях, негромко икнула и исчезла.

- Под запись! - приказал Капитан Вострикову. Тот послушно козырнул, как-то по-бабьи задрал полу шинели и достал из кармана штанов приборчик. Подышал на линзы, протёр о плечо и нацелил камеру на Липатова.

- Фамилия, имя, отчество? Гражданство? Возраст? - требовательно спросил у него Капитан. - В глазок смотреть!

- Липатов Фархад Ю-Чжаньевич... - прошептал он. - Подданный Новой империи. Холост. Тридцать девять лет.

- Громче говори! - гаркнул Капитан так, что даже Востриков отпрянул, едва не уронив приборчик. Остальные двое в шинелях на всякий случай отошли подальше. Один наступил сапогом на осколок кружки и громко хрустнул. - Место работы и должность?

- Сводная армия учёта фекальных масс. Машинист второго разряда уездного значения. Имею благодарности начальства за скоростной аудит нижнего смыва.

- Работяга ты, значит, Чжаньич... - с деланным сочувствием протянул Капитан. - Низший класс. Плохи твои дела, плохи... Благодарности тебе не помогут - тут политическая статья. Изменой попахивает.

На кухне хрипло прокашлялся репродуктор, зашипел и радостно начал играть гимн Империи - старинную мелодию "Калинки" в аранжировке Пекинского биг-бэнда балалаечников и техно-акынов. Гнусавый голос запел о величии шестиглавого енота, его любви к свободе и непримиримости к врагу. Пять утра, всё верно.

Честным людям пора на работу, а вот нечестным сейчас тошно...

- Зачем запрещённые предметы хранишь? - перекрикивая радио, заорал Капитан. Выключать репродуктор было запрещено, а про регуляторы громкости никто даже не слышал. - Не любишь власть имперскую, гадёныш?

- Никак нет, люблю! - привычно прокричал Липатов. - Слава Императору! Все на борьбу с мелкими недостатками! Колосись, гаолянь! Славься край наш, цветущий черё-о-о-мухой, шестиглавого знамени сын!!!

Победная песня была глуповата словами, но это нормально для подобных композиций во все времена. Главное, петь погромче, иногда смахивая несуществующие слезы со щёк.

Капитан дослушал куплет до конца, после чего деловито взял Липатова за уши и слегка отодвинувшись назад с удовольствием ударил его коленом в лицо, резко дёрнув задержанного на себя и вниз.

- Ы-ы-ы... - заплакал Липатов, выплюнув зуб. Слёзы смешивались с кровью, капающей из разбитого носа и сочащейся изо рта. - Зафем вы таф срафу?!..

- Молчи, тварь! Быстро рассказывай, откуда запрещённый предмет, кто сообщники, что задумали против Сына Неба и Земли?

После этих слов все пятеро, включая Липатова, сделали синхронное движение руками - сложили ладони перед лицом и ткнулись в них лбами. Из репродуктора неслись последние новости о скором гниении западной конфедерации, повышении надоев черноморских дельфинов и рекордном урожае шишек хмеля на Вологодчине.

- Нашёл на улице, - утерев кровавые сопли рукавом, быстро и сбивчиво отвечал Липатов, заискивающе улыбаясь в камеру. - Вчера. Иду со смены, гляжу - блестит что-то. Не рассмотрел, виноват, сунул в карман и пошёл. Господин капитан!..

- ... госбезопасности! - подсказал Востриков, не опуская камеру. - Именовать господина полностью, сокращение карается химической кастрацией.

- Господин капитан госбезопасности! Смилуйтесь! Ошибся, готов искупить... Я же верный сын Родины, подданный Его Императорского величества! Я же... Не арестовывайте, умоляю!

Пафос момента был смазан сочным плевком кровью себе под ноги - глотать уж очень противно. Липко и солоно.

Капитан посмотрел на Липатова с отвращением:

- Предмет найден не вчера, а не менее недели назад, уже врёшь, подлец! Показывал другим подданным - отягощающие обстоятельства. Не сообщил и не сдал в госбезопасность. Идейный ты враг, Фархад Липатов! Закоренелый. Электростул по тебе плачет. Впрочем...

Липатов часто-часто закивал, прижимая руки к груди. Он искренне надеялся, что морок сгинет, его, конечно, накажут - двадцать ударов палками. Ну пусть пятьдесят! Но не арест, не казнь...

- Впрочем, ты можешь наказать себя сам. Добровольно. Следствию меньше хлопот и родня не пострадает. Что скажешь, а? Верёвку мы тебе дадим. Мыла нет, Чжуаньич, не взыщи. Санкции же. Который век санкции, не любит нас гнилой запад.

Кто-то из бойцов хохотнул в полутьме разорённой квартиры. Капитан строго глянул в ту сторону, смех мгновенно иссяк.

- Выпить бы на прощание... - грустно сказал Липатов и снова сплюнул кровью.

- У тебя есть? - спросил Капитан.

- Откуда... Талоны только через неделю.

- Столько мы ждать не можем, пошли в комнату. Ещё дел куча, с тобой до обеда возиться не будем.

В комнате один из бойцов подтащил табуретку к торчавшему из потолка крюку - никто толком не знал, зачем их делают строители, но везде есть. Достал верёвку и закрепил на крюк, ловко свернул петлю и спрыгнул на пол.

Липатов тяжело залез на его место, похолодевшими пальцами накинул петлю на шею и сам затянул узел сзади почти до отказа.

- Слава Императору! - сказал он, почти не шепелявя. - Все на борьбу с коррупцией! Даёшь планомерное повышение цен на всё!

- Не на митинге, - казённым голосом сказал Капитан и пнул табуретку.

- Формоза наша! - успел шепнуть Липатов, но дальше в глазах у него потемнело и какая-то неотвратимая сила потащила гаснущее сознание вверх, всё выше и выше, туда, где звёзды и улыбается богиня Цунь своим приветливым ликом с древнерусских икон, где светящийся коридор и нет талонов на пиво из старых веников, где не надо чистить говно по двенадцать часов в день и гордиться этим, где не надо кланяться в пояс владельцам нефтяных вышек и послушно выбирать из одного кандидата, где нет никакой Империи и никакого Императора, кроме отца всего сущего, слався имя его ныне, присно и во веки веков...

А в реальности Липатов обоссался, уже мёртвый. Обычное дело для висельников. Капитан брезгливо отошёл в сторону от дергающихся ног самоубийцы, от летевших в стороны брызг мочи.

Пока бойцы снимали уже успокоившееся тело под бдительную запись на видео, которую Востриков так и вёл с самого начала, Капитан зашёл на кухню - полтора на полтора метра, имперский стандарт, - и достал из кармана свёрток.

Под тусклым светом восходящего зимнего солнца он смотрел на запрещённый предмет, подрывающий безопасность Родины - прозрачный шарик, наполненный какой-то жидкостью. Потёртый, поцарапанный, переживший немало хозяев и невзгод. Внутри находился маленький домик непривычного стиля с острой крышей и часами, что-то явно с гниющего запада, окружённый сугробами белых песчинок. Если тряхнуть, эти пародии на здоровый имперский снег поднимались и начинали кружиться, медленно опускаясь обратно.

Внизу у шарика была подставка, видимо, чтобы ставить где-то на полку или в шкаф. На видное место, если найдётся идиот демонстрировать такое открыто. На подставке были знаки запретного латинского алфавита, знать который было преступно. Именно поэтому Капитан, хоть и сделал изрядную карьеру в госбезопасности к своим двадцати девяти годам, не смог ничего прочитать.

Впрочем, ему это и не надо было, лишние сомнения в наше время знать смысл тайных знаков "ZLATA PRAHA".

© Юрий Жуков

...Вначале было слово...

Снег ещё не выпал. Холодало. Пар от дыхания уже был, но грязь всё не замерзала, и проходящие люди терпеливо месили её ногами, старательно не замечая валяющихся кое-где дохлых крыс и сидящих на картонках профессиональных нищих. Рынок жил своей жизнью, равнодушно перемалывая товары, деньги, людей, и даже грызунов и насекомых, которые по неосторожности посягнули на его владения.

- Часы хороши-и! Стикило, - сматры сюда, - сапфир! Вот, сигарэта об него пагашу, - ничего нэт!.. Царапий! На, царапий кюлючом! Ничего нэт! Алмазни!!!

- Отвали!

- Хочешь, я их пюри тюбе в вода бьрошу? Хочешь, да?

- Я тебе сказал, мужик, - отвали! Не куплю.

- Самозаводочные! Корпус жолти! Для тебя задёшево, - тисича рублэй.

- Нет у меня денег.

- Панымаишь, у мине фура с часами пиривернулси. Дэнги нет тожи, как у тюбэ. Гаишник - давай дэнге, эвакуатор - давай дэнге. Часы не берут, всэ дэнге хотят. Памаги, да? Слюши, давай так: я тебэ часы, ты мене - тыриста рублей.

- Мужик, ты что, не понимаешь? Денег нет. Совсем.

- Триста рублэй - это денги, да? За такие часы? Стекло сапфир, смотри сюда...

- Нет у меня триста рублей.

- А на базар тогда зачем пришёл?

Сочная смесь многих акцентов незаметно выцвела до банального пиджент-Рашен. Дальнейшее общение утратило смысл. Не объяснять же ему, что некоторые извращенцы ходят на базар без определённой цели, - так, воздухом подышать... Как ни странно, рынок меня оттягивает. Вот, кто-то водку пьёт, кто-то - оперу слушает. А я, - на рынок хожу. Рынок для меня - место медитации, нечто, сродни храму. Кстати, я до сих пор не понимаю, зачем Мессия попёр из храма торговцев: по-моему, они вовсе не мешают сосредоточиться и воспарить духом. Если только не пристают персонально к тебе.

- Ну, всё. Довёл ты меня. Пошли.

- Ты чего?

- Идём, я сказал!

- Никуда я не пойду!

- Куда ты денешься...

Я включил мобильник, для виду набрал номер,- мужик испарился уже на первых двух цифрах, но номер я почему-то набрал полностью. 1-23-456-78-90. Или 01-23-45-678-9. Или... Не помню. Любопытство моё иногда доходит до иррациональной стадии, причём о последствиях я почти всегда задним числом жалею, но поделать ничего с этим своим качеством не могу.

- Наконец-то!.. - со всхлипом каким-то даже отозвалось с того конца эфира, - Сколько можно?! Ну? Теперь-то уже можно начинать?

Истеричная пожилая дама, давно выжравшая весь валидол и даже волокардин из холодильника. Не иначе - тёща в ожидании молодых из ЗАГСа. Трясёт потными телесами над незаправленными салатами. А не в ЗАГСе, потому что вот, доверь этим лимитчикам квартиру, - упьются вместе с папочкой, уродственники... Типа: "Куда потащил бутылку, скотина?!!"

- Банзай, - разрешил я тоном анонимного барина.

Пусть люди оттянутся, пока эта корова суетится. Опять же, и самой ей пользительнее действовать, чем бездействовать, потому что ожидание для пожилых полнокровных дам губительно. От этого у них инсульты случаются. Конечно, оно не помешает собравшимся нажраться, но повод будет уже не тот. А расходовать впустую один из таких поводов, как свадьба и похороны тёщи, - это не просто неразумно, это - классический нигилизм, по Тургеневу.

В трубке телефонной между тем раздался не радостный звон стекла, а почему-то металлическое лязганье и грохот кирзовой обуви по дереву. Я начал понимать, что чего-то недопонял... Вот сейчас примчится на базар маски-шоу, уложит всех личиками вниз, и выяснит, у кого - дэнги, а у кого - зубной порошок в расфасовке по два грамма. Но, в общем-то, бояться мне было особо нечего. ОМОН - так ОМОН. Самое большее, что мне грозит, - люлей получить за ложную тревогу, если телефон вычислят.

Да.

Однако, и люлей получать тоже не хотелось бы.

Я закрыл мобильник и спрятал его во внутренний карман куртки, затем осторожно огляделся по сторонам. Ничего не происходило, и в то же время что-то было не так.

Возможно, дело было не в окружающем, а во мне: это как если по ящику показывают фильм ужасов, то любые шевелящиеся кусты кажутся зловещими, именно потому, что знаешь, что смотришь фильм ужасов. Те же кусты в комедии показались бы смешными, а где-нибудь в новостях их и вообще никто бы не заметил. Шевелятся, - да и хуй с ними, с кустами.

Рынок шумел, как обычно. Но неуловимо изменилась тональность, добавилось нечто инородное в кажущийся случайным обмен репликами между продавцами и покупателями. Я невольно начал прислушиваться и приглядываться, и чем внимательнее я смотрел и слушал, тем меньше мне всё это нравилось...

- Почём у вас помидоры?

- По пятьдесят пять, а вот эти - по пятьдесят.

- А эти?

- Эти не продаются.

- Да? Тогда мне килограмм по пятьдесят пять. Сколько с меня?

- Шестьдесят шесть. Два рубля найдёте?

- Да, вот. Спасибо.

- Вам спасибо. Больше не приходите. Уже можно.

- Ну, наконец-то.

........

- Здравствуйте. У вас есть клей для вставной челюсти?

- Да, только синий.

- Петрович просил передать, чтобы начинали без него. Уже можно.

- Слава Богу!

........

- Это вы продавец из купальников?

- Нэт, меня врэменно папрасилы.

- Мне нужна верхняя часть закрытого купальника для левой груди.

- Сейчас взвесым.

- Уже можно.

- Вай, маладэц!

........

- Порнуха на дивиди есть?

- У нас только диско.

- Почём?

- Пополам.

- Уже можно.

- Заебись...

........

В кармане зазудел мобильник.

- Да?

- Процесс пошёл. Запускаю вторую волну.

Не успел я отреагировать, как трубку положили.

........

Где-то застрекотали вертолёты. В районе Останкино вспухло малиновое зарево, и башня начала медленно, разваливаясь на куски, падать. Народ вокруг перестал делать вид, что торгует и покупает, начал разбиваться на десятки, строиться в небольшие колонны по два и следовать по назначению. Неорганизованных было относительно немного, но их было хорошо видно, потому что они бестолково суетились, шумели, задавали вопросы, нарушая тем самым слаженное целенаправленное движение. Организованные не обращали на них никакого внимания. Я, сделав вид, что спешу найти свою группу, деловито пошагал к воротам.

За воротами уже установили здоровенную дубовую плаху с выемкой для подбородка. Два ничем не примечательных гражданина волокли третьего, в атласном розовом пиджаке и штанах в полоску. У плахи поигрывал топором ещё один ничем не примечательный человек в вязаной чёрной маске. Розовый озирался по сторонам, что-то бухтел, но его приволокли и, заломив руки за спину, заставили положить голову на дерево. Палач взмахнул топором, голова с глухим стуком отскочила на асфальт. Специально прикреплённый мальчик в оранжевых хозяйственных перчатках убрал голову в пластмассовый мусорный контейнер, а притащившие розового мужики враскачку забросили обезглавленное тело в кузов грузовика. Плаха была поставлена рядом с дождевым стоком, поэтому рек крови не наблюдалось. Не было никакого стечения народа, никто не орал, - все были заняты, каждый своим делом...

У входа в метро проверяли документы. Люди в камуфляже, парами: один - с автоматом и ноутбуком, второй - с автоматом и сканером. Не много, но достаточно, чтобы мысль о сопротивлении не возникала. Желающих подвергнуться досмотру было на удивление мало. Человек подходил, его паспорт сканировали, задавали несколько вопросов, и, как правило, пропускали, вернув документ и выдав какой-то металлический небольшой предмет.

Паспорт у меня был с собой.

Уже подходя к пункту проверки, я заметил сложенные в вестибюле станции свежие трупы, небрежно прикрытые чёрным полиэтиленовым полотном.

........

- Вы педераст?

- Да сам ты...

- Да или нет?

- Нет.

- Педофил?

- Нет!

- Шоумен или иной работник средств массовой информации?

- Нет.

- Наркоман?

- Нет. Но курю.

- Соответствует, - подтвердил носитель ноутбука, - и добавил:

- Прошу отвечать односложно, только "да" или "нет".

- Торговец, бизнесмен?

- Нет.

- Руководитель?

- Нет...

- Врёт!

- Так... Поподробней, пожалуйста.

Выщербленное дуло автомата уставилось мне в живот.

- Ну, должность моя звучит как руководитель, но работа не связана с руководством кем-либо. А должность такая - чтобы зарплата чуть побольше была. Поэтому и сказал "нет". Автоматически получилось.

- Не врёт, - выдал ноутбучник после некоторой паузы.

- Дети есть?

- Двое. То есть ДА, извините.

- Женат?

- Да.

- Ну, и как оно?

- Что - "оно"?

- Шутка. Возьмите временный жетон. Следуйте к месту жительства. Проезд бесплатный. По месту жительства встанете на учёт и получите постоянный биометрический жетон. Проходите...

- А паспорт?

- Можете выбросить в ближайшую помойку. Он вам больше не понадобится.

........

Телевидение и радиовещание прекратились. Вместо этого сноровистые специалисты подключили вместо коллективных антенн какие-то коробочки, а на следующий день заработали телевизоры, и мы узнали, что вчера в стране случился маленький, но вполне себе настоящий армагеддон...

........

Биометрический жетон я, действительно, без всяких проблем получил в бывшем ДЭЗе по месту жительства. Стрельбы никакой слышно не было. Общественный транспорт продолжал работать. Жизнь стала проще, продукты - дешевле, всякая реклама исчезла вместе с большинством ГАИ-шников и чиновников. Трупы, плахи и палачи в масках на третий день рассосались так же тихо, незаметно и организованно, как и появились. Армагеддон ударил сильнее всего по столице, но даже и там никаких волнений и протестов не обнаружилось. Только на щитах объявлений в подъездах долго ещё висели распечатки с краткими поясняющими комментариями, типа:

1. Исаак Мухаммедович Приходько....педераст.........................ликвидирован

2. Жанна Акакиевна Будунова........взятки...........................ликвидирована

3. Хрюн Лукич Моржекопытский.......наркоман.........................кастрирован

4. Валаам Ананьевич Шульц..........алкоголик, 2 стадия..............кастрирован

5. Ивонна Сосиевна Давалло.........проститутка, СПИД................ликвидирована

6. Ибрагим Лукич Гундосов..........некомп. руковолство (сволочь)....ликвидирован

7. Аарон Бабаевич Люзькин..........некомп. руководство (дурак)......ликвидирован

8. Викентий Азорович Люлякин.......комп. руководство (шоубизнес)....ликвидирован

Случались и нетипичные диагнозы, например:

17. Жорж Евстахиевич Трубаго........паразит..........................исправляется,

но таких было немного.

Дачи по Рублёвскому шоссе почти обезлюдели. Бомжи и нищие исчезли. По телеку объявили о перевыборах в думу и парламент.

........

И всё бы было оно ничего, если бы в один прекрасный момент у меня снова не зазвонил мобильник.

- Операция завершена. Вторая и третья стадии успешно пройдены. Белый дом, Кремль, - без проблем. Остаточное сопротивление гомосеков в Останкино и наркоманов в Бирюлево подавлено, - бойко отрапортовал давешний "тёщин" голос, - а затем спросил:

- ЧТО ДАЛЬШЕ, ВАШЕ ВЕЛИЧЕСТВО?

©Николай Басов

- Как же хорошо, что ты приехала. - Олег тащил два тяжёлых чемодана, поэтому его голос был слегка напряжён.

-Да, я тоже рада. Я ведь люблю путешествовать. Тем более, в России уже была не раз.

-Но, Бо Ён, знаешь, мне всё ещё неловко, что ты приехала ко мне в этот крошечный городок. Ведь я сам мог приехать куда-нибудь...

- Ну сколько раз мне ещё повторять? - Бо Ён перебила Олега. - Я же говорю, мне интересно, как живут маленькие города. А тут вот такой повод.

- Но здесь действительно не на что смотреть!

- Почему не на что? А природа? Вон, смотри, какой красивый гибискус! - Бо Ён указала в сторону забора одного из многочисленных участков. С внешней стороны красовался крупный куст, усыпанный огромными цветами.

- Гибискус? - Заинтересовался Олег. - Странно. У нас тут никогда раньше не было гибискусов. Откуда он здесь?

- Ну, не знаю, может быть, кто-нибудь пил чай из гибискуса, бросил туда остатки, а там, в остатках, часто бывает много семян. Вот и вырос.

- Нет, этот гибискус не цветёт в первый год, я пробовал такой выращивать. А зиму он не переносит, без специального укрытия. А у меня и с укрытием не перенёс

- Так может быть, его укрыли?

- Выглядит так, будто он здесь случайно вырос. Но не знаю. Всё может быть.

- А ещё я сегодня видела очень красивые розы и сирень!

- Сирень? Но сейчас не цветёт сирень она цветёт в мае, а не в июле. Ты, наверное, перепутала с чем-то другим.

- Ну ты чего? Как ты можешь не знать, что сирень всегда цветёт одновременно с розами?

- Ну, у вас...

- Не только у нас, везде так! Во всех странах! - Голос Бо Ён стал немного раздражённым.

Олег промолчал. Он не хотел начинать бессмысленный спор прямо сейчас, когда Бо Ён только-только приехала. Он слишком долго и сильно ждал этого.

- Ладно, Олег, - Бо Ён, к облегчению Олега, наконец прервала неловкое молчание. - Дальше я, наверное, опять поеду на такси. Тем, более, у тебя сегодня ещё лекция. Не волнуйся, я справлюсь. Не потеряюсь, город ведь маленький, да?

Бо Ён улыбнулась и слегка коснулась руки Олег .Это принесло ему ещё большее облегчение. Теперь он был совсем спокоен.

- Хорошо. Но если что, обязательно звони мне.

- Да, конечно.

Аудитория была почти пуста. Да и те несколько человек, которые присутствовали, вовсе не были заинтересованы лекцией. Кто-то усердно печатал что-то в смартфоне, кто-то просто смотрел в окно, явно мечтая о чём-то.

- Кроме того, имеют место высказывания о том, что разум компьютероподобен и алгоритмичен. - Олег понимал, что никому не интересна его лекция, поэтому просто быстро читал текст, надеясь поскорее закончить. - Точки зрения...

На секунду Олег остановился, так как заметил, что один из студентов, похоже спит. Продолжая читать, он скомкал лист бумаги и бросил его в сторону спящего. К своему удивлению, попал точно ему в голову. Парень,, однако, никак не отреагировал. Тогда Олег прервал чтение и строго сказал:

-Так, разбудите его кто-нибудь уже.

Выполнить просьбу вызвался парень, одетый явно не по погоде. На нём были тёплый свитер, шарф и ботинки с мехом. И это в июльскую жару. Он молча встал, подошёл к спящему и несколько раз ткнул его в бок неизвестно откуда взявшейся линейкой. По-прежнему никакой реакции.

- Не просыпается. - С совершенно безразличным лицом студень озвучил очевидное.

- Ну так пробуй ещё, в чём проблема?

Парень в свитере ещё несколько раз ткнул в бок и, не дождавшись реакции, приложил руку к шее спящего, пытаясь найти пульс.

- Он умер. - Всё с таким же безразличным лицом произнёс парень в свитере, глядя на Олега.

- Чего? Как умер? - Олег вскочил со стула.

Парень в свитере молча встал, подошёл к ближайшей девушке, никак не реагирующей на происходящее, и громко, будто у неё были проблемы со слухом, произнёс ей прямо в ухо:

- Он умер.

Девушка, с таким же совершенно безразличным лицом, встала, подошла к ближайшему студенту и ещё громче сказала ту же фразу. Тот проделал то же самое, но ещё громче. Следующий ещё громче. И ещё... Наконец, когда очередь дошла до последнего человека, находящегося в аудитории, это уже был полноценный крик. Так как люди в аудитории закончились, он открыл дверь, схватил кого-то за руку, затащил внутрь, крикнул на ухо "Он умер!" и снова вытолкнул человека наружу.

Олег всё это время стоял просто молча наблюдал за происходящим.

- Вы прикалываетесь, что ли? - Закричал он, когда все снова оказались на своих местах и продолжили заниматься своими делами, словно ничего не случилось. - Он действительно мёртв?

- Да. - почти хором ответили ему, даже не посмотрев.

- Офигеть... - Олег нервно достал смартфон, хотел уж набирать скорую, как вдруг перед ним оказался тот самый парень в свитере.

- Чё за мобила? - С интересом спросил он и наклонился к смартфону, почти уткнувшись в него носом.

- Что? Что тебе надо? - Оттолкнул его Олег.

- Ну я мобилу себе выбираю, какая у Вас, Олег Степаныч? - Обиженно спросил парень в свитере.

- Да подожди ты! - Крикнул Олег и набрал, наконец, номер. - Да, здравствуйте, срочно...

Внезапно открылась дверь в аудиторию, и внутрь вломилась толпа людей. Воздух сотрясался от шума, в котором чётко были слышно вопли "он умер! он умер!". Быстро окружив "спящего", все замолчали и принялись тыкать ему в бок различными предметами. Выглядело так, будто они строго соблюдают очередь

Неожиданно, во время очередного тыканья, " спящий" поднял голову, тихо и спокойно произнёс "я ещё не умер" и снова "лёг спать".

Толпа снова оживилась. По уже знакомому сценарию, кто-то начал с громкого произношения "он ещё не умер" на ухо первому встречному. И уже через пару секунд, поворачиваюсь друг к другу, участники толпы кричали эту фразу, срывая голос и постепенно выходя из аудитории.

- Я всё слышала. Он ещё не умер. - Раздался из смартфона голос диспетчера скорой помощи.

Олег не знал, что ответить. Но придумывать не пришлось, так как диспетчер положила трубку.

Толпа вышла из аудитории и лекция снова стала обычной и нормальной.

Олег, молча встал и пошёл к выходу.

- А теперь, прошу вас по приветствовать нашего следующего гостя! - Раздался откуда-то чей-то голос.

Олег обернулся и увидел, что там, где только что стоял он сам, находится какой-то пожилой мужчина. Студенты, которые только что были сонными, теперь бурно аплодировали "гостю".

- Спасибо, большое спасибо! - Поклонился гость. - Мы много лет работали над этим. Знаете, было тяжело, многие погибли, но мы всё-таки добились своего. Скоро весь мир будет знать, кто мы такие! Верно я говорю, ребята?

- Верно! - Хором ответили студенты.

- Ну, а теперь... - Гость окинул загадочным взглядом присутствующих. - Пришло время представить вам первый в мире внешний нейростимулятор!

Он достал из-под стола маленькую коробочку, аккуратно открыл её и медленно, очень осторожно вытащил нечто, похожее на криво слепленного из пластилина паука.

- Смотрите! - Он положил " паука" на ладонь. - Достаточно просто положить прибор на голову, и дальше он всё сделает сам!

Гость положил прибор на голову. Ничего не происходило. После нескольких попыток заставить прибор работать путём прикосновений к нему пальцами, гость схватил его, и бросил в стену с криком "опять не работает, скотина!"

Олег подошёл к прибору и внимательнее осмотрел его. Ну точно, пластилиновой паук.

- Не хочу, не хочу больше слушать вас, даже не пытайтесь. - Зачем-то крикнул Олег и вышел из аудитории.

"Ну и что это было? Галлюцинации? Розыгрыш? А, пофиг. Привет, милый дом".

KaTalk! KaTalk!

Олег посмотрел на лежащий на столе смартфон. Светодиод мигал светло-жёлтым, а это могло значить только одно - сообщение от Бо Ён.

보영: Привет!

보영: Почему ты так долго? Что-то случилось?

Олег: Привет! Ну, возможно, случилось. Сегодня такое творилось...

보영: Так рассказывай быстрее!

Олег: Расскажу, когда увидимся :)

보영: Ну, это тебе долго придётся ждать)

Олег: Почему? Что случилось?

보영: Ну как что, я ведь только летом приеду.

Олег посмотрел на календарь. 17 января. Из открытого окна перестало пахнуть костром.

Олег, швырнул телефон на кровать и бросился к окну. На улице действительно была зима, в этом не могло быть никаких сомнений. Вернувшись к телефону, Олег дрожащими руками нажал кнопку вызова. Бо Ён не отвечала. После ещё пары попыток позвонить, Олег схватил куртку,и побежал на улицу. Приблизившись к выходу из подъезда, запах костра вновь стал отчётливо различимым. Олег открыл дверь и увидел огромный костёр. Вокруг в панике бегали люди с вёдрами, пытаясь задушить гигантское пламя.

- Чего стоишь, помогай! – визжала какая-то женщина, чуть ли не бросая ведро с водой в руки Олегу.

- А что случилось-то? Откуда такой пожар? – криком поинтересовался Олег.

- Какая разница? Видишь, дом горит! Помогай лучше!

Олег посмотрел на огонь. И действительно, теперь, среди огня проглядывался силуэт небольшого домика. было очевидно, что потушить его таким образом не получится. Однако Олег решил присоединиться к помощи. Максимально приблизившись к огню, чтобы не обжечься, он резким движением вылил содержимое ведра в сторону огня. Он даже не был уверен, что вода достигла пункта назначения. Поставив ведро на землю, Олег увидел, что перед ним стоит уже новое, наполненное водой ведро. Он повторил те же действия, брызнув водой в сторону огня, и снова увидел перед собой полное ведро. Не придав этому значения он снова и снова лил воду в огонь, не задумываясь откуда появляются вёдра. Спустя несколько минут, Олег словно проснулся, посмотрел по сторонам – всё бегали, визжали и лили воду в огонь. Олег медленно, пытаясь не привлекать внимания, прошёл к подъезду. Войдя внутрь, он удивился, что до сих пор нет пожарных. Решив их вызвать, Олег поднялся к себе на этаж, открыл дверь и внезапно вспомнил, что, возвращаясь домой, прошёл мимо ярко цветущей клумбы. И отчетливо помнил, что не было ни намёка на снег. Снова выбежав на улицу, он понял, что не ошибся – красивая клумба с цинниями, лаватерой, годецией и кучей других цветов. Внезапно обратив внимание на тишину, он бросил взгляд туда, где только что был пожар. На месте горящего домика осталась лишь кучка золы, почти полностью заросшая травой. Рядом прошла пожилая пара, мужчина указал рукой на пепелище покачал головой и что-то сказал свой спутнице. Та с грустью кивнула головой и они отправились дальше. Оказавшись дома, Олег снова безуспешно пытался дозвониться до Бо Ён. Ни Корейский номер, ни российский не отвечали…

“Надо поспать. Надо просто поспать часов так 12. Просто максимально выспался, и тогда видно будет. Просто поспать.” Олег поворачивался в кровати с боку на бок. “Просто поспать. Ну же, давай, засыпай" он с силой закрывал глаза, пытался успокоиться и занять удобное положение, но сердце продолжало бешено колотиться и ни о каком сне не могло быть и речи.

Олег посмотрел на часы – 7:15 вечера. Сколько сейчас должно быть времени – он не знал, он совершенно потерялся во времени со всеми этими событиями. Аптека рядом с домом была ещё открыта, поэтому Олег решил сходить за снотворным.

В аптеке Олега встретила неприветливая, но достаточно привлекательная девушка, бросившая на него злобный взгляд и продолжила что-то писать в тетрадь.

- Мм, здравствуйте, снотворное какое можете посоветовать, посильнее, желательно…

- Молодой человек, вы сюда шутки шутить пришли? – девушка максимально раздражённо и грубо прервала Олега.

- В смысле? Какие шутки? Мне нужно если…

- Какое снотворное, ты что, кино насмотрелся? Или ты принял чего, не? - голос девушки стал менее грубым, даже стала уловима небольшая обеспокоенность.

Олег совсем растерялся, и начал сбивчиво объяснять:

- Сегодня.. сейчас, я лёг спать, но никак не получается, бессонница, сердце колотится….Мне нужен препарат, от которого я смогу быстро заснуть…

- Молодой человек, вы же понимаете, что это аптека? - голос девушки стал совсем мягким и добрым, будто она разговаривала с потерявшимся ребёнком.

- Да, конечно, я понимаю, что это аптека, я же сказал, что пришёл за снотворным! - теперь уже голос Олега стал раздражённым.

- Молодой человек, в аптеках продаётся только вода! Какое снотворное? Что это вообще такое? У вас всё в порядке с психикой?

- Вода??? – Крикнул Олег и больше не нашёл, что сказать. -

- Молодой человек, - снова спокойным голосом начала девушка, - человеку для жизни необходимы две вещи: вода и еда. Так вот. В аптеках продаётся вода, ресторанах и кафе - еда.

- Ага. Понятно.

Олег молча вышел из аптеки.

Едва зайдя домой, он увидел мигающий синим светодиод смартфона. Это означало пропущенный звонок. Даже не проверив, от кого пропущенный, Олег набрал номер Бо Ён. На этот раз она ответила.

- Прости, прости, прости, что не отвечала, была очень занята, честно-честно, очень-очень занята -милым и жалобным голосом выпалила Бо Ён.

- Бо Ён. – спокойным голосом начал Олег.- который сейчас час?

- Семь пятнадцать вечера, а что такое?

- Где ты сейчас находишься?

- Дома. Что такое-то?

- Дома в Корее?

- Ну да, а где же ещё?

- Как? Как у нас может быть одинаковое время? Как? – Голос Олега звучал абсолютно спокойно, словно он уже привык к странностям, происходящим в его жизни.

- Ну… никак наверное. У тебя явно что-то не так с часами, синхронизируй их с интернетом, что ли…

- Послушай, просто отвечай на вопросы. Не давай советов. Всё будет хорошо. Понятно?

- Ладно, давай. – Голос Бо Ён задрожал.

- Какое сегодня число и какого месяца?

- 28 января.

- Что? Как? А, ладно, дальше… Ты ещё не приезжала ко мне?

- Неееееет, ну ты же знаешь это…

Олег на перевёл взгляд на часы. Секундная стрелка, немного подождав, начала свой путь. “Так всегда бывает, ещё как-то этот эффект называется – пытался вспомнить Олег. – если перевести взгляд на часы, то первая секунда всегда кажется дольше…” Он повторил эксперимент. Ещё раз. И ещё раз. Затем, отведя взгляд на от часов на чуть большее время, заметил, что часы не тикают. Тишина. То есть, стрелки действительно стоят на месте. Олег резко повернул голову к часам. Секундная стрелка, чуть подождав, начала свой путь с характерным и привычным тиканьем.

- Олег! Ты там? Аллооооо!

- Да, всё в порядке. Который час?

- Семь восемнадцать, да что такое-то?

Олег посмотрел на настенные часы – 7:15, на смартфон – 7:15.

- Бо Ён, можешь свернуть звонок и включить секундомер?

- Да, конечно, сейчас. Скомандуешь, когда включать?

- Да включай прямо сейчас.

Олег так же свернул звонок, включил секундомер и отвернулся. Несколько секунд спустя он спросил:

- Бо Ён, сколько там у тебя на секундомере?

- 37 секунд.

Олег посмотрел на свой секундомер. Одна секунда, две…

- Эх, ладно… - устало вздохнул Олег, - Мне пора бежать. Пиши, если что.

- Ну ладно… пока.. – Бо Ён не стала лезть с расспросами, хотя явно не понимала, что происходит.

Кабинет психолога оказался дальше, чем думал Олег. “Учитывая все обстоятельства, почему я просто не могу переместиться к психологу?” – раздражённые мысли выводили Олега из себя.

- Здравствуйте.

- Здравствуйте.

Психолог явно не хотел начинать разговор. Олег тоже сидел и ждал, будто играя в игру – кто первый заговорит.

- Ну-у, в чём дело? – Врач проиграл.

Олег, пытаясь, быть максимально спокойным и рассудительным, довольно понятно и по порядку рассказал всё, что с ним произошло за последнее время.

Вопреки ожиданиям, врач лишь развёл руками и сказал:

- Ну, всё правильно.

- Правильно?

- Ну смотрите. Видите карандаш? – Врач взял из стакана первый попавшийся карандаш. – Если я сделаю так, - он чиркнул пару линий на чистом листе бумаги, - То получится, что карандаш совершил действие. Правильно?

- Ну… фактически, это вы соверши….

- Это совершенно неважно. - прервал Олега врач. – Кто-то, а в данном случае - карандаш, совершил действие. И вдруг случилось это:

Психолог оторвал встроенный в карандаш небольшой ластик.

- Что, собственно, произошло? Карандаш потерял способность отменять свои действия, грубо говоря – влиять на них. То есть, если сравнить с человеком: допустим, кто-то решил сварить на ужин пельменей. Вот он достал упаковку, но вдруг передумал. Однако, как нам известно, человек не может отменить своё действие, и ему приходится есть пельмени, даже если теперь ему это противно. Вам всё понятно?

- Если честно, нет, вообще ничего не понятно. – растерянно сказал Олег.

Врач глубоко вздохнул, несколько секунд смотрел в одну точку, а затем продолжил.

- Потеря контроля над своими действиями и решениями – это психологическая проблема, верно? Это ведь не смертельно? Нет. Но подумайте сами, могли бы Вы считать нормальной жизнью вот это, - Врач указал на карандаш.

- Ну… нет, конечно…

- Вы ведь уже сравнили ластик карандаша с головой человека? Ну, это же очевидно, да? То есть, Вы явно не согласны, что если человеку оторвать голову, то он вообще сможет ещё что-то делать, верно?

- Верно. – Олега уже всерьез заинтересовали слова психолога.

- А что, если я скажу, что сможет? – Врач загадочно посмотрел на Олега.

- Ну… скажите…

- Хорошо.

Врач схватил лист бумаги, на котором только что сделал пару штрихов карандашом, скомкал и бросил на пол. Затем взял другой лист бумаги, тот же карандаш и положил перед Олегом.

- Нарисуйте что-нибудь. Неважно, просто кружок или пару линий.

Олег нарисовал и то, и другое.

Врач забрал листок, взял тот самый оторванный ластик, и аккуратно стёр нарисованное.

- Понимаете, к чему я?

- Нет, ни капельки. – Олега даже стало немного стыдно.

- Тогда спрашивайте. Что Вы не можете понять?

- Эм… ну… почему вы взяли другой лист бумаги? Как ластик смог на него повлиять? В общем, я совсем ничего не понял – грустно опустил голову Олег.

- Представьте, что что первый лист бумаги – это жизнь человека до «потери головы», так сказать. А новый лист – это то, что осталось от человека, после этой потери. Представили? Хорошо. Попробую угадать Ваш вопрос. Откуда берутся действия, если у человека уже нет головы? Угадал? Ладно, неважно. А Вам не кажется, что человек – это и есть голова? Вы же видите сны? И там вы тоже совершаете действия, но уже без помощи тела. Вот и здесь - мозг хорошенько поработал, нарисовал кружок и линии, а потом всё стёр. А тело и не заметило.

- То есть, всё вот так просто? Я сейчас в какой-нибудь коме, а мне всё это снится?

- Нет, ни в коем случае. Хотя, как можно это исключить? Никак. В Вашем случае очевидны проблемы со связью мозга со стержнем. И проблемы очень, очень серьёзные.

- А стержень – это тело, да?

- Нет, что вы?! – вскрикнул психолог, но затем продолжил спокойным тоном, - стержень – это смысл. Смысл вашей жизни. Благодаря ему вы совершаете те или иные действия с помощью тела.

- Но Вы же рисовали именно стержнем…

- Ну извините, нет у карандаша аналога рук и ног. Он, смысл, ведь тоже там, в мозге. Но именно благодаря ему Вы делаете то, что делаете. Без этого стержня Вам вообще не хотелось бы жить.

- Тогда я опять ничего не понимаю. Причем здесь это? У меня проблемы со смыслом жизни? И из-за этого такое творится? Такое бывает вообще? Можете просто поставить мне диагноз и выписать необходимые препараты?

- Нет, не могу. Я не знаю, что с вами. Никто не знает, что с вами. По крайней мере, в этом мире.

- Ну на фантастику-то зачем переходить? Мне явно нужно сделать пару уколов, полежать недельку в больнице и всё пройдёт…

- Фантастика, знаете ли, бывает научной. Вы ведь явно когда-то где-то читали о чём-то подобном. Просто забыли. Но мозг информацию сохранил, просто закинуть в самый дальний угол, так как она Вам не очень-то была нужна.

- Это ничего не меняет. Вы перешли на фантастику. Зачем?

- Ну хорошо. Вы жалуетесь на галлюцинации. Разве для вас они не являются чём-то фантастическим? Это раз. Вы спите? Вам снятся сны? Можно ли назвать сон другим миром? Это два. Вот. Никакой фантастики.

- То есть, Я всё-таки сплю?

- Нет, я же говорю - никто здесь не знает и не узнает, что с Вами. Вам придётся самому с этим разобраться.

- С чем?

- Со стержнем, для начала.

- Как?

- Искать смысл. Нет, стоп. Не искать смысл. А понять, что из происходящего ближе всего к смыслу Вашей жизни.

- Хорошо, допустим, каким-то невероятным образом я это узнаю. Тогда всё пройдёт? Всё станет как прежде?

- Ну… всё закончится.

- В смысле? Что «всё»?

- Всё, что Вам уже не нужно. – улыбнулся врач. – Что ж, на сегодня приём закончен. Приходите ещё, может быть, помогу Вам разобраться.

- А не могли бы Вы… пойти со мной? Чтобы понять, где галлюцинации, а где реальность.

- Ну, разве что, проводить Вас до дома, нам всё равно по пути.

- Хорошо, так тоже пойдёт.

На улице всё было на удивление нормально. Олег изо всех от пытался заметить хоть что-то странное, но даже прохожий, перебежавший через дорогу на руках, не вызвал у Олега никаких подозрений. Человек, разбрасывающий листовки по воздуху, которые невероятным образом влетали прохожим в карманы и сумки – тоже ерунда. На месте одного из домов красовался гигантский, размером с девятиэтажку, камень. Ну ничего, он, вроде бы, давно уже там.

- Кстати, не подскажете, который час? – неожиданно спросил Олег.

- А Вы смотрели на часы с момента нашей встречи? Нет? Ну, тогда Вы знаете.

Олег достал из кармана телефон. Светодиод мигал светло-жёлтым.

Открыв сообщения, Олег увидел гневный текст от Бо Ён о том, почему он её не встретил и ей самой пришлось тащить чемоданы в гостиницу. Так же были сотни пропущенных вызовов, СМС и сообщений в других социальных сетях. Завершало всё это одно большое сообщение о том, что Бо Ён не может так долго ждать, что видела Олега идущим по улице с каким-то мужчиной, но при этом не отвечавшим на звонок. Что она ждёт его уже неделю и что больше так не может. Сообщает об отъезде обратно в Корею, об удалении всех аккаунтов и способов связи.

- Бо Ён! – закричал Олег и со всех ног побежал в сторону гостиницы. Хотя расстояние было довольно большим, Олег без труда преодолел его, даже не сбив дыхание.

- Бо Ён! Бо Ён ещё здесь? - закричал Олег, едва открыв дверь в гостиницу.

Все – посетители, работники, случайные люди – одновременно отрицательно покачали головой.

В тишине, Олег случайно обратил внимание на работающий телевизор. «По последним данным никто не выжил. Напомним, сегодня, в 19 часов 15 минут по московскому времени потерпел крушение пассажирский самолёт, летевший из Москвы в Сеул..." У Олега словно пропал слух. Он увидел внизу бегущую строку, которая раз за разом показывала имена подтверждённых погибших. Ким Бо Ён. Ким Бо Ён. Ким Бо Ён… Неизвестно, как долго Олег раз за разом перечитывал это имя, прежде чем на его глазах появились первые слёзы, которые через мгновение хлынули таким ручьём, что он буквально начал затапливать гостиницу. Затем Олег побежал. Бежал без цели, мимо проезжающих автомобилей, по встречной полосе. Ему даже никто не сигналил, словно весь мир проникся его горем. Гигантские городские часы начали свой ход. Грохот стрелок был невыносим, казалось, что само время плачет. Олег бежал и чувствовал лёгкость, которая всё нарастала. Словно он целиком состоял из слёз, которые сейчас затапливали улицу. Мысли в голове Олега сменялись всё быстрее: первая встреча, гибискусы, точно он же подарил ей на первом свидании гибискусы! Чемоданы, звуки сообщения в KakaoTalk… ссоры, слёзы, подарки по любому выдуманному поводу, объятия, а потом опять ссоры, потом опять объятия, но уже слёзные. Мечты, мечты, мечты.. костёр! Они же любили жечь костры. Просто жечь костры, без цели что-либо пожарить…

Из гигантского городского динамика заиграла музыка. Какая-то из песен, названия которой Олег не знал, но которая так нравилась Бо Ён.

Песни… в памяти сразу всплыли все песни, которые Олег неумело пытался петь на корейском языке, и как Бо Ён над этим смеялась. Смеялась… Олег улыбнулся. Поток машин ускорился. Олег тоже не отставал, ему казалось, что он уже совершенно пуст внутри и он уже не бежит, а просто рассекает воздух на нереальной скорости, оставляя за собой шлейф из слёз, шириной с улицу.

На гигантском городском экране включилась концовка корейского сериала, которую Олег и Бо Ён смотрели обнявшись и плакали. Плакали не от грусти, а от того, что всё может быть вот так. Так как мечтали.

Поток мыслей становился всё быстрее и быстрее, так же как и поток проезжающих мимо автомобилей.

Мечты… завести сенегальского галаго, купить каждому по автомобилю, хотя бы пару раз в год уезжать в другую страну… идти, обнявшись, над краем пропасти, узнать, что такое минус пятьдесят четыре где-нибудь в Сибири…. Стать одними из первых лунных туристов, жениться, завести детей, мальчика и девочку, и, может быть, тогда обрести смысл жизни… Смысл!

Где-то впереди загрохотало. Машины хаотично подбрасывало, что-то взрывалось, осколки пулями летели в разные стороны. Но Олег уже не мог остановиться.

Через секунду, а может, и через долю секунды всё закончилось. Всё, что Олегу уже не было нужно.

Голову Олега нашли в нескольких метрах от тела. Так же, неожиданно, был обнаружен рабочий и почти не повреждённый телефон. Светодиод мигал светло-жёлтым, но Бо Ён была уже здесь, рядом. И пусть её слёзы при всём желании не смогут затопить улицу, но их точно будет достаточно.